Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — Лань Чжань, а я ведь тебя предупреждал, что тебе станет нехорошо, — укоризненно сказал Вэй Усянь.       Он купил корзину локв накануне, а Лань Чжань заупрямился и съел всё сам, Вэй Усяню досталось чуть больше двух дюжин. Ничего удивительного, что на другой день Лань Ванцзи заболел. Проснулся он, как обычно, около пяти утра, но вставать не спешил. Лицо у него было красное, а нос начал посвистывать, как при насморке.       — У тебя жар, Лань Чжань? — с тревогой спросил Вэй Усянь.       — Нет, — ответил тот и опять свистнул носом.       Вэй Усянь забрался на него сверху и прижался лбом к его лбу. Жара, действительно, не чувствовалось, но горящие щёки были чем-то из ряда вон выходящим. Не считая вспышек гнева или тех моментов, когда Вэй Усяню удавалось привести мужчину в смущение, лицо его всегда было бледно. Даже на морозе! И вообще Вэй Усянь ни разу не видел, чтобы у Второго Нефрита было плохое самочувствие: купание в ледяном источнике его явно закалило. Сам Вэй Усянь уже раз десять подхватывал простуду, валясь спать где попало, в том числе на крыше Цзинши или под дверью, если перебрал или не хотел попадаться Лань Ванцзи на глаза.       — Слезь, — просвистел Лань Чжань.       Вэй Усянь вылез из постели, натянул одеяние и, бухнувшись на край кровати, положил руку мужчине на лоб.       — Лучше тебе сегодня с постели не вставать, — предложил Вэй Усянь.       Лань Ванцзи сделал попытку сесть, но Вэй Усянь проворно его обездвижил и уложил обратно.       — Полежи пока так, — сказал он в ответ на гневный взгляд Лань Чжаня, — а я пойду поищу какое-нибудь лекарство. Я быстро.       Он пошарил по одежде Лань Ванцзи в поисках мешочка с деньгами, прихватил ещё и нефритовый жетон и выскользнул из Цзинши на улицу.       Утренний туман клубился по земле, изо рта шёл пар. Вэй Усянь поёжился, потёр плечи и рысцой бросился бежать в сторону главного здания, думая совершить набег на кладовые Облачных Глубин, где хранились, помимо прочего, и лекарственные травы.       Поразмыслив, он пришёл к выводу, что Лань Чжань просто объелся локв, а красное лицо — это аллергия на сладкое. Смутные воспоминания детства, выкатившиеся из глубин памяти: он переел засахаренных фруктов, родители с пустыми овалами вместо лиц хлопочут над ним, а у него распух нос, и слёзы из глаз катятся, и чешется всё… Было ли это на самом деле? Вэй Усянь покачал головой.       — Это всё правила Облачных Глубин, будь они неладны! — пробормотал он себе под нос. Еда здесь была без особых изысков, пресная и невкусная — один суп из трав чего стоит! — и Лань Ванцзи просто не привык есть сладости, вот и заболел. «Правда, он и сам виноват, — добавил тут же Вэй Усянь, — я ведь предупреждал».       Не вдаваясь в детали, можно было считать, что сладкие локвы стали для Лань Чжаня ядом, а Вэй Усянь отлично знал, как справляться с последствиями отравления! Он переменил маршрут и повернул в сторону кухонь.       — Учитель Вэй! — окликнули его.       Он остановился, вгляделся в туман. Лань Сычжуй и Лань Цзинъи тащили большую корзину, ухватившись за ручки каждый со своей стороны.       — Чтобы он в такую рань поднялся — да точно снег пойдёт! — проворчал Лань Цзинъи.       Вэй Усянь дождался, пока они подойдут ближе, и спросил:       — Что это у вас?       — Локвы, — доложил Лань Сычжуй. — В Цайи ярмарка, локвы почти даром раздавали, вот мы и купили целую корзину. Как раз хотели угостить вас.       Вэй Усянь почувствовал, что его затошнило. Локв он, кажется, на всю жизнь наелся!       — Воздержусь, пожалуй, — кисло отказался он.       — Тогда отнесём Ханьгуан-цзюню, — сказал Лань Цзинъи.       — Нет-нет, — поспешно возразил Вэй Усянь, — ему тоже не надо. И я бы на вашем месте в ближайшее время при нём даже слово это не упоминал — «локвы»!       — Почему? — подозрительно спросил Лань Цзинъи.       — Ему… ему нездоровится, а больным сладкое нельзя, — вывернулся Вэй Усянь.       Оба юноши уставились на него круглыми глазами. Чтобы Ханьгуан-цзюнь заболел? Вот точно снег пойдёт!       — А почему ему нездоровится? — накинулся на Вэй Усяня Лань Цзинъи. — Уверен, это ты виноват, что Ханьгуан-цзюнь заболел! Ты и твои бесстыдные делишки! Наверняка он заболел, потому что ты его утомил…       — Хм, — прервал его Вэй Усянь, — это ты меня уже утомил. Ну сколько можно: как только раскрываешь рот, сразу на меня напускаешься! Гляди, станешь вторым Лань Цижэнем! Начинай отращивать козлиную бородку.       Лань Сычжуй, не сдержавшись, прыснул. Лань Цзинъи побагровел.       — К тому же я нисколько не виноват, что вы что угодно за бесстыдство принимаете, — продолжал Вэй Усянь с напором. — Вас не орденом Лань надо называть, а орденом монахов! Что это такое, в самом деле: ни одной девушки! Разве я виноват, что Ханьгуан-цзюнь такой красивый? Тут и каменный Будда бы не устоял!       Лань Сычжуй покраснел, потому что знал, что дела обстоят совсем не так, как хочет их представить Вэй Усянь, и вряд ли даже сотня девушек способна заставить его отвести взгляд от Ханьгуан-цзюня. Лань Цзинъи принялся было опять костерить Вэй Усяня за всё хорошее, но Лань Сычжуй его прервал:       — Лань Цзинъи! Чем ругаться, лучше подумай, куда нам деть столько локв. Даже если всем адептам и наставникам раздадим, всё равно много остаётся.       — Кроликам отнесите, — посоветовал Вэй Усянь.       — Кролики не едят локвы! — возмутился Лань Цзинъи.       — А ты у них спрашивал? — прицепился к нему Вэй Усянь. — Кто сказал, что кролики непременно должны есть морковку и траву? Может, бедные пушистики спят и видят, как бы полакомиться локвами, но кое-кому даже в голову не пришло их угостить!       Лань Цзинъи смутился. Лань Сычжуй, видя, что Вэй Усянь всего лишь над ним подшучивает, поспешил перевести разговор на другое:       — Учитель Вэй, а куда вы собрались так рано?       — На кухню, — ответил Вэй Усянь. — Лань Чжаню нужно поесть, но я сомневаюсь, что стряпня ваших кухарей подходит для больного.       — Вы ведь не собираетесь готовить сами? — беспокойно воскликнул Лань Сычжуй.       Именно это Вэй Усянь и собирался сделать. Он с некоторым недовольством посмотрел на учеников и сказал:       — Разумеется, собираюсь. Для чего бы я тогда шёл на кухню?       Учеников передёрнуло. Они ещё помнили вкус той ужасной стряпни, которой их напичкал Вэй Усянь в городе И!       — Но у Ханьгуан-цзюня «кошачий язык», ему нельзя есть слишком острую пищу! — воскликнул Лань Цзинъи.       — Глупости! — отозвался Вэй Усянь. — Пища не может быть слишком острой!.. Вы сомневаетесь в моих кулинарных способностях?       Их взгляды сказали ему, что ещё как сомневаются! Он оскорблённо фыркнул и быстро пошёл в сторону кухонь. Ученики переглянулись и, подхватив корзину, поспешили за ним.       Кухари уставились на Вэй Усяня. На кухню он никогда не заглядывал, а теперь вёл себя здесь по-хозяйски: занял свободную печь, отыскал пустой котелок, бесцеремонно отсыпал из мешка риса и принялся рыскать по полкам в поисках специй.       — Ага! — воскликнул Вэй Усянь торжествующе и извлёк из какого-то ящичка сычуаньский перец. — То, что надо!       — Эй, — беспокойно сказал Лань Цзинъи, — не слишком ли много перца ты положил в рис?       — Перца много не бывает, — прежней присказкой отозвался Вэй Усянь, энергично мешая рис, чтобы не пригорело. — Я ведь уже говорил, какая польза от клейкого риса и специй, неужели забыли?       Лань Цзинъи раскрыл рот, чтобы сказать ещё что-нибудь. Вэй Усянь молниеносно сунул ложку с кашей ему в рот. Тот издал вопль.       — В Облачных Глубинах шуметь запрещено, — назидательным тоном сказал Вэй Усянь.       Из глаз Лань Цзинъи покатились слёзы, лицо покраснело. Он схватился за рот, который сразу распух, и простонал:       — Ну почему всегда я?!       — Потому что ты всегда рот не вовремя открываешь,  — охотно пояснил Вэй Усянь, — и всегда некстати, между прочим. Бери пример с Лань Сычжуя, он впустую не болтает.       Заставить Лань Сычжуя сейчас раскрыть рот не смог бы даже талисман! Юноша крепко сжал зубы и прикрыл рот ладонью. Отдуваться пришлось одному Лань Цзинъи. Кто-то из кухарей, сжалившись, налил юноше воды. Пока он жадно пил, кашляя и давясь, Вэй Усянь попробовал кашу сам. Ему понравилось, он съел несколько ложек — к полному изумлению кухарей — и накрыл котелок крышкой:       — Пусть потомится немного. А у меня ещё есть кое-какие дела в посёлке. Лань Сычжуй, составишь мне компанию? Я хочу вернуться поскорее, так что возьмёшь меня к себе на меч.       — Да ему просто лень пешком идти! — проворчал Лань Цзинъи, продолжая отплёвываться.       Вэй Усянь быстро развернулся к нему и строго сказал:       — А ты, Лань Цзинъи, пригляди за кашей и не вздумай брать её без спроса! Это для Ханьгуан-цзюня.       — Да кто в своём уме… — возмутился тот.       До посёлка они добрались за считанные минуты. Вэй Усянь одобрительно похлопал Лань Сычжуя по плечу и пошёл по рынку, разглядывая лотки.       — А что вы хотите купить, учитель Вэй? Ещё специй? — с тревогой спросил Лань Сычжуй.       Вэй Усянь засмеялся:       — Нет.       Он остановился у торговца засахаренными ягодами и придирчиво спросил:       — Сладкие?       — Купи и узнаешь, — был ответ.       — Ну нет, — возразил Вэй Усянь, — кто станет покупать кота в мешке? Куплю, а они мне не понравятся? Прежде чем покупать, нужно попробовать.       Он взял одну из палочек с нанизанными на неё ягодами, откусил, прожевал и, сказав: «Не сладко!» — положил ягоды обратно на прилавок и перешёл к другому торговцу. Так повторялось у шести или семи лотков, но Вэй Усяню ничего не нравилось: не сладкие, не вкусные, слишком сухие, слишком жёсткие… Он пожал плечами и пошёл дальше, так ничего и не купив. Вслед ему неслись проклятия торговцев. Тогда он развернулся и показал им нефритовый жетон.       — Учитель Вэй, — растерянно спросил Лань Сычжуй, — но если вы не собирались ничего покупать, зачем пробовали?       — Я пробовал именно потому, что не собирался ничего покупать, — возразил Вэй Усянь и засмеялся.       — Но ведь… — неуверенно начал Лань Сычжуй.       — Не переживай, я ведь показал им нефритовый жетон? — напомнил Вэй Усянь.       — А откуда он вообще у вас? — спохватился юноша.       — Одолжил, — ухмыльнулся Вэй Усянь, — Лань Чжаню он всё равно пока не нужен.       Лань Сычжуй ужаснулся, представив, что Ханьгуан-цзюнь сделает с Вэй Усянем за кражу жетона! Вэй Усянь между тем показал пальцем на ещё одного торговца фруктами:       — Идём туда.       — С этим такой номер не пройдёт, — беспокойно возразил Лань Сычжуй, поглядев на зверскую физиономию торговца.       К его удивлению, Вэй Усянь и торговец дружески приветствовали друг друга.       — Я всегда у него покупаю засахаренные ягоды, — объяснил Вэй Усянь. — Похожи на те, что я ел в Юньмэне.       Он выбрал две приглянувшиеся ему палочки с ягодами и расплатился серебряным слитком.       — А мешочек этот у вас… — начал было Лань Сычжуй, но осёкся, сообразив, что не стоит и спрашивать, откуда Вэй Усянь взял деньги!       — Приходите ещё, молодой господин Вэй!       — Непременно.       Вэй Усянь поглядел на купленные ягоды, протянул одну палочку Лань Сычжую:       — Будешь?       Тот смутился, но Вэй Усянь сказал:       — Не стесняйся. Нам с Лань Чжанем и одной хватит: я ведь уже наелся ягод, пока дегустировал.       Лань Сычжуй покраснел и взял ягоды.       В Облачные Глубины возвращались пешком. Вэй Усянь что-то напевал себе под нос и иногда улыбался каким-то собственным мыслям. Лань Сычжуй тихонько грыз ягоды, изредка на него поглядывая.       У кроличьего леса они заметили Лань Цзинъи. Тот вышел из подлеска, отряхиваясь.       — Что это ты тут делаешь, — спросил Вэй Усянь, — когда я велел тебе приглядывать за кашей? А если её съест кто-нибудь, пока ты тут прохлаждаешься?       — Да к ней и близко никто не подойдёт! — возмутился Лань Цзинъи. — А я… просто решил проверить, едят ли кролики локвы.       — Ну и? — оживился Вэй Усянь.       — Твой дурацкий осёл на меня напал и отобрал локвы! — воскликнул Лань Цзинъи. — Ещё и копытами по мне прошёлся. Посмотри, на что похожа моя одежда!       — Сам виноват, — нисколько не сочувствуя ему, ответил Вэй Усянь. — Нужно было прихватить и для него яблоко… и нечего называть его «дурацким ослом».       Он оставил учеников в лесу и вернулся на кухню. Кухари, в самом деле, держались от котелка с кашей на порядочном расстоянии и даже заткнули носы пучками травы. Вэй Усянь хохотнул, наполнил кашей небольшую кастрюльку, захватил ещё и тарелку с ложкой и, продолжая напевать себе под нос, пошёл в Цзинши.       Лань Чжань лежал так, как он его оставил, и встретил Вэй Усяня убийственным взглядом.       — Знаю, знаю, — кивнул Вэй Усянь и снял заклятье, — но если бы я этого не сделал, то ты непременно бы встал и ушёл. А бродить в таком состоянии, когда ты болен…       — Я не болен, — возразил Лань Ванцзи, садясь. Нос у него опять свистнул. Мужчина чуть покраснел и прижал к крыльям носа платок.       — Верно, — опять кивнул Вэй Усянь, — это результат твоей собственной глупости. Вот зачем было есть столько локв? У тебя самая настоящая аллергия, Лань Чжань.       Лань Ванцзи свёл брови у переносицы:       — А у тебя почему нет?       «Потому что мне вполовину меньше локв досталось!» — говорил всем видом Вэй Усянь, но вслух, конечно же, сказал иначе:       — Я привык есть разную пищу: и сладкую, и острую. Я что угодно могу съесть, и мне всё нипочём будет!       — Не хвастайся, — прервал его Лань Чжань.       — К тому же я знаю отличное средство, чтобы вылечить тебя, — не обратил на его слова никакого внимания Вэй Усянь, занятый кастрюлькой с кашей. — Пара ложек тебя моментально на ноги поставит!       — Что это? — напряжённо спросил Лань Ванцзи, глядя в миску, которую ему вручил Вэй Усянь. Глаза начали слезиться даже от одного запаха.       — Каша из клейкого риса, — ответил Вэй Усянь таким тоном, каким торговцы расхваливают товары на рынке. — Лучше всяких лекарств и, заметь, отпускается без рецепта.       Лань Ванцзи осторожно попробовал, закашлялся и бросил ложку в тарелку:       — Это невозможно есть! Какой безрукий кухарь это приготовил?       Вэй Усянь обиженно возразил:       — Это я для тебя приготовил. А ты сразу: безрукий… Нет, не ешь, если не нравится! — воскликнул он, увидев, что Лань Ванцзи тотчас же поднял ложку и зачерпнул из тарелки снова.       Ханьгуан-цзюнь стоически поглощал ложку за ложкой. Лицо его раскраснелось ещё больше, глаза тоже покраснели. Вэй Усянь попытался отнять у него ложку, но тщетно.       — Вот бываешь же ты упрямым, Лань Чжань! — с досадой сказал Вэй Усянь. — И с локвами так же было. Тебе опять нехорошо станет. Никто и не говорил, что ты должен съесть полную тарелку!       — Но ты ведь для меня приготовил, — после молчания возразил Лань Ванцзи.       Лицо у него подёргивалось, губы кривились. Ему явно хотелось выплюнуть, но он был слишком благовоспитан, чтобы это сделать. К тому же, как бы ужасно это ни было на вкус, Вэй Усянь приготовил это специально для него! Как мог он не съесть?       — Что ты туда положил? — всё-таки спросил мужчина, прикрыв рот ладонью.       — Немного сычуаньского перца, — ответил Вэй Усянь.       — Немного, — с непередаваемой интонацией повторил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вспыхнул.       Лань Ванцзи доел кашу, поглядел на кастрюльку. Вэй Усянь поспешно отставил её подальше: вдруг вздумает вообще всю кашу съесть! — и спросил:       — Ну, как впечатления?       — Жжётся, — выговорил Лань Ванцзи.       — Смотри, что я тебе принёс, чтобы «подсластить пилюлю», — оживился Вэй Усянь и вытащил из-за пазухи засахаренные ягоды. — Самые сладкие выбрал. Тебе ведь нравятся засахаренные ягоды, Лань Чжань? — И он потыкал палочкой с ягодами в губы Лань Ванцзи. — Сладкие ягоды отлично помогают при раздражении языка и нёба.       Тот плотно сжал губы. Взгляд его был прикован к лицу Вэй Усяня.       — Что? — смутился тот.       — Все твои «лекарства» отпускаются без рецепта? — поинтересовался Лань Ванцзи.       Вэй Усянь выгнул бровь и пожал плечами, что можно было принять за утвердительный ответ.       — А это? — спросил Лань Чжань, вдруг беря его за воротник и притягивая к себе, чтобы поцеловать. Губы Вэй Усяня были в сахарном сиропе, налипшем во время его «дегустации» ягод на рынке. Сладость, действительно, приятно смягчила царящую во рту мужчины остроту специй.       Вэй Усянь так покраснел, как будто каши с перцем наелся он, а не Лань Ванцзи.       — Ну что ты! — сказал он, справившись со смущением, в которое его поверг этот неожиданный глубокий поцелуй, и улыбнулся. — Это не получить, предъявив даже дюжину рецептов! Чтобы это получить, нужно быть исключительно Лань Чжанем.