Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Лань Ванцзи ничем не показал, что слышит осторожные шаги за своей спиной. Он лишь переложил руки на края деревянной бочки с водой, в которой принимал вечернее омовение, и чуть накренился назад, позволяя каплям воды стекать по лицу. Вэй Усянь прокрался к нему, сел на пол и, просунув руки под локти мужчины, чтобы обнять его за талию, прижался щекой к изуродованной шрамами спине.       Вэй Усянь делал так иногда, и когда он так делал, то Лань Ванцзи казалось, что боль стихает.       Обычно они ничего не говорили друг другу, пока сидели так, но Лань Ванцзи пытался представить, о чём думает сейчас Вэй Усянь. Тот иногда поворачивал голову и едва касался губами шрамов, и по телу мужчины тогда прокатывалась дрожь.       — Вода остыла, — первым нарушал молчание Лань Ванцзи.       Вэй Усянь тотчас разжимал руки и исчезал, прежде чем Лань Ванцзи успевал добавить что-то ещё.       Так было не только в купальне: Вэй Усянь частенько прижимался к мужчине, пока тот писал что-нибудь или читал.       В эти моменты он выглядел бесцветным, будто всю радость жизни из него вытянули невидимыми клещами — точно так же, как выглядел после возвращения с горы Луаньцзан. Лань Ванцзи не знал причины и не мог сформулировать правильный вопрос, чтобы узнать её, но подолгу размышлял о том, что происходит с Вэй Усянем.       Состояние Вэй Усяня усугублялось редкими встречами с кланом из Юньмэн. Они иногда сталкивались на ночных охотах, но ни полслова друг другу не говорили. Цзян Чэн холодно раскланивался с Ханьгуан-цзюнем, на Вэй Усяня смотрел, как на пустое место, словно его тут и не было. Племянник, пока дядя не видел, перекидывался с Вэй Усянем парой-тройкой слов. Несмотря на заносчивый тон и напускную грубость мальчишки, лицо Вэй Усяня оживлялось ненадолго улыбкой, но она пропадала бесследно, стоило Цзян Чэну на него взглянуть. Возвращаясь домой после таких встреч, Вэй Усянь был неразговорчив, избегал смотреть Лань Ванцзи в глаза и с болезненным выражением лица подолгу сидел у окна в Цзинши, будто ничего перед собой не видел. Даже Лань Ванцзи.       Вероятно (сделал вывод Лань Ванцзи), запертый в Облачных Глубинах, вдалеке от Юньмэна, Вэй Усянь просто скучал по дому — по Пристани Лотоса. Он никогда не говорил этого вслух, но его лицо всегда менялось, если речь заходила о тех местах. Запереть его в Цзинши было слишком эгоистично со стороны Лань Ванцзи. Нет, разумеется, Вэй Усянь мог свободно ходить где вздумается, покидать Облачные Глубины и возвращаться в любое время, но всё-таки это место не было ему домом. Вероятно, в этом причина.       — Вэй Ин? — позвал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь сидел возле окна, положив подбородок на скрещенные руки, и сейчас напоминал птицу, запертую в клетке. Сердце Лань Ванцзи сжалось. Он быстро прошёл к окну и сел на край тахты. Вэй Усянь повернул к нему голову и удивлённо спросил:       — Ты что, Лань Чжань?       Лань Ванцзи, помолчав, спросил:       — Ты бы хотел вернуться в Юньмэн?       Вэй Усянь нахмурился:       — Почему ты спрашиваешь?       — Мне кажется, ты скучаешь по дому.       Лицо Вэй Усяня на долю секунды исказилось. Но он тут же взял себя в руки и с усмешкой возразил:       — Это место перестало быть моим домом, когда я убил шицзе.       — Вэй Ин, — встревожился Лань Ванцзи, услышав это, — не вини себя.       — А кого мне винить? — И он опять усмехнулся.       Лань Ванцзи сделал движение, чтобы взять его за руку. Вэй Усянь ловко избежал этого, спрыгнул с тахты и всунул ноги в сапоги.       — Куда ты? — Лань Ванцзи привстал.       Вэй Усянь уже дошёл до двери, но на пороге обернулся и сказал:       — Потолок и четыре стены — это ещё не дом, Лань Чжань.       Он ушёл в посёлок, снял комнату в трактире и заказал себе две дюжины сосудов с вином.       Той ночью в Облачные Глубины он не вернулся.       Лань Ванцзи прождал его на верхней площадке, откуда была видна лестница и подступы к ней, всю ночь. Его одежда и волосы были влажны от утренней росы.       Лань Сичэнь наткнулся на него, когда вышел прогуляться и подышать свежим воздухом: он с прошлого вечера был занят в библиотеке, разбирая старые свитки, и утренняя прохлада казалась особенно привлекательной, когда думал, что придётся после недолгого перерыва возвращаться обратно.       — Ванцзи? — удивился он, подходя к брату.       Лань Ванцзи едва на него взглянул и снова перевёл взгляд на лестницу. Лань Сичэнь оглядел по сторонам:       — А молодой господин Вэй?       Лань Ванцзи не ответил, но Лань Сичэнь заметил, как его плечи едва заметно вздрогнули.       — Вы повздорили? — предположил Лань Сичэнь, подходя и кладя брату руку на плечо.       — Нет, — после запинки отозвался Лань Ванцзи.       Воцарилось молчание. Лань Сичэнь терпеливо ждал. Он хорошо знал брата, так что понял, что одной короткой репликой Лань Ванцзи не ограничится. И в самом деле, после продолжительного молчания Лань Ванцзи добавил:       — Быть может, я сказал то, чего не должен был говорить.       — И он ушёл? — уточнил Лань Сичэнь.       — Быть может, не поэтому, — тут же сказал Лань Ванцзи.       — Тогда почему бы тебе не спросить у него самого? — предложил Лань Сичэнь и улыбнулся, потому что Лань Ванцзи уже спускался по лестнице. Поспешнее, чем того предполагало его положение.       Лань Ванцзи знал, где его искать, и сразу же заметил и безошибочно узнал силуэт в окне верхнего этажа трактира. Но всё же он долго стоял, не входя.       Люди оглядывались, перешёптывались, но не заговаривали с ним и уж тем более не упрекали, что он мешает им пройти. Неподвижностью и бесстрастностью он походил на духа, но по одежде и оружию они определили, что он из Облачных Глубин, а с теми, кто оттуда, они предпочитали не связываться. Тем более с теми, у кого такое каменное лицо. «Такой прирежет и глазом не моргнёт», — думали люди и аккуратно обходили мужчину стороной, прикладывая все усилия, чтобы ненароком не задеть его.       Трактирщик, который выглядывал из дверей на того, кто, по его мнению, распугивает потенциальных посетителей, не выдержал и спросил:       — Господин, вы не заходите?       Лань Ванцзи перевёл взгляд на него — трактирщик невольно поёжился: льдистые глаза! — и, медленно кивнув, переступил через порог. Трактирщик решил ничему не удивляться — в посёлке знали, что в Облачных Глубинах живут странноватые люди, будто не от мира сего, что с них спрашивать! — и принялся тараторить своё. Лань Ванцзи не обратил на его трескотню никакого внимания и сразу пошёл к лестнице на второй этаж.       — Господин, комната уже занята, — беспокойно сказал трактирщик, но остановить не осмелился. Может, этот каменный истукан пришёл за тем человеком, что пил всю ночь наверху? У того, он заметил, был нефритовый жетон, какие показывали люди, сходящие с гор. Но уж нисколько он не походил на тех!       — Принести ещё вина? — спросил трактирщик вслед.       — Нет, — долетело с лестницы.       Трактирщик скукожился в углу и стал отчаянно прислушиваться. Если бы наверху начали кого-то убивать, он бы тут же сбежал и позвал на помощь. Но наверху стояла полная тишина.       Лань Ванцзи вошёл, окинул глазами комнату. Пустые сосуды были разбросаны по полу, приторный запах алкоголя наполнял воздух. Вэй Усянь сидел возле окна, поставив последний сосуд себе на колено. Он не казался особенно пьяным. Услышав шаги, он повернул голову и сказал:       — Всё-таки нашёл меня, Лань Чжань?       Лань Ванцзи показалось, что в его голосе проскользнула хорошо скрываемая радость. Сердце мужчины пропустило удар. А уж не ждал ли Вэй Усянь, когда за ним придут? Он быстро прошёл к окну и стал поднимать Вэй Усяня с пола. Тот ухватился за его шею, и стало понятно, что стоять самостоятельно он не может. Лань Ванцзи дотащил его до кровати и уложил, сам сел рядом и не без труда отобрал у юноши вино.       — Тебе хватит, — безапелляционно сказал он.       Вэй Усянь не возражал. Вино хоть и ударило ему в голову и лишило возможности стоять или ходить, но мыслил он отчего-то необыкновенно ясно, будто и не пил.       — Составить мне компанию уже не предлагаю, — пробормотал он и чуть улыбнулся. — Ты меня всю ночь искал, Лань Чжань?       — Нет, — медленно ответил тот, — сначала ждал.       — Опыт у тебя большой, — без улыбки сказал Вэй Усянь и сел, чтобы привычно обхватить мужчину за талию и прижаться лицом к его спине.       — Вэй Ин…       — Откуда у тебя шрамы на спине, Лань Чжань?       Лань Ванцзи едва заметно вздрогнул.       Вэй Усянь уже знал от Лань Сичэня о происхождении шрамов на спине Второго Нефрита и поэтому никогда не спрашивал о них у самого Лань Чжаня. Иногда ему казалось, что Лань Ванцзи ждёт от него этого вопроса, но задать его, а ещё больше — услышать ответ, было непросто. Сейчас, когда можно притвориться пьянее, чем он есть на самом деле, вопрос легко сорвался с губ.       Лань Ванцзи отвечать не торопился.       — Если отвечу, скажешь, что с тобой, Вэй Ин? — спросил он, с трудом выговаривая каждое слово. Задавать вопросы было непросто и ему.       — Со мной? — растерянно переспросил Вэй Усянь. Вопроса он не понял, но утвердительно кивнул, полагая, что всё выяснится по ходу дела.       — Это наказание, — глухо выговорил Лань Ванцзи и надолго замолчал.       — За то, что нарушил правила? — спросил Вэй Усянь, обнаруживая приличную осведомлённость. — За то, что было на горе Луаньцзан и в Башне Золотого Карпа?       — Наказание за малодушие, — твёрдо и без жалости к самому себе ответил Лань Ванцзи. — За то, что должен был стоять с тобой рядом, но не стоял. За то, что не должен был отпускать, но отпустил… не был рядом…       Голос его дрогнул и прервался. Вэй Усянь крепче сжал руки на его талии.       — Теперь ты рядом, — возразил он тихо.       — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи.       — А клеймо? — спросил Вэй Усянь и сдвинул руки, чтобы забраться ладонью мужчине за пазуху. Пальцы ощутили выпуклые очертания клейма, прошлись по ним. Кажется, из губ Лань Ванцзи вырвался едва заметный вздох или выдох. Не отвечал он долго.       — Хотел прочувствовать твою боль, — уклончиво ответил Лань Ванцзи.       — И сам себя заклеймил? Как тебе позволили это сделать? — чуть фыркнул Вэй Усянь.       — Я не спрашивал разрешения, — проронил Лань Ванцзи. Он предпочитал не вспоминать об этом. Всю ту боль, беспомощность, ярость, что клокотала в нём, когда он вернулся домой. Тогда ничего не имело значения: ни грядущее за проступки наказание, ни заточение в ледяной пещере, ни бесконечные упрёки дяди… Он ничего не видел и не слышал, ничего не воспринимал. Он сам был как мёртвый. Только он и его бесконечные сожаления… сплошные сожаления, что он что-то не сказал, не сделал…       Лань Ванцзи поморщился и выдавил, понимая, что Вэй Усянь от него не отстанет, если он как-нибудь не пояснит этот туманный ответ:       — Я был пьян.       — Вот как? — не удивился Вэй Усянь, как будто и ждал именно такого ответа. В самом деле, разве Лань Ванцзи сделал бы это на трезвую голову?       — Я был пьян… — без выражения повторил Лань Ванцзи, — своим отчаяньем…       Руки, ласкавшие его грудь, вздрогнули и замерли.       — Вэй Ин? — позвал он, пытаясь повернуть голову, но ладонь Вэй Усяня ему не позволила. — Хорошо. Я не буду смотреть.       Вэй Усянь сидел прижавшись лицом к его спине. Лучше бы не спрашивал… Губы его подрагивали, уголки глаз увлажнились. Он вовсе не хотел напоминать Лань Ванцзи о том, что причиняло ему боль. Мысленно он дал себе пощёчину.       — Когда вернусь в Облачные Глубины, — пробормотал он едва слышно, — непременно сотворю что-нибудь настолько мерзкое, что меня накажут дисциплинарным кнутом.       — Зачем? — расслышал и нисколько не обрадовался этим словам Лань Ванцзи.       — Чтобы разделить твою боль.       Лань Ванцзи высвободился и крепко сжал плечи Вэй Усяня руками:       — Не вздумай.       — Это было бы справедливо, ведь тебя наказали по моей вине, — поморщился Вэй Усянь. Слишком крепко, даже больно, синяки останутся.       — Не вини себя, — повторил Лань Ванцзи.       — Всё, что у меня есть, это моя вина, — усмехнулся Вэй Усянь.       — Не всё, — возразил Лань Ванцзи с силой.       — Не всё, — после молчания согласился Вэй Усянь. Он поднял руку и похлопал Лань Ванцзи по локтю. Тот не отпускал.       — Ты обещал ответить, — напомнил Лань Ванцзи.       — А, да… — рассеянно отозвался Вэй Усянь.       — Что с тобой происходит? Ты скучаешь по дому? Что значили твои слова о потолке и четырёх стенах?       — Подожди, подожди, — воскликнул Вэй Усянь, — сколько вопросов! Лань Чжань, не припомню, чтобы ты был так разговорчив! Потом целый месяц молчать будешь?       Лань Ванцзи укоризненно на него взглянул, Вэй Усянь прикусил язык и вспыхнул.       — Прости, — сказал он, неловко засмеявшись. — На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил прежде всего?       — Ты хочешь вернуться домой? — подумав, спросил Лань Ванцзи.       — Ты же помнишь, что было, когда я в последний раз это сделал? — фыркнул Вэй Усянь.       — Я не об этом спрашиваю, — возразил Лань Ванцзи.       — Знаю… Не хочу.       — Правда?       — Правда.       Лань Ванцзи пристально на него смотрел, как будто хотел убедиться, что Вэй Усянь говорит правду.       — Нет, — не выдержал Вэй Усянь, — не правда. Иногда. Но это слишком больно, чтобы даже просто об этом думать. Ха-ха, — тут же засмеялся он, увидев, как помрачнел Лань Ванцзи, — ты думал, я отвечу что-нибудь в этом роде? Лань Чжань, Лань Чжань… Разумеется, нет. Я бы хотел поехать в Юньмэн с тобой. Я ведь обещал показать тебе, как правильно срывать лотосы… Но я не считаю это место моим домом.       — Правда? — опять спросил Лань Ванцзи, глядя на Вэй Усяня ещё пристальнее.       — Потолок и четыре стены — это ещё не дом, — повторил Вэй Усянь уже сказанное однажды.       — Что это значит?       — Догадайся сам, — ответил Вэй Усянь и опять улыбнулся. На этот раз искренне.       Лань Ванцзи долго сидел неподвижно, размышляя над его словами. Рук он так и не разжал. Вэй Усянь смирился и покорно ждал, когда Лань Ванцзи сам его отпустит, уже не пытаясь вырваться.       Молчание, пожалуй, затянулось. «Так Лань Чжань себе голову сломает», — подумал Вэй Усянь, вглядываясь в лицо мужчины. У того был отстранённый вид, настолько глубоко он погрузился в размышления.       — Лань Чжань… — позвал Вэй Усянь, решив, что сам скажет. Не следовало дразнить Лань Ванцзи, который всегда так серьёзно относился к каждому сказанному им слову: он не перестал бы думать об этом, пока не нашёл бы верный — или нет — ответ.       Но взгляд Лань Ванцзи уже прояснился, так что произнесли они одновременно:       — Дом — там, где ты, Лань Чжань.       — Дом — там, где ты, Вэй Ин.