Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Вэй Усянь совсем сбавил шаг, и Лань Ванцзи тоже пришлось идти медленнее: он не считал удобным идти далеко впереди от спутника. Они вместе спустились с гор, чтобы разобраться с призраком, объявившимся на окраинах Цайи, но Вэй Усянь явно не торопился браться за работу.       — «Запрещена торопливость», — голосом старого Ланя объявил он, когда Лань Ванцзи вздумал его подгонять. — С призраком разделаться ничего не стоит. Зачем наживать себе колотье в боку? Он всё равно только к ночи появится.       Аргумент был на удивление веский, если подумать: с момента восхода солнца прошло всего четыре часа.       Они уже вошли в городок и теперь шли по торговой площади. Вэй Усянь вертел головой, разглядывая лотки, и вдруг сказал:       — Давай сегодня не будем возвращаться в Облачные Глубины. Останемся здесь и запустим вместе фонарик.       — Праздник фонарей давно прошёл, — возразил Лань Ванцзи. — Почему ты заговорил об этом сейчас?       Вэй Усянь приостановился у лотка, где продавали фонари и материалы для их изготовления.       — Помнишь, ты как-то спросил меня, что я буду делать дальше? — сказал он, обернувшись к Лань Чжаню. — Когда мы вернулись из Башни Золотого Карпа и я оправился после ранения? (Утвердительный кивок.) Так вот, я решил для себя, что посвящу жизнь тому, что избавлю тебя от сожалений.       — Избавишь меня от сожалений? — медленно повторил Ханьгуан-цзюнь.       — Да. Ты ведь упомянул тогда о сожалениях… Я знаю, что у тебя их не одно и не два. Непременно нужно от них избавиться. Не то, — улыбнулся Вэй Усянь, — после смерти превратишься в одержимого духа, и мне придётся тебя изгонять.       — Как это связано с твоим желанием запустить фонарик? — подумав, спросил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь прищурился:       — Ты ведь хотел тогда запустить фонарик вместе со мной, правда?       — Нет, — тут же ответил Лань Ванцзи.       — Не лги мне, — пихнул его локтем в бок Вэй Усянь. — Ты ведь смотрел на меня, пока я его запускал.       — Не смотрел.       — Глаз с меня не спускал! — настаивал Вэй Усянь.       — Ты ведь говорил, что почти ничего не помнишь из прошлого, — напомнил Лань Ванцзи. — Как ты можешь быть уверен?       — Ну, кое-что я всё-таки помню. Ты на меня смотрел.       — Нет, — категорично ответил Лань Ванцзи.       — Любовался? — уточнил Вэй Усянь, ухмыльнувшись.       — Убожество! — вспыхнул Лань Ванцзи.       — О, — оживился Вэй Усянь, — давненько я от тебя этого не слышал! Аж ностальгия накатила… Скажи это ещё раз, Лань Чжань?       Лань Ванцзи свёл брови у переносицы и посмотрел на него едва ли не укоризненно. Вэй Усянь не смутился:       — А я ведь тот фонарик специально для тебя сделал. Я сделаю ещё один. Давай купим бумагу, краску и бечеву и сделаем собственный фонарик?       — Нет. Не время запускать фонари. Долг превыше развлечений, — строго сказал Лань Ванцзи и потянул Вэй Усяня за локоть от лотков.       В глазах Вэй Усяня что-то хитро вспыхнуло, и он принялся дурачиться.       — Ванцзи-гэгэ, — заголосил он на всю улицу, — ну давай запустим фонарик вместе! Я с места не сдвинусь, пока мы его не купим! Купи мне фонарик, Ванцзи-гэгэ.       — Вэй Ин, прекрати! — прошипел Лань Ванцзи, меняясь в лице.       Общее внимание тут же переключилось на них. Кто-то начал посмеиваться, кто-то неодобрительно качал головой. Чтобы взрослый человек вёл себя подобным образом? У него наверняка мозги набекрень. Это предположение тут же расположило толпу к Вэй Усяню.       — Молодой господин, — начали говорить Лань Чжаню, — нехорошо обижать слабоумного. Что стоит купить ему фонарик? Они же как дети малые, стыдно их обижать. Если тебе жаль денег на игрушку, мы сами купим ему фонарик.       — Нет нужды, — побагровев от гнева, резко отозвался Лань Ванцзи.       — Какой несговорчивый у тебя братец, — с жалостью принялись утешать Вэй Усяня люди.       Торговец фонариками вмешался:       — Что тебе хотелось купить? Выбирай, что нравится, я отдам тебе даром. Слышите? — обратился он к людям, надеясь, что его после будут расхваливать за щедрость. — Я подарю ему то, что он выберет.       «Что может понимать дурачок? — подумал торговец. — А обо мне пойдёт слава, как о хорошем человеке». Люди уже одобрительно начали кивать и подбадривать Вэй Усяня, чтобы тот подошёл и взял себе понравившийся фонарик.       Вэй Усяня всё это неимоверно забавляло, а красное от гнева лицо Лань Ванцзи — тем более.       — Я выберу, — закивал он, широко улыбаясь.       — Выбирай, выбирай, — похлопал его по спине торговец фонариками.       Физиономия у него тут же вытянулась, потому что «дурачок» взял не фонарь, а несколько листов дорогой бумаги и моток отличной бечевы. Когда он потянулся к баночке с золотой краской, торговец не выдержал:       — Золотая краска дорого стоит. Не бери её.       — Что я слышу? — воскликнул Вэй Усянь, обращаясь к толпе. — Разве не говорил, что я могу взять что захочу? А теперь решил пойти на попятную, пожалел какую-то вшивую краску?       — Говорил, говорил, — закивали люди, с осуждением глядя на торговца фонариками.       Мелочность торговца обернулась против него самого! С толпой спорить он не решился и позволил Вэй Усяню забрать ещё и золотую краску.       — Как тебе не стыдно, — проронил Лань Ванцзи негромко, когда Вэй Усянь вернулся к нему, демонстрируя ему полученные даром сокровища. — Иди и заплати ему.       — Нет нужды, — передразнил Вэй Усянь, отпихивая кошелёк, который Лань Ванцзи протянул ему. — Этого двуличного скупердяя стоило проучить. Он мне ещё и должен остался!       — Почему? — поразился Лань Ванцзи.       — Потому что заработал себе доброе имя за мой счёт… Лань Чжань, давай оставим бумагу и остальное на постоялом дворе. А когда будем возвращаться обратно, заберём и запустим фонарик? Ванцз… М-м-м-м!       Лань Ванцзи наложил на него заклинание молчания!       Комнату в постоялом дворе Лань Ванцзи всё-таки снял. Вэй Усянь сгрузил добычу на стол и сказал хозяину:       — Смотри, чтобы ничего не пропало! Мы вернёмся к вечеру. Позаботься, чтобы принесли вино и закуску.       — Можем мы уже заняться тем, для чего пришли в Цайи? — устало сказал Лань Ванцзи, когда Вэй Усянь обернулся к нему, чтобы спросить, что именно тот захочет съесть вечером.       Вэй Усянь кивнул, и они отправились на окраины. Люди тут же обступили Лань Ванцзи и принялись ему жаловаться. Вэй Усянь наблюдал со стороны какое-то время, ловя каждое слово. Воспитание Лань Ванцзи не позволяло ему перебивать людей — в большинстве своём, если это не касалось самого Вэй Усяня! — и ему пришлось выслушивать поток жалоб, многие из которых даже не имели отношения к упомянутому призраку. У людей было много забот, и они думали, что спустившийся с гор «великий бессмертный мастер» непременно поможет им. «Надо его спасать, — решил Вэй Усянь, — не то он так до ночи простоит!»       — Так, так, — похлопал он в ладоши, — а ну разойдитесь! Что вы его обступили и слова не даёте сказать?       Кое-кто из людей был на рынке и запомнил Вэй Усяня, так что к его вмешательству отнеслись, как к простой докуке. Вэй Усянь вовсе не терпел, когда его игнорировали. Он прищёлкнул пальцами, и темная энергия волной прошла между людьми, раздвигая их в стороны. Тут уж они испуганно уставились на него и убедились, что на его лице и намёка нет на безумие! Он обвёл их насмешливым взглядом и скомандовал:       — В очередь! Великий заклинатель Вэй Усянь выслушает ваши жалобы. Ты? — обратился он к первому попавшемуся мужчине.       Тот подскочил от неожиданности и забормотал, что в его дом ночами приходят какие-то сущности и мешают ему спать. Вэй Усянь моментально соорудил талисман и вручил ему:       — Повесь над дверью, они не смогут войти.       Увидев, что Вэй Усянь действительно разбирается в заклинательстве, люди обступили уже его, и каждый получил по талисману, о котором просил. С призраком они тоже справились в два счёта: всего-то и нужно было, чтобы человек, который ему задолжал, сжёг немного ритуальных денег у его могилы.       — А ты для меня деньги жёг? — поинтересовался Вэй Усянь мимоходом у Лань Ванцзи.       — Нет, — однозначно ответил Лань Чжань.       — Вот как? — обиделся Вэй Усянь. — Жаль было какой-то паршивой бумаги?       Лань Ванцзи поджал губы, но после ответил, видя, что Вэй Усянь собирается донимать его этим всю обратную дорогу до постоялого двора:       — Не жёг, потому что не хотел признавать.       — «Признавать мёртвым»? — докончил Вэй Усянь. — Когда все твердили обратное?       — Твоего мёртвого тела я не видел, — сухо ответил Лань Ванцзи и не пожелал более распространяться на эту тему.       Вэй Усянь не настаивал.       Когда они проходили по полупустой торговой площади — день клонился к закату, люди разбрелись по домам, — Вэй Усянь услышал детский плач и остановился. Прямо на земле сидел ребёнок и горько плакал. Вэй Усянь присел возле него на корточки и спросил:       — Почему ты плачешь, малыш?       Лань Ванцзи нерешительно остановился поодаль. Он бы тоже подошёл и, быть может, ещё прежде Вэй Усяня спросил об этом, но дети обычно его пугались и начинали реветь ещё пуще, если он это делал. Вэй Усянь сказал ему улыбнуться, и он улыбнулся… Того бедного малыша не смог успокоить даже Вэй Усянь, настолько он перепугался, увидев, как Лань Ванцзи улыбается! Вэй Усянь хохотал до слёз! Повторения этой ситуации Лань Ванцзи нисколько не хотелось, поэтому он просто стоял поодаль и ждал, чем дело кончится.       — Родители дали мне монетку, — давясь слезами, сказал ребёнок, — чтобы я купил вертушку. А она — вот… — И он показал на раскрытых ладонях сломанную игрушку. Палочка переломилась пополам, а лопасти погнулись.       — Ты её уронил? — спросил Вэй Усянь. — Ну, не плачь, я её для тебя починю.       Слёзы ребёнка тут же просохли, он уставился на Вэй Усяня с надеждой:       — Гэгэ починит мою вертушку?       — Конечно, — уверенно сказал Вэй Усянь. — Дай-ка её мне, я на неё поближе взгляну.       Ребёнок тут же отдал вертушку и решительно вытер под носом, размазывая сопли и слёзы. Вэй Усянь покрутил игрушку в руках. Лопасти можно было выпрямить, и он хорошенько потёр их пальцем, разглаживая бумагу. А вот палочку уже не спасти, она разломилась напополам.       — Лань Чжань, сделай мне новую, — попросил Вэй Усянь.       — …       — Ну, Лань Чжань, не стой столбом! Вытащи Бичэнь и выстругай палочку из какой-нибудь ветки.       — Ты хочешь, — медленно проговорил Лань Ванцзи, — чтобы я Бичэнем выстругивал палочку для вертушки?       — А ты хочешь, чтобы ребёнок остался без игрушки и опять начал плакать? — парировал Вэй Усянь. — Я бы сам выстругал, но у меня с собой нет ничего острого. Не хочешь помогать, купи мне тогда нож у какого-нибудь торговца… И почему от тебя в бытовых ситуациях никакого толку? — пробормотал Вэй Усянь себе под нос. — Вот всегда так с этими «бессмертными мастерами»… Начисто оторвались от реальности и не понимают элементарных вещей, которые даже ребёнок понял бы с первого раза.       — Ты что-то сказал? — уточнил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь приподнял плечи. Ханьгуан-цзюнь всё-таки вытащил меч, так что Вэй Усянь получил свою палочку для вертушки и скоро починил игрушку. Ребёнок просиял и с воплем: «Спасибо, гээгэ!» — помчался домой, радуясь, что родители не будут его ругать.       — Какой милый малыш, — сказал Вэй Усянь, возвращаясь к Лань Ванцзи. — И даже поблагодарил меня, как полагается. Надо бы и тебя поблагодарить… как полагается. Спасибо, Ванцзи-гэгэ, — с широкой улыбкой сказал Вэй Усянь.       — Ты меня нарочно из себя выводишь, — проронил Лань Ванцзи холодно. — И не заставляй меня постоянно использовать Бичэнь для разных пустяков!       — Это когда я тебя заставлял? — воскликнул Вэй Усянь с притворным удивлением. — Это в той заброшенной хижине, где мы останавливались на ночь? Всего-то и нарубили дров, чтобы развести огонь, потому что топора не нашлось… Да на нём ни зазубринки не осталось, Лань Чжань. Он даже рад был, что его пустили в дело. Мы так давно не сражались толком, что он едва не заржавел со скуки… Ладно, ладно, не смотри на меня так! Больше ни слова не скажу.       Они вернулись на постоялый двор затемно, и Вэй Усянь сразу принялся мастерить фонарик.       — А ты пока хорошенько постарайся, Лань Чжань, — велел Вэй Усянь, — и припомни как можно больше сожалений. Я не шутил, я тебя от всех них избавлю!       Лань Ванцзи только покачал головой и прикрыл глаза, ни о чём конкретном не думая и ничего не пытаясь припомнить. Вэй Усянь ошибался, у него не осталось больше сожалений. Ни единого. Всё развеялось в пыль, когда он впервые услышал — после стольких лет снова! — ту так неумело прозвучавшую мелодию флейты. Он открыл глаза и тут увидел, что Вэй Усянь уже бросил делать фонарик и сидит возле него на корточках и смотрит.       — Что? — спросил Лань Ванцзи. — Почему ты на меня смотришь? Уже раздумал делать фонарик?       — Я его сделал, — возразил Вэй Усянь, — а ты заснул.       «И улыбался во сне, — мысленно добавил он. — Вот бы узнать, что тебе снилось!»       Лань Ванцзи перевёл взгляд к столу, на котором действительно стоял готовый фонарик.       — Кролики? — выгнул бровь Лань Ванцзи, увидев рисунок на боку фонаря.       — Всё в точности, как в тот раз, — утвердительно кивнул Вэй Усянь. — Пожалуй, сейчас я рисую нисколько не хуже, чем прежде, а?       Лань Ванцзи промолчал. Вэй Усянь разочарованно протянул:       — А я-то думал, что ты назовёшь мои художества убожеством!.. Ха-ха, Лань Чжань, ты слышал, я заговорил стихами!..       Тут он примолк, вспомнив, что тогда, в библиотеке, Лань Ванцзи тоже смолчал на вопрос, понравился ли ему рисунок. А уж потом сказал: «Убожество!» — когда Вэй Усянь начал его дразнить. И рисунок не отшвырнул, а очень бережно положил обратно на стол. «Как я не заметил этого тогда?» — удивился Вэй Усянь. Вероятно, рисунок Лань Чжаню на самом деле понравился. Несколько позже Вэй Усянь обнаружил, что тот рисунок Лань Ванцзи сохранил, так что он во многом оказался прав.       — Ладно! — бодро воскликнул Вэй Усянь, вскакивая. — Идём запускать фонарик! Надеюсь, хозяин не будет возражать, если мы воспользуемся задним двором?.. Ты помнишь, что ты тогда загадал, Лань Чжань?       — Нет, — ответил Лань Ванцзи, поднимаясь и идя следом.       Вэй Усянь раздумал идти на задний двор, потому что ему приглянулся пригорок в сотне шагов от постоялого двора. «Оттуда вид лучше», — заявил он, и им пришлось брести до пригорка в полной темноте (огни в Цайи уже погасили).       — Отсюда увидим, как он поднимется до самых небес! — удовлетворённо сказал Вэй Усянь, запрокидывая голову, чтобы взглянуть в ночное небо. — Хорошо, что сегодня нет луны…       Фонарик медленно начал подниматься вверх. Огонь в нём подрагивал и отражался в зрачках Вэй Усяня крохотными алыми точками.       — Опять ты это делаешь! — воскликнул вдруг Вэй Усянь.       — Что делаю? — удивился Лань Ванцзи.       — Смотришь на меня. На фонарик смотреть надо! А ты на меня смотришь.       — Нет, — возразил Лань Ванцзи. — Не смотрел.       — Смотрел, смотрел! Я видел.       — Не смотрел.       — Вот упёрся… Лань Чжань, что ты загадал?       — Ничего.       Вэй Усянь закатил глаза. Ну что за человек — непробиваемый!       Но Лань Ванцзи не лгал. Он ничего не загадал: засмотрелся на Вэй Усяня и забыл.