Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — Не разговаривай.       Предупреждение запоздало: Вэй Усянь закашлялся, капли крови, похожие цветом на зёрна граната, окропили рукав Лань Ванцзи. Мужчина нахмурился, чуть сдвинул повязку с шеи Вэй Усяня, чтобы взглянуть на рану. Тонкая алая полоса окольцовывала горло юноши, струна вошла глубоко, но, по счастью, не до голосовых связок, так что речь Вэй Усянь не потерял. Кровохарканье было из-за повреждённых духовных каналов. Если бы Вэй Усянь сидел смирно и молчал, его состояние улучшилось бы скорее, но он то и дело пытался что-то говорить. Россыпь красных пятен на рукавах Лань Ванцзи была похожа на орнамент: он держал два пальца на горле Вэй Усяня, передавая ему духовные силы, и всякий раз, как Вэй Усянь открывал рот, чтобы сказать ещё что-нибудь, кровь орошала тонкую белую ткань одеяния. Но Вэй Усянь был слишком взволнован, чтобы молчать.       — Поверить не могу, что я такого наговорил… Сколько человек это слышали? — тихо воскликнул Вэй Усянь.       — Полсотни минимум, — после молчания ответил Лань Ванцзи.       По лицу Вэй Усяня мелькнула гримаса то ли боли, то ли подобия улыбки.       — Хорошо, что дяди твоего там не было.       — Почему? — немедленно спросил Лань Ванцзи, забывая, что только что велел Вэй Усяню молчать.       — Почему? Да его удар бы хватил, если бы он всё это услышал!       Ханьгуан-цзюнь задумался. Вероятно, дядя уже знал об этом: ему непременно доложили бы присутствовавшие при той сцене адепты. Брат — вряд ли, но адепты — да. В задумчивости же он обвёл глазами комнату. Он принёс Вэй Усяня в Цзинши, когда всё закончилось, и пытался его подлатать. Кажется, прошло около полдня, но их ещё никто не потревожил.       Вэй Усянь тоже примолк ненадолго, видя, что Лань Ванцзи погрузился в задумчивость. Ему тоже было о чём подумать, вернее, о чём стоило поразмыслить, но мысли крутились около одного-единственного момента из вопиющего происшествия в храме Гуань Инь: Лань Ванцзи улыбнулся на его неудачную шутку о том, что нет никакой разницы, он держит или его держат в объятьях. Первый солнечный луч, заискрившийся в морозный день на снегу, и то не вполовину так хорош, как то едва заметное движение — чуть приподнявшийся и осветивший невыразительное лицо уголок губ.       Вэй Усянь перевёл взгляд на лицо Лань Ванцзи и тут увидел, что тот уже смотрит на него. Он не знал, как вести себя в подобной ситуации. В храме Вэй Усянь был весьма откровенен, если не волен, но сейчас всё казалось таким… далёким и нереальным, будто ему приснился странный, ошеломляющий сон. И Вэй Усянь начал делать то, в чём всегда был хорош: зубоскалить, пытаясь скрыть собственную растерянность и даже смущение.       — Полсотни! — сказал он, выгнув губы в улыбке. — Как думаешь, можно считать, что мы таким образом объявили о нашей помолвке? Нам ведь всего одного поклона не хватает до того, чтобы считаться супругами!       Рука Лань Ванцзи чуть дрогнула, но он справился с собой и снова прижал пальцы к горлу Вэй Усяня.       — Только я тебе сразу говорю: входить в клан Лань я не собираюсь, — объявил Вэй Усянь ещё развязнее прежнего, — нет-нет, ни за что не собираюсь! Уж лучше основать собственный.       — Чем плох клан Лань? — медленно спросил Лань Ванцзи.       — Чем? Не считая бессчётных правил, которые плодятся, как кролики? Не считая этого вашего пунктика насчёт лобной ленты? Не считая ваших траурных одежд? — Вэй Усянь подёргал Лань Ванцзи за рукав. — Ты можешь меня представить в таких одеяниях?       — Тебе идёт белый цвет, — возразил Лань Чжань ещё медленнее. — Ты носил их во время обучения.       — Не говоря уже о том, что наверняка есть и правило против того, чем мы с тобой собираемся, начиная с этого дня, заниматься!       — Вэй Ин, — укоризненно проронил Лань Ванцзи. Лицо его слегка порозовело.       Вэй Усянь вспыхнул и пробормотал:       — Прости, я… я просто не знаю, как вести себя с тобой… после того что наговорил… и сделал в храме… и вообще всё моё поведение до того… Это защитная реакция. Впредь постараюсь тщательнее подбирать слова.       — Деликатностью ты никогда не отличался, — заметил Лань Ванцзи, — нечего и начинать.       — Вот сейчас обидно было, — сказал Вэй Усянь и улыбнулся.       Замечание Лань Ванцзи несколько разрядило обстановку, хотя видно было, что и Ханьгуан-цзюнь тоже плохо себе представляет, как себя вести с ним. Они оба были растеряны.       — Выходит, я тебя этим признанием… скомпрометировал, — виновато сказал Вэй Усянь.       — Ничего, — спокойно ответил Лань Ванцзи. — У меня такая безупречная репутация, что меня давно уже пора скомпрометировать. Удивляюсь, как ты не сделал этого раньше.       — Я пытался, — пожал плечами Вэй Усянь.       — Мгм.       Вэй Усянь собирался похвалить его за то, что он научился шутить, но потом подумал, что, быть может, Ханьгуан-цзюнь и не шутил. Во всяком случае, уточнить он не успел: в дверь Цзинши постучали. Лань Ванцзи моментально напрягся, мышцы его стали как камень, рука метнулась к мечу.       — Лань Чжань? — испуганно позвал Вэй Усянь, увидев, что лицо мужчины заледенело, и сообразив, что тот всё это время ждал чьего-то вмешательства.       Лань Ванцзи поднялся, мерным шагом дошёл до двери и приоткрыл её. Это был Лань Сичэнь.       — Ванцзи? — напряжённо спросил он, видя, что тот в любой момент готов пустить Бичэнь в ход.       Лань Ванцзи не впустил бы его внутрь ни при каких обстоятельствах, Лань Сичэнь понял это. Младший брат был как струна гуциня. Цзэу-цзюнь поднял ладонь, словно бы говоря, что Лань Ванцзи незачем идти на крайние меры.       — Ванцзи, как рана молодого господина Вэя? — спросил он. — Я хочу прислать ему лекаря, чтобы тот взглянул.       — Нет нужды, — коротко отозвался Лань Ванцзи.       — Ты сам? — догадался Лань Сичэнь, заметив узор из красных капель на рукавах брата.       — Мгм.       — Духовные каналы?       — Мгм.       Лань Сичэнь покачал головой:       — Серьёзная рана… Позже приготовь ему травяной суп, он восстановит поток энергии. Я велю отложить необходимые травы. Ты ведь наверняка и это предпочтёшь сделать сам?       — Мгм, — после паузы подтвердил Лань Чжань.       Лань Сичэнь улыбнулся и, легонько похлопав младшего брата по плечу, развернулся, чтобы уйти.       — Брат… — нерешительно произнёс Лань Ванцзи. — Дядя…       Лань Сичэнь полуобернулся и отрицательно покачал головой:       — Я поговорю с ним. Но ты ведь знаешь, что он особенно упрям, когда дело касается молодого господина Вэя. Кажется, — добавил он уже себе под нос, так что Лань Ванцзи не расслышал, — Облачные Глубины ждёт ещё не одно потрясение!       Лань Ванцзи вернулся в Цзинши.       — Что там? — с любопытством спросил Вэй Усянь.       — Позже я приготовлю тебе травяной суп, — сказал Лань Ванцзи, садясь на край тахты и опять прижимая пальцы к шее Вэй Усяня.       Тот скорчил гримасу отвращения:       — Травяной суп?       — Он полезен для раненых.       — Лань Чжань, Лань Чжань, сейчас я скажу тебе, что на самом деле полезно для раненых! — поднял палец Вэй Усянь. — Суп из корней лотоса с мясом. И чем больше в нём будет мяса, тем лучше!       — Есть мясо в Облачных Глубинах запрещено, — машинально возразил Лань Ванцзи.       — Вот поэтому я и не хочу входить в клан Лань, — пробормотал Вэй Усянь. — А я только хотел добавить, что запивать его нужно непременно «Улыбкой Императора»!..       Лань Ванцзи снова проверил рану на его горле. Края начали закрываться, но очень медленно. Он чуть покачал головой и свёл брови у переносицы. Новое тело Вэй Усяня было слишком слабо и не обладало достаточно высоким уровнем духовных сил, чтобы самоисцеляться. Вероятно, со временем Вэй Усянь сможет добиться каких-то успехов, поскольку задатки у Мо Сюаньюя всё-таки были, но это займёт не один год.       — На мне как на собаке заживает, не волнуйся, — верно истолковал его взгляд Вэй Усянь. — Цзинь Лин ведь не так давно меня пырнул, а уже и следа не осталось!       Лань Ванцзи промолчал. Вэй Усянь, вероятно, не помнил, как он его лечил, потому что находился в полузабытьи. Лань Ванцзи пришлось целую неделю передавать ему духовные силы, чтобы рана закрылась, а потом ещё столько же исполнять исцеляющие мелодии на гуцине.       — Впредь будь осторожнее, — ровно сказал он и, взяв Вэй Усяня за плечи, заставил его лечь.       — Кто же знал, что у Цзинь Гуанъяо окажется припрятана струна? — возразил Вэй Усянь и несколько смутился.       Лань Ванцзи рук до сих пор не разжал, всё ещё держал его за плечи и смотрел на него. Чувствовалось в мужчине некоторое смятение, которое передалось и Вэй Усяню. «Может быть, он хочет меня поцеловать?» — предположил Вэй Усянь. Они уже целовались в храме, но тогда, когда жизнь буквально висела на волоске, сделать это было проще, чем теперь, когда вернулась трезвость суждений (к Лань Ванцзи, по крайней мере). «Если бы его подтолкнуть, пожалуй, это бы сгладило возникшую неловкость», — подумал Вэй Усянь. Он отвёл взгляд и спросил:       — А знаешь, что было хорошего даже в той скверной ситуации?       — Что? — тотчас спросил Лань Ванцзи.       — То, что мы поцеловались.       Лицо мужчины залила краска. Вэй Усянь довольно ухмыльнулся и попытался потянуться к Лань Ванцзи, чтобы обвить его шею руками и пригнуть к себе — для ещё одного поцелуя, но мужчина его тут же обездвижил, нажав на несколько акупунктурных точек.       — Лань Чжань! — возмутился Вэй Усянь.       — Лежи спокойно и не разговаривай, — велел Лань Ванцзи, к которому вернулась его обычная рассудительность.       Он сжал пальцы на запястье Вэй Усяня и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен и что он ни слова не проронит, что бы Вэй Усянь ни пытался говорить. Вэй Усянь обиженно фыркнул, но сказать в ответ ничего не успел: тело наполнилось слабостью, глаза сами собой закрылись, он погрузился в сон.       Разбудило его прикосновение к горлу. Чьи-то чужие пальцы… не Лань Чжаня. Вэй Усянь распахнул глаза, дёрнулся всем телом.       — Молодой господин Вэй, — мягко сказал Лань Сичэнь, удерживая его за плечо, — успокойтесь. Я всего лишь хотел взглянуть на вашу рану.       — Цзэу-цзюнь… — беспокойно начал Вэй Усянь и тут увидел, что Лань Ванцзи всё ещё сидит с закрытыми глазами рядом с ним и держит его за запястье.       — Я начал беспокоиться, — пояснил Лань Сичэнь, — потому что из Цзинши никто не выходит вот уже пятый день…       — Пятый день? — потрясённо переспросил Вэй Усянь, осознав, что Лань Ванцзи всё это время передавал ему духовную силу. — Лань Чжань! Лань Чжань!       Лань Ванцзи не реагировал. Вэй Усянь беспокойно посмотрел на Лань Сичэня, будто ища у него поддержки. Тот улыбнулся:       — Полагаю, это полумедитативное состояние, позволяющее ему экономить собственную энергию, чтобы её расходование не отразилось на передаче вам духовных сил.       — Он не должен был… — сдавленно сказал Вэй Усянь.       — Вряд ли он обрадуется, если вы этим его упрекнёте, — заметил Лань Сичэнь. — Не вертите головой, я взгляну на вашу рану… Хм, что ж, рана затянулась, духовные каналы восстанавливаются. Правда, шрам останется навсегда.       — Что значит какой-то жалкий шрам, когда у него…       — Тридцать три, — докончил Лань Сичэнь, — тридцать три шрама от дисциплинарного кнута, и они никогда не затянутся.       Вэй Усянь вспомнил, что в храме Лань Сичэнь уже рассказывал ему о происхождении шрамов на спине Лань Ванцзи. Ему опять стало тошно.       — Лучше бы и этот никогда не затягивался, — отрывисто сказал он, впиваясь пальцами себе в горло.       Лань Сичэнь отвёл его руку:       — Молодой господин Вэй, это бы Ванцзи тоже вряд ли порадовало. Не совершайте опрометчивых поступков. Он использовал всю свою силу, чтобы исцелить вас, не допустите, чтобы его усилия пропали даром.       Вэй Усянь устыдился собственного поступка. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза ненадолго.       — Если подумать, — пробормотал он, и его лицо исказилось, — каким счастливым человеком я был и каким глупцом, что не замечал этого!       — Важно, что теперь заметили, — мудро возразил Лань Сичэнь.       Вэй Усянь проводил его взглядом, расслышал скрип закрываемой двери. Потом он снова посмотрел на Лань Ванцзи. На лице того было непривычно мягкое выражение, сделавшее его похожим на Будду, но от него было и немножко жутко: из-за белых одеяний от Лань Ванцзи будто веяло величавым спокойствием мертвецов, которые всегда сохраняют на губах отсвет загадочности. Вэй Усянь поёжился и несильно встряхнул Лань Ванцзи за плечо:       — Лань Чжань?       Тот не отреагировал. Тогда Вэй Усянь стал по одному разжимать пальцы, всё ещё державшие его за запястье. Они разжимались неохотно, на своей коже Вэй Усянь заметил красные отпечатки, как от ожогов.       — Ну будет, будет, Лань Чжань, — тихо уговаривал Вэй Усянь, — ты и так передал мне достаточно энергии… если продолжишь, то превратишься в мумию. Что я буду тогда с твоими мощами делать? Овдоветь, так и не став твоим супругом?..       Взывать к Лань Ванцзи было бесполезно сейчас: погружённый в медитативное состояние, он всё равно не расслышал бы, так что Вэй Усянь болтал что попало, чтобы скрыть за этим нарастающее смятение. Пожалуй, даже хорошо, что Лань Ванцзи в таком состоянии сейчас. Вэй Усяню ещё предстояло решить, как вести себя дальше. После того признания в храме всё стало между ними по-другому.       Вэй Усянь опять дотронулся до плеча Лань Ванцзи:       — Лань Чжань?       Тот неожиданно повалился прямо на него, лицом вниз. Вэй Усянь крепко обхватил его за спину руками, не давая мужчине сползти на пол. В таком не слишком удобном положении ему предстояло провести несколько дней — пока Лань Ванцзи не проснётся.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — пробормотал Вэй Усянь, — что же мне делать?       Он чувствовал едва заметное дыхание на шее — дыхание спящего Лань Ванцзи.       — Лань Чжань, куда ты пристроил свои губы… Лежишь на мне, всем телом прижимаешься… И лобная лента опять съехала… Лань Чжань, какой же неподобающий у тебя вид сейчас… а ведь ты даже не пил!.. — забормотал Вэй Усянь.       Лань Ванцзи, разумеется, ничего на это не ответил, потому что крепко спал.       — Что же мне теперь делать, Лань Чжань? — серьёзно повторил Вэй Усянь, перестав дурачиться.       Он лежал какое-то время не двигаясь, только пальцы сжимались всё крепче на спине мужчины, потом пробормотал себе под нос:       — Верно говорят: долгий путь состоит из коротких шажков… Парочку мы с тобой да сделали, да, Лань Чжань?