Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — То есть как это вы меня не пустите? — опешил Вэй Усянь. Он вернулся в Облачные Глубины после продолжительной прогулки (а скорее, загула), но стражники преградили ему путь. На этот раз очередь охранять врата была Лань Цзинъи и Лань Сычжуя, и оба страшно смутились, когда пришлось это сделать.       — Я ведь предъявил нефритовый жетон? — возмутился Вэй Усянь.       — Распоряжение Старейшины Ланя, учитель Вэй.       — А Ханьгуан-цзюнь?       — Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь отправились по делам в Цинхэ, вернутся через несколько дней.       — И старый Лань незамедлительно решил от меня избавиться, — прищурился Вэй Усянь.       — Старейшина сказал, что будет медитировать и не хочет, чтобы ему мешали, — пояснил смущённо Лань Сычжуй.       — Когда я кому мешал? — воскликнул Вэй Усянь. — Я не заслужил подобного обращения!       — Старейшина сказал, что вы наверняка будете делать то, что всегда делаете, пока Ханьгуан-цзюня нет: пить вино, вести себя возмутительно и всячески подрывать устои Облачных Глубин, — продолжал Лань Сычжуй, — к примеру, небрежностью в одежде… и тем, что не носите меча.       Вэй Усянь поморщился.       — Не заслужил? — уточнил Лань Цзинъи.       — Ну ладно, может, и заслужил, — неохотно согласился Вэй Усянь. — Вопрос в том, что мне теперь делать.       — Вы можете поселиться на постоялом дворе в Цайи, учитель Вэй, — сказал Лань Сычжуй примирительно, — и подождать возвращения Ханьгуан-цзюня.       — Нет, — возразил Вэй Усянь, — это совсем не весело.       — Ты же не собираешься прорываться силой? — насторожился Лань Цзинъи.       Вэй Усянь задумчиво потёр подбородок, в глазах его что-то сверкнуло, и он объявил:       — Что ж, значит, отправляюсь в путешествие. Счастливо оставаться!       — Учитель Вэй! — всполошился Лань Сычжуй. — Как это — в путешествие?       — Что нам сказать Ханьгуан-цзюню? — подхватил Лань Цзинъи.       Оба даже представлять не хотели, что сделает Лань Ванцзи, когда вернётся и обнаружит, что Вэй Усяня нет в Облачных Глубинах.       Вэй Усянь ненадолго задумался:       — Скажите ему, что я отправился нарвать для него лотосов. Он поймёт.       — Учитель Вэй…       Вэй Усянь, посвистывая, сбежал по лестнице, придерживая саднящий бок. Во время прогулки он столкнулся с ночной тварью. Рана была не смертельная, даже не слишком серьёзная, если говорить о последствиях для физической оболочки, но зацепило духовные каналы. Хороший сон и, быть может, пара сосудов «Улыбки Императора» излечили бы его во мгновение ока. «И почему этому старому зануде вздумалось разделаться со мной именно сейчас ? — недовольно подумал Вэй Усянь. — Никак не простит мне Лань Ванцзи».       Он взял лодку и отправился в Юньмэн.       Мысль набрать для Лань Ванцзи лотосов пришла ему в голову неслучайно: он ведь обещал, ещё в прошлой жизни, — но в Пристани Лотоса у него было ещё одно дело: Суйбянь. Цзян Чэн его так и не вернул.       — Так долго здесь не был, что всё кажется чужим, — пробормотал Вэй Усянь, выпрыгивая из лодки на пристань и идя по дощатым мосткам в город. На него не обращали внимания, его не узнавали. Он почувствовал себя призраком.       — Какой же ты самонадеянный, Цзян Чэн, — пробормотал Вэй Усянь, увидев, что врата в Пристань Лотоса, фамильный дом клана, не охраняются.       Он занёс ногу, чтобы переступить через порог, но тут же отпрыгнул обратно: свист кнута рассёк воздух, фиолетовая молния ударила в камни прямо у его ног.       — Я тоже рад тебя видеть, Цзян Чэн, — усмехнулся Вэй Усянь.       Цзян Чэн стоял по ту сторону порога, с выпущенным Цзыдянем. Лицо у него было тёмное. Цзинь Лин обеспокоенно выглядывал из-за его плеча.       — Как ты посмел сюда явиться, Вэй Усянь? — желчно процедил Цзян Чэн. — У тебя хватает наглости явиться сюда снова?       Он опять размахнулся и вздрогнул, поскольку не ожидал, что удар достигнет цели. Он думал, что Вэй Усянь опять отскочит. Вэй Усянь не пошевелился, даже не покачнулся, хотя удар пришёлся как раз по торсу, и без того пострадавшему от стычки с ночной тварью.       — Если это тебя успокоит, можешь ударить снова, — предложил Вэй Усянь.       Цзян Чэн скрипнул зубами. Вэй Усянь сейчас до омерзения походил на Лань Ванцзи: спокойное лицо, ни один мускул не дрогнул, хотя силы Цзян Чэн не пожалел.       Он замахнулся, но Цзинь Лин вцепился ему в руку:       — Дядя!       Цзян Чэн раздражённо отпихнул племянника и воззрился на Вэй Усяня:       — И чем обязан визитом? Тебя наконец-то вышвырнули из Облачных Глубин? Давно пора было.       — Я пришёл забрать своё, — ровно ответил Вэй Усянь, хотя на самом деле ему хотелось хорошенько поколотить Цзян Чэна, но жизнь в Облачных Глубинах даром не прошла, сдерживаться он научился.       — Здесь нет ничего твоего! — рявкнул Цзян Чэн.       — Есть. Суйбянь, — возразил Вэй Усянь и, заметив, что Цзян Чэн невольно дрогнул, услышав про меч, добавил с ухмылкой: — Конечно, ты можешь извлекать его из ножен, потому что Золотое Ядро принадлежало некогда мне, но Суйбянь — мой меч, я его хозяин, и я пришёл его забрать.       Это был удар ниже пояса. Цзян Чэн побагровел лицом и дёрнул Саньду из ножен:       — Ах ты…       — Не надо, Цзян Чэн, — ледяным голосом предупредил Вэй Усянь. — Потому что если ты это сделаешь, я убью тебя. На этот раз без колебаний.       От его ухмылки не осталось ни следа. Говорил он абсолютно серьёзно, ненавязчиво поглаживая пальцем торчавшую у него из-за пояса Чэньцин. Цзян Чэн почувствовал, что холодок сковывает его мускулы.       — Ты ведь не всерьёз? — беспокойно воскликнул Цзинь Лин.       — Видишь ли, я никак не могу позволить, чтобы меня убили ещё раз. Не теперь, — объяснил Вэй Усянь. — Потому что вряд ли отыщется ещё один полоумный родственник, который захочет меня воскресить.       «А с Лань Чжанем я так поступить не могу, — мысленно добавил он. — Ещё шестнадцать лет он не выдержит».       — Дядя, — опять вмешался Цзинь Лин, — почему бы тебе не пригласить его войти?       — Пригласить? — взъярился Цзян Чэн. — Закрой рот, мелкий паршивец! Тебе надо — ты и приглашай его к себе в Башню Золотого Карпа.       Цзинь Лин разозлился. Дядя всегда относился к нему с долей пренебрежения. Капля переполнила чашу.       — И приглашу, — процедил он и, повернувшись к Вэй Усяню, с нарочитой почтительностью поклонился ему: — Учитель Вэй, приглашаю вас посетить Башню Золотого Карпа. Вас будет ждать радушный приём.       Вэй Усянь фыркнул, прекрасно понимая, что сделал это Цзинь Лин, исключительно чтобы позлить дядю. «Быстро учится, мальчишка! — подумал он. — На одно слово теперь отвечает десятью!» Цзян Чэн окончательно рассвирепел, но Цзинь Лин предусмотрительно отскочил, так что избежал оплеухи.       — С превеликим удовольствием, — церемонно поклонился в ответ Вэй Усянь. — Ты мне всё больше напоминаешь твоего отца, Цзинь Лин. У того тоже были отменные манеры. В отличие от твоего дяди.       Сказал он это, чтобы позлить Цзян Чэна. «Расхваливать павлина в его присутствии…» — подумал Вэй Усянь, с удовольствием заметив, как исказилось при этих словах лицо Цзян Чэна.       — У всех его дядей дурные манеры, — процедил Цзян Чэн сквозь зубы.       — Ещё бы, один Цзинь Гуанъяо чего стоил, — охотно согласился Вэй Усянь.       — Вэй Усянь! Я не о нём сейчас говорю! — рявкнул Цзян Чэн.       Цзинь Лин призадумался. Вообще-то Вэй Усянь тоже был его дядей, а поскольку воплотился в теле Мо Сюаньюя — то дядей вдвойне. Ну и родственники!       — Ладно, ладно, как скажешь, — поднял руку Вэй Усянь. — Ну, позволишь войти или нет?       — Я вынесу тебе Суйбянь, — выдавил Цзян Чэн.       — Вообще-то, — тут же сказал Вэй Усянь, — я планировал ещё поклониться предкам и набрать семян лотоса в нашем пруду, так что мне непременно нужно войти.       Желваки на скулах Цзян Чэна заходили.       — Ты!!!       — Я, я, — подтвердил Вэй Усянь, поглядывая на небо. — И уже смеркается. Я мог бы и переночевать в моём старом флигеле.       — Я приказал его снести! В Пристани Лотоса не осталось ничего, что бы напоминало о тебе!       Вэй Усянь не расстроился. Он уже знал об этом из прошлого визита, но не удержался, чтобы не поддразнить Цзян Чэна.       — Хорошо, когда закончу то, для чего сюда пришел, уйду, — пожал плечами Вэй Усянь. — На постоялый двор в Юньмэне, надеюсь, твой запрет не распространяется?       — Цзинь Лин, сопроводишь его, — резко сказал Цзян Чэн племяннику, — чтобы не вздумал бродить… Вэй Усянь! И если я хотя бы полноты твоей поганой флейты услышу…       — Спасибо, что вернул её мне, — только и сказал на это Вэй Усянь.       Цзян Чэн дёрнулся и ушёл. С лица Цзинь Лина тут же сползло выражение почтительности.       — Ты, надеюсь, в самом деле не заявишься в Башню Золотого Карпа?       — Я знаю, что ты это сказал, чтобы вывести дядю из себя, — усмехнулся Вэй Усянь, кладя руку племяннику на плечо. — У тебя отлично получается, должен заметить. И не обращай внимания на его слова. Цзян Чэн всегда говорит дурное, но это не значит, что он на самом деле так считает.       Цзинь Лин слегка зарумянился этой похвале, тут же спохватился и сбросил руку Вэй Усяня:       — Это правда, что тебя из Облачных Глубин вышвырнули?       — Конечно, нет. Ханьгуан-цзюнь… отлучился по делам, а мне стало скучно, — ответил Вэй Усянь, поморщившись.       — Если бы выгнали, ты бы стал бездомным, — поёжился Цзинь Лин. — У тебя ведь нет дома, так? Что бы ты тогда стал делать?       Вэй Усянь призадумался и медленно проговорил:       — Мои родители были странствующими заклинателями, весь мир был их домом. Я бы последовал их примеру. Это не такая уж и плохая жизнь, лучше, чем в «золотой клетке».       Цзинь Лин несколько помрачнел, понимая, что ему о таком лучше и не мечтать: Цзян Чэн переломал бы ему ноги, если бы он заикнулся, что хочет отправиться странствовать!       — А я… правда похож на отца? — спросил он. — Мне о родителях ничего не рассказывают толком. Но ты наверняка знаешь больше остальных!       — В другой раз, вместо того, чтобы натравливать на меня собаку, вежливо попроси — и я тебе расскажу, — заметил Вэй Усянь.       Цзинь Лин вспыхнул. За тот поступок ему до сих пор было стыдно: он натравил на Вэй Усяня пса-оборотня, загнал его на дерево, насмехаясь над его страхом… и узнал, почему Вэй Усянь так панически боится собак.       — Ладно, пошли, доведу тебя до зала предков, — грубовато сказал он, чтобы скрыть собственное смущение. — Иди за мной. И лучше тебе не отставать.       — Хорошо, хорошо, — кивнул Вэй Усянь.       В зале предков он опустился на колени и, после традиционных поклонов, долго стоял так, беззвучно шевеля губами. Цзинь Лин мялся на пороге. Такого выражения лица у Вэй Усяня он ещё ни разу не видел. Оно было спокойно, как водная гладь озёр в Юньмэне, но иногда по нему пробегала рябь невысказанной боли.       — Не закончил ещё? — буркнул Цзинь Лин. — Я уже устал стоять тут.       Вэй Усянь тотчас поднялся, оправил одеяние. По его лицу опять мелькнула гримаса боли, но он удачно скрыл её и нацепил на лицо разбитное выражение:       — Теперь только осталось нарвать лотосов. Нам бы ещё прихватить корзинку. Не в руках же мне их нести в Облачные Глубины?       — Зачем тебе вообще лотосы именно из нашего пруда? В Юньмэне полно озёр и прудов, — ворчливо возразил Цзинь Лин. — Набрал бы там. Лотосы ведь везде одинаковые. Это непременно должна быть Пристань Лотоса?       — Непременно, — кивнул Вэй Усянь.       Цзинь Лин фыркнул, но по пути к пруду всё же позаимствовал небольшую плетёную корзинку на кухне.       У пруда была лодчонка. Вэй Усянь вскочил в неё и за шиворот втащил за собой Цзинь Лина. Тот шумно возмущался.       — Поможешь мне нарвать самых спелых коробочек, — велел Вэй Усянь. — И непременно со стеблями.       — Зачем? — поразился Цзинь Лин.       — Потому что отцветшие лотосы со стеблями вкуснее, чем без них.       — Глупость какая! — воскликнул Цзинь Лин. — Как ни оборви — вкус один и тот же будет!       Вэй Усянь в шутку брызнул на племянника водой, тот не остался в долгу.       Цзян Чэн между тем тоже спускался к пруду: с Суйбянем. Увидев, как они дурачатся в лодке, он помрачнел. Сцена, представшая пред его глазами, до боли напоминала события прошлого: когда-то и они все вместе так же дурачились, брызгались, обрывали лотосы и ели их прямо в лодке, все они: он сам, сестра, Вэй Усянь… Он так крепко сжал меч, что пальцы захрустели.       — И у него хватает наглости вести себя как ни в чём не бывало? — процедил он сквозь зубы, и в его голосе прозвучала досада. На самого себя, что он не может отпустить прошлое, как Вэй Усянь.       Цзинь Лин и Вэй Усянь между тем уже выбрались из лодки с полной корзинкой лотосов. Цзян Чэн отступил за дерево.       — Зачем тебе вообще столько лотосов? — спросил Цзинь Лин, вытирая мокрое, раскрасневшееся лицо рукавом. — Собрался все Облачные Глубины угощать?       — Нет, только Лань Чжаня, — ответил Вэй Усянь.       Цзян Чэн, услышав это, заскрипел зубами. Пожалуй, Ханьгуан-цзюня он ненавидел даже больше, чем Вэй Усяня. Если бы Вэй Усянь не «прикипел» к этому каменному истукану из Облачных Глубин…       — Видишь ли, я обещал…       Вэй Усянь не договорил. Он вдруг побледнел, перегнулся пополам, хватаясь за бок. Губы его окрасились кровавой дымкой.       — Эй, ты что? — испугался Цзинь Лин.       Вэй Усянь не ответил, всеми силами стараясь хотя бы просто удержаться на ногах. Цзян Чэн дёрнулся, но всё же не смог заставить себя подойти к ним. По его позвоночнику опять покатилась холодная дрожь: ему показалось на мгновение, что он увидел того Вэй Усяня, каким тот вернулся с горы Луаньцзан. Бледное, без кровинки лицо, пустота в глазах, яркие, как спелые ягоды, губы и что-то бесконечно тёмное во всём его существе. Несколько капель крови упало на землю. Вэй Усянь сделал над собой нечеловеческое усилие и выпрямился, держа ладонь на боку:       — Не волнуйся, мне просто стало немного дурно из-за возни на пруду.       — Немного? — воскликнул Цзинь Лин. — Да у тебя кровь ртом идёт!       Вэй Усянь провёл ладонью по губам, поглядел на кровавый след с минуту и со смехом сказал:       — Юньмэн ко мне настолько враждебен?       Цзян Чэн не стерпел. Он быстро вышел из-за дерева и подошёл к ним. Ясно, что хотел этим сказать Вэй Усянь! «Цзян Чэн ко мне настолько враждебен, что у меня духовные каналы перекрыло».       — Следи за языком! — ругнулся он, пихнув Суйбянь Вэй Усяню в руки. — Возьми и убирайся.       — Дядя! — воскликнул Цзинь Лин. — Ты что, не видишь, что у него кровь ртом пошла?       — Ничего ему не сделается, — раздражённо сказал Цзян Чэн. — Он даже после смерти вернуться сумел.       Вэй Усянь прижал Суйбянь к себе, потянулся за лотосами, но почувствовал, что голову обнесло, и едва не упал. Цзинь Лин подхватил его под локоть:       — Дядя, он же… нужно уложить его где-нибудь…       Вэй Усянь ничего не видел и не слышал. Цзян Чэн выругался, но Цзинь Лин бесстрашно потащил Вэй Усяня на себе в дом.       — Это и мой дом, — заявил он, — по крайней мере, моя комната!.. Как бы ни ненавидел человека, вышвыривать его на улицу в таком состоянии…       Цзян Чэн ничем ему не помог, но шёл следом, мрачно взирая на меловое лицо Вэй Усяня, который, кажется, окончательно лишился чувств. Цзинь Лин кое-как дотащил его до своих покоев, уложил на кровать. Голова Вэй Усяня запрокинулась, из губ капля за каплей подтекала кровь.       — Что с ним? Дядя…       — Откуда я знаю… — резко бросил Цзян Чэн и вышел. Но он остался стоять за дверью, раздираемый противоречиями.       Вэй Усянь пошевелился, открыл глаза, обвёл комнату бессмысленным взглядом.       — Эй, да что с тобой такое? — сердито сказал Цзинь Лин. — Это ведь… это ведь не из-за того, что я тогда тебя ранил?       — Глупости, — отозвался Вэй Усянь, пытаясь сесть; голос его звучал глухо и безжизненно. — Та рана давно затянулась. Ночная тварь напала вчера.       — И ты отправился в Юньмэн из Облачных Глубин с такой раной? — воскликнул поражённо Цзинь Лин, заметив на боку Вэй Усяня кровавое пятно. Цзян Чэн за дверью опять вздрогнул, положил руку на дверную ручку, но по-прежнему не смог заставить себя сделать хотя бы шаг. Лицо его перекосилось.       Вэй Усянь прижал ладонь к боку. От боли его мутило.       — Пустяки, — проговорил он, состроив улыбку, — царапина. Затянется через пару дней. Если бы я сыграл исцеляющую мелодию на флейте, она бы прямо сейчас затянулась, но твой дядя мне запретил, помнишь?.. Сейчас переведу дух и встану. Солнце уже садится, нужно покинуть Пристань Лотоса до заката.       — Ты останешься здесь. Дядя поступает неразумно.       — Хочешь, чтобы он тебе ноги переломал? — фыркнул Вэй Усянь.       — Это моя комната. Привожу, кого хочу! — вспыхнул Цзинь Лин. — Я принесу тебе целебных трав.       — Нет нужды, — возразил Вэй Усянь и, приподняв одежду, продемонстрировал Цзинь Лину едва заметную царапину на боку поверх прежнего шрама.       — Тогда откуда столько крови? — поразился Цзинь Лин.       — Духовные каналы, — коротко ответил Вэй Усянь и опять прижал ладонь к боку. — Ночная тварь метила в духовные каналы. А тело, в котором мне посчастливилось переродиться, не так уж и сильно, если сравнивать с тем, чем я был прежде. Золотое Ядро едва начало формироваться, поэтому отдача сильна, а регенерация медленная. Над этим телом ещё работать и работать. Не говоря уже о том, что я получил Цзыдянем от твоего дядюшки в знак приветствия. Вот что за порода, а: всегда бьёте в одно и то же место! — с досадой сказал Вэй Усянь.       Цзян Чэн опять заскрежетал зубами. Вэй Усянь расслышал и фыркнул:       — Кажется, в Пристани Лотоса завёлся одержимый призрак.       — Ничего не слышал ни о каких призраках, — испуганно отозвался Цзинь Лин. — Какой ещё призрак?       — Из тех, что стоят над душой и скрежещут зубами, — ответил Вэй Усянь и расслышал за дверью приглушённое ругательство.       Цзян Чэн уже совсем собрался войти и всыпать Вэй Усяню за эти слова кнутом, но услышал за спиной лёгкий шорох одеяния и почувствовал сандаловую волну воздуха, струящуюся позади. Он резко развернулся и увидел фигуру в белом.       — Быстро же явился, — сказал Цзян Чэн сквозь зубы.       Ханьгуан-цзюнь одарил его бледным взглядом, проронил:       — Всегда нужно быть честным с самим собой, — и прошёл мимо него к двери.       Цзян Чэн перекосился лицом, сжал пальцы на рукояти Саньду:       — Да что ты знаешь!       — Вэй Ина, — коротко ответил Лань Ванцзи и распахнул дверь.       — Ханьгуан-цзюнь? — опешил Цзинь Лин, попятившись. Он, услышав звук раскрываемой двери, ринулся к ней, чтобы захлопнуть её и не дать дяде войти. Он подумал, что Цзян Чэн всё-таки решил вышвырнуть Вэй Усяня из Пристани Лотоса, даже несмотря на его плачевное состояние. Но на пороге появилась фигура в траурном одеянии, и он обомлел.       — А, Лань Чжань, — поморщившись, сказал Вэй Усянь, — не ждал тебя так скоро.       Лань Ванцзи прошёл к кровати, сел на край, заглянул под одежду Вэй Усяня и нахмурился. Секунду спустя он уже прижал два пальца к боку Вэй Усяня и закрыл глаза, чтобы настроить поток духовной энергии.       — Лишнее, Лань Чжань, — неловко сказал Вэй Усянь.       А Цзян Чэн, который стоял на пороге, вдруг сообразил, что, вероятно, Вэй Усянь держится до сих пор только благодаря передаваемой ему Лань Ванцзи духовной энергии — не сейчас, а вообще всегда, с самого его момента перерождения в теле Мо Сюаньюя. Вероятно, без этого его дух давно бы улетучился. И быть может, внезапный припадок слабости и кровотечение были вызваны тем, что Вэй Усянь далеко отошёл от Облачных Глубин, энергетика которых схожа с духовными силами Лань Ванцзи. При мысли об этом ему стало тошно, будто в живот всадили меч по самую рукоять. Он развернулся и деревянным шагом пошёл прочь.       — Он… не помрёт же? — беспокойно спросил Цзинь Лин.       Лань Ванцзи открыл глаза и строго на него взглянул, поток духовной энергии продолжал литься сквозь его пальцы. Цзинь Лин стушевался и пробормотал:       — Ну, я пойду… Не буду мешать. Ханьгуан-цзюнь… Можете переночевать тут. Его вряд ли стоит двигать сейчас… хм… да…       Вэй Усянь благодарно улыбнулся племяннику. Цзинь Лин стушевался ещё больше и пулей выскочил из комнаты, со стуком закрыв за собой дверь.       — Хватит, Лань Чжань, — попросил Вэй Усянь, — я уже хорошо себя чувствую.       — Ты поступаешь безрассудно, Вэй Ин, — укоризненно сказал Лань Ванцзи. — Если бы ты сказал, что тебя ранила ночная тварь, тебя бы впустили. Постоялый двор в Цайи…       — Ладно, Лань Чжань, я просто вспомнил, что нужно кое-что отсюда забрать, — кивком указал на Суйбянь Вэй Усянь. — Тогда уже твой дядя ко мне цепляться не станет, если я буду при мече, верно?       — Дядя… ты же его знаешь, — поморщился Лань Ванцзи.       — Нет, я на него нисколько не сердит, — поспешно возразил Вэй Усянь. — Постараюсь держать себя в руках и пореже выводить его из себя, даю слово… Лань Чжань, хватит, ты передал мне уже достаточно. Меня стошнит, если во мне будет слишком много, — задорно воскликнул Вэй Усянь.       Лань Ванцзи убрал руку и одарил его ещё одним укоризненным взглядом. Вэй Усянь, на лицо которого уже вернулся обычный румянец и живость, перегнулся и плюхнул Лань Ванцзи прямо на колени корзинку с лотосами.       — На самом деле, — заявил он, — я пришёл, чтобы нарвать для тебя лотосов. Я ведь обещал тебе, помнишь, что угощу тебя самыми вкусными лотосами на свете!       — Если тебе хотелось меня угостить, сгодились бы любые лотосы, — после молчания отозвался Лань Ванцзи.       — Нет. Это должны быть именно лотосы из Пристани Лотоса, — упрямо возразил Вэй Усянь и, очистив зёрнышко, бесцеремонно сунул его в рот Лань Ванцзи. — Никакие другие не годятся.       Вода из корзинки подтекала грязноватыми струйками прямо на белоснежное одеяние Лань Ванцзи. Вэй Усянь неловко засмеялся. Ханьгуан-цзюнь не обратил на это никакого внимания. Он поглядел в корзинку:       — Лотосы со стеблями?       — Да, так вкуснее, — кивнул Вэй Усянь и, вытащив из корзинки несколько лотосов, начал их чистить.       Лань Ванцзи переставил корзинку на пол, отряхнул грязь с колен. Вэй Усянь тут же всучил ему один лотос:       — Попробуешь и увидишь, что я прав.       Он уже успел очистить и съесть с десяток семян. Лань Ванцзи неспешно начал чистить коробочку с семенами.       — Шицзе всегда чистила для меня семена, — вспомнил Вэй Усянь и улыбнулся с грустинкой. — Знаешь, Лань Чжань, семена лотоса всегда чистят тем, кого любят. Это клятва, что влюблённые всегда будут вместе и никогда не расстанутся.       — Мгм? — отозвался Лань Ванцзи.       — Да, так считается в Юньмэне… Ну как, вкусно?.. Лань Чжань, ты ещё ни одного не съел! — удивлённо воскликнул Вэй Усянь.       Лань Ванцзи неторопливо чистил семена и складывал их на ладонь. Поглядев на горку и сочтя, что достаточно, мужчина протянул ладонь Вэй Усяню. Тот вспыхнул:       — Ты почистил их для меня?       — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи.       — Потому что ты меня любишь?       — Мгм.       Вэй Усянь выдохнул, прикусил губу. Это его немало растрогало. Он и не думал, что Лань Ванцзи воспримет его слова всерьёз. Вэй Усянь наклонился и собрал семена лотоса с ладони мужчины губами. Это скорее походило на поцелуй, он даже провёл по ладони кончиком языка. Лицо Лань Ванцзи слегка окрасилось румянцем.       — Спасибо, Лань Чжань, — с дрожью в голосе прошептал Вэй Усянь.       — Мгм, — невозмутимо отозвался Лань Ванцзи и продолжил чистить лотосы.       Вэй Усянь, не справившись с чувствами, крепко обнял его сзади и прижался к нему всем телом. Лань Ванцзи чуть напрягся.       — Спасибо… — прошептал Вэй Усянь снова.       — В другой раз сгодятся любые, — сказал Лань Ванцзи после молчания. — Не нужно больше приходить в Пристань Лотоса. Для тебя это… непросто… находиться здесь.       — Но ты пришёл за мной, — отозвался Вэй Усянь негромко, — так что мне нисколько не страшно. К тому же нам снова придётся вернуться сюда: мы задолжали предкам ещё один поклон.       Краска на лице Лань Ванцзи проступила ещё ярче, но он коротко отозвался:       — Мы ведь уже здесь.       — Прямо сейчас? Ты предлагаешь прямо сейчас? — выдохнул Вэй Усянь ошеломлённо.       — Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи.       — Да ты решил пойти вразнос! — хохотнул Вэй Усянь, чтобы скрыть, что смущён и растроган. — Может, ты ещё и красные одеяния с собой прихватил?       Лань Ванцзи помолчал и ответил:       — Нет. Не подумал об этом. Но их можно купить в Юньмэне.       — Лань Чжань! — восхитился Вэй Усянь. — Не имеет значения, что на нас надето или сколько поклонов между нами совершено в Пристани Лотоса. Мы давно уже облачены в красные одеяния и кружимся, как журавли, в любовном танце. В пристани моего сердца.