Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — Ванцзи, слушайся Сичэня. Старший брат плохого не посоветует, — сказал Лань Цижэнь, положив руку на голову маленького племянника.       — Да, дядя, — ответил мальчик.       Сичэнь, старший племянник и брат, взял младшего за руку. Лань Цижэнь с некоторым беспокойством поглядел им вслед: он впервые отпускал их одних. Сироты, они всецело полагались на дядю. На прогулке настоял Сичэнь. После смерти матери младший брат замкнулся, стал совсем неулыбчив, неразговорчив, как маленький старичок. Лань Сичэнь подумал, что прогулка может его расшевелить.       — Я сам, — сказал Ванцзи и высвободил руку.       Шаг старшего брата был шире, но Сичэнь старался подстраиваться, чтобы ребёнок не запыхался. Лицо Ванцзи ничего не выражало. Взгляд его лишь становился напряжённее, когда на дороге, присыпанной снегом, попадались замёрзшие лужи: не хотел упасть и принять ненадлежащий вид.       — Сегодня довольно холодно, — заметил Сичэнь.       — Мгм, — согласился Ванцзи.       — Если замёрзнет нос, потри его, — сказал Сичэнь, заглядывая брату в лицо. Оно было бледное, не разрумянилось даже от морозца.       Ванцзи кивнул.       Сичэнь повёл младшего брата на рынок, полагая, что вид лотков с вкусной едой и игрушками его увлечёт. Ванцзи глядел равнодушно и ни на чём долго не задерживал взгляд.       — Хочешь что-нибудь съесть? — спросил Сичэнь.       — Я поел перед выходом, — сказал Ванцзи.       Сичэнь неслышно вздохнул. Вдруг на мгновение ему показалось, что во взгляде младшего брата блеснул интерес. Всего лишь секундная вспышка, которая тотчас пропала. Сичэнь тут же стал искать её источник и нашёл: Ванцзи проводил взглядом ребёнка, который шёл и вертел в руке игрушку — погремушку-барабанчик. Два привязанных к тесёмке камешка издавали мерный стук, ребёнок заливался смехом. Заметив, что старший брат смотрит, Ванцзи тут же отвёл глаза.       — Если тебе нравится игрушка, давай купим такую? — предложил Сичэнь.       — Нет, — ответил Ванцзи.       Сичэнь не поверил. Он взял брата за руку и подвёл к лотку, где продавались детские игрушки.       — Выбирай, — предложил он.       Ванцзи стоял и смотрел в одну точку, на игрушки даже не взглянул. Сичэнь опять вздохнул:       — Тогда я сам для тебя выберу. Вот эта тебе нравится? — спросил он, взяв приглянувшуюся ему погремушку.       — Нет, — опять ответил Ванцзи.       Сичэнь расплатился с торговцем и сунул погремушку брату в руку. Ванцзи понёс её, но даже не пытался раскрутить.       — Ванцзи, — сказал Сичэнь, подумав, что тот не хочет терять лицо перед старшим братом, — иди вперёд. Мне ещё нужно кое-что сделать. Я догоню тебя позже. Всё время иди по центральной дороге и никуда не сворачивай, хорошо?       — Мгм, — ответил Ванцзи и пошёл дальше.       Сичэнь приотстал и пошёл сбоку, ни на минуту не выпуская брата из вида. Через несколько шагов Ванцзи приостановился, повернул кисть. Привязанные камешки ударили в барабанчик, раздался негромкий «бум». Лицо Ванцзи осталось безучастно. Он походил на маленького монаха в белой одежде, с ритуальным барабанчиком. Ванцзи пошёл было дальше, но вдруг резко остановился, постоял так несколько минут и свернул в какую-то подворотню. Сичэнь попытался пробраться через толпу, чтобы его догнать.       Ванцзи остановился, потому что увидел в подворотне ребёнка, грязного, оборванного, исцарапанного, с горящими от мороза щеками. Он сидел прямо на снегу и играл человечками, связанными из прутиков. Лицо его было безучастным, как у самого Ванцзи. Он что-то бормотал себе под нос. Услышав шаги и стук барабанчика, ребёнок поднял голову и… широко улыбнулся. Ванцзи быстро подошёл к нему, положил перед ним погремушку и поспешил прочь из подворотни.       Оказавшись снова на центральной улице, он остановился и посмотрел по сторонам.       — Ванцзи, — окликнул его Сичэнь.       Ванцзи увидел его и подошёл.       — Пора возвращаться, — сказал Сичэнь, — дядя будет волноваться.       Ванцзи кивнул.       — А где твоя игрушка? — спохватился Сичэнь.       — Потерял, — после молчания ответил Ванцзи.       Это был первый раз, когда он солгал. Сичэнь скрыл улыбку — он наблюдал за всей сценкой из-за угла, так что знал, как дела обстоят на самом деле, — и проговорил:       — Жаль. Хочешь, я куплю тебе другую?       — Нет, — ответил Ванцзи.       Лань Сичэнь улыбнулся собственным мыслям. Лань Ванцзи ничуть не изменился с тех пор.       — Дядя, — сказал Лань Сичэнь, — в этот раз позволь Ванцзи учиться вместе с новоприбывшими учениками.       — Зачем? — удивился Лань Цижэнь. — Он уже всё это знает, ему нечему учиться.       — Ванцзи всегда один. Он должен научиться общаться с другими людьми, — объяснил Лань Сичэнь.       — Глупости, — отозвался Лань Цижэнь. Его устраивал тот Ванцзи, какого он из племянника вылепил: гордость всего Гусу!       — Дядя, — мягко добавил Лань Сичэнь, зная, как умилостивить его, — к тому же он может послужить примером остальным ученикам.       — Ставить его в пример… — пробормотал Лань Цижэнь, поглаживая бородку.       Лань Сичэнь внутренне улыбнулся и ждал, когда дядя даст согласие. Так и вышло.       — Хорошо, — кивнул дядя, — пусть Ванцзи посещает занятия вместе со всеми. Если кто-то не сможет ответить на вопрос, я всегда могу спросить Ванцзи, верно?       — Да, дядя, — согласно кивнул Лань Сичэнь.       — Скажи ему об этом, когда увидишь.       Лань Ванцзи на новость никак не отреагировал. Он ровно смотрел на брата, после кивнул:       — Мгм.       — Тебе будет полезен этот опыт, — пояснил Лань Сичэнь. — Пора тебе завести друзей. А среди новоприбывших учеников много юношей твоего возраста.       — Мгм, — опять ответил Лань Ванцзи, но голос его прозвучал неуверенно. Ему явно не хотелось ни с кем сближаться.       Когда начались занятия, Лань Сичэнь одним глазом наблюдал за братом. К своему удивлению, он заметил едва скрываемое раздражение на его лице. Обычно Лань Ванцзи не проявлял недовольство так открыто! Лань Сичэнь попытался проследить за его взглядом: младший брат то и дело поглядывал куда-то в сторону, и его лицо становилось всё мрачнее. В ответ на его взгляд какой-то из учеников широко улыбнулся и помахал рукой в знак приветствия. Взгляд Лань Ванцзи стал прямо-таки убийственным. «Кажется, это Вэй Усянь из Юньмэна, — припомнил Лань Сичэнь. — Но откуда в Ванцзи такая неприязнь?» Он, разумеется, не знал, что Лань Ванцзи и Вэй Усянь успели сцепиться накануне. Приглядевшись, он всё же различил, что это не столько неприязнь, сколько недоумение: так дети смотрят на какую-нибудь необычную штуку, которую им покажут впервые, и не знают, что с ней делать. Кто-то вызвал в Ванцзи интерес! Лань Сичэнь воодушевился и подумал, что неплохо бы юношам подружиться. Вэй Усянь казался ему умным и достойным молодым человеком… до того момента, когда вывел из себя Лань Цижэня до такой степени, что тот швырнул в него книгой. Лань Сичэнь широко раскрыл глаза: в таком гневе он дядю ещё никогда не видел. «Определённо он тот, кто сможет расшевелить Ванцзи», — подумалось ему тут же, и он чуть отвернулся, чтобы никто не увидел его улыбку.       — Ванцзи, — сказал он брату после, — этот Вэй Усянь кажется мне хорошим человеком. Конечно, поступает он иногда… хм… но я полагаю, что вы подружитесь.       — Нет, — категорично ответил Лань Ванцзи.       Лань Сичэнь после заметил, что Лань Ванцзи старается избегать Вэй Усяня. Тот же, заметив его, принимался прыгать на месте, махать рукой и кричать: «Лань Чжань, Лань Чжань, я тут, привет!» Лань Ванцзи разворачивался и шёл в другую сторону. Эти окрики явно нарушали душевное равновесие Лань Ванцзи. Он даже пару раз запнулся, когда спешил уйти подальше от бесцеремонного Вэй Усяня, который не успокаивался и не переставал окликать его, пока тот полностью не скрывался из виду.       — Ванцзи, старший брат плохого не посоветует, — сказал Лань Сичэнь, удерживая Лань Ванцзи за плечо. — Почему бы тебе не подружиться с ним? Он так старается подружиться с тобой.       — Нет, — ещё категоричнее прежнего ответил Лань Ванцзи.       — Но почему? — удивился Лань Сичэнь. Он впервые видел, чтобы брат так яростно сопротивлялся чему-то.       Лань Ванцзи поджал губы. Вэй Усянь его бесконечно раздражал. Он никогда не мог предугадать, что тот выкинет в следующий момент, но в том, что это непременно будет что-то скверное, он уже не сомневался. К примеру, подменил книгу Лань Ванцзи порнографическим романом. Лань Ванцзи так вышел из себя, что прогнал его из библиотеки. Ему потребовалось немало времени, чтобы успокоиться.       Но Вэй Усяня ничем нельзя было пронять: он тут же стал напрашиваться с ними на озеро Билин, услышав, что Лань Сичэнь позвал брата с собой охотиться на водяных.       — Нет нужды, — категорично сказал Лань Ванцзи.       Лань Сичэнь удивлённо посмотрел на него. Вэй Усянь и остальные продолжали убеждать, что от них будет немалая польза, если их возьмут с собой.       — Нет, — однозначно повторил Лань Ванцзи.       — Да что ты заладил одно и то же, — скорчил досадливую гримасу Вэй Усянь.       Лицо Лань Ванцзи на секунду дёрнулось невралгией. Лань Сичэнь, хорошо умевший читать брата даже по малейшему движению лицевых мышц, удивился ещё больше: Ванцзи явно говорил не то, что думал.       — Хорошо, — тут же сказал Лань Сичэнь, — вы можете пойти с нами.       — Брат, зачем ты им разрешил? — хмуро спросил Лань Ванцзи после.       — Мне показалось, ты хотел, чтобы молодой господин Вэй присоединился к нам, — ответил Лань Сичэнь. — Разве не так?       — Нет, — яростно ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь на самом деле показал себя с хорошей стороны на озере Билин. Лань Сичэнь с удивлением увидел, что Ванцзи даже сам заговорил с ним. Для человека, который с чужаками обычно и полусловом не обмолвится, это было значительное достижение! Лань Сичэнь воодушевился. Правда, за этот короткий обмен репликами Вэй Усянь успел несколько раз вывести Лань Ванцзи из себя, и тот перешёл на другую лодку.       — Ванцзи, — спросил Лань Сичэнь, — о чём вы разговаривали?       — Ни о чём, — резко отозвался Лань Ванцзи и до хруста сжал пальцы на рукояти Бичэня.       Вэй Усяня, судя по всему, холодность Лань Ванцзи нисколько не смущала: он продолжал звать его по имени, пытался заговорить с ним, швырнул в него локвой, стараясь привлечь его внимание.       — Убожество, — кратко отозвался на всё это Лань Ванцзи.       Обычно он не позволял себе подобных слов. Лань Сичэнь задумался, стоит ли порадоваться тому обстоятельству, что Ванцзи расширил словарный запас на столь неподходящее слово. Во всяком случае, арсенал эмоций младшего Ланя значительно пополнился, пусть большей частью они и были негативного характера. «То, что Ванцзи научился сердиться, тоже неплохо, — сказал сам себе Лань Сичэнь. — Держать всё в себе — вредно для здоровья».       Но, пожалуй, дела начали идти несколько не так, как Лань Сичэнь планировал.       В тот день они с дядей наслаждались чаем и неторопливой беседой, обсуждая успехи, которых к этому моменту достигли ученики в обучении.       — Вэй Усянь и несколько учеников попались за распитием спиртного, — доложил в спешке один из адептов.       — Опять он! — недовольно сказал старый Лань.       Лань Сичэнь заметил на лице адепта некоторое смущение и велел:       — Договаривай. Ещё что-то?       — Второй молодой господин Лань был с ними, — быстро сказал тот и отвёл взгляд.       — Что?! — разом воскликнули Лань Сичэнь и Лань Цижэнь.       — Немедленно всех сюда! — рявкнул дядя, заливаясь краской гнева.       «Чтобы Ванцзи пил вино?» — смятенно подумал Лань Сичэнь.       Этот день был худшим в жизни Лань Ванцзи. Он открыл глаза и не сразу понял, где находится и что произошло. Он смутно помнил, что застал троицу — Вэй Усяня, Цзян Чэна и Не Хуайсана — за распитием спиртного и вообще неподобающим поведением. Вэй Усянь хлопнул его по плечу. А больше Лань Ванцзи ничего не помнил. Открыв глаза, он испытал едва ли не ужас: он лежал на полу в чужой комнате в неподобающей позе, со съехавшей на глаза лобной лентой, и час подъёма давно прошёл. Он сел, подтянул к себе Бичэнь и окинул быстрым взглядом комнату, ещё сохранявшую следы былой попойки: разбросанные пустые сосуды из-под вина, скорлупа от орехов… Кто-то в дверном проёме замер на мгновение, а потом метнулся прочь. Лань Ванцзи побагровел и воззрился на того, кто был во всём этом безобразии виноват: Вэй Усянь безмятежно спал, прильнув щекой к ножке стола. Лань Ванцзи рывком встал, задел одеянием один из сосудов, тот покатился по полу с грохотом. Вэй Усянь подскочил, протёр глаза и, увидев дрожащего от гнева Лань Ванцзи, сказал:       — Проснулся? Я не думал, что ты с одной рюмки свалишься.       Глаза Лань Ванцзи застыли.       — Лань Чжань? — обеспокоился Вэй Усянь. — Ты что?       Лань Ванцзи дёрнулся и вышел.       — Я виноват, накажите меня, — с едва заметным волнением сказал Лань Ванцзи, стоя на коленях перед дядей.       Остальные трое тоже стояли на коленях. Лань Цижэнь сурово взирал на них, Лань Сичэнь был несколько в смятенном состоянии.       — Лань Чжань не виноват, — поспешно вмешался Вэй Усянь. — Он не хотел…       — Молчать! — рявкнул старый Лань. — Ванцзи, ты всегда был примером для остальных…       — Я же говорю: я его заставил, он не хотел, — перебил Вэй Усянь.       — Я оступился, я виноват, накажите меня, — повторил Лань Ванцзи.       — Да что ты сам на наказание напрашиваешься? — зашипел на него Вэй Усянь.       — Ванцзи, — мягко спросил Лань Сичэнь, — ты ведь знаешь правила, зачем ты сознательно их нарушил?       — Он…       — Я виноват. Накажите меня.       — Триста ударов ферулой каждому, — распорядился Лань Цижэнь.       — Триста? — опешил Вэй Усянь. — Этой здоровенной палкой?!       Лань Ванцзи стиснул зубы и не издал ни звука, когда удары один за другим обрушивались на его спину. Лань Сичэнь с тревогой смотрел на него. Лицо младшего брата оставалось безучастно, лишь веки смаргивали, когда ферула опускалась на спину. Но он заметил, как крепко стиснуты челюсти Лань Ванцзи и как играют желваки на скулах. «Он зол», — понял Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи был, в самом деле, зол. На себя в первую очередь, на Вэй Усяня разумеется и… на Лань Сичэня.       «Старший брат плохого не посоветует? — мрачно подумал он, отсчитывая удары. — И к чему это привело?»       Когда наказание закончилось, Вэй Усяня пришлось тащить на себе другим ученикам. Лань Ванцзи поднялся с колен сам.       — Ванцзи, — окликнул его Лань Сичэнь, делая попытку взять брата за локоть.       Лань Ванцзи отстранился:       — Нет нужды.       На ногах он устоял, но всё же ткнул Бичэнь в землю, чтобы не потерять равновесие и не покачнуться.       — Ванцзи, как же так вышло… — начал Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи поджал губы и не ответил.       — Вэй Усянь говорил правду? Это он тебя заставил? — продолжал настаивать Лань Сичэнь.       По лицу Лань Ванцзи пробежала мрачная тень, и он ответил резко:       — Нет. Я сам.       Лань Сичэнь прищурился, размышляя. Пытается выгородить друга, как сделал это только что и Вэй Усянь? Поверить в то, что Ванцзи сам захотел попробовать вино… Он качнул головой и сказал:       — Иди к Ледяному Источнику. Тебе нужно исцелиться. Проведи там несколько часов в медитации и подумай над своим поведением.       Лань Ванцзи поклонился и медленно пошёл по тропинке к источнику.       Лань Сичэнь, прогуливаясь по двору в задумчивости, наткнулся на виновников происшествия. Вэй Усянь смущённо сказал:       — Цзэу-цзюнь, Лань Чжань не виноват. Это всё я. Он хотел нас остановить, а я… воспользовался талисманом и заставил его выпить вино.       — Талисманом? — приподнял брови Лань Сичэнь. Пожалуй, теперь поведение младшего брата стало ему чуточку понятнее. Ванцзи очнулся утром и обнаружил, что нарушил правила, но не помнил, как их нарушил, но всё же счёл правильным прийти к дяде и попросить для себя наказания за проступок. А Вэй Усянь, вероятно, и не думал, что шутка так далеко зайдёт, и вовсе не хотел навлечь на Ванцзи неприятности. Но вышло так, как вышло. Кажется, Вэй Усянь искренне раскаивался, что поступил так с Лань Ванцзи.       — Это было нехорошо, молодой господин Вэй, — с укоризной сказал Лань Сичэнь. — Но вы поступили правильно, сказав правду и сознавшись. Дядя был слишком строг: триста ударов ферулой…       Вэй Усянь тут же вспомнил о боли и заголосил.       — Если вы омоете раны в Ледяном источнике, они скорее заживут, — вслух сказал Лань Сичэнь. — Я укажу вам дорогу.       Вэй Усянь просиял.       Лань Ванцзи, прикрыв глаза, сидел в ледяной воде, пытаясь успокоиться. Гнев всё ещё владел им. Спина казалась жёсткой, как черепица на крыше, позвоночник не гнулся. Услышав торопливые шаги, он открыл глаза: Вэй Усянь!       — Что ты здесь делаешь? Как ты нашёл это место? — резко спросил Лань Ванцзи, поднимаясь и накидывая на себя одеяние.       — Цзэу-цзюнь показал, — ответил Вэй Усянь.       «О чём только брат думал?» — раздражённо подумалось Лань Ванцзи.       Лань Сичэнь многого не знал из того, что между ними происходило. После сожжения Облачных Глубин он отправился в изгнание, и они долго не виделись. Когда Лань Сичэнь вернулся, то заметил, что отношения между Вэй Усянем и Ванцзи изменились. Они явно неплохо ладили между собой, чаще разговаривали, но вектор сменился: теперь уже Вэй Усянь держался холодно, с некоторой отстранённостью. И вообще он разительно изменился: стал напряжённым, перестал улыбаться и носить меч, практиковал какие-то странные техники. На лице Ванцзи Лань Сичэнь заметил нескрываемую озабоченность и даже тревогу.       — Ванцзи, — спросил Лань Сичэнь, — что происходит?       Тот взглянул на него сквозным взглядом и проронил:       — Брат, я хочу забрать в Облачные Глубины одного человека… забрать и спрятать…       Лань Сичэнь был удивлён. Ванцзи редко говорил о том, чего хочет или не хочет, так прямо. И Цзэу-цзюню не составило труда догадаться, о ком младший брат говорит.       — Но он этого не хочет? — верно предположил Лань Сичэнь.       — Мгм, — горестно ответил Лань Ванцзи и замолчал.       — Не стоит настаивать, — подумав, сказал Лань Сичэнь. — Человека не принудить, если он того сам не захочет. Просто нужно подождать. Поверь, старший брат плохого не посоветует.       Лань Ванцзи метнул на него быстрый взгляд, но в тот раз ничего ему не сказал.       А некоторое время спустя всё вышло из-под контроля. Даже Лань Сичэнь не ожидал ничего подобного.       Они с дядей едва ли не с ужасом смотрели на стоявшего перед ними на коленях Лань Ванцзи. Он равнодушно слушал, как ругается дядя, но это его нисколько не трогало.       — Ранить тридцать человек из дружественных нам кланов! — кричал Лань Цижэнь. — О чём ты думал? За кого вступился?       На горе Луаньцзан Лань Ванцзи встал на тропе и никого не подпускал к пещере, в которой укрылся Старейшина Илина — так теперь называли Вэй Усяня, — а когда они попытались прорваться, обнажил меч…       — Ты сожалеешь о том, что сделал?!       — Нет, — ни минуты не раздумывая, ответил Лань Ванцзи.       Дядя опешил. Лань Сичэнь испытал сильнейшее беспокойство. Перелом в характере и поведении Ванцзи был слишком крут, теперь он уже и не знал, чего ожидать от младшего брата.       — Ванцзи, если ты раскаешься, дядя смягчит твоё наказание.       — Нет, — повторил Лань Ванцзи.       Ни раскаяния, ни сожаления он не испытывал. Он спокойно встретил порицающие взгляды родственников и равнодушно ждал их вердикта.       — Навлечь на себя такой позор! — восклицал Лань Цижэнь.       — Ванцзи, ты ведь знал, какое ждёт тебя наказание за столь тяжкий проступок? — горько спросил Лань Сичэнь.       — Да, — ответил Лань Ванцзи безучастно.       — И ты всё равно его совершил?       — Мгм.       — Тридцать три удара дисциплинарным кнутом! — велел дядя. — По удару за каждого раненого тобой человека.       Лань Ванцзи даже не дрогнул, услышав приговор.       — Дядя! — ужаснулся Лань Сичэнь.       — Если ты признаешь вину, я вдвое уменьшу количество ударов, — после молчания добавил Лань Цижэнь.       — Нет, — немедленно сказал Лань Ванцзи.       — Ванцзи! — умоляюще воскликнул Лань Сичэнь.       Получив тридцать ударов дисциплинарным кнутом, Лань Ванцзи продолжал стоять на коленях. Из ран капала на первый снег кровь, лицо его было бледно, но спокойно.       — Теперь осознал свою вину? — спросил дядя.       — Нет, — ответил Лань Ванцзи.       — Подвергнешься заточению в Пещере Ледяного Источника! — вскипел Лань Цижэнь. — И не выйдешь оттуда, пока не раскаешься! Иди!       Встать с колен Лань Ванцзи не смог. Пришлось его увести. Лань Сичэнь накрыл лицо ладонью, чтобы не видеть изуродованную свежими шрамами спину младшего брата. Они никогда не заживут полностью, чтобы напоминать о свершённом проступке, — вот какова была сила у дисциплинарного кнута. Одного удара хватило бы, чтобы лишить человека ясности рассудка и заставить сказать то, что от него требуется: покаяться. Лань Ванцзи выдержал все тридцать три, не издав ни звука, не потеряв ясности мыслей. И не раскаявшись.       Лань Сичэнь приходил к нему в пещеру, пытался уговорить его изменить решение.       — Просто скажи дяде, что ты сожалеешь о своём проступке, — увещевал он брата. — Старший брат плохого не посоветует. Дядя смягчится и позволит тебе выйти.       Лань Ванцзи, который всё время заточения простоял на коленях, не сходя с одного места, быстро повернул к нему лицо. Лань Сичэнь счёл это хорошим знаком.       — Брат, — произнёс Лань Ванцзи. Голос его звучал глухо.       — Да, Ванцзи? — отозвался Лань Сичэнь с готовностью.       — Заткнись. Просто заткнись уже, — сказал Лань Ванцзи.       — Ванцзи? — поразился Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи больше ничего не сказал. Лань Сичэнь подождал и печально спросил:       — Ты не раскаешься?       — Нет, — сказал Лань Ванцзи.       — Тогда ты не выйдешь отсюда. Дядя тебя отсюда никогда не выпустит.       Лань Ванцзи ничего не ответил.       Из пещеры Лань Ванцзи вышел сам. Ни у кого не спрашивая на то позволения. В тот день, когда в Облачные Глубины пришла весть о смерти Старейшины Илина. Отсутствовал он несколько дней, а вернулся в таком состоянии, что даже у Лань Цижэня не хватило духа его выругать или наказать за самоволку.       Лань Ванцзи был опустошён. Такой пустоты во взгляде Лань Сичэнь у брата ещё никогда не видел. То, что он сделал после возвращения, потрясло Облачные Глубины. Ханьгуан-цзюнь купил вина, напился и устроил погром в хранилище артефактов, а потом, отыскав среди прочего тавро клана Вэнь, заклеймил себя. На другой день он снова был безучастен, не упоминал о происшествии, не отвечал ни на расспросы, ни на упрёки, но через несколько дней собрался и ушёл из Гусу.       Надолго он теперь в Облачные Глубины не возвращался, странствовал по миру и, казалось, всегда что-то искал или пребывал в напряжённом ожидании чего-то. Лань Сичэнь догадывался, чего, а вернее, кого, но прямо о том спросить не решался. С братом Лань Ванцзи разговаривал неохотно, став ещё немногословнее прежнего, зачастую ограничиваясь кратким «мгм» на любой вопрос.       Шестнадцать лет. Потребовалось шестнадцать лет, чтобы Лань Ванцзи пришёл в себя и вернулся в Облачные Глубины окончательно. Но Лань Сичэнь не был уверен, что душевная рана закрылась. Вероятно, Ванцзи просто глубоко спрятал собственные чувства. Он попытался узнать об этом, Лань Ванцзи взглянул на него сквозным взглядом и не ответил. Но Лань Сичэнь всё-таки заметил едва уловимый проблеск жизни в его глазах.       Только через несколько дней Лань Сичэнь узнал от адептов, что в Цзинши появился некий гость, лица которого никто не видел. Цзэу-цзюню не составило труда догадаться, кто это был.