Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — Так ты — Мянь-Мянь? — осенило Вэй Усяня.       Молодая женщина широко улыбнулась и кивнула, прижимая к себе дочку.       — Ха-ха, — сказал Вэй Усянь, — у нас тут большая Мянь-Мянь и маленькая Мянь-Мянь. Как же повезло Юань Дао!       Ло Цинъян смутилась, припомнив, как некогда Вэй Усянь дразнил её, обыгрывая строчку известного стихотворения.       Лань Ванцзи быстро взглянул на него, взгляд его исполнился зелени уксуса. Вэй Усянь заметил, мысленно засмеялся.       Лань Ванцзи не нравилось, когда Вэй Усянь упоминал о «Дальних Краях» или о разговоре в пещере Сюань У. Он мрачнел и пытался перевести разговор на другое, но переговорить Вэй Усяня было никому не под силу: он частенько дразнил Лань Чжаня из-за вспышек ревности, к слову — необоснованной и незаслуженной. Вэй Усянь ни на кого другого и смотреть не желал. Но как было удержаться и не поддразнить Лань Ванцзи, когда тот каждую встреченную девушку, осмелившуюся улыбнуться или заговорить с Вэй Усянем, одарял таким взглядом, что бедные девушки разбегались, будто призрака увидели!       — Нравится же тебе пить уксус, Ханьгуан-цзюнь! — посмеивался Вэй Усянь и в другой раз непременно заговаривал с девушками снова, осыпал их комплиментами и вообще флиртовал, краем глаза поглядывая на стремительно мрачнеющего Лань Ванцзи.       Заканчивалось всё обычно одним и тем же: заметив убийственный взгляд Лань Ванцзи, девушки спешили отойти от молодого повесы, который им так приглянулся вначале. Уж если к нему приставлен такой охранник, то, верно, ничего хорошего от него ждать не стоит!       — Лань Чжань, Лань Чжань, — обычно говорил Вэй Усянь после, — неужели уксус настолько вкусный?       — Бесстыдник, — резко отзывался Лань Ванцзи и иногда прибавлял: «Убожество». А один раз проронил: «Попробуй. Может, и тебе понравится».       Вэй Усянь прищурился и сказал:       — Если ты заставишь меня пить уксус, Лань Чжань, то не гарантирую, что никто не пострадает. Ты ведь знаешь, что за характер у Лаоцзу? Я предпочту «Вино Императора». И исключительно из твоих губ.       Но Вэй Усянь знал, что Лань Ванцзи никогда так не поступит. Да и представить себе Ханьгуан-цзюня, пытающегося флиртовать с девушками… Нет-нет-нет, такое даже во сне не может привидеться!..       Не девушек это, впрочем, тоже касалось: Лань Ванцзи пресекал любые физические контакты Вэй Усяня с кем бы то ни было. Кажется, когда он объявил: «Моё!» — он и в самом деле подразумевал именно то, что говорил: «Моё и никому не отдам». Тот, кто осмеливался в разговоре положить руку на плечо Вэй Усяня, спешно её убирал и вообще отходил на расстояние тени, когда замечал, как на него смотрит Ханьгуан-цзюнь. Даже Лань Сичэнь не был исключением.       — Лань Чжань, — развеселился Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи проделал то же самое и с братом, — кажется, в Облачные Глубины пробрался ревнивый дух!       Лань Ванцзи поджимал губы, но продолжал себя вести так же, как вёл, и отпугнутых им девушек и прочих уже нельзя было сосчитать на пальцах: не хватило бы рук и ног всех обитателей Облачных Глубин!       Ханьгуан-цзюнь понимал, что ведёт себя, в сущности, глупо, поддаваясь на провокации, но ничего с собой поделать не мог: когда дело касалось Вэй Усяня, он ни в чём не сдерживался.       — Хм, — сказал Вэй Усянь весело, пристально поглядев на Лань Ванцзи, — тогда я подарю маленькой Мянь-Мянь немного денег.       Ло Цинъян и её муж запротестовали, но Вэй Усянь засмеялся и продолжил:       — Всё равно платить буду не я, а Лань Чжань.       С этими словами он протянул руку Лань Ванцзи. Тот, уже привыкший платить за всё, что бы ни пожелал Вэй Усянь, тут же сунул руку за пазуху и достал кошелёк. Вэй Усянь, порывшись в нём, достал серебряный слиток и вложил в ручонку маленькой Мянь-Мянь. Родители девочки удивлённо переглянулись, провисло неловкое молчание.       Деньги детям обычно дарили «старшие» — те, кто недавно или уже давно женился или вышел замуж, нередко уже успевшие завести своих собственных детей. Поступок Вэй Усяня был более чем странный.       Ло Цинъян нерешительно проговорила, хотя с губ её просился совсем другой вопрос:       — Разве у вас есть дети, молодой господин Вэй?       — Конечно! — совсем развеселился Вэй Усянь. — Разве у меня не может быть одного или парочки, памятуя о том, какой популярностью я пользуюсь у девушек?       Лань Ванцзи несколько помрачнел, услышав это.       — Один уже совсем взрослый, — продолжал Вэй Усянь. — Вот бы поженить их с Мянь-Мянь, когда та подрастёт!       — Вэй Ин, — предупредительно сказал Лань Ванцзи, заметив, как смутилась Ло Цинъян.       Смущение молодой женщины, впрочем, было вызвано вовсе не словами Вэй Усяня, а догадками, которые появились в её голове, когда она наспех проанализировала происходящее и пришла к определённым выводам. Вопрос всё-таки был задан:       — Вы женаты, молодой господин Вэй?       Лань Ванцзи шевельнулся в некотором замешательстве. Лицо Вэй Усяня стремительно начало краснеть. Ло Цинъян страшно удивилась, поскольку не думала, что Вэй Усянь смутится этому вопросу.       — Мы женаты, — ответил Вэй Усянь и покраснел ещё гуще.       Они сняли три комнаты на постоялом дворе. Обычно такие сдавали внаём молодожёнам: две боковые были небольшие, центральная — просторная и с широкой кроватью. Каждый сидел в своей комнате, и ни один не решался выйти в общую.       Вэй Усянь сидел, весь красный, и смотрел на лежащий перед ним свёрток со свадебной одеждой. Алый шёлк переливался и играл на солнце, закрадывающемся в комнату.       — Вэй Усянь, как ты можешь смущаться, когда уже столько всего сказано и сделано? — пробормотал Вэй Усянь недовольно.       Три поклона уже были совершены — тогда, в Юньмэне, и ещё раз, тайком, уже в Облачных Глубинах. Времени с тех пор прошло порядком, чем они уже только не занимались, почему же Вэй Усяню было так неловко даже смотреть на свадебное одеяние? Он ведь сам это предложил.       — Лань Чжань, я хочу посмотреть на тебя в красном ханьфу, — объявил он полушутя, скорее чтобы посмотреть, как смутится Ханьгуан-цзюнь.       — Мгм, я тоже, — немедленно отозвался Лань Ванцзи, а на другой день купил два красных одеяния.       — Всё уже давным-давно произошло, — пробормотал Вэй Усянь, двумя пальцами подтягивая к себе край свадебного одеяния. — Всего-то и нужно выйти и показаться Лань Ванцзи в новой одежде… Эй, да что с тобой такое, Вэй Усянь? Куда подевалась твоя самоуверенность?       Он кое-как переоделся, даже накинул на голову красное покрывало, как и полагалось в таких случаях, и вышел в общую комнату, не чувствуя под собой ног.       Лань Ванцзи стоял у своей двери и ждал его. Внешне он сохранял спокойствие, но сердце его было исполнено волнения. Он был без лобной ленты, алый шёлк окутывал его фигуру, делая его похожим на феникса. Вэй Усянь почему-то покраснел до корней волос, но всё-таки сумел выдавить из себя шутливое:       — Птица-Феникс, вот и явилась твоя Жар-птица.       Лань Ванцзи смотрел на него широко раскрытыми глазами, будто видел впервые. Вэй Усянь смутился ещё сильнее.       — Лань Чжань, не смотри на меня так, — пробормотал он, надвигая на лицо покрывало. — Мне и без того понадобилось собрать всё моё мужество, чтобы хотя бы просто выйти к тебе.       — Когда ты стал таким скромником? — спросил Лань Ванцзи, быстро подходя к нему и сдёргивая с его головы покрывало.       — Ты на меня плохо влияешь, — не остался в долгу Вэй Усянь.       Лань Ванцзи подхватил его на руки и зашвырнул на кровать.       — Лань Чжань!       — Вэй Ин…       — Лань Чжань… Лань Чжань, пощади меня… — стонал Вэй Усянь всю ночь.       Но Лань Ванцзи просто не мог остановиться, и утром, когда Вэй Усянь взглянул на себя, всё его тело было красным, как свадебное одеяние, от засосов и укусов.       — Так вы женаты? — спросила Ло Цинъян.       — Мы женаты, — ответил Вэй Усянь, справившись с собой и засмеявшись. — Жар-Птица и Феникс обречены однажды встретить друг друга, так ведь говорится?       — В Дальних Краях (Юань Дао), — неожиданно уточнил Лань Ванцзи, и губы его выгнулись подобием улыбки.