Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Вэй Усянь с лёгкой грустинкой посмотрел вслед Призрачному Генералу и Лань Сычжую и сказал:       — Что ж, пора и нам. Лань Чжань, куда пойдём?       Он похлопал ослика по морде, понуждая его идти вперёд. Яблочко неохотно переступил копытами. Вэй Усянь сделал несколько шагов, но вдруг понял, что Лань Ванцзи не последовал за ним. Позади было тихо: ни звука шагов, ни привычного шелеста одеяния Второго Нефрита. Вэй Усянь резко развернулся. Лань Ванцзи остался стоять на тропинке. Лицо у него было странное: чувство вины напополам с сомнениями.       — Ты… не идёшь? — с запинкой спросил Вэй Усянь. В сердце отчего-то кольнуло острой иголочкой.       Лань Ванцзи медленно покачал головой. Вэй Усянь выслушал его и усмехнулся:       — Кто бы мог подумать, что ты согласишься стать Верховным Заклинателем! А впрочем, кто бы другой сгодился на эту роль?.. Значит, пойдём только мы с тобой, Яблочко. Слышишь, упрямый осёл? — И Вэй Усянь опять похлопал ослика по морде.       — Вэй Ин… куда ты пойдёшь? — спросил Лань Ванцзи. Лицо его исказилось внутренними страданиями, но Вэй Усянь не заметил, занятый тем, что дразнил ослика яблоком.       — Куда? — отозвался он, не глядя на Лань Ванцзи. — Куда-нибудь. Мир велик, в нём тысячи дорог. Скажем, туда!       Он наугад выбрал направление, ткнув пальцем в сторону, и подхватил ослика под уздцы:       — Идём, Яблочко. Прощай, Лань Чжань.       Вэй Усянь сделал несколько шагов в выбранном направлении. Сердце отчего-то замирало. Он поймал себя на мысли, что ждёт, чтобы Лань Ванцзи его окликнул и сказал ему: «Останься». Но за спиной стояла гробовая тишина.       «Какие глупости! — оборвал себя Вэй Усянь. — С какой стати ему говорить мне такое? Да, мы пережили многое вместе, особенно в последние месяцы, но каждый должен идти своим путём. Иди вперёд, Вэй Усянь, и не оборачивайся!»       Но через полсотни шагов он всё же обернулся. Позади на тропинке уже никого не было, Лань Ванцзи ушёл. Вэй Усянь очень остро ощутил собственное одиночество.       — Вот видишь? — сказал он сам себе. — Ханьгуан-цзюнь ушёл, даже дожидаться не стал, что я обернусь. С чего бы ему тебя окликать и просить остаться? Да он наверняка рад, что отделался от тебя…       Вэй Усянь прекрасно знал, что это не так, но слишком был раздосадован, потому и сказал это.       — Ничего, мне не привыкать, — пробормотал он, увлекая ослика за собой по тропинке в лес. — Я всю жизнь был один и прекрасно справлялся. И теперь справлюсь. Я ведь не один, у меня есть ты, Яблочко.       Ослик с презрением фыркнул и, воспользовавшись тем, что Вэй Усянь был нерасторопен, отхватил едва ли не половину яблока, только чудом не откусив хозяину палец. Но с Вэй Усянем он пошёл, не упрямясь, хоть и с бесконечно недовольной миной на морде. Может, ослик смутно понимал, что расстраивать Вэй Усяня ещё больше не стоит. Ведь он даже не отругал ослика за жадность, более того — скормил ему остаток яблока.       Вэй Усянь был слишком занят собственными мыслями и чувствами. Он чувствовал себя растерянным, вернее, даже потерянным. Он отчего-то полагал, что теперь они с Лань Ванцзи априори всегда будут вместе и никогда не расстанутся. Что заставило его так думать? Вэй Усянь покачал головой. Нет, даже после возвращения он всё ещё оставался чужим этому миру. И у Ханьгуан-цзюня своя жизнь, в которой Вэй Усяню не было места. «Нужно отыскать своё собственное, — уныло подумал Вэй Усянь. — Но где оно, моё место?»       Поскольку ослик не упрямился, Вэй Усянь ещё до полудня покинул Гусу. Поначалу он собирался отправиться на гору Луаньцзан, но передумал: гора была логовищем его прежнего, Старейшины Илина, а если он собирался начинать новую жизнь, то и место должно быть новым. Что ему вообще делать с этой новой жизнью? В новом теле, которое не блещет способностями? Странная ирония: если ему захочется стать странствующим заклинателем, то всё равно придётся вернуться на прежнюю, «кривую» дорожку использования талисманов и Чэньцин, потому что Золотое Ядро у Мо Сюаньюя находится в зачаточном состоянии. Тогда какая же это «новая жизнь»?       К вечеру Вэй Усянь уже успел устать и десять раз подавить в себе желание вернуться обратно в Гусу и напроситься жить в Облачные Глубины. Если бы он это сделал, вероятно, ему бы позволили. Но Вэй Усянь был слишком упрям, чтобы так поступить: ведь Лань Ванцзи не окликнул его, не попросил остаться…       Но куда ещё он мог пойти? Где могло отыскаться для него местечко? В целом мире не было места, которое он мог бы назвать домом. «Пойти в Цинхэ и душу вытрясти из Хуайсана за всё хорошее», — вяло подумал Вэй Усянь.       Но вместо этого он опустил поводья и позволил Яблочку идти куда ему вздумается. Ослик был сообразительный. Может, стоит положиться на его чутьё? Яблочко, почувствовав свободу, затрусил по тропинке в два раза быстрее.       — Какой резвый, когда тебе никто не указывает! — фыркнул Вэй Усянь, подёргав ослика за ухо. Тот мотнул головой и тяпнул воздух зубами.       Ослик иногда бежал прямо, иногда сворачивал в сторону или вовсе останавливался, чтобы пощипать травку или напиться из ручья. Вэй Усянь не слезал с него, терпеливо ждал, когда тот продолжит путь. Выбранная им стратегия сработала: Яблочко, чувствуя себя хозяином положения, проделывал милю за милей почти без остановок и остановился лишь к вечеру, когда стало смеркаться.       Вэй Усянь спрыгнул с ослика, потёр живот. Он проголодался, но еды с собой он, конечно, не взял, а поблизости не было ни единой живой души, так что ни напроситься на постой, ни стащить что-нибудь съестное у зазевавшихся хозяев (денег он, разумеется, тоже не взял, потому что у него их и не было) Вэй Усянь не мог. Он привязал ослика у первого попавшегося дерева, развёл костерок и плюхнулся на какую-то корягу, выбрасывая вперёд ноги.       — Придётся ложиться спать голодным, — сказал Вэй Усянь кисло. — Яблочко, да ты везунчик! Для тебя всё, что из земли растёт, — еда.       Ослик, в самом деле, щипал травку прямо под копытами и презрительно фыркнул в ответ на реплику Вэй Усяня.       Вэй Усянь растянулся на земле, вертя в пальцах флейту, и принялся размышлять вслух:       — Допустим, я могу стать странствующим заклинателем. Духи и призраки на земле не переведутся, всегда будет возможность заработать на кусок хлеба. Или стану странствующим флейтистом, буду давать представления. Что скажешь, Чэньцин?       Чэньцин, думается, эта перспектива не понравилась, потому что она выпала из его пальцев и откатилась в сторону.       — Ладно! — с досадой крикнул Вэй Усянь. — Создам армию марионеток и буду ей управлять, пока меня снова не убьют. В другой раз уже не найдётся Мо Сюаньюя, чтобы вернуть меня к жизни! А тебя приберёт к рукам какой-нибудь жадный глупец, будешь пылиться в амбаре среди другой рухляди!       Срываться на флейте было бесконечно глупо, потому что Чэньцин никак ему не могла возразить. Вэй Усянь отдышался, подобрал флейту и сунул её за пояс. Ослик опять презрительно фыркнул.       Вэй Усянь промыкался всю ночь без сна. Поднялся он засветло, сонный и хмурый, растолкал ослика. Яблочко скептически на него посмотрел, но влезть на себя позволил.       — Вези меня, глупый осёл, куда глаза глядят, — велел Вэй Усянь мрачно.       Яблочко был весел и бодр, потому что Вэй Усянь опять бросил поводья и предоставил ослику выбирать направление. Он лихой рысью трусил по тропинке, изредка срывая по пути сочную травку, но не останавливаясь надолго.       — Надо же, как воодушевился, — с отвращением сказал Вэй Усянь. — Будто у тебя никаких забот нет… И то верно: какие заботы могут быть у осла?       Пару раз Вэй Усянь спрыгивал с ослика, чтобы нарвать фиников или напиться. Финики были незрелые, но выбирать не приходилось: нужно же было Вэй Усяню как-то дотянуть до ближайшего посёлка?       — Мир-то большой, — сказал Вэй Усянь, глядя по сторонам, — а одно в нём похоже на другое. Везде такие же деревья, и кусты, и камни, и дороги… Весь мир — Гусу, ха-ха!..       Ослик перешёл в галоп, но резко затормозил, потому что в запале выскочил на край обрыва. Вэй Усянь соскочил с ослика, перехватил Яблочко за поводья и отвёл подальше от опасного места.       — Вот и позволь ослу главенствовать… — пробормотал Вэй Усянь себе под нос, похлопывая ослика по морде, чтобы успокоить. Всё-таки ослик перепугался, когда чуть не свалился в пропасть.       Яблочко успокоился буквально через минуту и принялся щипать травку. Вэй Усянь подошёл к краю обрыва и глянул вниз. Здесь были скалы, ручьи, даже водопад — совсем как в Гусу. «Ну надо же, — подумалось Вэй Усяню, — бывают же такие похожие места… Надо бы отыскать людей и спросить, как этот край называется!»       Сердце у него защемило отчего-то. Он острее прежнего ощутил собственное одиночество. Так похоже на Гусу… Остаться здесь он бы не смог: оно бы всё время напоминало ему об утраченном… «О чём или о ком?» — потрясённо спросил у себя Вэй Усянь и не смог ответить, но рука машинально полезла за пояс, поднесла Чэньцин к губам, и он заиграл ту мелодию, что сочинил для него Лань Ванцзи. Это должно было его успокоить. Как бы не так! Глаза отчего-то увлажнились. «Как же я одинок…» — промелькнуло в голове, мелодия прервалась, потому что в горле появился комок, помешавший играть.       — Вэй Ин… — раздалось за его спиной.       Вэй Усянь вздрогнул и замер. По коже побежали мурашки. А теперь ему ещё и Лань Ванцзи начал мерещиться? Он резко обернулся и увидел, что в двух шагах от него действительно стоит Ханьгуан-цзюнь. Вэй Усянь мотнул головой, но Лань Ванцзи никуда не делся. Настоящий, не иллюзия.       — Лань Чжань, что ты тут делаешь? — спросил Вэй Усянь изумлённо.       Лань Ванцзи чуть выгнул бровь, будто не понял вопроса, но вместо ответа подошёл, взял Вэй Усяня за запястье и потянул за собой. Для Вэй Усяня это было так неожиданно, что он машинально выдернул руку и отпрянул. По лицу Лань Ванцзи промелькнула тень, но он справился с собой и снова сделал попытку взять Вэй Усяня за руку.       — Идём, — проронил он.       — Куда?       — Домой.       И было в его лице что-то такое… У Вэй Усяня ноги стали будто ватные, а в животе отчего-то потеплело. Он сглотнул, попятился и, как это всегда бывало, скрыл смущение за нарочитой нахальностью:       — Лань Чжань, как ты меня отыскал? Шёл за мной?       — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи, — через час последовал за тобой.       — Через час? — засмеялся Вэй Усянь. — Всего лишь через час? В прошлый раз ты только через три года отправился меня искать, а тут всего через час. И что же тебя так задержало, Лань Чжань?       — Вернулся в Облачные Глубины, чтобы отказаться от поста Верховного Заклинателя, — просто ответил Ханьгуан-цзюнь.       Смех замер на губах Вэй Усяня.       — Что?! — поражённо воскликнул Вэй Усянь. — Зачем?!       Лань Ванцзи нахмурился, будто не считал, что это нужно объяснять, но всё же проронил:       — Если бы стал Верховным Заклинателем, не смог бы пойти с тобой.       — Только поэтому?!       — Мгм, — пожал плечами Лань Ванцзи.       Вэй Усянь страшно смутился. Он и помыслить не мог, что Лань Ванцзи способен ради него всё бросить. Как не похоже на Ханьгуан-цзюня! Но смущение тут же сменилось упрямым стихом.       — Домой? — переспросил Вэй Усянь. — Куда?       — В Облачные Глубины.       — Это не мой дом, — возразил Вэй Усянь.       — Станет твоим, — коротко отозвался Лань Ванцзи.       — Весь мир мой дом, а небо — крыша над головой, — заявил Вэй Усянь, попятившись и хватая ослика за повод. — Когда я позвал тебя с собой, я не имел в виду, что вернусь в Облачные Глубины.       — Но ты всё равно вернулся, — заметил Лань Ванцзи и отобрал поводья. — Ты пойдёшь со мной.       — Нет, — с вызовом сказал Вэй Усянь, — не пойду.       — Нет? — нисколько не удивившись, спросил Лань Ванцзи.       — Не пойду. Как ты меня заставишь? — нахальнее прежнего спросил Вэй Усянь.       «Да что ж ты делаешь! — мысленно обругал он себя в который раз. — Почему ты с ним споришь? Почему упрямишься? Ты же плясать готов от радости, что он за тобой вернулся! Почему нужно обязательно всё портить? Ну что ты за человек такой, Вэй Усянь!»       — Заставлю… — раздумчиво повторил Лань Ванцзи. — Мгм. Заставлю.       Вэй Усянь и опомниться не успел, как Лань Ванцзи… снял свою лобную ленту, связал Вэй Усяню руки, взял за шиворот и посадил на ослика, крепко привязав Вэй Усяня к седлу, чтобы он не смог сбежать.       — Лань Чжань, что ты делаешь? — испуганно спросил Вэй Усянь. — Ты что, пьян?       Поверить в то, что Лань Ванцзи на трезвую голову снимет лобную ленту, чтобы связать ей Вэй Усяня… Да быть такого не может! Он должен был хорошенько надраться, чтобы совершить столь неподобающий для члена клана Гусу Лань поступок!       — Нет, — ответил Лань Ванцзи и повёл ослика за собой.       Как Вэй Усянь ни пытался, развязаться ему не удалось. Он запаниковал:       — Лань Чжань, это никуда не годится! Ты же нарушаешь тем самым правила! Разве не должны только очень близкие люди касаться лобной ленты?       — Мгм, — ответил Лань Ванцзи.       — Но ты ведь меня ей связал. А я тебе никто…       Ханьгуан-цзюнь резко остановился, развернулся. Вэй Усянь съёжился. Ему на мгновение показалось, что Лань Ванцзи его ударит.       — Да, да, мы друзья, — поспешно сказал он, поднимая связанные руки, чтобы прикрыть голову, — но ведь даже друзья не вписываются в ваши строгие правила…       — Ты притворяешься или на самом деле ничего не понимаешь? — отрывисто спросил Лань Ванцзи, и его лицо покрылось пятнами.       — А что я должен понять? — опасливо поинтересовался Вэй Усянь. — Я пойму, ты только намекни мне.       — Намекнуть? — ледяным тоном переспросил Лань Ванцзи.       — Да… Почему ты вдруг разозлился?.. Лань Чжань? — беспокойно спросил Вэй Усянь.       Ханьгуан-цзюнь схватил его за воротник, дёрнул к себе — Вэй Усянь едва не свалился с ослика — и… поцеловал. Вэй Усянь обалдел. Он даже глаза не закрыл, поэтому таращился на Лань Ванцзи все те две или три минуты, что продолжался поцелуй. Ниточка, на которой висело сердце, оборвалась, сердце ухнуло куда-то вниз, забывая, как биться.       — Такого намёка тебе достаточно? — резко спросил Лань Ванцзи. Лицо у него было красное, но исполнено решимости повторить, если Вэй Усянь и в этот раз не поймёт.       Вэй Усянь ничего не мог произнести ещё с добрых минут десять! Такого он от Лань Ванцзи не ожидал. Если бы он не был привязан к седлу, то мешком бы свалился на землю: весь он как-то разом ослаб, размяк, чувствуя себя ещё более потерянным и жалким, чем прежде.       — Хорошенькие у тебя намёки! — попытался съязвить он, но голос сильно дрожал, так что ни о какой язвительности и речи быть не могло.       — Если ты по-другому не понимаешь, — буркнул Лань Ванцзи и отвернулся.       Вэй Усянь, пожалуй, и теперь не вполне понимал, что к чему. Лобная лента, поцелуй… Он был слишком ошеломлён происходящим, чтобы мыслить трезво, но уже понял, что Лань Ванцзи его ни за что не отпустит, так что придётся вернуться с ним в Облачные Глубины. Но он нисколько не возражал против такого развития событий.       — Что, — вяло спросил он, — возвращаемся в Гусу?       Лань Ванцзи посмотрел на него с лёгкой тревогой:       — Но мы и так в Гусу.       — В смысле? — подскочил на ослике Вэй Усянь. — Как это — в Гусу?!       Изумление его было неподдельное, так что Лань Ванцзи понял, что Вэй Усянь не шутит, поэтому старательно принялся объяснять. Глаза Вэй Усяня раскрывались всё шире по мере его объяснений.       — Ах ты, коварный осёл! — воскликнул он, шлёпнув Яблочко по ушам. — Так вот что ты задумал!       Ослик, получив полную свободу действий, не стал идти «куда глаза глядят». Он вернулся окольными тропами в Гусу, потому что привык к этим местам и считал их своим домом. Зачем тащиться за тридевять земель неизвестно по какой причине и набивать себе живот сплошной травой, когда всегда можно вернуться туда, где тебя накормят вкусными сладкими яблоками или морковью?       — А осёл-то умнее меня оказался, — поражённо проговорил Вэй Усянь.       — Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи.