Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Мертвенно-белые глаза и ослепительная улыбка, которую можно было бы счесть чарующей, если бы не струйка крови, подтекающая из угла рта.       «Не смотри на неё. Не смотри, не смотри, не смотри на неё».       Кроваво-алый рот и хрипловатый голос, раскидывающий очередную сеть, на этот раз из вереницы умело подобранных слов.       «Не слушай её. Не слушай, не слушай, не слушай её».       Она наклонилась, касаясь его лица длинными чёрными волосами, и прошептала, поддевая его подбородок острым ногтем, похожим на коготь зверя или на клюв хищной птицы:       — Ты ведь хотел бы всё исправить? Я помогу тебе. Я могу исполнить любое твоё желание, любое. Мне подвластно и прошлое, и будущее. Чего бы ты хотел? Просто скажи, что ты хочешь исправить. Одно твоё слово — и всё станет так, как ты хотел.       «Не верь ей. Не верь, не верь, не верь ей».       Даже если бы Вэй Усянь хотел отвернуться от неё, он не смог бы: его тело было опутано прочной клейкой нитью, похожей на паучью, в этом коконе невозможно было и пальцем шевельнуть. С её крыльев сыпалась пыльца, и чем дольше он её вдыхал, тем отстранённей становился его взгляд.       — Исправить… — бессвязно пробормотал он, — прошлое…       «Не поддавайся ей. Не поддавайся, не поддавайся, не поддавайся ей».       Она затрясла крыльями чаще, пыльца осыпала лицо Вэй Усяня, налипла на губы, покрывая их желтоватой коркой. Она взяла его за подбородок, запрокидывая ему голову, и вонзила ноготь под кадык. Алая струйка потекла по шее, длинный алый язык высунулся, чтобы собрать её.       «Не трогай его. Не трогай, не трогай, не трогай его».       — Отправляйся в прошлое.       Свет перед его глазами померк.       Свет ослепил его, Вэй Усянь накрыл глаза ладонью и болезненно вскрикнул. Он навзничь лежал на земле, а прямо над ним светило полуденное летнее солнце. «Но ведь сейчас зима?» — неуверенно подумал он, трогая землю рукой и не находя ни единой льдинки. Он сел и огляделся. Радующая глаз зелень, доносящийся издалека аромат цветущих лотосов… Юньмэн. Он был в Юньмэне.       — Лань Чжань? — позвал Вэй Усянь.       Только пение птиц в ответ.       «Что я делаю в Юньмэне, когда должен быть в окрестностях Цинхэ?» — подумал Вэй Усянь в смятении. Им сообщили, что глава клана Не угодил в ловушку демона, поселившегося у Крепости-людоеда, и они отправились на выручку, все они: Вэй Усянь, Лань Ванцзи, Цзян Чэн и два десятка адептов их орденов. Лань Ванцзи не хотел, чтобы Вэй Усянь шёл с ними, но разве Вэй Усянь мог оставить приятеля в беде? Цзян Чэн пошёл только потому, что подвернулся под руку: заехал в Облачные Глубины навестить племянника и вызвался присоединиться к спасательному отряду. «Зелени» идти с ними запретили категорически: демон — это не ночные твари, справиться могут лишь опытные заклинатели. В Цинхэ они разделились, и Вэй Усянь первым нашёл Не Хуайсана, вернее, угодил в ту же ловушку, но об этом он помнил смутно: шелест крыльев, осыпающаяся пыльца, которую он принял поначалу за древесную труху, и демон — женщина-бабочка, на крыльях которой было тысяча глаз.       Вэй Усянь вздрогнул всем телом. Он вспомнил, что она ему сказала и что он ей ответил. Неужели… она на самом деле отправила его в прошлое? Сердце забилось, он вскочил на ноги, озираясь. Внезапная смена сезонов и местонахождения — не тому ли подтверждение? Вэй Усянь, спотыкаясь, побежал в ту сторону, откуда ветерок доносил знакомый сладковатый запах. Тропинка была ему хорошо знакома, он тысячу раз поднимался и спускался по ней в лес или из леса, где охотился на фазанов, вместо того чтобы обливаться потом на тренировочном поле. Та самая тропинка!       Ноги сами вывели его к Пристани Лотоса. Над воротами развевались праздничные флаги. Вэй Усянь ринулся к воротам, но его остановили стражники в фиолетовом.       — Куда собрался? — спросил стражник, легонько отпихивая Вэй Усяня обратно. — Сегодня в Пристани Лотоса семейный праздник. Завтра приходи.       — Цзян Чэн. Позовите Цзян Чэна. Он меня впустит, — велел Вэй Усянь. — Он меня знает. Я… я его брат.       Стражники переглянулись, фыркнули:       — Брат? У молодого господина нет братьев, он один сын в семье.       — Я его шисюн, — поспешно добавил Вэй Усянь, немало удивлённый, почему они назвали главу клана «молодым господином».       — Иди, иди отсюда, — махнул на него стражник, — завтра напросишься в родственники.       — Что за шум?       К воротам вышел Цзян Чэн. Вэй Усянь обрадовался:       — Цзян Чэн! Скажи им, пусть меня впустят.       Цзян Чэн приподнял бровь и спросил:       — Я тебя знаю?       — Да ладно тебе, — засмеялся Вэй Усянь. — Не притворяйся. Знаю, ты на меня обижен, но нехорошо так шутить со своим шисюном. Хватит дурака валять, впусти меня.       — Я тебя не знаю, — возразил Цзян Чэн. — Шисюн? Не знаю я никакого шисюна.       Смех замер на губах Вэй Усяня.       — Цзян Чэн, это же я, Вэй Усянь, — упавшим голосом сказал он, указывая на себя пальцем. — Ты что, не узнаёшь меня?       — Я тебя не знаю, — последовал ответ.       Вэй Усянь торопливо ощупал собственное лицо. Быть может, он превратился в кого-то ещё, поэтому Цзян Чэн его не узнаёт? Нет, лицо было его собственное.       — Послушай, — сказал Цзян Чэн, беря его под локоть, — ты не в себе, приятель. Должно быть, тебе напекло голову. Сядь здесь, в тенёчке.       Цзян Чэн завёл его в Пристань Лотоса и усадил на каменную скамейку. Вэй Усянь был поражён.       — Цзян Чэн, это тебе голову напекло, — выдохнул он.       Вэй Усянь никогда не видел на его лице такого приветливого выражения. А где же нахмуренные брови, презрительные усмешки и крепкое словцо, так и просящееся с губ? Будто совершенно другой человек, не Цзян Чэн.       Вэй Усянь завертел головой. Двор выглядел точно так же, как и во времена их юности. Какая-то женщина в отдалении играла в жмурки с двумя детьми — мальчиком в расшитом золотом одеянии и девочкой в фиолетовом платье.       — Пристань Лотоса… не была разрушена? — выговорил Вэй Усянь. — А как же Аннигиляция Солнца? Как же клан Вэнь?       — Клан Вэнь? — переспросил Цзян Чэн. — Ты имеешь какое-то отношение к клану моей жены?       — Твоей… жены? — потрясённо переспросил Вэй Усянь. Приглядевшись, он увидел, что женщина, играющая с детьми, это Вэнь Цин.       — Так она жива… — выдохнул Вэй Усянь. — Её не казнили по приказу Цзинь Гуаншаня?       — Приятель, да ты заговариваешься, — озабоченно похлопал его по плечу Цзян Чэн.       — Что такое, А-Чэн? — раздался голос, от которого у Вэй Усяня дрожь пошла по телу.       Он оттолкнул Цзян Чэна, вскочил на ноги, разворачиваясь в сторону голоса. Шицзе, его шицзе! Она удивлённо на него посмотрела, но никак не отреагировала ни на его присутствие, ни на его восклицание: «Шицзе!» — и обращалась к Цзян Чэну.       — Мальчишка не в себе, — сказал Цзян Чэн, — несёт какую-то чушь.       — Цзян Чэн, шицзе… Но это же я, Вэй Усянь, — дрожащим голосом сказал Вэй Усянь. — Цзян Чэн, твой отец привёл меня, когда мы были детьми…       — Можешь подождать, когда глава ордена вернётся, — пожал плечами Цзян Чэн.       — Дядя… жив? — одними губами спросил Вэй Усянь и тут заметил, что за игрой детей наблюдает из-под зонта госпожа Юй.       — Говорит про какую-то аннигиляцию, — продолжал Цзян Чэн, — и что твой свёкор приказал казнить мою жену… Умом тронулся.       — Бедняжка, — жалостливо сказала шицзе. — Может, позвать А-Цин, чтобы она на него взглянула?       — Что это за человек? — на голоса вышел Цзинь Цзысюань.       Вэй Усянь никогда не думал, что однажды вид его самодовольной физиономии так его обрадует.       — А вот и павлин, — проговорил он, — и тоже меня не узнаёт…       Лицо Цзинь Цзысюаня покрылось красными пятнами.       — Как ты меня назвал? — рыкнул он.       — Тише, тише, мальчик не в себе, — вступилась шицзе. — Он похож немного на твоего сводного брата, Мо Сюаньюя, правда?       — Такой же чокнутый, — буркнул Цзинь Цзысюань.       — Это же я, Вэй Усянь, — повторил Вэй Усянь с жалкой улыбкой. — Как так вышло, что вы меня не знаете?       В этом мире было всё, чего так хотел Вэй Усянь: все были живы и счастливы. Но Вэй Усяня в этом мире не было.       Вэй Усянь поник, взгляд его заволокло пеленой, похожей на признак безумия или беспамятства. Он послушно выпил чай, который ему налил Цзян Чэн, вытерпел уколы иглой от Вэнь Цин, вернее, от Цзян Цин, и съел булочку, которую ему толкнула в руки шицзе.       — Наверное, шёл в Пристань Лотоса, чтобы напроситься в ученики, да спятил по дороге, — резюмировал Цзян Чэн. — Оставим его. Может, придёт в себя. Я слышал, такое с людьми бывает.       В ушах Вэй Усяня зашумело. Эти люди с лицами тех, кого он хорошо знал… Это не Цзян Чэн, не шицзе, не Вэнь Цин, не павлин… Это другие люди со знакомыми лицами. Его они не знают, для них он никогда не существовал. В виске больно кольнуло.       — Лань Чжань! — с искажённым от страха лицом вскрикнул Вэй Усянь.       Он оттолкнул Цзян Чэна, пытающегося увести его в дом, чтобы разместить где-нибудь на ночь, вскочил на меч и помчался в Облачные Глубины.       «Вернись ко мне. Вернись, вернись, вернись ко мне».       Разумеется, войти в Облачные Глубины ему не удалось. Адепты клана Гусу Лань преградили ему путь.       — Без пропуска войти нельзя, — сказал адепт.       Вэй Усянь пошарил за пазухой, вытащил нефритовый жетон и сунул адепту под нос.       — Вот тебе пропуск, — сказал он с торжеством.       Адепта это нисколько не впечатлило.       — Ты, должно быть, его у кого-то стащил, — сказал он, критически глядя на Вэй Усяня. — Проходимцев в Облачные Глубины не пускают даже с пропусками.       — Проходимцев? — возмутился Вэй Усянь. — А ну позови Ханьгуан-цзюня, он тебе всыплет за проходимца!       — Кого-кого позвать? — не понял адепт. — Нет тут никакого Ханьгуан-цзюня.       Вэй Усянь сглотнул, побледнел и выдавил:       — Нет… Ханьгуан-цзюня? Где же тогда Лань Чжань?!       — С какой стати ты Второго молодого господина по имени зовёшь? — возмутился адепт.       Вэй Усянь, услышав это, выдохнул с облегчением. Лань Ванцзи здесь, просто у него нет титула Ханьгуан-цзюнь, раз уж и Аннигиляции Солнца не было. Лань Ванцзи всё ещё просто Второй молодой господин Лань.       — Почему так шумно? — раздался позади Вэй Усяня ровный голос Лань Ванцзи.       Вэй Усянь почувствовал, что от пяток до макушки по телу пробежала дрожь. Он развернулся. Лань Ванцзи выглядел точно так же, как и в их первую встречу. У него был отстранённый вид, равнодушный взгляд и ничего не выражающее лицо. Он скользнул по Вэй Усяню взглядом, ни один мускул на его лице не дрогнул.       — Лань Чжань, — бросился к нему Вэй Усянь, — Лань Чжань!       Лань Ванцзи легонько стукнул его по руке Бичэнем. Вэй Усянь остановился и пробормотал:       — Верно, тебе же не нравится, когда тебя трогают другие люди. Значит, и для тебя я чужак.       Лицо Лань Ванцзи изменилось на долю секунды.       — Откуда ты знаешь моё имя? — холодно проронил он. — И кто позволил тебе называть меня по имени?       — Лань Чжань, посмотри на меня, — попросил Вэй Усянь. — Может быть, ты всё-таки узнаешь меня. Не верю я в то, что все в этом мире меня позабыли. Лань Чжань, это же я, твой Вэй Ин.       — Я тебя не знаю, — ответил Лань Ванцзи однозначно.       — Лань Чжань! — едва ли не заплакал Вэй Усянь, ухватившись за его рукав.       Одеяние съехало с плеча, обнажая ключицы. Лань Ванцзи побледнел от неслыханной дерзости. Вэй Усянь отступил от него на шаг и выдохнул:       — Ты не Лань Чжань. Ты не мой Лань Чжань.       Клейма на теле этого Лань Ванцзи не было. Вэй Усянь пошатнулся и сел на какой-то торчавший из земли камень, вцепился себе в волосы пальцами и нервно рассмеялся.       — Это абсурд, — сказал он, — это такой абсурд, что мне хочется орать в голосину.       — Ванцзи, — раздался голос Лань Сичэня, — что здесь происходит? Мне доложили, что кто-то скандалит у ворот.       Он окинул взглядом всех присутствующих, задержал взгляд на Вэй Усяне. Нефритовый жетон, который Вэй Усянь всё ещё сжимал в руке, Лань Сичэнь заметил и несколько озадачился. Таких было всего несколько, а поскольку своего он никому не отдавал, и дядя, разумеется, тоже, то следовало предположить, что нефритовый жетон этот незнакомец получил от Лань Ванцзи, но Лань Ванцзи отчего-то отказывается признавать, что с ним знаком. Нехарактерное поведение для младшего брата.       — Ванцзи, пригласи своего гостя войти, — распорядился Лань Сичэнь. — Нехорошо держать гостей на пороге.       — Он не мой гость, — категорично возразил Лань Ванцзи, оправляя одеяние. — Этот человек не в себе. Я его впервые в жизни вижу.       — Ванцзи, — чуть повысил голос Лань Сичэнь, — ты ведёшь себя неподобающим образом.       На лицо Лань Ванцзи поползла краска. Он сквозь зубы сказал:       — Ты можешь войти.       Вэй Усянь не отреагировал. Он был слишком потрясён происходящим. Увидеть, что Лань Ванцзи его не знает, было больнее всего. Сердце у него разболелось, внутренности наполнились холодом и пустотой.       — Позаботься о нём, — велел Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи стиснул зубы, схватил Вэй Усяня за локоть и втащил внутрь. Вэй Усянь машинально переступал ногами.       — Что это за человек? — осведомился Лань Цижэнь.       Вэй Усянь вскинулся. Уж ему-то он столько крови попил, Лань Цижэнь его непременно должен узнать!       — Это же я, Вэй Усянь, — сказал Вэй Усянь. — И вы меня забыли?       Лань Цижэнь озадаченно подёргал бородку:       — Хм. Ты был учеником в Облачных Глубинах?       — Ещё как был! Вы в меня свитками швырялись, помните?       — Чтобы я вёл себя так неподобающе! — оскорбился Лань Цижэнь.       — Дядя, этот человек не в себе, — мрачно сказал Лань Ванцзи. — Он говорит, что знает нас. Брат велел о нём позаботиться.       — Тогда понятно, — протянул Лань Цижэнь. — Вэй, ты говоришь, Усянь? И откуда ты пришёл в Облачные Глубины, Вэй Усянь?       — Оттуда, где меня знают и помнят, — горько ответил Вэй Усянь.       Ответ его лишь убедил Лань Цижэня, что он не в себе. Он покачал головой и велел Лань Ванцзи хорошенько позаботиться о госте. Лань Ванцзи поклонился дяде мрачнее прежнего и потащил Вэй Усяня за собой. У Цзинши он помедлил. Вэй Усянь опомнился и выдернул руку.       — Знаю, в Цзинши чужим нельзя входить, — кивнул он, хотя Лань Ванцзи ничего ещё не сказал. — Я на крылечке посижу, если ты не возражаешь.       — Откуда ты об этом знаешь? — напряжённо спросил Лань Ванцзи. — Ты говоришь так, словно уже был здесь.       — Я много чего знаю, — отозвался Вэй Усянь, пытаясь изобразить улыбку, но губы скривились в жалкое подобие улыбки, ничего общего с его обычной. Он почувствовал, что глаза наливаются горечью. Смертельно хотелось плакать. Кого угодно он мог бы видеть чужим, но Лань Ванцзи… Вэй Усянь вытащил Чэньцин, приложил её к губам и заиграл их с Лань Ванцзи мелодию. Лань Ванцзи слегка побледнел.       — Я не знаю, кто ты, — проговорил он, — но я знаю эту мелодию. Я слышал её во сне. Что это за песня?       — Ты её написал. Для меня, — ответил Вэй Усянь. — Если уж и её не вспомнил… Эх!       Лань Ванцзи нахмурился:       — Ты… мы были знакомы в прошлой жизни?       Это единственный ответ, какой он нашёл. Человек, которого он никогда в жизни не видел, приходит и говорит, что его знает, называет его по личному имени, играет мелодию, которую он слышал только во сне. Как ещё можно объяснить всё это?       — Можно и так сказать, — усмехнулся Вэй Усянь.       Лань Ванцзи, помолчав, тоже сел на крыльцо и спросил:       — И кем мы приходились друг другу в прошлой жизни?       — Заклятыми друзьями, а потом и возлюбленными, — ответил Вэй Усянь, бледно улыбнувшись, — и даже супругами.       — Ты был женщиной? Или я?       — В известном смысле я, — ухмыльнулся Вэй Усянь.       Его ухмылка Лань Ванцзи не понравилась.       — Что ты имеешь в виду? — холодно спросил он.       — Мы оба были мужчинами, — пояснил Вэй Усянь.       Лань Ванцзи вскочил, лицо его залила краска.       — Бесстыдство! — резко сказал он. — Ты… ты…       — Убожество? — поинтересовался Вэй Усянь.       Лань Ванцзи опять побледнел. Именно это он и хотел сказать.       — Откуда ты узнал? — выдохнул он.       — Да ты меня постоянно так называл, — фыркнул Вэй Усянь, и его настроение немножко улучшилось. — По десять раз на дню, если не чаще. Убожество — это моё второе имя буквально.       — И… сколько перерождений прошло? — недоверчиво спросил Лань Ванцзи.       — Да нисколько. Я сглупил. Не нужно было поддаваться искусу демона… — И Вэй Усянь опять вцепился себе в волосы. — Что же я натворил! Мир, где нас нет… зачем он мне?       Лань Ванцзи решил, что он опять заговаривается. Он с самым серьёзным видом пощупал у Вэй Усяня пульс. Бровь его выгнулась.       — Ты заклинатель, — проронил Лань Ванцзи.       — Ну конечно, у меня и меч есть… Смотри. — И Вэй Усянь на вытянутой руке показал ему Суйбянь.       Лань Ванцзи оглядел меч внимательным, придирчивым взглядом.       — У этого меча есть душа, — с долей уважения заметил он. — Как он называется?       — Какая разница, — ответил Вэй Усянь и улыбнулся. В прошлом они об этом уже говорили. И этот Лань Ванцзи задал точно такой же вопрос, как и Лань Ванцзи в прошлом.       Лань Ванцзи нахмурился и открыл рот, чтобы отчитать Вэй Усяня за столь пренебрежительное отношение к духовному оружию, но Вэй Усянь его опередил:       — А сейчас ты скажешь, что я непочтителен к своему мечу.       — Откуда… — выговорил Лань Ванцзи, на его лицо вернулась бледность.       — В прошлой жизни мы о том же разговаривали. Смотри. Это меч так называется, Суйбянь — какая разница. Хочешь узнать, почему?       — Нет, — сказал Лань Ванцзи, хотя и покривил душой.       Вэй Усянь расхохотался:       — Лань Чжань, ты как был Лань Чжанем, так и остался! В любом из миров ты был и будешь Лань Чжанем!       — Что ты имеешь в виду? — раздражённо спросил Лань Ванцзи.       — Ты всегда говоришь мне: «Нет», — пояснил Вэй Усянь, — тогда как это на самом деле означает: «Да».       — Вздор! — дёрнулся Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вытер глаза и с нежностью посмотрел на него. Лань Ванцзи одарил его тяжёлым взглядом.       «Вэй Ин. Вэй Ин, Вэй Ин, Вэй Ин».       Вэй Усянь потёр висок. Ему показалось, что этот приглушённый голос звучит у него прямо в голове. Он уже слышал его раньше.       — Вздор! — повторил Лань Ванцзи. — Я никогда… я никогда не полюбил бы мужчину!       — Для любви нет разницы, какого ты пола. Она просто случается. Думаешь, я хотел в тебя влюбляться? Как бы не так! — фыркнул Вэй Усянь.       — Ты! — побагровел лицом Лань Ванцзи.       «Вернись ко мне. Вернись, вернись, вернись ко мне».       Вэй Усянь болезненно поморщился, глаза его начала заволакивать пелена.       — Лань Чжань, — пробормотал он, чувствуя, что проваливается в липкое забытье.       — Вэй Ин. Вэй Ин, очнись! Вэй Ин?! — Голос прозвучал так ясно, словно это ему сказали прямо в ухо.       Вэй Усянь открыл глаза и бессмысленно поглядел на того, кто его звал. Лицо Лань Ванцзи было испачкано грязью, но две ослепительно чистые полосы тянулись по щекам.       — Лань Чжань? — неуверенно позвал Вэй Усянь.       Он лежал головой на коленях Лань Ванцзи, шея была туго перебинтована.       — Лань Чжань… — повторил Вэй Усянь.       — Мгм? — отозвался Лань Ванцзи.       Нижняя челюсть у Вэй Усяня задрожала, он застонал и разрыдался, закрывая лицо обеими ладонями.       — Вэй Ин? — всполошился Лань Ванцзи, подхватывая его и прижимая его к себе.       — Это был кошмар, это был всего лишь кошмар! — повторял Вэй Усянь какое-то время. — Какой страшный сон мне приснился…       — В нём всё было плохо? — спросил Лань Ванцзи, осторожно поглаживая его по спине.       — В нём всё было хорошо. Только нас там не было.       — А где же мы были?       — Ты был. А нас не было. Понимаешь? — судорожно цепляясь за его одежду, повторял Вэй Усянь. — Меня не было. Ни для кого не было. Даже для тебя. Лань Чжань… Лань Чжань…       — Это было наваждение, — успокоил его Лань Ванцзи. — Чары демоницы, её яд.       Вэй Усянь всё вспомнил, подскочил, озираясь:       — Где? Где она?       Лань Ванцзи кивнул в сторону. В углу истлевали останки ночной твари.       — Ты её убил? — срывающимся шёпотом спросил Вэй Усянь.       — Мгм. Мне удалось разорвать сеть, что опутывала меня.       — Так и ты попался в ловушку, Лань Чжань? — фыркнул Вэй Усянь. — Ай да Ханьгуан-цзюнь!       — Умолкни, — велел Лань Ванцзи, нисколько не рассердившись. — Знаешь же, что я теряю голову, когда дело касается тебя.       — О да, — ухмыльнулся Вэй Усянь и схлопотал лёгкий подзатыльник за свои дерзости.       — Яд я вывел, — сказал Лань Ванцзи.       Тут Вэй Усянь заметил, что рот у Лань Ванцзи окрашен кровью, и понял, что тот отсосал яд. Вэй Усянь схватился за шею и опять начал ухмыляться.       — Лань Чжань, — задорно сказал он, — у меня теперь на шее здоровенный засос. Представляю, как обрадуется твой дядя, когда его увидит!       — Вэй Ин, — устало прервал его Лань Ванцзи, — если ты уже в порядке… нам ещё Хуайсана вызволять.       — Точно! — спохватился Вэй Усянь. — Где он?       Не Хуайсан обнаружился чуть дальше в логове демоницы. Весь опутанный паутиной, он лежал с блаженной улыбкой на лице и даже похрапывал. Вэй Усянь попинал его легонько по пятой точке:       — Хуайсан, просыпайся!       Не Хуайсан не проснулся, захрапел ещё громче. Вероятно, когда демоница его похитила, он лишился чувств, а потом устал ждать своей участи и просто-напросто заснул.       — Вот не перестану удивляться на Хуайсана, — сказал Вэй Усянь, местами надорвав опутывавшую его паутину. — Заснуть в таком месте! Лань Чжань, оставим его здесь.       — Вэй Ин…       — Нет-нет, не в том смысле. Снаружи подождём, — ухмыльнулся Вэй Усянь. Дурной сон забылся, и он стал самим собой.       Лань Ванцзи кивнул, и они оба выбрались из логова твари, причём Вэй Усянь оставил для Не Хуайсана приметки мелом, чтобы тому не пришлось карабкаться наобум.       Цзян Чэн ждал их снаружи. Увидев, в каком состоянии их одежда — рваная, грязная, а у Вэй Усяня ещё и залитая кровью из пробитого горла, — он фыркнул и сказал язвительно:       — Хороши охотнички! Вэй Усянь, глаза у тебя повылезли, что ли, в ловушку ночной твари попасться?       Он ждал, что Вэй Усянь парирует или начнёт с ним препираться, но Вэй Усянь молча слушал, как он бранится, а потом широко улыбнулся:       — Прямо бальзам на душу!       — Что? — не понял Цзян Чэн.       Вэй Усянь подошёл и обнял его:       — Как же я рад тебя видеть!       Цзян Чэн вытаращил глаза:       — Совсем спятил?       — Я соскучился по твоей ругани, — пробормотал Вэй Усянь, похлопывая его по спине.       Цзян Чэн хоть и был удивлён, но всё больше тронут. Когда они в последний раз так искренне обнимались? Пожалуй, только в ту ночь, когда Вэй Усянь вернулся с горы Луаньцзан, чтобы вершить месть.       Лань Ванцзи тоже подумал о той ночи, как ни странно. Но тогда он, фактически чужой человек, мог лишь стоять и смотреть, задыхаясь от ревности, а теперь — в любой момент их растащить, что он и сделал с превеликим удовольствием. «Вот такой это мир», — подумал он удовлетворённо.       Из логова твари послышался вопль Не Хуайсана.       — А, Хуайсан проснулся, — засмеялся Вэй Усянь.       — Зачем вы его там оставили? Нужно было вытащить его, — опять принялся браниться Цзян Чэн.       — Ему полезно, — возразил Вэй Усянь. — Что его в глухомань глубокой ночью понесло?       Из логова твари послышался ещё один вопль.       — А это он паутину с себя пытается отцепить, — предположил Вэй Усянь. — Значит, скоро сможем лицезреть явление Хуайсана на белый свет.       Из логова твари со скоростью хорошей скаковой лошади вылетел Не Хуайсан.       — Быстро бегает, — заметил Вэй Усянь.       — Мгм, — кивнул Лань Ванцзи, — сложно догнать.       Вэй Усянь захохотал, Лань Ванцзи едва заметно улыбнулся. Оба припомнили, как Не Хуайсан удирал от разъярённого Лань Ванцзи на ночной охоте, где Вэй Усянь был выставлен «призом».       — Вэй-сюн! — вцепился в Вэй Усяня мёртвой хваткой Не Хуайсан. — Как же я перепугался!       — Будешь знать, как ночами где попало шляться, — назидательно сказал Вэй Усянь.       Лань Ванцзи с нескрываемым удовольствием отцепил от Вэй Усяня и Не Хуайсана.       — Я… заблудился. Фонарь погас, — забормотал Не Хуайсан, косясь на Лань Ванцзи и бочком от него отодвигаясь. — Задумался и зашёл в чащу. А там… а там…       Он закатил глаза и начал валиться навзничь, то ли в обмороке, то ли изображая обморок, как это с ним частенько случалось, но Цзян Чэн ухватил его за шиворот и удержал.       — Зачем было вообще бродить по ночам в лесу? — сурово спросил он. — Из-за тебя три клана на ноги подняли!       — Тебя никто идти с нами не просил, сам напросился, — заметил Вэй Усянь.       — Я… я… — забормотал Не Хуайсан.       — Сейчас он скажет: «Я ничего не знаю», — со смехом предположил Вэй Усянь.       — Я размышлял, какую сентенцию написать на новом веере, — выпалил Не Хуайсан, жалостливо моргая. — Не так-то просто придумать хорошую строфу!       — Если бы мы тебя не спасли, писать пришлось бы не стихи на веере, а твоё имя на могильном камне! — выругал его Цзян Чэн.       — «Мы»? — переспросил Вэй Усянь. — Да ты о своих заслугах большого мнения, братец. Это я отыскал логово, а Лань Чжань избавился от твари.       — Заткнись! — вспылил Цзян Чэн. — Или получишь у меня! И ты, Хуайсан, тоже!       Он демонстративно положил руку на меч. Не Хуайсан пискнул и спрятался за спины Лань Ванцзи и Вэй Усяня. Теперь можно было осмелеть.       — Я глава клана, — сказал он важно, — нельзя устраивать выволочку главе клана.       — Я тоже глава клана, и ничто не помешает одному главе клана устроить выволочку другому главе клана! — парировал Цзян Чэн, не слишком вежливо тыкая в его сторону пальцем.       Вэй Усянь вдруг засмеялся и смеялся так долго, что Лань Ванцзи решил, будто у него началась истерика. Из глаз его покатились слёзы.       — Вэй Ин, — тревожно сказал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь сгрёб их троих в охапку — они едва не стукнулись лбами — и повторял:       — Как же я вас всех люблю!.. Как же я люблю этот мир, где мы все есть!       — Спятил, что ли? — проворчал Цзян Чэн, немало растроганный этими словами.       — У меня не спрашивай, — затараторил Не Хуайсан, — я об этом ничего не знаю.       — Мгм, — обронил Лань Ванцзи, старательно избавляя Вэй Усяня от рук вышеупомянутых «глав кланов», — вот такой это мир.