Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Лань Цзинъи потёр угол глаза, заслезившегося после зевка, подвигал челюстью, чтобы та встала на место.       — Прекрати! — раздражённо сказал Цзинь Лин.       — Что? — не понял Лань Цзинъи.       — Так себя вести! Хватит всем демонстрировать, что не выспался! Весь твой вид говорит: «Ах, я не выспался, мне мой молодожён всю ночь спать не давал!» — сердито выговорил Цзинь Лин. — Тьфу! Если кичишься своим положением, нечего другим этим в глаза тыкать!       — Я просто зевнул, — поражённо возразил Лань Цзинъи. — Что ты мелешь?       «Зелень» поддержала Лань Цзинъи. Час был поздний, они собирались ложиться спать и сами с трудом удерживали зевоту.       — Все вы, Лани, эгоисты несчастные! — продолжал ворчать Цзинь Лин.       — Так, а чем тебе «все Лани» не угодили? — удивился Оуян Цзычжэнь.       — Всё себе заграбастали! — выпалил Цзинь Лин.       — А, — понимающе протянул Оуян Цзычжэнь, — это он опять о своих дядях…       — Не успокоитесь, пока всё у меня не отнимете? — как-то тонко взвизгнул Цзинь Лин. — У меня никого нет: мои родители погибли, а дядей Ланьские воры стырили. Дождётесь у меня! Возьму и брошу учиться, сдалось мне ваше навязанное гусуланьское образование!       — Так ведь ты сам пришёл, — пробормотал Оуян Цзычжэнь, — никто тебя не зазывал в Облачные Глубины.       Цзинь Лина такие мелочи не смущали:       — Возьму и брошу! Стану главой клана Цзинь и пойду войной на ваш клан!       — О, это будет великая война за дядьёв… — фыркнул Оуян Цзычжэнь. — А на клан Цзян ты тоже войной пойдёшь? Поглядел бы я на это, правда, Цзинъи?       Лань Цзинъи ничего не сказал.       — Цзинъи? — обеспокоенно позвал Лань Сычжуй.       Лицо Лань Цзинъи ничего не выражало, но Лань Сычжуй почувствовал, что с приятелем что-то не так.       — По крайней мере, — тихо сказал Лань Цзинъи, — ты знаешь, кто были твои родители.       Сказав это, он вышел.       — Цзинь Лин! — сердито воскликнул Лань Сычжуй.       — Что? — возмутился Цзинь Лин. — Почему я виноват оказался?       — Ты ведь знаешь, что Цзинъи сирота. Не нужно было так говорить.       — Ты тоже сирота, и что? — взвился Цзинь Лин.       — Но Сычжуй знает, что он из клана Вэнь, — вместо Лань Сычжуя ответил Оуян Цзычжэнь.       — Не нужно было так говорить, — тихо повторил Лань Сычжуй.       — Что я такого сказал?!       — Что у тебя никого нет. Это можно счесть насмешкой.       — Что за чушь! — фыркнул Цзинь Лин.       Лань Сычжуй поднялся:       — Пойду поищу Цзинъи.       — Комендантский час ведь, — напомнил Оуян Цзычжэнь.       Лань Сычжуй вздохнул и пожал плечами. Цзинь Лин набычился на него:       — Ну да, ты просто паинька, а я плохой. Сам ничуть не лучше! Называешь его лучшим другом, а сам о нём знаешь с гулькин нос!       Лань Сычжуй вспыхнул:       — Цзинь Лин!       Цзинь Лин с вызовом на него посмотрел. Лань Сычжуй поджал губы и вышел, ничего не ответив. Отчасти Цзинь Лин был прав, он ведь не удосужился до сих пор узнать, как Лань Цзинъи попал в Облачные Глубины. Лань Сычжуй знал, что Лань Цзинъи — сирота войны и что Лань Сичэнь нашёл его и забрал в Гусу Лань, но где и когда это было — Лань Сычжуй не знал.       «Я и сам не лучше Цзинь Лина, — мрачно подумал Лань Сычжуй. — Тот вечно болтает что на ум придёт, не задумываясь о последствиях. Я ведь тоже постоянно говорю о дяде Вэнь Нине и об учителе Вэе… но ни разу не задумывался, что при этом чувствует Цзинъи, круглый сирота… Очень нечутко с моей стороны».       Ноги сами привели к павильону Лань Сичэня. Несмотря на то, что было уже девять часов, в павильоне горел свет. Лань Сычжуй нерешительно постучал. Дверь открылась, на пороге появился Лань Сичэнь.       — Сычжуй? — удивлённо спросил Лань Сичэнь. — Почему ты не спишь?       — Я… — медленно проговорил Лань Сычжуй. — Мне… мне нужно поговорить с вами, Цзэу-цзюнь. О Цзинъи.       Лань Сичэнь, несколько встревожившись, сделал пригласительный жест:       — Что-то случилось с Цзинъи?       — Нет… не совсем… — Лань Сычжуй неловко сел на предложенную подушку, сплетая и расплетая пальцы. — Думаю, я ужасный друг.       — Почему? — удивился Лань Сичэнь.       — Мы с Цзинъи дружим с самого детства, а я до сих пор не удосужился ничего о нём узнать, — уныло пояснил Лань Сычжуй. — Я мог невольно ранить его какими-то словами. Мне стыдно об этом думать.       — Хм… — неопределённо протянул Лань Сичэнь, пока ещё не понимая, к чему Лань Сычжуй ведёт.       — Цзэу-цзюнь, Цзинъи ведь сирота? — спросил Лань Сычжуй.       — Хм… да, — отчего-то с заминкой ответил Лань Сичэнь.       — И вы его нашли и забрали в Облачные Глубины после Аннигиляции Солнца?       Лань Сичэнь не ответил. Лицо у него стало серьёзным, обычное выражение отрешённости пропало. Лань Сычжуй удивлённо на него смотрел. Почему не отвечает?       — Сычжуй… — очень медленно проговорил Лань Сичэнь, — ты должен пообещать, что никому не расскажешь. Особенно Цзинъи. Ты можешь дать слово, что не расскажешь?       Лань Сычжуй насторожился его тону, но, не колеблясь, поднял пальцы вверх:       — Я никому не расскажу.       Лань Сичэнь кивнул, но ничего не говорил ещё несколько минут, будто пытался мысленно подобрать слова.       — Цзинъи, быть может, не сирота, — наконец сказал Лань Сичэнь. — Его родители ещё могут быть живы.       Глаза Лань Сычжуя широко раскрылись. Последовала ещё одна длинная пауза, прежде чем Лань Сичэнь продолжил:       — Я не нашёл Цзинъи. Я его… купил.       — Что? — невольно вырвалось у Лань Сычжуя.       — Я случайно оказался в том городе, проходил по рынку, — прикрыв глаза, рассказывал Лань Сичэнь, — и увидел клеть с ребёнком. Думаю, это были его родители… из того, что я слышал, я понял именно так. Они говорили, что он бесполезен для них, поэтому они хотели его продать. Если бы я не купил его, его продали бы работорговцу. Он обошёлся мне… впрочем, это неважно, — покачал головой Лань Сичэнь. — Я купил его и забрал с собой в Гусу Лань. Об этом знаю только я и старейшины. Цзинъи был слишком мал, чтобы помнить об этом. Ты ведь понимаешь, Сычжуй…       — Я понимаю, — кивнул Лань Сычжуй. — Но это… это мерзко и подло!       — Торговля детьми — не такая уж редкость, — покачал головой Лань Сичэнь. — Но ты прав, это мерзко и подло. Поэтому Цзинъи ничего не должен узнать.       — Я никому не скажу, — ещё раз повторил Лань Сычжуй и быстро провёл по глазам ладонью. Глаза чесались.       — Иди спать, — сказал Лань Сичэнь. — Правилами Гусу Лань запрещено бродить после отбоя.       Лань Сычжуй поклонился и вышел из павильона. Лань Цзинъи, который поспешно отступил за угол, он не заметил.       Лань Цзинъи простоял за углом продолжительное время. Лицо его всё ещё ничего не выражало, глаза были абсолютно сухи, но губы как-то покривились и подрагивали. Он не хотел подслушивать, это вышло случайно. Когда он счёл, что времени прошло достаточно, чтобы его ни в чём не заподозрили, он вышел из-за угла и постучал в дверь павильона.       Лань Сичэнь подумал, что это вернулся Лань Сычжуй, и был очень удивлён, увидев Лань Цзинъи.       — Цзэу-цзюнь, простите, пожалуйста, что я в такой поздний час, — пробормотал Лань Цзинъи смущённо, — но я подумал, что завтра вы будете заняты и…       — Проходи, — пригласил его Лань Сичэнь. — Ты хотел о чём-то поговорить?       Лань Цзинъи на одном дыхании сказал:       — Я хочу завтра слетать в Юньмэн, выпишите мне, пожалуйста, пропуск!       — Ах, вот оно что… — невольно вырвалось у Лань Сичэня.       Лань Цзинъи покраснел до ушей. Лань Сичэнь улыбнулся и придвинул к нему небольшую бамбуковую коробочку:       — Я собирался отдать это тебе, но позабыл, занятый делами клана.       Лань Цзинъи осторожно заглянул внутрь и издал восхищённый вопль:       — Нефритовый пропуск? Мой собственный нефритовый пропуск?       — Тише, — успокоил его Лань Сичэнь. — Довольно неудобно просить каждый раз подписывать пропуск, верно?       — Особенно когда вас нет в Облачных Глубинах, — пробормотал Лань Цзинъи смущённо. — Ваш дядя… ну, вы и сами знаете…       Лань Сичэнь воздел глаза к потолку, поскольку очень хорошо это знал. Лань Цзинъи, сопя носом, прицепил нефритовую подвеску к поясу, как обычно носили специальные пропуска, и теперь всё время косил на неё глаз, чтобы убедиться, что это ему не приснилось. Лань Сичэнь невольно улыбнулся.       — Цзинъи, — позвал он, когда Лань Цзинъи уже уходил.       — Да, Цзэу-цзюнь? — отозвался тот, оборачиваясь.       — Всё нормально?       — Э-э… да… — осторожно кивнул Лань Цзинъи. Быть может, Лань Сичэнь что-то понял по его лицу? Он ведь проницательный человек, всех видит насквозь.       — Тогда хорошо, — кивнул Лань Сичэнь.       Лань Цзинъи размышлял над этим всю дорогу до ученического павильона. Вероятно, Лань Сичэнь всего лишь имел в виду их с Цзян Чэном. Лань Цзинъи приостановился, ткнулся лбом в косяк двери и болезненно подумал: «Хочу его увидеть». Только поздний час помешал ему сбежать из Облачных Глубин немедленно. Ну и ещё некоторые сомнения по поводу того, как Цзян Чэн отреагирует на столь поздний визит. Если уж огорошивать людей, так с утра пораньше!       Лань Цзинъи вошёл, «зелень» на него уставилась.       — Между прочим, — сказал Цзинь Лин, — правилами запрещено бродить после отбоя.       — Тоже мне, — фыркнул Лань Цзинъи, — знаток правил выискался…       — Как говорит Вэй Усянь: «Пока не попался — правил не нарушил», — заметил Оуян Цзычжэнь. — Ты ведь не попался?       — Нет, сдался добровольно, — ответил Лань Цзинъи и опять фыркнул.       — Я тебя искал, но не нашёл, — сказал Лань Сычжуй. — Где ты был, Цзинъи?       — Смотрите, что у меня есть, — важно сказал Лань Цзинъи, демонстрируя им нефритовую подвеску.       — Это что, специальный пропуск? — поразился Цзинь Лин. — Почему ни у кого из нас нет специального пропуска, а у тебя есть?!       — Ну, так и должно быть, — рассудительно заметил Оуян Цзычжэнь. — Он же взрослый… хм, женатый мужчина. Он должен регулярно отлучаться, чтобы выполнять свои супружеские обязанности, а обычные пропуска — сплошная головная боль.       — Цзэу-цзюнь тебе его дал? — спросил Лань Сычжуй, пристально глядя на Лань Цзинъи.       — Нет, хранилище ограбил… Конечно, Цзэу-цзюнь. Специальный пропуск может выдать только глава клана. Вообще-то я к нему за обычным пошёл, а он мне специальный отдал. Пер-со-наль-ный!       Цзинь Лин что-то недовольно проворчал себе под нос. Лань Цзинъи полуобернулся к нему и ткнул в его сторону пальцем:       — Так что завтра я отправлюсь в Юньмэн. А когда вернусь, буду зевать тебе в лицо! Специально!       Все четверо непроизвольно расхохотались, и мир в очередной раз был восстановлен.       Лань Сычжуй с облегчением подумал, что Лань Цзинъи снова стал самим собой.       — Что, всё ещё собираешься объявить войну нашему клану? — между тем язвительно спрашивал Лань Цзинъи у Цзинь Лина.       — Ещё как собираюсь, — сказал Цзинь Лин, вооружившись подушкой, и какое-то время они мутузили друг друга по чему придётся, пока оба не выдохлись.       — Уймитесь уже, — рассердился Лань Сычжуй. — Будете шуметь, старшие услышат и…       — Не услышат, — ухмыльнулся Лань Цзинъи.       — Почему? — удивился его уверенности Лань Сычжуй.       — Ханьгуан-цзюнь опять забыл барьер над Цзинши поставить. Так что старшим определённо сейчас не до небольшой возни в ученическом павильоне: они восковые затычки для ушей делят.       — О… — только и сказал Лань Сычжуй.       — А что, — ехидно спросил Цзинь Лин, — в Пристани Лотоса тоже всем восковые затычки для ушей раздали?       Лань Цзинъи сделал многозначительное лицо и в очередной раз выбил о Цзинь Лина подушку.       Лань Сычжую всё же удалось их угомонить. Он пригрозил, что если они не успокоятся, то он отберёт у Лань Цзинъи нефритовый пропуск, а Цзинь Лина заставит написать правило о тишине две тысячи раз, стоя на руках.       — У-у, — протянул Цзинь Лин, — настоящий Лань!       — Спасибо за комплимент, — не смутился Лань Сычжуй.       — Это не комплимент был!!!       Лань Цзинъи, прежде чем лечь спать, спрятал нефритовый пропуск под подушку.       — Это зачем? — поинтересовался Цзинь Лин. — Чтобы приснились вещие сны о выполнении супружеских обязанностей?       — Нет. Чтобы ты его не спёр, пока я сплю, — возразил Лань Цзинъи и похлопал по подушке рукой.       — Цзини не снисходят до воровства! — возмутился Цзинь Лин.       — Ну-ну, — ухмыльнулся Лань Цзинъи, — сушёной хурме это скажи!       Цзинь Лин густо покраснел:       — Это ваши гусуланьские пайки виноваты! Я всегда полуголодный хожу!       — Ну-ну, — опять сказал Лань Цзинъи.       — И нечего нукать! Сам такой! — вспылил Цзинь Лин. — Кто на кухне каштаны тырил?!       — А я и не скрываю, — спокойно пожал плечами Лань Цзинъи. — Как говорит Вэй Усянь: «Пока не попался — правил не нарушил».       — Я тоже не попался! — возмутился Цзинь Лин.       — Да все просто вид сделали, что тебя не заметили. Ты так крышками деревянными грохотал, что во всех Облачных Глубинах слышно было!       Цзинь Лин насупился, вытащил из-под подушки сушёную хурму и стал демонстративно её грызть. Лань Сычжуй закатил глаза:       — Я с вами точно язву желудка заработаю!       Цзинь Лин, подумав, разломил хурму и протянул ему половинку:       — Сушёная хурма для желудка полезна, на.       — Я в этом участвовать не буду, — решительно сказал Лань Сычжуй.       — В чём? — удивился Цзинь Лин.       — Потом скажешь, что я твой подельник, раз тоже хурму ел… Всем спать! Я гашу свет!       Все наконец-то улеглись. В наступившей тишине было слышно, как грызёт сушёную хурму Цзинь Лин…       Лань Цзинъи ушёл, едва рассвело. Нефритовый пропуск позволил ему беспрепятственно покинуть Облачные Глубины, и Лань Цзинъи подумал, что Лань Сичэнь, должно быть, уже предупредил стражников, о новом обладателе спецпропуска, раз уж они не стали задавать лишних вопросов. «Прямо в одночасье важной шишкой стал!» — подумал Лань Цзинъи, с чопорным видом прошествовав мимо стражников. Нефритовые пропуска были только у старейшин, у главы клана и у Ханьгуан-цзюня. Предполагалось, что такой же должен был получить и Вэй Усянь, но тот предпочитал покидать Облачные Глубины с юности проверенным способом — через стену.       Направляясь к Юньмэну, Лань Цзинъи размышлял. Интересно, во сколько встаёт глава клана Цзян (кроме того, что встаёт по три раза за ночь!)? В Пристани Лотоса Лань Цзинъи вставал поздно и когда просыпался, то Цзян Чэн обычно уже уходил заниматься делами клана, которые сводились к муштре адептов или возне с собаками.       Больше внимание уделялось тренировкам, но Лань Цзинъи не заметил драконовского распорядка, как в Облачных Глубинах. Отбой в Пристани Лотоса объявляли поздно, но и тогда многие ученики и адепты продолжали заниматься своими делами, предпочитая не оставлять недоделок на завтра.       А ещё в любое время можно было сказать, что проголодался, и получить пайку на кухне. Правда, Лань Цзинъи не знал, что последнее касалось только его: на то было личное распоряжение главы клана Цзян, — и многие адепты искренне недоумевали, как у этого Ланя получается столько съедать и не толстеть? Лань Цзинъи просто некогда было жирок нагуливать.       Лань Цзинъи свалился в Пристань Лотоса как снег на голову. В буквальном смысле: он попал в воздушный поток и потерял на мгновение управление мечом. По счастью, кусты смягчили падение. Лань Цзинъи, ворча, выкарабкался из зарослей и, сделав вид, что не замечает изумлённых взглядов юньмэнских стражей, важно прошествовал под арку ворот.       — Шисюн, ты не ушибся? — испуганно спросил один из стражей.       — Неудачный манёвр, — небрежно отозвался Лань Цзинъи. — А глава клана Цзян ещё спит?       — Нет, — ответил страж, — уже не спит. Его собаки разбудили, и теперь он очень злой.       — Собаки? — переспросил Лань Цзинъи удивлённо.       — Во двор забежал дикий кот, и они разлаялись. Теперь все ученики должны до полудня выполнять силовую тренировку, — уныло объяснил страж.       И тут Лань Цзинъи заметил, что каждый из стражей держит за плечами сеть со здоровенным валуном в ней.       — Ого, — сказал Лань Цзинъи, невольно впечатленный, — только потому, что собаки разлаялись?       — Нет, — ещё унылее ответил страж, — потому что не смогли быстро поймать кота. Он, спасаясь от собак, забежал в павильон главы клана и разбил его любимую чашку.       — А у главы клана Цзян есть любимая чашка? — удивился Лань Цзинъи. Насколько он помнил, все чашки в павильоне были одинаковыми.       — Должна быть, раз он так говорит, — пожал плечами страж.       Лань Цзинъи озадаченно покачал головой и пошёл в Главный павильон, уже зная, что если у Цзян Чэна дурное настроение, то он непременно будет в зале с креслом-лотосом. Вообще-то был ещё вариант с псарней, но Лань Цзинъи полагал, что на этот раз к собакам Цзян Чэн не пойдёт, раз уж они устроили в Пристани Лотоса переполох.       У Цзян Чэна был очень недовольный вид. Он явно недоспал. «А вот интересно, в котором часу собаки устроили переполох?» — подумал Лань Цзинъи. Увидев Лань Цзинъи, Цзян Чэн явно удивился:       — Цзинъи, а ты что тут делаешь?       — Спорим, вы меня тут увидеть не ожидали? — спросил Лань Цзинъи, останавливаясь напротив кресла-лотоса, но всё же в некотором отдалении.       Цзян Чэн вприщур поглядел на него:       — Так заскучал, что…       — А вот и нет, — сказал Лань Цзинъи.       — Хм? — непередаваемым тоном уточнил Цзян Чэн.       — Я хотел показать вам кое-что. Вот! — сказал Лань Цзинъи и горделиво продемонстрировал ему нефритовую подвеску. — У меня теперь есть спецпропуск, так что я могу покидать Облачные Глубины, когда захочу!       — Хм… — неопределённо отозвался Цзян Чэн, продолжая его разглядывать.       Было в Лань Цзинъи что-то, что Цзян Чэну не понравилось. Он хвалился нефритовым пропуском, но оживлённость его была явно преувеличена. Цзян Чэну вообще показалось, что у Лань Цзинъи глаза на мокром месте: или тоже не выспался, или недавно плакал, потому и покраснели. Эти маньяколани встают с первыми петухами и как-то умудряются высыпаться, трудно поверить, что дело только в недосыпе. Цзян Чэн знал, что Лань Цзинъи поспать любил, но и что вставал легко, благодаря выработанной годами привычке.       — Хм… — опять повторил Цзян Чэн, на этот раз скорее собственным мыслям, чем обращаясь к Лань Цзинъи.       — Ну вот, — сказал Лань Цзинъи, пряча подвеску, — я вам её показал, теперь вернусь в Облачные Глубины.       Цзян Чэн поднялся и оказался возле Лань Цзинъи, крепко взяв его за запястье, в мгновение ока.       — Да ты шутишь? — сварливо спросил он. — Пришёл и собираешься тут же уйти?       — Ну… — несколько растерялся Лань Цзинъи. — Пропуск пропуском, но я никого не предупредил, что уйду, поэтому нужно вернуться, чтобы…       — Почтового голубя пошлём, — процедил Цзян Чэн ядовито, — с объяснительной.       — Но я же… — начал Лань Цзинъи. Договорить ему не удалось.       Цзян Чэн взял его ладонью за затылок и крепко поцеловал.       — Вы что, сдурели, глава клана Цзян?! — воскликнул Лань Цзинъи, заливаясь краской.       — Почему? — явно оскорбился Цзян Чэн.       — Это же Главный павильон… и все двери открыты…       — А разве мы делаем что-то неприличное? — возразил Цзян Чэн и поцеловал Лань Цзинъи ещё крепче. — Всего лишь утреннее приветствие супругов.       — Теперь это так называется? — проворчал Лань Цзинъи, пытаясь отстраниться. Его тело отреагировало недвусмысленно на это «утреннее приветствие», и ему очень не хотелось, чтобы Цзян Чэн это заметил.       — Это называется так, как я это называю, — однозначно сказал Цзян Чэн. — Я хозяин Пристани Лотоса, я здесь закон и порядок.       — Звучит устрашающе, — невольно поёжился Лань Цзинъи.       — Пф! — отозвался Цзян Чэн и легко подхватил Лань Цзинъи на руки.       — Глава клана Цзян!!!       — Поглавакланацзянкай мне тут ещё! — миролюбиво отозвался Цзян Чэн.       — Я же и так не сбегу…       — Кто тебя знает. Так надёжнее.       — И как вы это называете? — осведомился Лань Цзинъи, старательно не замечая обалделых взглядов адептов.       — Хм… — сказал Цзян Чэн и так поглядел на зевак, что тем показалось, будто камни за их плечами стали вдвое тяжелей. — Назовём это «вознесением на супружеское ложе».       — Фу, — невольно вырвалось у Лань Цзинъи, — как пафосно!       — А дальше будет «вознесение на супружеском ложе», — сказал Цзян Чэн.       — Вы хоть дверь закройте… Погодите, — спохватился Лань Цзинъи, — в каком это смысле «вознесение на супружеском ложе»?!       Цзян Чэн ухмыльнулся:       — У моего нефритового жезла спросишь.       Лань Цзинъи представилась возможность удостовериться, что утром глава клана Цзян так же бодр и неистов, как и ночью. Вероятно, визит Лань Цзинъи совпал с визитом «утреннего стояка», и вышло очень прилично — во всех смыслах.       Цзян Чэну не слишком понравилось то, что он заметил в процессе. Лань Цзинъи всегда цеплялся за него, когда они… «возносились», но делал он это, вероятно, бессознательно. Сейчас Цзян Чэн очень чётко ощутил, как руки Лань Цзинъи сжали его спину. Будто жест отчаяния. Это, впрочем, нисколько не помешало Цзян Чэну хорошенько его отнефритить. Они ведь не делали этого безбожно долго — целых три дня!       Когда Цзян Чэн счёл, что с Лань Цзинъи достаточно, и слез с него, Лань Цзинъи пыхтел, как сердитый ёж. Ироничная метафора Цзян Чэна по поводу «вознесения на супружеском ложе» была воплощена в жизнь: если уж не на Небеса, так на вершину блаженства! В реальность его вернул хрипловатый голос Цзян Чэна:       — Что тебя не устраивает?       — Меня? — испуганно переспросил Лань Цзинъи, глядя на него.       — Ты сам не свой. Что-то случилось?       Лицо Лань Цзинъи залила краска. Он сел, набросил на себя одно из покрывал и съёжился под ним, опустив плечи, как бабочка опускает крылья под дождём. Цзян Чэн нахмурился и повторил:       — Что-то случилось?       — Нет… я… Просто я поймал себя на мысли, что завидую другим, — сказал Лань Цзинъи и неодобрительно покачал головой. — Это нехорошо.       — Завидуешь другим? — медленно повторил Цзян Чэн. Это чувство было ему хорошо знакомо и вызывало болезненную реакцию: в юности Цзян Чэн был одержим завистью и ревностью к Вэй Усяню. Сейчас вроде бы отпустило, но рецидивы иногда всё же случались. Глупо, особенно теперь…       — У всех есть или были родители, которыми можно гордиться или похвастаться при случае, — сказал Лань Цзинъи, и его рот покривился. — А я… а этими…       — О чём это ты? — не понял Цзян Чэн.       — Инь-цзюнь, — сказал Лань Цзинъи (имя он произнёс правильно, так что оно звучало солидно, а не издевательски), — вы ведь знаете, что я… сирота?       Цзян Чэн ответил утвердительно.       — Только я не сирота, — продолжал Лань Цзинъи, мрачнея лицом.       — То есть? — вскинул брови Цзян Чэн.       — Я… мои родители… — выдавил Лань Цзинъи и прикусил нижнюю губу.       Цзян Чэн вытянул из него остальное, и пока Лань Цзинъи рассказывал то, что услышал, лицо главы клана Цзян стремительно мрачнело, а к тому времени, как Лань Цзинъи закончил рассказывать, лицо главы клана Цзян стало как грозовая туча.       — Цзинъи, — сказал он относительно спокойно, хотя внутри всё буквально клокотало от ярости, — ты не должен забывать, кто ты есть. Ты член клана Лань, тебе дали имя и фамилию этого клана. Ты супруг хозяина Пристани Лотоса. У тебя за спиной сразу два великих клана. Вот о чём ты должен помнить.       — Помнить-то я помню, — смутился Лань Цзинъи, — просто… А если они вдруг объявятся? Что тогда? О чём я должен с ними говорить? Как себя вести? Что я должен буду думать по этому поводу?       — Ничего, — однозначно сказал Цзян Чэн. — Потому что это уже не твоя забота.       — В смысле?       — Он ещё спрашивает… — Цзян Чэн сел, ухватил Лань Цзинъи за затылок и в очередной раз поцеловал. — Что, всё ещё не доходит? А так?..       Второе «вознесение на супружеском ложе» было ещё приличнее первого — во всех смыслах, но Лань Цзинъи не забыл, что Цзян Чэн прямо на его вопрос не ответил, поэтому как только он отдышался, так тут же спросил:       — Так что вы имели в виду, говоря, что это уже не моя забота?       Цзян Чэн закатил глаза:       — Цзинъи, не тупи. Я и так тебе это прямым текстом сказал. Неужели не понял?       — Ну да, я тупой, — обиделся Лань Цзинъи. — Будешь тут острым, когда…       — Когда — что? — с лёгкой угрозой в голосе уточнил Цзян Чэн.       — Когда вот это всё, — парировал Лань Цзинъи, — включая все эти «вознесения»…       Цзян Чэн хохотнул:       — Справедливо… Ладно. Так и быть, разъясню.       Лань Цзинъи устремил на него любопытный взгляд.       — Я сказал, что это больше не твоя забота, — чётко произнёс Цзян Чэн, — потому что теперь это моя забота. Супруг я тебе или кто?!