Пепел былого не остыл

Я зашла к себе в комнату и упала на кровать. И так несколько часов пролежала, отрешенно смотрела в потолок. Мои мысли полностью были заняты этой "очень приятной" новостью. Как же так?! Господи, за что караешь?! Ребенок, причем от графа! Я уверена в этом полностью, ведь я ни с кем больше так не была близка. Как же я ненавижу их! Но в первую очередь де Ла Фера, который сделал мне "такой замечательный подарок". Надеюсь, пламя охватившее дом, сожгло его вместе с замком. А еще больше надеюсь, что от него даже пепла не осталось! Ну, а если он жив, я его сама отправлю, куда полагается! Будет знать, как вешать жен на деревьях! Быть может, зря я так? Сама виновата, нужно было ему раньше все рассказать, а я молчала. Так, минуточку, что за мысли?! Ни в чем я не виновата! Если бы он меньше разглагольствовал на тему "Клейменые должны болтаться на виселице", я, наверно, ему бы и открылась! А я ему еще до свадьбы признаться хотела, пыталась сказать, а он: "Мне плевать на твои недостатки, я тебя любой принимаю". Ага, как же! Любую! А что ж тогда повесил, муженек?! Я бы предпочла умереть, но не носить под сердцем отродье от тирана! Ненавижу этого ребенка! Идея! Я поднялась с кровати, подойдя к столу, начала рассматривать один из его углов. Спровоцирую-ка я выкидыш! Если посильнее удариться об этот угол животом, можно избавиться от этого маленького исчадия Ада. Отойдя на какое-то расстояние, я побежала прямо на угол. Один момент, я даже с места не сдвинулась, а мое запястье кто-то сильно сжимал. Повернув голову, я увидела Рошфора, который строго смотрел на меня. У меня душа в пятки ушла. Отняв у него свою руку, я попятилась назад. Я с ужасом смотрела на мужчину, который стоял в дверях, сложив руки на груди. - Анна, ты окончательно рассудком повредилась или как? Совсем с ума сошла?! Ты же ребенка потерять могла! - Я этого и хотела... - еле слышно прошептала я, злобно закусив губу от безысходности, но он каким-то образом услышал меня. - Ты точно с ума сошла! Как можно желать смерти еще не рожденному ребенку, причём своему?! - А так! Я ненавижу этого ребенка! Но еще больше я ненавижу его отца, который так великодушно подарил мне его и повесил! Я избавлюсь от графского отродья любым способом! - Ты же прекрасно знаешь, что это грех - убивать заведомо беззащитного. Не убивай ребенка, Анна, он ведь не виноват в том, что твой муж безмозглый и самовлюбленный болван. - Никогда не называй его моим мужем! Он умер для меня, когда повесил своими руками, когда я прочитала то послание. Вместе с ним и умерла моя любовь к нему! Шарль лишь усмехнулся и ушел. Отлично, теперь никто не помешает мне избавиться от него. Снова я встала на прежнее место. Опять?! Я не могу сдвинуться с места! - Рошфор, какого черта?! – я оборачиваюсь и вижу Шарля в сопровождении двух служанок. - А теперь познакомься со своими новыми надсмотрщицами. Это Элиза, а это Жизель. Они будут смотреть за тобой до родов. Еле сдерживая свою ярость, я легла на кровать, не проронив ни слова. Проходили дни, а за ними месяцы. Элиза и Жизель контролировали чуть ли не каждый мой шаг, поскольку таково было приказание Рошфора, опасавшегося, что я могу улучить удобный момент, чтобы спровоцировать у себя выкидыш. Удивительно, как мне ещё дышать не запретили! Но постепенно я свыкалась с мыслями о беременности, хоть это было и непросто. В учении я находила единственное утешение... До пяти месяцев я продолжала учебу, но потом пришлось временно об этом забыть. Пришлось забыть о занятиях стрельбой и фехтованием, об изготовлении ядов. Но от занятий латынью, стихосложением, музыкой и рисованием, алгеброй, географией, философией, риторикой, геометрией, английским, итальянским и испанским меня никто избавлять не думал. Поскольку физически мне нельзя было напрягаться, Его Высокопреосвященство кардинал Ришелье и Рошфор не давали пребывать в праздности моему уму. Вскоре я смирилась с тем, что мне придется родить этого ребенка и моя ненависть сменилась полным безразличием. Я планировала отдать будущего ребенка в приют и навсегда о нем забыть, как о страшном сне. Так и прошли все девять месяцев. *** Я спокойно сидела в своей комнате за большим столом, где проходил очередной урок геометрии. Господи, зачем мне это надо? Все эти синусы и косинусы, где это мне может пригодиться?! Внезапно почувствовав сильную боль в нижней части живота и пояснице, я закричала и схватилась за живот. На мои крики прибежал Рошфор. - Анна, что с тобой? - спросил он встревоженно, вглядываясь в моё лицо. - Мне больно! Как будто ножом ударили, вот здесь, внизу живота! - внезапная режущая и острая боль захватила меня врасплох. - Жизель, быстро иди за врачом! Элиза, принеси чистые простыни и нагрей воды! Быстро! - сказав это, Шарль быстро взял меня на руки и переложил на кровать. Я стиснула его руку, что есть мочи. На несколько секунд боль стихла, но потом нагрянула с новой силой. Казалось, этот кошмар, в который я погрузилась, не прекратится никогда, что никогда этот ад не кончится. Всё словно перемешалось. Чудовищная боль разрывает изнутри. Суетятся слуги с чистыми простынями. Моя рука крепко стискивает руку Рошфора, протирающего мой лоб платком, смоченным в каком-то растворе, и вливающего мне в рот какие-то настойки, уговаривая сделать над собой усилие. От собственных криков, больше походящих уже на завывание затравленной волчицы, болят уши. - Я больше не могу, Рошфор... нет сил... - всхлипнула я, еле выдавив из себя эти слова. - Лучше... лучше умереть... - Анна, ты не умрёшь, всё будет хорошо, - шептал Шарль, успокаивающе погладив меня по щеке. - Потерпи ещё немного, умоляю... Внезапно меня пронзила боль куда более сильная, чем та, что была до этого, заставив испустить ужасный крик, от которого помутилось в голове и нещадно раздирало лёгкие. Но спустя некоторое время мучений я вдруг почувствовала свободу от бремени, небывалое облегчение. - Мальчик, мадам, у вас мальчик! - восклицала Жизель, которая уже вместе с Элизой занимались новорожденным младенцем, кричащим так, что закладывало уши. - Мадам, всё хорошо, мальчик здоров. - молодая женщина перерезала пуповину младенца. - Только надо бы его отмыть, - заметила Элиза. Служанки унесли из комнаты мальчика, и крики понемногу стали стихать в отдалении, а я лежала на кровати, уставившись в потолок. - Господи, наконец-то... всё закончилось!.. - но, словно опровергая мою надежду на покой, меня вновь пронзила боль внизу живота. - Боже, Рошфор, опять! - вскрикнула я, вцепившись в руку Шарля мёртвой хваткой. - Что опять, Анна? - отозвался он встревоженно. - Шарль, это снова повторяется!.. - О, Господи, - прошептал Шарль, нервно поглаживая мои пальцы, стараясь успокоить. - Жизель, Элиза, кто-нибудь, быстро сюда! - прокричал он, по-прежнему крепко держа меня за руку, чем вселял бодрость и хоть какую-то уверенность, что всё будет хорошо. Даже боли немного утихли, позволяя мне маленькую передышку. Вскоре и Жизель подоспела. - Звали, мессир? - спросила женщина, стоя в дверях, обращаясь к Рошфору. - Жизель, где ребёнок? - задал Шарль вопрос властным тоном. - С кормилицей, малыш в порядке, - ответ Жизель подарил мне слабое успокоение. - Подогрейте с Элизой ещё воды, найдите больше чистых простыней. Похоже, что скоро на свет появится ещё один ребёнок, - отдал Рошфор распоряжение Жизель, которая повиновалась, выбежав из комнаты выполнять приказ. И снова суета, толкотня, тревожные восклицания, уговоры собраться силами и потерпеть. Настойки на травах, которыми меня часто поили. Боль по-прежнему вгрызалась в моё измученное тело, но уже не так сильно, как в тот раз. Всё произошло быстрее, чем я могла представить. Прошло полчаса после четвёртой схватки. Я была удивлена тем, что без лишней боли и мучений произвела на свет девочку, которую тут же взяла у меня Жизель, перед этим перерезав пуповину, и куда-то унесла. Требовательные крики малышки становились всё тише по мере того, как удалялась Жизель. - Анна, всё хорошо, милая, ты умница, - говорил с радостным облегчением Рошфор, держа меня за руку и поглаживая по голове. - Я так за тебя переживал, но всё позади... Я потеряла сознание, пребывая в блаженном забытьи, которое было так желанно для меня. Словно туманом окутана, даже тела своего я не ощущала. Мне было абсолютно безразлично, что происходило вокруг меня. Воспоминания в моей голове скорее походили на обрывки. Проснулась я только рано утром. Рядом со мной в кресле сидел Шарль и улыбался. - Проснулась наконец-то Я кивнула и улыбнулась. - Хочешь их увидеть? - Их?! - Да, ты родила двойняшек. Девочку и мальчика. - Рошфор приказал принести детей. Через несколько минут кормилица пришла, неся на руках два маленьких сверточка и подала их мне. Во мне все будто перевернулось. Эти маленькие, спящие малыши были такими милыми. Нет. Я не могу бросить этих крох. Пусть они от моего мужа, но они все-таки и мои дети тоже. Я должна любить их. Вдруг один из них открыл свои глазки и заплакал. Кормилица, было, хотела забрать у меня ребенка, но я ей подала другого. - Я сама. Это мальчик? Кормилица кивнула - Ну, что ты расплакался, Жан? - начала я успокаивать сына. - Мамочка рядом, дорогой мой. - Он есть хочет, мадам, дайте я его покормлю, - кормилица уложила второго малыша в заранее приготовленную для него колыбельку, стоящую у моей кровати, и протянула руки к плачущему у меня на руках младенцу, но я не отдала ей сына. - Нет, сама это сделаю. И не смейте мне перечить! - сказала я, оголяя грудь и прикладывая к ней Жана, который обхватил ротиком мой сосок, а ручками грудь, принявшись сосать молоко, изредка чуть причмокивая. - Кушай, мое золото, а потом и Катрин покормим. - Мадам, как малыш поест, подержите его столбиком, а то он молоко срыгнуть может, - посоветовала мне молодая женщина. Я только кивнула. К тому времени Жан уже наелся и отстранился от моей груди. Как и посоветовала мне кормилица, я какое-то время подержала сына столбиком. - Шарль, прикажите приготовить две колыбельки в этой комнате. Я не хочу с ними расставаться ни на секунду. Он улыбнулся и кивнул. Как все было готово, я уложила сына спать и начала кормить только что проснувшуюся Катрин. - Детки мои, вы единственная радость в моей жизни, я сделаю для вас все, чтобы вы выросли достойными людьми. Ни за что вас не брошу, ни за какие коврижки, - шептала я, глядя на свою дочь и мельком на спящего в колыбельке сына...