Haar'chak!

      За мира пределом, за краем небес,       Столетья и годы назад       Неведомый враг из созвездий чужих       Решил покорить Баилат.              Спустилось с небес и на землю сошло       Бездушное войско машин.       Стальные чудовища, нет им числа,       Послушные людям чужим.              Защитники наши сражались со злом,       Но враг был не в меру сильней.       И сталь неживая разила живых,       Сметала людей и зверей.              Случилась давно та лихая беда,       Мы стали искусней с тех пор.       Но предков оружием были тогда       Лишь меч, камнемёт и топор.              Бессильны пред злом, отступили они,       Прошли через пустошь и зной.       Но враг поджидал в окончанье пути       У озера влаги живой.              И вновь грянул бой за свободу и жизнь,       Последний, отчаянный бой.       И сделались красные земли пустынь       Краснее от крови людской.       Враги забирали детей, молодых —       Надежду, цвет наших племён.       Не знает никто, что ждало дальше их —       Во мраке ответ погребён.       И будто услышав отчаянный зов       Явились с далёких планет       Джедаи, что дали на веки веков       Хранителей мира обет.       Небесные рыцари, стражи добра,       Из разных племён и миров,       Из разных народов и рас существа       Владеющие колдовством.       Их мало, но каждый искусен из них       И каждый отважный герой.       И Йода с разящим зелёным мечом       На битву их вёл за собой.       Они пробрались в неприятельский стан,       Их правда и вера вела,       И в яростной сече сошлись со врагом,       Очистили логово зла.              Захватчик разбит и свершился над ним       Суд скор, справедлив и суров.       А войско машин среди чёрных руин       Застыло на веки веков       Кочует по вольной земле караван,       Года словно реки текут,       Свободные баэ потомкам своим       О славных героях поют.       И если восстанут прислужники зла,       И снова случится беда,       Небесные рыцари нас защитить       По зову вернутся тогда.              — На балисане звучит красивее, — будто извиняясь, добавила Кайя, — даже на музыку ложится… Ну, а потом нагрянул союзный флот, и этих утырков дожали. Кто это были, как-то замялось. История молчит. Синдикат какой-то, вроде. Кстати, нигде не значится, зачем им нужны были дети… В общем, Республика решила взять наших под крылышко. Миссии, протекция и всё такое, культурный обмен… А дальше оказалось, что полезных ископаемых у нас — чуток железа да кизяк шестилапов. Климат — жестковат, воды дефицит. Заводов не настроишь, полей не распашешь… короче, поиметь с нас аж прям нечего. И все эти миссии резко стухли. Зато про Баилат узнали в других системах, и сюда поналетели. Жопа Вселенной, зато можно втихую творить, что угодно, от Республики-то подальше. Сначала были наркобарыги — эти детей не трогали, торговали тихо-мирно отравушкой. Наши быстро смекнули, что да как, и вошли в дело. Потом подтянулись оружейники, работорговцы, всякие хакеры… И пошло-поехало. Стойбища стали базарами. Кочевых баэ, считай, не осталось — все крутятся, как могут. Теперь тут торгуют, чем хочешь, от вымирающих видов до детского порно. Такая вот херня!.. — она артистично развела лапками, окончив рассказ.       — Ты точно профессор словесности?.. — вырвалось у Дина.       Кайя, впрочем, не обиделась.       — Так, давай вот не надо! — она рассмеялась. — Покрутись-ка сам за стойкой годков этак семь, пообслуживай пьянь и турьё — послушала б я твой высокий слог!..              Баилат. Тень «Лезвия бритвы» перепрыгивала горы, скользила по красным равнинам. Жёлтое солнце в зените, голубое шло на закат. Внизу тонкой змейкой полз караван. Последние кочевники этих земель — пара веков, и они уйдут в историю. В песни. В забытые стихи, затоптанные новым миром... На горизонте, стремительно приближаясь, вырос город. Нахивва — крупный оазис. Если Зефф больше напоминал помойку, то здесь было даже красиво. Сверху, по крайней мере. Пёстрый рынок, опоясанный жилыми кварталами. Сердце его заполняло озеро, а от озера лучами расходились каналы, разделяя Нахивву на сектора. В свете полудня они серебрились, горели, будто символ, вырезанный в красной земле и залитый металлом. Каждый сектор чуть отличался от прочих — по высоте строений и цвету крыш, направлению улиц…       Кайя велела притормозить, повисеть ненадолго над городом. Осмотрелась сверху, что-то вспоминая и прикидывая. Внимания «Лезвие бритвы» не привлекал — над Нахиввой жужжал и густо роился всевозможный прочий транспорт.       Приземлились они культурно, на стоянке у жёлто-западного канала. Кайя тут же рыбкой нырнула в толпу. Уверенно поймала направление, виляя в потоке народа и повозок. Мандалорец следовал за ней. Ладно, с барменшей ему больше повезло, чем нет. Она знала Нахивву, и неплохо. Проходила здесь когда-то обучение. Что вспомнила о Йоде уже в пути — лучше поздно, чем никогда. Вот только болтала она много… Выросшая среди просторов баэ не привыкла к замкнутому пространству. «Железная коробка» в ледяной пустоте действовала на неё гнетуще, и всю обратную дорогу Кайя трещала без умолку, заполняя сама себе тишину. Травила байки, шутила. Пела. И всё расспрашивала о мандалорцах. Интересовали её от истории, легенд и быта до всяких нелепостей… Дин либо отвечал кратко, либо переводил тему. Не то, чтобы посвящать чужих в уклад их сообщества строго запрещалось. Скорее, не было принято. Изученное не кажется столь опасным. Неизвестность пугает. А внушать желание держаться подальше — вполне в духе мандалорцев.       Итак, сперва — в санданаре. Здание на сине-западе с куполом-полусферой, его они видели сверху. Это не музей, не храм, не архив и не культурный центр… и вместе с тем все они сразу. Кайя так и не смогла объяснить. Санданаре — это санданаре. Его нужно просто увидеть.       Город был даже больше, чем выглядел сверху. С непривычки казалось, будто они ходят кругами — всё из-за лабиринта базарных рядов. Взгляд то и дело цеплялся за что-то, вынуждая сбавлять шаг. Пришлось тормознуть у лотка с чамвар-шу — малыш запищал, уловив вкусный запах. Кайя, покосившись на мандалорца, хотела отказаться от еды — из солидарности. Взять только ребёнку. Но Дин велел есть и не стесняться. Ему не привыкать. И захватил порцию с собой — тем вкуснее будет потом долгожданное лакомство.       Главной ошибкой было свернуть через оружейный сектор. Минуту назад мандалорец ворчал, что они идут медленно, и подгонял глазевшую по сторонам Кайю. Теперь она оттаскивала его от очередной смертоубойной железки.       У одного из прилавков Дин всё же встал и «оттаскиваться» наотрез отказался. Кое-что привлекло его внимание. Тонкие самонаводящиеся пули для чего-то серийно-скорострельного. Таких он нигде не видел. Что, если чуть подогнать их форму, совместить коды пуска и наведения с системой в его доспехах… и, чем ситх не шутит, приспособить в качестве «свиристелей»? Интересно, сплав бронебойный?.. Торговец тем временем изучал самого Дина. Щурился сквозь толстые очки. Видать, прикидывал, есть ли у мандо деньги, или просто глазеет…       Денег осталось — порг наплакал, но если коды совместимы, Дин готов был потратиться. Запросил характеристики. Объясняться пришлось жестами — говорил очкарик только на балисане. Впрочем, друг друга они поняли. Даже Кайю звать не пришлось. Торговец попросил снять наручь, просканировал. Повертел в руках, изучая.       — Бескар сарим ва?       Мандалорец кивнул. Бескар, бескар… Одобрительно хмыкнув, баэ приладил к очкам ещё линзу. Позвал молодого напарника.       — Адига са реламэ. Са абеи-ла ниидар.       — И-фра?       — И-фрааа! — очкарик уверенно кивнул.       Отослав парнишку, он перебрал коннекторы — подключить чип в наручи к плате. Подходящего не нашёл, о чём сообщил мандалорцу пожатием плеч. Зато второй, молодой, вернулся довольный. С улыбкой от уха до уха.       — То. То йе фа! — парень ссыпал коннекторы в банку, жестом велел Дину следовать за ним.       Они прошли меж рядами, к складам позади прилавков. Обогнули ржавый контейнер…       Слева метнулось что-то большое. Дин почти увидел его. Почти увернулся. Выхватить бластер успел, выстрелить, кажется, нет… В спину ударила боль, пронзила мышцы и кости. Он упал на колени, рухнул ничком. На миг, наверное, отключился, а может, так потемнело в глазах.       — Глянь-ка, шевелится! — воскликнул парнишка-баэ. На чистом общегалактическом.       Мандалорец пытался встать, нашарить на земле бластер. Тело не слушалось. Он едва повернулся, вытянул сведённую судорогой руку. Кто-то хохотнул, на локоть наступил кожаный башмак. Младший торгаш присел на корточки, поднял бластер. Довольно хмыкнул — годный! Постучал им по бескаровому шлему.       — Кончай его, придурки, — бросил старший, в очках.       Молодой вздохнул. Кивнул кому-то за полем зрения Дина, передал трофей. Широкая тень, лапы ящера. Трандошанин?.. Тяжесть навалилась на спину, придавила к земле. В шею ткнулось дуло бластера — динова же собственного! Тупая, нелепая смерть…              …Кайя с малышом скучали. Глазели на пушки в соседней палатке. Доедали на пару чамвар. Лепёшка и листья кроху не привлекали, а жареные моллюски пришлись по вкусу. Он выбирал яркие кусочки, указывал пальчиком. Баэ доставала их для него. Она не заметила, как Дин ушёл. Только когда малыш беспокойно пискнул, поняла, что мандо нет. Оглянувшись, успела заметить мелькнувшую броню и красную накидку торговца…       — Лежать!!! Лежать, сука, мордой в пол!!!       Молодой аж подпрыгнул, вписался задом в контейнер. Трандошанин вскинул бластер. Двое других дёрнулись и замерли. В проходе стояла баба с гранатой. И орала.       — Отошли щас же!!! — Кайя вскинула руку с огрызком чамвар, грозя бросить. Замахнулась на ящера, — Ты, сука! Положь ствол!!!       Но парни уже опомнились. Прыснули со смеху, загоготали, разглядев, чем она их стращает. Тип в очках спустил курок — почти не целясь, с ленцой. Кайя взвизгнула, шарахнулась за угол. Выстрел свистнул там, где она была миг назад. Торгаш кивнул трандошанину — догнать её.       Второй чешуйчатый вспомнил о мандо. Посмеялись, и хватит, велено «кончать». Ствол ткнулся под шлем — и пальнул в землю: Дин извернулся, сбил его руку и отвесил пинка. Фыркнул огнемёт. Трандошанин взвыл, слепо отпрянул. Столкнулся с очкариком. Дин был уже на ногах, в шаге от молодого. Тот шарахнулся, вскрикнул с испугу. Выстрелил в упор, всего раз — слишком близко. Импульс стукнул по броне. Миг — и бластер у мандалорца, а парень летит навстречу ящеру, ловя шальной лазер.       Очкарик стрелять даже не пытался. Дал дёру, пока мандо отстреливал трандошан. Импульс догнал его точно в затылок — тело грохнулось, взмахнув руками, в конце прохода. Почти Кайе под ноги. Та осторожно выглянула с доской наперевес. Где только успела найти… Малыш сидел у неё на плече, крепко держась за ворот.       Дин крутанулся, ошалело озираясь. Его ещё шатало, в глазах плясали серые пятна. Всё?.. Проход кончался тупиком. Три тела не двигались. Четвёртый, помощник очкарика, полз к ящеру. К бластеру, сжатому в лапе. Дин неспеша подошёл, поднял оружие. Бластер — его, тот, что пацан отдал чешуйчатому… Юноша замер, в страхе таращась на ствол. Совсем щенок ещё, лет двадцать… Дин прервал скулёж парня пинком. Живи, сучонок. Но думай впредь, во что лезть…       — Валим! — поторопила Кайя.       Дин всецело поддержал предложение. Быстро направился к выходу в торговый ряд, велев ей держаться сзади… И упёрся в лес взведённых стволов. По ряду волной прокатился гул генераторов, перещёлк предохранителей и железный лязг. Прочие звуки замерли. Базарный и мимопрохожий люд ощетинился бластерами, ионками и прочим всем, что стреляет — пальбу и вопли в складах слышало полсектора.       Дин затормозил. Попятился, задвинув Кайю с крохой за спину. Столько стволов на метр квадратный он ещё не видел (а видел он всякое). Дойдёт до дела — да тут без шансов!.. Но не дойдёт, если не дурить. На лицах выражение не столь настороженное, сколько недовольное — ну вот, опять бардак какой-то! Орут, шмаляют, а день, казалось бы, задался… Дин плавно вернул бластер в кобуру. Поднял руки вперёд ладонями, демонстрируя, что безоружен. Кайя последовала его примеру. Даже малыш развёл ручками, громко ойкнул, едва не свалившись с её загривка.       В толпе хохотнули. Часть стволов нырнули под прилавки, вернулись в сумочки, кобуры и карманы. Особо нервные дождались, пока мандалорец со спутницей отойдут дальше. Не глядя нашарив руку Кайи, Дин двинулся вперёд. Медленно, затем ускорил шаг, миновав несколько прилавков. Почти перешёл на бег. Баэ едва поспевала за ним.       — Да стой ты! Нам не туда!       Они были в конце оружейного сектора. Дин неохотно сбавил шаг. Бросил сквозь зубы:       — Веди.       Кайя свернула правее. Покосилась на мандалорца. Ишь, злится! Попался, и психует теперь…       — А чего ты на склад-то попёрся? Только отвернулась — тебя нет…       Дин молчал. Разговаривать не хотелось. Хотелось орать, и матом. И пнуть что-нибудь от души. Жаль, не отвесишь пинка сам себе… Допрыгался! Осталось только ценник на себя приклеить. И мишень. И транспарант «РАЗДЕНЬ МЕНЯ!». А ведь Кузнец предупреждала — опасно светить вот так чистым бескаром… Что ж, этот день настал! Его, охотника за головами, злого страшного мандо, посмели гопнуть на доспех! Убили бы, не спугни их Кайя.       — Да ладно, чё уж там!.. — Кайя с усмешкой хлопнула его по спине, — Это Баилат! Не развели, не обокрали — считай, ты тут не был! Скажи спасибо, что не грохнули.       — Спасибо.       — Да я не…- она чуть смутилась, — Я так, образно.       — Ты спасла мне жизнь, — серьёзно ответил Дин, — Спасибо. Но больше не делай так.       — Не спасать? — хихикнула Кайя, — Пусть убивают, если чё?       — Не лезь под огонь.       — Да уж не полезу! Я знаешь, как испугалась! Вижу — ты куда-то пошёл, я за тобой… Ты чего?..       Дин едва успел схватиться за шест палатки. Его повело. В груди кольнуло, сдавило, дало в плечо и в руку до кончиков пальцев. Кайя бросилась к нему — подхватить, если упадёт. Испуганно заглянула в чёрный визор шлема. Детёныш пискнул, протянул ручку. Дин жестом остановил его. Перевёл дух. Отпустило… Сколько его уже било током? Который раз станет последним?..       — Где тут купить краску?       — Что?.. Нахрен краску, ты как?! Чем они тебя?..       — Шокером, — Дин отлепился от палатки под сердитый клёкот торговки, выпрямился. Легонько пожал ладошку малыша, успокаивающе погладил, — Эмаль по металлу. Покажешь, где взять?       Краской разжились по пути, сделав крюк по рядам мелочей. Коричневая эмаль и серебристое напыление. Похоже на цвет его прежних доспехов. Сойдёт. Они миновали сектор животных, вдоль канала прошли к площадке перед санданаре. Купол из жёлтого камня нагрелся на солнце и сам, казалось, источал мягкий тёплый свет. Желающих попасть внутрь была целая очередь. Семьи, учитель со стайкой воспитанников — эти местные. Туристы со всех концов галактики — поодиночке и группками, с охраной, с проводниками и сами по себе. На Баилат стала заглядывать охочая до приключений молодёжь — за диковинками в коллекцию, наркотой, запрещёнными на прочих планетах забавами… Ну и за романтикой помимо уголовной. Полудикие кочевники, поющие скалы, двусолнечный рассвет. И древние санданаре.       Стоять в очереди не стали. Кайя протолкнулась вперёд, громко крикнув что-то на балисане. «Посторонись!», наверное. Дин — за ней. Вход в сердце культуры Баилата преграждала обтрёпанная верёвочка. И пара вроде почётного караула, мужчина и женщина. Мандалорца они не особо впечатлили — экспонаты ряженые. Зато малыша привели в восторг. Ушастик рвался к ним, норовя выскользнуть у Дина из рук — потрогать узоры, поймать кисточку пояса или подвеску на тюрбане…       — Приветствую в санданаре! — женщина встряхнула банку с монетками, — Чего вы ищете?       — Сведения из истории, — уклончиво ответил мандалорец.       — Кредиты, фланы, пеггаты?..       Не дав ему ответить, Кайя шмыгнула вперёд. Сплела пальцы в странном жесте, продемонстрировав тату (на руках пёстрой парочки были такие же узоры). Затараторила:       — Ада-ила ви никаре. Чантеитане наль!       Мужчина-баэ широко улыбнулся — ясно, свои!       — И-фраа? — он кивком указал на Дина.       Тот невольно тронул кобуру. Так, вашу мать! Никаких «и-фра»! Это словцо он уже слышал. От парня, что привёл его к Райли, от барыги в очках, от тёток, пытавшихся втюхать краску как антикоррозионную. И, кажется, стал улавливать закономерность.       — Ре ваир ах-аса! — возмутилась Кайя, — Лиимэ!       — Пятнадцать, — вынесла приговор баэ в платочке.       Всего-то! А он ждал очередного подвоха… Дин отсчитал деньги, но барменша придержала его руку. Бросила в банку пару монет и нагло подлезла под верёвочкой. Мандалорец прошёл за ней.       — Это бесплатно, — пояснила Кайя уже у ворот, — Ну, можно дать, сколько не жалко. Но кто не знает, с тех берут за вход. По пятнашке плюс-минус… А с этих побольше сдерут, — она указала на кучку молодых родианцев, — Группой — значит, не бедные. На гида деньги есть…       — Что ты сказала тем двоим?       Говорить на языке, известном не всем присутствующим, дурной тон в цивилизованных системах. Но здесь, похоже, плевать на это хотели.       — Что я не твой проводник, ты не турист и поиметь с тебя нечего. По делу мы.       — А «и-фра»? Что это?       Кайя едва не прыснула со смеху. С трудом сохраняя серьёзность, ответила:       — Не скажу. Государственная тайна.       — У вас нет государства.       — Тогда коммерческая! И вообще, это не переводится… — она замялась, — Ладно! Это, как бы… мера кидаемости.       — …?! — Дин склонил голову в немом вопросе.       — Ну… степень наивности. Лоховизны… Говорю же, не переводится! Заметил, произносится по-разному? Чем длиннее, тем разводимее, значит, олух.       — Могла бы сказать сразу, — проворчал мандалорец. Оживить бы сволочь в очках да пристрелить ещё раз! Как он тянул это «и-фрааа», строя честные глазки…       — Да это местная фишка, — баэ виновато вздохнула, — Чужим говорить не принято…