Страх

1549 год. Столица.

      Лето в Константинополе было по истине тёплым, даже душным, по мнению некоторых рабынь, которые мельтешили с задранными юбками по гарему, управляясь со своими обязанностями. Тюльпаны и нарциссы давно раскрылись, радуя взор всей женской половины гарема и некоторых особенно романтичных мужчин. Конечно же, этот год принёс множество хороших новостей, одна из которых была увенчана в историю — шехзаде Джихангир, пятый сын Султана Сулеймана был назначен бейлербеем Алеппо и ему готовили гарем, что несомненно радовало Хюррем Султан и доброжелателей молодого человека.       В один из погожих деньков по мнению одной рабыни, и в очередной скучный и разжаренный солнцем день по словам калфы, юная Султанша со своей верной служанкой Эдже, которая успела добраться до статуса пейк, что делало её даже несколько выше калф, сбежали из Топ Капы и отправилась в сторону озера, которое она нашла несколько лет назад, будучи совсем юной девушкой. Она делала это не впервой и Фатьма, её милая тётушка, прикрывала все вылазки драгоценной племянницы, порой даже сама отправляла её туда, уверяя, что ничего и никому не скажет. Султанша верила Династии, ожидая чего-то необычного и увлекательного в тех местах, возможно, она теплила надежду увидеть того война, которого повстречала несколькими годами ранее, а может просто любила запах свободы и ветра в волосах.       Жизнь Кютсаль изменилась незначительно, разве что одна из верных рабынь покинула её: Сейхин, по её собственному желанию, была выдана замуж два года назад, так что теперь Султанша мерилась с наличием подле себя лишь одной верной служанки, другим она не доверяла и оставляла поодаль от себя, чтобы не мешались под ногами.       Добравшись до озера, Эдже с позволения Султанши отправилась в воду, она любила ощущать себя в лоне тёплых вод, проплывать под плакучими ивами и разглядывать голубое небо над головой, потому, наверное, они и сошлись с первых дней. Эдже было около двадцати шести лет, она могла бы выйти замуж, но желала всем своим сердцем быть подле Султанш и вести свою, незатейливую жизнь в кругу родных мест и знакомых людей. Кютсаль была рада подобному заявлению гречанки, она разглядывала её кудрявые каштановые волосы и тепло улыбалась, ощущая неизмеримую отдачу от своей верноподданной.       Султанша легла на мягкую траву, она разглядывала проплывающие облака, ощущая как лёгкая дрёма нападает на неё — мать была занята приготовлениями младшего шехзаде, так что в гареме за ней особо не смотрели, даже и не думали сильно наблюдать за своевольной девчонкой. Если она хотела сбежать — сбежала и никто бы не узнал, она уже два года этим промышляла, рассказывая о приключениях брату, который так же старательно выгораживал сестру и защищал перед Гюльфем, которая лишь вздыхала и закатывала глаза.       На глаза Кютсаль упала тень, лёгкий ветерок трепал ветви развесистого дерева, она сморщилась и сожмурила глаза, перевернулась на другой бок, прячась от тени, но та последовала за ней. — Эдже, не стой надо… — она открыла глаза, натыкаясь на лошадиную морду.       Кютсаль не была из тех, кто кричал без причины, она сильно удивилась, оглядела коня и резко села, вытянула голову, оглядывая озеро и ужаснулась. Недалеко стоял молодой мужчина, он намеревался войти в воду, уже кафтан с рубашкой снял; Кютсаль взглянула на далеко заплывшую Эдже и резко вскочила на ноги. Конь мотнул головой и нестерпимо громко заржал, точно ругался, Султанша спрятала лицо за платком и громко кашлянула. — Эфенди, простите, но вы не можете здесь купаться, — заверительно проговорила она, пряча глаза. — Моя подруга сейчас в воде, не думаю, что вы хотели бы смутить её.       Господин огляделся, врезаясь взглядом в несносную фигуру молодой девчушки, совсем девочка, которая всего смущается и боится. Он оглядел озеро и взглянул на женское платье с рубашкой, что лежали у берега, кивнув, он начал одеваться, замечая смущенный взгляд девушки, которая несмело оглядывала его; усмешка скользнула на его губах, он прищурился, оглядывая симпатичную фигурку и большие миндалевидные глаза, он не мог определить их цвет из-за слепящего солнца и её опущенного взгляда. — Вы из селения? Сейчас день, но всё же не стоит девушкам одним разгуливать, тем более столь дорого одетым.       Султанша проглотила ком, она еле удерживалась на ватных ногах, сдерживалась, чтобы не заплакать. Перед ней стоял Дениз. Высокий, лощёный, красивый Дениз, который умер слишком давно, чтобы она испытывала к нему весь этот спектр чувств вновь; сердце её бухается вниз с громким, утробным хлопком, точно тело со стометровой высоты в воду упало — она готова разрыдаться, но держится из последних сил, закусив щёки до крови и эта избитая и примитивная боль не может сравниться с болью страждущего и тоскующего сердца. Она и его слова мимо ушей пропускает, потому что сердце не может пропустить удар, оно изнывает от близости и невозможности; Кютсаль молится, чтобы этот человек побыстрее ушёл, потому что осознаёт — он ненастоящий Дениз и им никогда не станет, лишь рану растеребит и уйдёт, а ей не хочется проходить через унизительные муки, не желает она вспоминать ту себя, воплощать неисполненные мечты…       Он обязан наконец-то уйти! — Нет, мы живём в городе, а здесь гуляем, — она взглянула на Эдже, которая заметила мужчину. — Прошу, вам лучше уйти, моя подруга вас заметила и боюсь безумно смущена.       Мужчина обернулся, кивнул девушке и снова взглянул на дорого разодетую девчушку перед собой, обводя её заинтересованным взглядом. — Вы часто здесь бываете? — он загадочно улыбнулся, прищуривая свои чайные глаза. — Господин, прошу, нам нужно возвращаться. Ступайте своей дорогой.       Кютсаль не выдерживает и повышает голос, мужчина слегка опешил, но настойчивость и хватку не растерял — смотрел прямо и смело, точно она ему не почём. Эта девчушка точно молила его и голос у неё надрывался ещё мгновение и из чудных глаз хлынет поток слёз непонятно чем вызванных. — Хоть имя скажите, в благодарность за моё добродушие и повиновение, — он улыбнулся. — Благородство не требует слов благодарности, — недовольно бурчит она. — Кютсаль, эфенди, вас устроит? А теперь ступайте своей дорогой. — Кютсаль? Хорошо, госпожа, как пожелаете, — его голос пропитан сарказмом и легким недовольством вперемешку с непонятным для неё удовлетворением. — Буду молить Всевышнего о скорой встрече, моя Султанша.       Он взял лошадь за узды и повёл прочь, пару раз обернувшись, растворяясь среди густого леса. Когда след мужчины пропал, Кютсаль упала на колени, она осела на землю бесшумно плача, её трясло, Султанша была в шаге от срыва, а Эдит внутри рвалась бежать за ним, остановить, развернуть, прижать и никогда уже не отпускать. Как это возможно? Точно так же, как то что она родилась в этом мире с лицом Эдит, хоть раскраска её изменилась, она была копией себя из прошлой жизни — отвечал внутренний голос, только вот если Кютсаль помнила прошлую жизнь, тот мужчина вряд ли что-то помнил, наверняка он считал что этот мир единственный и он, как и любой здесь живущий, не верит в перерождение и прочее, не подозревая о существовании других миров. А вдруг это просто совпадение? В конечном счёте, подобный исход не стоит отметать, было бы уж слишком смело и дерзко предполагать, что не только ей дан такой шанс — перерождение.       Дыхание Кютсаль сбилось, она вытирала лицо от слёз, пытаясь нормализовать поступление кислорода в лёгкие; Эдже уже вышла из воды и оделась, она подошла к госпоже и присела возле её. — Он что-то вам сказал? Сделал? Госпожа, прошу вас, ответьте же мне, — взволнованно спросила служанка. — Нужно возвращаться во дворец, — преодолев себя, захрипела Кютсаль. — Мне нужно умыться.       Эдже намочила платок в воде, слегка выжила и передала госпоже, которая аккуратно вытерла дорожки слёз с лица и провела платком по всему лицу, чтобы придать более живой цвет её резко побледневшему личику. Султанша из всех сил пыталась усмирить своё разбушевавшееся сердце, она смогла прийти в себя лишь возле дворца, но лицо её по-прежнему было бледно. Кютсаль не знала что делать, но ей казалось, что подобные вопросы не должны волновать её, в конечном счёте, она госпожа и не может пересечься с тем мужчиной вновь — разовая травма, всё, к тому же, в скором времени она выйдет замуж — Гюльфем и Фатьма уже активно обсуждали ткани и гостей, а Сулейман податливо кивал на уговоры своих дорогих женщин, принимая добровольное согласие дочери на этот брак. Оставалось дождаться мужчину и всё, через месяц другой они сыграют свадьбу дочери и во дворце останется один ребёнок — прекрасная трёхлетняя Разие со своей матушкой Назенин.       В покоях она не смогла остаться одна, к ней тут же скользнул Джихангир, спасаясь от своей матушки, которая что-то пыталась донести до сына. Он сразу же поднял настроение сестре своим забавным видом уставшего ребёнка. — Джихангир, я так рада тебя видеть.       Кютсаль обняла его, точно она не видела брата года три, он заметно напрягся от столь неожиданного проявления любви со стороны младшенькой сестрички, но всё же прижал её к себе покрепче и вдохнул мягкий аромат хвои. — Снова сбегала к озеру? — он отстранился и посмотрел прямо в её глаза. — Давай присядем и поговорим о твоих частых отгулах. — Джихангир, не строй из себя проповедника тебе совершенно не идёт. В скором времени ты уедешь в санджак, а я выйду замуж, тебе не хочется ощутить свободу в последний раз? — она улыбнулась, прижавшись к его груди. — Мне не дано быть свободным, Кютсаль, — он погладил её по волосам, — как, впрочем, и любому во дворце. Давай не будем говорить о грустном, мы должны идти вперёд с высокоподнятыми головами, верно? Мы же султанские дети, да? — Лучше немного поговорим о грустном, — она отстранилась, он сцепил их руки. — Ты прав, но… не хочу показаться грубой, всё же… Джихангир, ты видел моего жениха?       Кютсаль кем бы она ни была, всё же оставалась семнадцатилетней девушкой в шестнадцатом веке и внешность будущего мужа немного волновала её, она не могла узнать его характер, но ей хотелось хотя бы иметь возможность представить его. Кютсаль не могла увидеть его, потому как попросить о подобном на прямую было бы весьма грубо; конечно, все уже готовились к свадьбе на которую Султанша согласилась добровольно, она не до конца была уверена в своём выборе, но мать вечно спрашивающая её о столь серьёзном шаге лишь усилила желание Кютсаль выйти замуж, в конечном счёте лучшей партии ей не представиться. — Видел, — кивнул Джихангир. — Он недавно вернулся из плавания с Хайреддином-пашой, он отлично показал себя как стратег и солдат, Султан им очень доволен, — взгляд сестры сменился на недовольный. — Но тебе не это интересно, понимаю. Он красив, молод, высок, думаю, женщинам нравятся подобные мужчины.       Султанша сдержанно кивнула, переводя взгляд на окно — ей не стало легче от слов брата, но она хотя бы замуж выйдет за показательного мужчину и на том спасибо. Не так уж и плохо будет, возможно, если она начнёт вести себя приемлемо, и он не позволит себе вольностей. Кютсаль накрыла рукой замок их рук и посмотрела на брата, натужено улыбаясь, конечно он не поверил, сестра никогда не умела скрывать свои чувства и глаза её прекрасно обо всём говорили. — Как Лейла поживает?       Месяц назад Хюррем вместе с Кютсаль отобрали для Джихангира девушку из гарема, она была красивой и образованной, ей было шестнадцать, она попала в гарем три года назад, отличилась в учёбе и имела весьма мягкий характер. Сперва её хотели в услужение Кютсаль назначить, но Султанша вместе с Хасеки твёрдо вознамерились сделать её наложницей младшего сына Султана, так и вышло — она приглянулась шехзаде и стала его любимицей за короткое время. Светло-русые волнистые волосы, переливающиеся под лучами дневного солнца, светлые глаза не то серого, не то голубого оттенка, худощавая той стандартной и обычной худобой, не слишком высокая, но и не низкая. Красивая и… обычная, то, что было нужно шехзаде, добрая и смиренная, она прониклась чувствами нежности и заботы к Джихангиру. — Хорошо, — коротко ответил брат. — Не переживай, она прекрасно себя чувствует и готовится к нашему отъезду, дай Аллах, мы в скором времени будем в Алеппо и сможем отдохнуть от чуткого надзора матушкиных глаз.       Кютсаль звонко засмеялась, понимая, что где бы он ни был, Джихангиру не удастся укрыться от взгляда своей наблюдательной матушки. — Ты отправишься в санджак через пять дней. Я останусь одна во дворце и буду дожидаться своей участи… Может мне с тобой в Алеппо отправиться? После замужества подобная возможность может и не представиться, не так скоро, как бы мне хотелось, — она выдохнула, откинувшись на спинку тахты. — Как же я устала от томительного ожидания. — Умение ждать — хороший навык, который пригодиться всем нам в будущем, — он коснулся кончиками пальцев её носа и тепло улыбнулся. — Что с тобой случилось? Ты плохо выглядишь? — Я, — Кютсаль не знала, как сказать брату о копии Дениза у озера, — я встретила одного человека у озера, давно его не видела и считала, что он мёртв, но неожиданная встреча несколько напугала и удивила меня. — Человек…? Ты про мужчину, который спас тебя? — нахмурившись, спросил он. — Мой ясноглазенький шехзаде, — она повторила манеру речи Фатьмы, положив свои ладони на его щеки, слегка стянув их, — не забивайте свою светлую голову заботами обо мне, лучше о себе и своём гареме подумайте.       Джихангир задумался, недовольно посмотрел на озадаченную сестру и выдохнул — дело её, он предпочитал не лезть в личное окружающих, в конечном счёте ему было неприятно, когда люди старались узнать о нём какие-то подробности. — Я, наверное, оставлю тебя, — Джихангир поднялся, оправляя кафтан.       Кютсаль тоже встала, одёрнула своё белое платье и кивнула, присев в поклоне, когда он направился в сторону дверей, брат последний раз кинул на неё взгляд, помотал головой каким-то своим мыслям и вышел из комнаты сестры, оставляя её наедине с собой.       Кютсаль немного постояла на одном месте, потупив взгляд, а потом подошла к сундуку, где лежали её вещи, открыла тяжёлую деревянную крышку, и выудила расшитый тёмный кафтан Ильхана, мужчины которого Султанша встретила много лет назад; она не любила его, но хранила воспоминания о мужчине, который вёл себя с ней очень свободно и открыто — первый мужчина, помимо братьев и отца, который позволил себе вести себя развязно и по-человечески. Мысли о нём грели её сердце, она надеялась, что он жив, не знала причины своих чаяний, но ей казалось, что его жизнь важна для кого-то и он должен непременно выжить, чтобы совершить что-то грандиозное в дальнейшем.       Она оглядела кафтан, цепляясь взглядом за каждую деталь, а потом быстро его спрятала, заслышав голоса и шаги за дверью, крышка сундука с грохотом упала, когда в её покои вошла Эдже и Гюль-ага, которые до этого о чём-то явно спорили. — Что такое? Гюль-ага, матушка меня зовёт? — невольно она сделалась слишком взволнованной для невиновной ни в чём. — Госпожа, Фатьма Султан хочет вас видеть, она сейчас в саду, прошу, пройдите за мной.       Кютсаль выдохнула и кивнула, она направилась за евнухом, поглядывая на встревоженную Эдже, которая что-то недовольно бурчала, сетуя на нерадивого агу. Султанша незаметно для слуг усмехнулась, минуя евнухов, она со свитой зашла в дворцовый парк, вдалеке под натянутым куполом на мягкой софе сидела Фатьма, разглядывающая природу сада. Она мягко улыбнулась, завидев девушку, приветливо улыбнулась и даже махнуло рукой, призывая к себе, та сразу же направилась к женщине, натягивая самую приветливую улыбку из своего арсенала. — Госпожа, вы чудесно выглядите, — присев в поклоне, произнесла Султанша. — Милая моя, не нужно любезностей — садись скорее, — Кютсаль хотела сесть на подушку, но Фатьма жестом пресекла эту попытку. — Садись подле меня, быстрее, я хочу пошептаться с тобой.       Кютсаль заулыбалась и даже засмеялась, но тётушку послушалась и села рядом, припадая плечом к её плечу. Фатьма тут же принялась нахваливать наряд племянницы и рассказывать о том, что она видела недавно во дворце Мустафы, которого навещала вместе с Султаном Сулейманом, чтобы наречь его второго сына и дочь, рождённых с разницей в несколько дней: красавица Айбиге подарила Мустафе расчудесную Халиме, а Елена родила мальчика Орхана — в Амасье был праздник и Султан посетил его вместе с сестрой. — Кютсаль, если повернёшь голову вправо, непременно увидишь своего будущего супруга, — заулыбалась Султанша, толкая девочку в плечо.       Султанша непонимающе взглянула на тётю, а потом обернулась. Её отец, величественный Султан Сулейман Хан Хазретлери шёл в сопровождении молодого мужчины, который о чём-то рассказывал Повелителю, вовлекая его в свою историю. Красивый тёмно-зелёный кафтан в цвет изумрудов, белый тюрбан с пером и отсвечивающей большой брошью — они шли по другую сторону сада, не замечая Султанш, проходили мимо кустов, но Кютсаль прекрасно видела этого мужчину даже на таком расстоянии. Это был тот человек у озера, которого она повстречала этим утром вместе с Эдже.       Верно, всё же идёт так как и должно. Она недавно дала своё согласие на этот брак, сперва своей родовитой тётушке, а следом и Повелителю континентов. Она решилась стать женой ради матери, отца, братьев и сестры, ради укрепления Династии. Решение далось ей тяжело, но мать одобрила и согласилась на подобное, так как видела в собственной дочери уже взрослую девушку, готовую к подобному шагу. — Он бы хотел встретиться с тобой, — шепнула Султанша. — Думаю, что ты должна… — Султанша, прошу вас, я не очень хорошо себя чувствую, может мы встретимся с ним позже? Да и к тому же, впереди у нас целая жизнь, верно?       Она приложила все усилия, чтобы Фатьма поверила её откровенной лжи, конечно же из вежливости госпожа так и сделала; Кютсаль продолжила наблюдать за отцом и своим женихом, она следила за ним своим изучающим взглядом, подмечая то, что могла увидеть на таком расстоянии. Она долго следила за ним взглядом, пока Фатьма вновь не заулыбалась, привлекая к себе племянницу, девушка встрепенулась от неожиданности. — Ты смущена, и он явно тебе нравится, Аллах, как замечательно что Повелитель приблизил его к себе, вы сможете чаще видеться. Всё же, Матракчи не так часто может бывать во дворце из-за своих детей и любимой жены. Эфе-паша, зато теперь, несомненно, станет любимцем раз уж он женится на самой драгоценной дочери Султана; как это чудесно. Главное Рустема остерегайтесь, ему-то такое положение дел точно не понравится, — она, не мигая смотрела на румянец на щеках племянницы и хохотала, привлекая внимание Султана и паши. — Тётушка, — Кютсаль заёрзала, замечая, что отец поменял направление и направлялся к ним. — Я займу другое место.       Кютсаль пересела на подушку и быстро натянула платок на лицо, оставляя открытыми только глаза. Султанша молилась всем, чтобы этот человек не узнал её, она неотрывно смотрела на Фатьму, которая принимала поведение девушки за смущение, знай она что та на самом деле испытывает, то непременно сгорела бы от стыда. Всю её голову занимали мысли о том, как бы поскорее покинуть это место и спрятаться под матушкиным крылом. — Кютсаль, дочка, рад видеть тебя, — Султан подошёл к Фатьме, девушка тут же встала и присела в поклоне, кивнула паше. — Какая сегодня чудесная погода, замечательно что вы обе вышли на прогулку. Жаль, что Джихангира нет с вами, — он тепло улыбнулся от чего от уголков глаз поползли лучики морщинок. — Джихангир сперва был занят разговором с Кютсаль, а сейчас с Хюррем где-то в саду, Повелитель, — Фатьма всегда улыбалась, казалось, что она не знает горестей. — Хочу вам представить это Эфе-паша, с этих пор он входит в совет Дивана, — Повелитель наблюдал за реакцией дочери. — Кютсаль, это тот, о ком мы говорили с тобой, в скором времени он станет твоим мужем. — Я рада нашей встречи, Эфе-паша, — Султанша не смотрела в его глаза, старательно избегая взгляда будущего супруга. — Надеюсь, добираясь до столицы у вас не возникло неприятностей. — Госпожа, моё почтение, — он слегка качнулся в поклоне, — на моём пути, хвала Аллаху, мне не встретилось ничего ужасного.       Султанша улыбнулась, ощущая, как ветер прокрадывается под одежду и сдувает её лёгкий платок, она посмотрела на отца, удовлетворённого и добродушно улыбающегося Падишаха, которому понравилась реакция дочери и паши друг на друга. Его прозорливый взгляд ловко увидел мимолётную стрелу, проскользнувшую между двумя молодыми и красивыми людьми, которые свяжут себя узами брака в будущем и принесут большую честь двум семьям. — Кютсаль, прогуляйтесь с пашой по саду, а мы с Повелителем поговорим немного. Султан, мне есть что вам сказать.       Кютсаль послушно кивнула, смотря на отца, который стал смурным после слов сестры: он нахмурил брови и недовольно дёрнул подбородком, отпуская дочь с женихом в сад дворца; за Султаншей тут же замельтешил Гюль-ага и Эдже, чуть позади шли ещё две рабыни. Слуги держались на расстоянии, так чтобы видеть, но не слышать разговора двух людей это было пожелание Султанши.       Между женихом и невестой было заметное напряжение, никто не знал, как начать этот разговор и каждый, кажется, хотел побыстрее прекратить эту заминку, которая превращалась в конфуз. Неловкость поселилась между будущими супругами, пролегая глубоко между двумя людьми, абсолютно не знающими друг друга. — Эфе-паша, скажите, вы рады этому браку?       Вопрос Кютсаль прозвучал неожиданно, но она должна была знать — он женится на ней по уверениям Фатьмы или впрямь желает остепениться, о любви и речи идти не могло по вполне понятным и разумным причинам. — Госпожа моя, разумеется, я счастлив, иначе и быть не может, — он поддался чуть ближе и прошептал. — Не каждый же день в жёны русалку предлагают.       Кютсаль удивлённо распахнула глаза, посмотрела на него и не сдержала улыбку, верно, они же у озера встретились, глупо было предполагать, что он её не узнает — взрослые же люди и глаза есть. Она посмотрела на слуг, потом взглянула ему в глаза и прижала указательный палец к своим губам, он тут же ослепил её своей очаровательной улыбкой и подмигнул, Кютсаль опустила голову в смущении, не имея возможности перестать улыбаться. — Да, но вы знали, что жёны-русалки топят своих мужей в тёмных водах? — она, успокоившись, снова посмотрела на него. — В таком случае, мне нужно быть очень осторожным и попытаться растопить сердце госпожи, чтобы она сжалилась над её рабом и уберегла от подобной участи. — Вы весьма самонадеянный человек, раз считаете, что сердце русалки можно поймать в свои сети сладкоречивыми признаниями и подарками. Русалки не подкупны, — она точно вызов бросала, смотря на него снизу вверх, ступая в ногу.       Эфе был очень высоким молодым человеком, Эдит предполагала, что где-то метр девяноста, чуть ниже возможно, он так же был красив и мужественен, широкоплеч, но худ, такой же как и Дениз в двадцать первом веке, он отличался разве что наличием небольшой растительности на подбородке, скулах и над губой; у него были густые бакены и вьющиеся шелковистые волосы в цвет каштанов, тёмные гармоничные брови — он был красив, несомненно красив и наверняка разбил не одно сердце в эту эпоху.       Кютсаль тяжело вздохнуло, что не укрылось от внимательных глаз Эфе, который обеспокоенно посмотрел на госпожу, он остановился, она тоже, взглянула на него и слегка улыбнулась. — Госпожа, если вы не желаете этого брака… — Желаю, — не дав ему договорить тут же вставила она, подняла свой взор и устремила взгляд в его чайные глаза. — Желаю, разумеется, я беспокоюсь не о браке, паша, а о личных делах, не волнуйтесь. — Что же вас терзает в таком случае, Султанша? — Прошу, давайте оставим это, не спрашивайте меня, — она посмотрела на слуг. — Вы уже виделись с моей матушкой?       Эфе улыбнулся и утвердительно кивнул, выпрямился в спине, заложил руки назад и снов продолжил путь, уводя Кютсаль в глубь дворцовых угодий. — Госпожа Гюльфем поговорила со мной и дала свои наставления, Султанша, она очень вас любит и трепетно относится к вашим чувствам, уважает ваш выбор и думает о том, чего желаете вы. Вам очень повезло с матушкой.       Он смотрел на неё, а она утвердительно кивала с этим невозможно было не согласиться, мама ей досталась самая лучшая. — После свадьбы отец дарует нам дворец Ипподрома, в котором ранее жила моя покойная тётушка и Ибрагим-паша, мы не уедем из столицы, а это означает, что отец планирует укрепить ваше положение в совете, судя по его настроению этим утром, он расположен к вам благосклонно, а значит, если вы не потеряете его доверие, он в дальнейшем окажет вам неоценимую помощь. Не теряйте её, если хотите верой и правдой послужить Династии османов, — она говорила величаво и серьёзно, именно в этот момент Хасан понял, что перед ним настоящая госпожа своего положения. — Не предавайте отца и будьте на его стороне, но и братьев не подставляйте… прошу вас, будьте осторожны в общении с Рустемом-пашой, он опасен.       Эфе кивал.       Её будущему мужу было почти тридцать лет, с шести он начал своё обучение наукам, с пятнадцати он бывал на войне, в шестнадцать впервые убил, а в двадцать восемь стал пашой и был приближен ко дворцу — он всё прекрасно знал, видел и понимал. Интриги дворца некогда сгубили его оцта и старшего брата, он был покинут всеми, утопая в своём одиночестве; он заглушал боль потери безвольными женщинами, но не нашёл в их объятиях своего спасения, тогда он отдался политике и военным делам, был награждён почётом и благосклонностью Падишаха, его заметили. Фатьма Султан, встретившая его и помнившая все заслуги его почившего отца, предложила стать мужем юной Султанши — любимой дочери Падишаха и он согласился, не видя смысла волочить свою жизнь в одиночестве, он мог укрепить свои позиции и приблизиться к Султану, в нынешнем положении он смог бы влиться в жизнь чистокровных Османов, потомков великих завоевателей. Красивая и смышлёная Султанша была дополнением ко всем прочим титулам и званиям: никто не требовал их любить друг друга, но ему казалось, что влюбить в себя юную, невинную девушку весьма просто — очаровать создание скрытое за стенами дворца, находящееся под постоянной опекой было бы не сложно, как бы она не пыталась казаться независимой и сильной — она девушка, жаждущая приключений, желающая нарушать запреты — привлечь её внимание к себе весьма просто.       Султанша ступала с ним плечом к плечу, она о чём-то глубоко задумалась, перебирая шёлковый платок на уровне солнечного сплетения, её светлые под лучами дневного солнца волосы были раскиданы по плечам, прямой водопад струился вниз вдоль спины, спрятанный большим платком. — Султанша, можете принять это за сладкоречие вашего раба, но глаза ваши по истине олицетворяют всю глубину Босфора.       Кютсаль выкинуло из мыслей, она точно шлёпнулась копчиком о поверхность земли — подобные слова много лет назад ей напевал Дениз, а теперь его точная копия вторит тоже самое: приёмы обольщения не меняются даже спустя столетия. — И я понял вас, я буду предельно острожен с этого дня, так что не переживайте и не мучьте себя раздумьями ещё и обо мне, мы всё же не женаты пока что, — он лучисто улыбнулся, одаривая госпожу своим прелестным взглядом. — Вы… — она сделалась серьёзной, — не говорите мне, что пытаетесь добиться моего расположения. Эфе-паша, я стану вашей женой, так что не играйте со мной в эти игры, пожалуйста… — Кютсаль Султан, — голос служанки отвлёк её, — прошу прощения за то, что прерываю вас. Султанша, вас ожидает госпожа Гюльфем. — Прошу меня простить, продолжим разговор позже, — она кивнула, подобрала подол платья и направилась за Сонай, которая переполошила её своим неожиданным появлением.       Кютсаль быстро направилась к матери, не замечая позади себя наблюдающего за ней Эфе, который не мог оторвать глаз от Султанши. Такая девушка сможет помочь ему на пути к власти и именно она окажет неоценимое содействие в его карьерном росте, а значит теперь ему ни за что нельзя потерять именно её расположения, а для начала необходимо его заполучить.