***
Путь был не близкий. К вечеру Лютик достиг корчмы «Семь котов» и решил в ней остановиться, ведь на улице уже темнело, а он изрядно устал. Парень привязал свою новую кобылку к забору, чтобы та не ушла ночью в лес поесть травы, и её не съели бы там волки, в лучшем случае. Лютику с неохотой отдали ту комнатушку, что осталась. Его слишком недолюбливал народ. В итоге они сговорились на все те деньги, которые остались у Лютика, и на выступление вечером. «Хотя бы народ развлечешь», — отозвался корчмарь и отвёл его в его комнату. Если они не остались вместе, жизнь могла бы сложиться по-другому. Хотя тогда это не казалось чем-то важным. Поэтому-то они и не думали о таком. Самой важной задачей на тот момент было — найти еды. Юлиан зашёл в его маленькую временную комнатку и сразу же сел на кровать. Наконец-то его прекрасная задница смогла ощутить что-то мягкое, а не кости его лошади. Из вещей у него были только лютня и мешочек монет, который с недавних пор пустовал. Первое правило путешественника и музыканта — иметь при себе как можно меньше вещей. Конечно, с точки зрения экономии, покупать каждый раз новую одежду и выкидывать старую, вместо того, чтобы стирать её, было очень нерационально, но что поделать. Носить с собой, при таких поездках, Лютику тоже было не в радость. К тому же он не груда мышц, чтобы носить с собой килограммовые мечи, да ещё чтобы они и не мешали. Из-за этого им приходилось воровать. Не всегда, но иногда просто нужно было. Лютик залезал в разные мешки или ящики, пока никто не видел, и брал оттуда всё, что там лежало, даже если там лежало одно яблоко. Это уже было достижением. Вечером, как и было обещано, трубадур спустился и спросил, где ему позволено играть. Корчмарь указал ему на небольшую самодельную сцену в не самом освещаемом углу, но что поделать. Лютик уселся на деревянный стульчик и, поставив лютню, занялся вспоминанием некоторых его произведений.The fairer sex, they often call it But her love's as unfair as a crook It steals all my reason Commits every treason Of logic, with naught but a look
Его одно из самых любимых творений. Лютик напевал её довольно часто, вспоминая некоторых дам, повстречавшихся на его пути. Но эта баллада была написана одной. Одной-единственной. Хоть у них уже всё давно закончилось, но эта музыка всегда напоминало ему о ней.A storm breaking on the horizon Of longing and heartache and lust She's always bad news It's always lose, lose So tell me love, tell me love How is that just?
Люди в корчме всё же обратили на него внимание, когда он настолько погрузился в воспоминания, что перестал замечать всё вокруг. Он просто пел и перебирал восемь струн на своей любимой лютне.But the story is this She'll destroy with her sweet kiss Her sweet kiss But the story is this She'll destroy with her sweet kiss
В корчме все замолчали, только самые глупые люди переговаривались между собой, не уважительно обращаясь с трубадуром на сцене. Когда-то они были весёлой парочкой, но кончилось тогда, когда они пришли в Новиград. Лютик ушёл в «Шалфей и Розмарин», а она… она…Her current is pulling you closer And charging the hot, humid night The red sky at dawn is giving a warning, you fool Better stay out of sight I'm weak my love, and I am wanting If this is the path I must trudge I welcome my sentence Give to you my penance Garrotter, jury and judge
Каждый, кто находился здесь, слушал его. Слушал Лютика и боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не отвлекать его.But the story is this She'll destroy with her sweet kiss Her sweet kiss The story is this She'll destroy with her sweet kiss
Его пение завораживало, заставляло слушать его и чувствовать мелодию изнутри, ощущая любую перемену в настроении поющего.But the story is this She'll destroy with her sweet kiss Her sweet kiss But the story is this She'll destroy with her sweet kiss The story is this She'll destroy with her sweet kiss*
Когда он закончил и кое-как выдохнул, все обитатели корчмы сидели в идеальной тишине. Кто-то один начал хлопать, а все остальные поддержали того.***
Вечер удался на славу. Лютик вернулся в свою комнату и устало упал на кровать. Он устал, и, наконец, понял, что он может спокойно уснуть и спать, сколько ему влезет. Именно так он и поступил, плюхнувшись на кровать под одеяло, предварительно раздевшись. Иногда она приходила ему во снах и просила забрать её, но каждый такой сон заканчивался плохо. Настолько плохо, что просыпаешься в холодном поту и с бешено стучащимся сердцем. Каждый раз. На следующее утро он проснулся очень поздно. Уже давно не пели петухи, а на улице бегали люди и что-то кричали. Лениво поднявшись, парень потянулся и, наконец, улыбнулся. Он выспался и сегодня уже должен был прибыть к сестре. Кассия жила неподалеку от Оксенфурта уже очень долгое время, продавала там травы и помогала заблудившимся путникам. Она жила хорошо, и её всё устраивало. Не было ни единой причины, чтобы уезжать оттуда. Мы разбежались. И не виделись очень долгое время. Лишь по счастливой случайности мы сошлись в поместье Вегельбудов. Я оказался там в качестве поддержки Розы вар Аттре, а Кассия приехала туда для участия в состязаниях. Тогда-то мы вновь и начали общение. Оставляли друг другу письма на всех досках объявлений мира. Кому-то могло показаться это письмо белибердой, но Кассия обязательно понимала, что там написано. К заходу солнца Лютик увидел домик своей сестры всего в сотне шагов от него. Это был небольшой лесок, в нём среди деревьев находился дом, к которому вела узкая тропинка. Юлиан с нетерпением прискакал на своей лошади к двери и, соскочив с неё, подбежал к двери и постучал. — Касси! — радостно вскинул руки в небо парень. — Лютик! Брат с сестрой, наконец, обнялись. Невысокая брюнетка провела брата внутрь, спрашивая, не желает ли он чего-нибудь. Тот вежливо отказался. — Касс. Я к тебе по делу. Кассия была немного старше Лютика. Лет на пять, насколько они знали. Но он всегда считал сестру умнее его самого в несколько раз. Она знала того, чего не знают некоторые важные господа, и это всегда восхищало Лютика. — Что случилось? — взволнованно произнесла она и села напротив гостя. Лютик боялся как-то рассказывать о том, что случилось. Поэтому он пытался собрать всю свою силу в кулак и сказать это. — У меня на теле появились какие-то слова, — еле-еле сказал он. — И они не самого приличного содержания. Кассия вскинула брови вверх, сильно удивляясь. — Покажи мне их. Нехотя Юлиан расстегнул дублет и снял его. Он предстал перед сестрой с голой грудью, показывая всего себя. — Я пытался стереть их, но у меня никак не получалось! — начал оправдываться он. — Ты дурачок? — Кассия улыбнулась. — Что? Что не так? Я не понимаю… — С тобой всё хорошо, милый. Это просто твои метки. — Мои... что? Касс очень много читала в детстве. Прям-таки очень. Пока я искал еду, она искала разные книги. Однажды она смогла забрать штук пять у барона, и читала их целыми днями. У неё уже даже начинала складываться коллекция. Книги, которые ей не нравились, она клала обратно туда, откуда забирала. — Метки. Метки твоего соулмейта. * Her sweet kiss — Joey Batey