Затмение в наших сердцах

      — Сузаку, я больше не могу, — Юфи не желала слышать никаких отговорок. — П-пожалуйста, хоть один раз.       Принцесса сильнее обхватила своими ладонями горевшие щёки Сузаку, медленно потянула на себя, из-за этого момента глаза закрылись в ожидании. Этот важный момент случился, их губы наконец-то соединились.       — Ю-Юфи, — Сузаку не знал на что она способна, но раз она так говорит, то вот-вот что-то случится.       Ресницы Куруруги трепетали, и он сам того не понял, как вместо Юфимии он видел уже другого человека, самого желанного.       — Сузаку…       Парень услышал, как его имя произнесли, произнёс красивый голос, мужской голос.       Юфимия почти так же, как и Сузаку сейчас была в лёгкой растерянности. Только причина была иной.       — Я желала, я верила, что мой первый поцелуй будет с тобой… Мы дождались, мы с-смогли, ха-ха… — она посмотрела в глаза возлюбленного — Хочешь… ещё… Су-за-ку?       — Су-за-ку…       Он так хотел слышать этот голос, и он его слышал. Он красиво протягивал каждый слог его имени.       — Я… н-не з-знаю, — произнёс очень тихо тот человек, который пять минут назад был не очень-то и настроен на это.       Нет, с Юфимией он не хочет.       Юфи не дождалась ответа, второй поцелуй был более уверенным, чем первый. Сейчас она смогла сплести их языки, они чувствовали друг друга. Сузаку от такого немного опешил и отстранился, но это не помешало — принцесса прижала его к себе с новой силой.       Она что-то произнесла, но неразборчиво, её голос словно поплыл в наслаждении.       «Боже… Если бы это был его голос… — Куруруги закрыл глаза. — Я бы продал душу… всё бы отдал…»       А что ему мешает хотя бы представить нечто подобное? Ничего.       Сузаку медленно перемещал одну из своих рук по телу своей возлюбленной, она заметила это, и, словно помогая, переместила её в сторону своей груди, предварительно, засунув руку своего рыцаря под одежду.       Их поцелуй случился снова, на этот раз Сузаку немного сжал в своей руке грудь Юфи. Она тихо стала постанывать из-за этого, сквозь поцелуй было всё слышно, Куруруги смог сплести языки вместе и скользить один по-другому. Принцесса именно сейчас не хотела больше отступать от своих желаний и чувств, а Сузаку перестал мыслить.       Пока они продолжали чувствовать вкус друг друга, одна из рук рыцаря переместилась вдоль живота принцессы, поглаживая его, и, те самым спуская пальцы вниз, чтобы продолжить начатое.       Сузаку сидел с закрытыми глазами, делал всё на ощупь. Он убрал руку с груди принялся стаскивать с девушки одежду, оставляя красные следы на шее Юфимии, которая каждый раз едва слышно попискивала от таких слегка болезненных ласк.       «Лелуш…»       — Сузаку…       — Молчи, — произнёс, чуть ли не приказал рыцарь.       Он не хотел слышать её голос. Её голос рушил желанную иллюзию.       Куруруги открыл глаза, и даже те его обманули. Вместо женского тела Юфимии, он видел тело другого человека. Не длинные розовые кудри, заплетённые в замысловатую причёску, а короткие чёрные волосы в лёгком беспорядке. Может быть, эти аметистового цвета глаза возымели такой эффект над разумом рыцаря, но Сузаку нравилось это странное состояние, похожее на опьянение.       Сузаку наклонился к устам девушки, хотя он видел не пухлые, а тонкие губы. Он укусил нижнюю губу, слегка оттягивая и еле сдерживаясь, чтобы не застонать имя.       И, кажется, в этот раз он не смог.       — Л-лелуш…

***

      — Л-лелуш!       — Проснулся? — Лелуш изогнул бровь и посмотрел на заспанное лицо Куруруги, задёргивая шторы.       Сузаку услышал стук каблуков по паркету. Он включил ночник и осмотрел гостя. Лелуш был в белых классических брюках, туфлях и лиловой рубашке. Сложив руки на груди, он, склонив голову на бок и сощурившись, пристально изучал лицо рыцаря.       — Как спалось?       — Хорошо, Ваше Величество, — рыцарь отвёл взгляд и стал смотреть на чёрные простыни.       — Ничего не болит? — он подошёл к кровати.       — Уже нет, — он потёрся ягодицами о простыни, вспоминая о боли, которая была отнюдь не один день.       — Неужели мазь и вправду так хороша? — Лелуш взял банку и покрутил в руке.       — Да… — Куруруги покраснел.       Боже, он ещё и краснеет после всего, что было…       Лелуш положил банку на место. Присел на кровать, протянул руку и провёл по мягкой щеке рыцаря, который прикрыл глаза и судорожно выдохнул. Ресницы Сузаку дрожали, горячее дыхание его опаляло запястье императора. Ви Британия наклонился к лицу Куруруги.       — Поцелуй меня, — хрипло приказал император.       И в следующее мгновение их губы — сухие у Сузаку и влажные у Лелуша — соприкоснулись. Ви Британия облизывал губы своего любовника, схватив голову того и прижимая к себе, не давая отстраниться, а рыцарь и не пытался. Куруруги потянулся к телу императора, обнял того, гладя спину брюнета своими горячими ладонями, мыча в рот Лелуша от удовольствия. Император отстранился.       — Воды? — Лелуш знал привычку друга пить после пробуждения.       — Да.       Сузаку жадно пил, закрыв глаза, не видя, с каким желанием ви Британия смотрит на стекающие по щеке рыцаря капли воды.       — Тебе опять снились кошмары? — Лелуш забрал стакан, когда Куруруги напился.       — Нет. Ничего не снилось, — он выдохнул, когда император прижал его голову к своей груди.       Рыцарь слушал размеренное биение сердца тирана, которое вопреки слухам всё-таки имелось у того. Он обнял императора.       — Сузаку, мой верный рыцарь, — Лелуш вдохнул запах шампуня и поцеловал Куруруги в макушку, он приподнял голову того, заставив шатена смотреть в его глаза, — ты ведь верен мне?       — Как пёс…       Ви Британия видел в зелёных глазах преданность и страх, страх, что он не поверит, глаза Сузаку уже были на мокром месте. Лелуш обомлел, когда рыцарь ткнулся лбом ему в плечо и, крепко сжав, зарыдал.       — Что случилось?       Ну, на самом деле император прекрасно знал, что поводов рыдать у рыцаря было много, но отчего конкретно тот плачет — непонятно.       — Мне приснилось, что тебя нет…       — Ты же сказал, что тебе не снился кошмар.       — Это хуже кошмара.       — Настолько хуже, что ты готов терпеть с моей стороны любое насилие? — Лелуш погладил Сузаку по голове и прижал того к себе ещё сильнее.       — А разве я не заслужил? — пробормотал японец. — Я предатель, предал всех, кого только мог, а тебя столько раз, что… — он запнулся. — Простите, я не должен так фамильярно…       — Прекрати, — Лелуш притянул лицо рыцаря к себе и поцеловал, — называй, как хочешь, я разрешаю, — он легка укусил мочку уха рыцаря, заставив того вздрогнуть от неожиданности. — Сузаку… — выдохнул император.       Брюнет прошёлся языком по ушной раковине, ткнулся носом в висок и часто задышал, слегка сжимая растрёпанные волосы рыцаря. Куруруги вздрогнул от таких внезапных ласк со стороны его друга, который оказался вполне себе сыном своего отца, может быть, даже ещё хуже, наслаждение от чужих страданий Кровавый император получал определённо. Ви Британия прошёлся пальцами по спине, очертил позвонки, прижался к щеке рыцаря и довольно улыбнулся. Ладонь Лелуша почему-то сейчас не была ледяной, как Сузаку привык, она была горячей, она дарила не боль, но даже какое-то удовольствие.       — Как громко мне кричать?.. — выдохнул Куруруги, когда Лелуш принялся расстёгивать его ночную рубашку.       — Как захочешь.       Сузаку мог увидеть ту улыбку, которую Кровавый император не очень-то и любил показывать, Лелуш улыбался искренне, слегка игриво, в глазах плясали лукавые огоньки, а сам вид ви Британии никоим образом не выражал опасности, впрочем, последнее было заблуждением — монстры любят скрываться за такими вот масками безобидности.       — Можешь кричать, можешь молчать, а можешь и постонать, мне бы хотелось послушать, как ты стонешь… — уже пробормотал император.       — Стонать? — удивился японец, помогая мужчине снять с него рубашку.       — Да, — прошептал Лелуш       Брюнет осторожно прикоснулся к губам друга, не причиняя боли, давая возможность отдышаться, а затем продолжая ласку, облизывая пересохшие губы Сузаку, аккуратно скользя ладонями по плечам, гладя зону трицепца и бицепца. Он оторвался от губ рыцаря.       — Милый мой рыцарь, — тихо, хрипло, чертовски возбуждающе для Сузаку пробормотал император, — у тебя такое красивое тело, шикарное, — он прошептал это на выдохе, — даже после пары недель наказания ты всё такой же красивый.       Куруруги не выдержал. Этот голос, эти прикосновения, само осознание того, кто рядом с ним, что это именно Лелуш — всё это было чем-то за гранью добра и зла. Он с силой сжал ви Британию в своих объятиях — и тот охнул от неожиданности, Сузаку потянулся за поцелуем, сжимая в руках тонкую ткань лиловой рубашки императора, он так сильно потянул ткань, что пуговицы начали трескаться, открывая рыцарю обзор на бледную кожу груди его хозяина, слишком желанную, алебастрового цвета, чище, чем просто белый, желаннее… Так и не получив поцелуй от Лелуша, который то ли задумавшись, то ли впадая в экстаз от происходящего, смотрел на стену, тяжело дыша, Сузаку поцеловал грудь брюнета, оставляя на белом красный след. Красный, как пролитая кровь тех, кто пойдёт против его императора, как гиас, что разливается в глазах его императора, вспыхивая подобно алому пламени, красный, как рубины в великолепном одеянии, в котором его император словно бог, красный, как любовь.       Его, ЕГО. И ничей больше.       Император зашипел, хотя ему и понравилось такое проявление чувств. Он приблизился к губам Куруруги и прошептал в те:       — Нет, мой рыцарь, твоя очередь ещё не подошла.        На этих словах он ускользнул от губ шатена, который снова хотел ощутить вкус его собственных. Лелуш поцеловал подбородок, спускаясь ниже, целуя уже шею, затем плечи, заставляя друга дрожать от влажных прикосновений его губ. Ви Британия надавил на плечи японца, тот подчинился его немому приказу и лёг на мягкие подушки, наблюдая за тем, как горячие губы императора то и дело соприкасаются с его собственной кожей, не просто передавая тепло, но кидая в жар, затуманивая сознание рыцаря, стирая окружающий его мир, оставляя только эти аккуратные, нежные прикосновения, в которых то и дело мелькал огонь страсти. В штанах стало тесно, Сузаку непроизвольно заёрзал бёдрами.       — Потерпи, мой хороший, — промурлыкал брюнет и скользнул ладонью по груди рыцаря, снова опаляя кожу Куруруги.       Тонкие пальцы императора задели затвердевший сосок Сузаку, отчего тот вздрогнул, заметив это, Лелуш вернул своих пальцы и аккуратно, едва касаясь подушечками пальцев, стал ласкать розовые чувствительные ореолы, наблюдая за жмурящимся и часто дышащим от удовольствия рыцаря. Ви Британия улыбался не только победоносно, но и с предвкушением.       — Нравится, Сузаку?       — Да! — выдохнул шатен.       — Никто тебе ещё так не делал?       — Нет… — рыцаря помотал головой.       Глупый вопрос. Куруруги делил постель только с покойной Юфимией, а та вряд ли в силу своей застенчивости могла подарить рыцарю подобные ласки, да и скорее это Сузаку дарил эти самые ласки.       — А так? — прошептал Лелуш и прикоснулся шершавым языком к другому соску.       Куруруги буквально задохнулся от удовольствия, само осознание, что это с ним делает Лелуш, отправляло куда-то на седьмое небо, кидало сознание в объятия блаженства.       — Н-нет, Ваше Величество, — еле слышно шёпотом ответил рыцарь, зарываясь в волосы императора, аккуратно касаясь кожи головы, боясь причинить дискомфорт.       — Я же разрешил тебе не называть меня по титулу, — ви Британия стал аккуратно посасывать сосок, второй рукой проводя по животу, опускаясь к брюкам, к паху, ощущая значительный бугор в том месте, и через чёрную ткань поглаживая тот.       Лелуш слушал, как его рыцарь стонет от наслаждения, чувствовал, как тот разводит ноги всё шире и шире. Он привстал, поменял положение, и теперь ноги Куруруги были по обе стороны от его собственных. Лелуш стянул с себя рубашку и откинул ту в сторону, позволяя любовнику видеть его обнажённый торс, он прижался к телу рыцаря, снова поцеловал того в губы, но уже более требовательно, страстно, тот отвечал так же, даже как-то грубее. Кровавый император прервал поцелуй и, смотря на раскрасневшегося от ласк партнёра, прижался к паху того своим и стал медленно тереться. Сузаку сжал простыни, откинул голову, закрыл глаза и застонал, а Лелуш, сжимая одной рукой бёдра того, оставляя на них синяки, продолжал дарить рыцарю удовольствие, наблюдая, как тот теряет разум от этого сплошного блаженства. Куруруги казалось, что сейчас воплотились в реальность его самые сокровенные желания, самые сладкие сны. Японец подался навстречу — и застонал теперь уже император.       — М-мне нравится Вас так называть, — выдохнул рыцарь и притянул голову Лелуша, целуя.       Ви Британия закрыл глаза и стал двигать бёдрами чаще.       — Пожалуйста, — прошептал, умоляя, Сузаку.       Куруруги приоткрыл глаза, в которых читалась мольба и сплошная любовь к своему хозяину, его ресницы дрожали, щёки горели тем же цветом, что и засос на груди правителя мира, он часто дышал, по подбородку медленно текла слюна, волосы растрёпаны. И только увидев своего любовника в таком состоянии, император не смог сдержаться — припал губами к губам рыцаря, схватив руки того, прижав их к подушке, их ладони сплелись в замок. Лелуш ещё раз ускорил темп своих движений, из-за чего Сузаку застонал ему в губы, ви Британия снова прервал поцелуй, хаотично двигая бёдрами. Взгляд его рыцаря окончательно затуманился и всем своим видом кричал о том, что японец сейчас в настоящем экстазе, да и стонал, чуть ли не кричал от удовольствия Сузаку весьма красноречиво. Куруруги закинул ноги на бёдра Лелуша и сам уже ускорил темп движений. Император наклонился к уху партнёра и прошептал:       — Я слишком сильно, мгх… хочу тебя, мой Сузаку!       Они оба были на грани, ви Британия укусил рыцаря за шею, продолжая тереться о его пах, пока не почувствовал, как он одновременно с Куруруги задрожал.       — Я люблю Вас… — выдохнул Сузаку, прижимаясь к телу любовника.       Лелуш ничего не ответил, он просто поцеловал того в губы и тяжело дышал. Вскоре император отпустил руку шатена и принялся стягивать с того штаны.       — Готов? — усмехнулся ви Британия и довольно осмотрел возбуждённый член Сузаку.       — С Вами всегда… — прошептал рыцарь, наблюдая из-под опущенных ресниц, как тонкие, горячие пальцы ви Британии аккуратно прикасаются к его плоти.       Японец выдохнул, как только почувствовал слабое, мимолётное прикосновение, засопел, когда прикосновение стало менее ненавязчивым и, наконец, стал шумно втягивать воздух, когда его ствол обхватила ладонь его любимого, и тот стал проводить ладонью по всей длине. Он застонал.       — Вы хотите свести меня с ума… — Сузаку не отрывал взгляда от манипуляций руки Лелуша, но вскоре перевёл тот на лицо брюнета, который блаженно улыбался, глядя на стонущего Куруруги.       — Я хочу смотреть, как ты задыхаешься от удовольствия, мой рыцарь, как ты закатываешь свои глаза в разгар экстаза, как стонешь… стонешь моё имя, — прошептал последнее Лелуш, — я хочу видеть, как тебе приятно со мной, Сузаку.       — Лелуш… — простонал Куруруги, сминая пальцами простыни, — ещё…       Император ускорил движения рукой — и рыцарь отвернулся, зажмурившись и тяжело дыша. Лелуш усмехнулся и прекратил ласку, отчего Сузаку резко повернулся и распахнул свои зелёные глаза. Ви Британия стягивал с себя брюки и трусы, сощурившись, наблюдая за реакцией шатена. Тот, очевидно, помня об агонии, которая начиналась каждый раз после того, как Лелуш входил в него, предчувствовал самое плохое.       — Перевернись, — приказал император, — и стань на колени.       Сузаку подчинился, он чувствовал себя виноватым, он заслужил такого, только боль… То, что он уже получил удовольствие, — немыслимо, он не заслужил этого. Куруруги удивленно охнул, когда понял, что Лелуш принялся пальцами массировать его анус.       Ви Британия задрожал, как только услышал этот ох. Нет, в последний раз, ещё один раз. Он так хочет услышать крики… За последнее предательство. Взгляд помутился, как и разум.       Удовольствие было обманчиво. Оно заставило Сузаку расслабиться, забыть о том, что он должен терпеть наказание за свои деяния. Его тело пронзила агония.       «Ты придумал идеальную пытку… император…»       Лелуш снова без какой-то подготовки Сузаку грубо вошёл в его тело, чувствуя, как член ви Британии едва не вскрывает старые и не образует новые раны. И предатель завыл от боли. Было не так больно, как в предыдущие разы, мазь, видимо, послужила хоть какой-то смазкой, да и сам рыцарь сидел на обезболивающих. Лелуш прижался к его спине, обхватив за живот одной рукой, а другой накрыл руку Куруруги. Он слышал, как больно было рыцарю, и отчего-то в этот раз эта боль не доставляла ему такого удовольствия, как в прошлый раз. Император аккуратно поцеловал спину партнёра в районе лопаток, потом грубее, оставляя засосы. Странное чувство и желание родились в душе Лелуша. Почему-то хотелось доставить и боль, и удовольствие одновременно.       — Тише, тише, — ви Британия потёрся щекой о спину Сузаку, аккуратно поглаживая костяшки пальцев рыцаря. — Мой рыцарь… — он вдохнул запах тела Куруруги, пахло не каким-то одеколоном, не мылом, не потом, а именно что телом.       Рука Лелуша, которая была на животе переместилась чуть ниже, обхватив эрегированный (к удивлению, ви Британии — всё же он только что доставил адскую боль рыцарю) член Сузаку. Он стал медленно поглаживать ствол Куруруги, отчего тот охнул, попытался двинуться — и сжался от боли.       — Простите… — провыл Куруруги.       — За что? — удивился брюнет. — Сузаку? — рыцарь задрожал, Лелуш понял, что тот плачет.       Зеленоглазый хлюплнул носом, помотал головой, судорожно вдохнул. Император провёл рукой по его груди, стал снова посыпать поцелуями спину. Желание доставлять боль пропало, теперь Лелушу хотелось только, чтобы его рыцарь стонал от удовольствия под ним.       — Успокойся, расслабься, — прошептал на ухо Лелуш. — Мазь, которую ты используешь, ещё не впиталась, она хоть немного, но умалит твою боль, — он стал проводить ладонью по члену Сузаку и слушать, как тот стал стонать.       Лелуш толкнулся в рыцаря, тот заскулил, но одновременно с этим император знал, что тому хорошо от ласк. Ви Британия задвигался, пытаясь найти простату Сузаку, но та, как на зло, не находилась, и в итоге его друг просто то шипел, то стонал. Рыцаря трясло, кидало из одной крайности в другую, перед глазами были то белые, то красные, то чёрные пятна, они то поочередно сменяли друг друга, то одновременно вспыхивали в его сознании, смешаваясь.       — Потерпи, — попросил император.       Сузаку обхватил подушку и тяжело дышал, выл, стонал в неё. Каждый толчок, приносивший порцию боли, сопровождался движением горячей руки по стволу Куруруги, который доставлял удовольствие. Боль и удовольствие смешивались в его сознании, дурманя, обрывая связь с реальностью. Он чувствовал только Лелуша, своего Кровавого императора. И наконец, Лелуш толкнулся в очередной раз — и Сузаку словно током пробило, он выгнулся и застонал. Император широко и довольно улыбнулся, как только понял, что смог задеть простату. Он толкнулся ещё раз, затем ещё, не забывая всё так же скользить ладонью по члену рыцаря.       — Ну вот… — выдохнул Лелуш, — теперь не больно?       Сузаку что-то промычал, помотал головой и подался бёдрами на встречу.       — Ох… милый… — прохрипел император, крепко сжимая ладонь рыцаря.       Лелуш продолжал толкаться в Сузаку, задевая простату, отчего японец изгибался всё больше, до хруста позвонков, извивался в экстазе, как змея. Ещё большее удовольствие и ещё большая боль, какой-то чудовищный коктейль, который он принял, и теперь сходит с ума.       — Ещё… — простонал рыцарь.       Император, как обезумевший, стал всё сильнее и быстрее вколачиваться в горячее, податливое тело его любовника, царапая кожу на костяшках пальцев японца, оставляя засосы на спине, проходясь по коже зубами, рыча. Куруруги подавался навстречу своему хозяину, стонал, перевернул руку и сплёл их ладони в замок. Сузаку, сам того не замечая, умудрялся чуть ли не до хруста сжимать пальцы Лелуша и одновременно нежно поглаживать их. Шатен особенно сильно стонал, когда тонкие пальцы Лелуша задевали головку его члена, гладили ту, описывали немыслимые виражи.       — Л-лелуш… — простонал Сузаку.       Господи, как же Лелушу понравилось, что Куруруги стонет его имя, то, как он это делает, просто приводило в восторг.       — Повтори, — прохрипел ви Британия, особенно глубоко входя в анус рыцаря.       — Л… Лелуш! — закричал от удовольствия японец. — Я сейчас… — он не договорил и ткнулся носом в подушку, зажмурившись и кусая губу.       — М-м-м… — император ускорился, — ну давай… — он стал ещё сильнее стимулировать член рыцаря.       Сузаку не смог долго выдержать подобного, он выгнулся и излился на чёрные простыни, которые теперь уже были испачканы его белым семенем. Лелуш ещё пару раз толкнулся и, простонав имя Куруруги, кончил в того.       — Сузаку…       Они оба тяжело дышали, Лелуш сразу же вышел из своего любовника и повалился рядом, прижимая Куруруги.       — Ты меня любишь?       — Как пёс, — пробормотал Сузаку.       Ви Британия фыркнул.       — Какой ты к чёрту пёс? Ты мой Сузаку, мой…       Слово «любимый» застряло в горле Лелуша — он словно боялся говорить подобное, вдруг Куруруги притворяется, а сам он просто дурак, который не желает видеть очевидного?       Сузаку недоумённо посмотрел на императора:       — Но ты же, — резко перешёл на «ты» японец, — сам говорил, что…       — Я… ошибся, — коротко ответил брюнет и притянул к себе рыцаря, ткнувшись носом в его макушку.       — Тогда я просто люблю тебя, — усмехнулся Куруруги. — Я слышал, что Корнелию поймали, — рыцарь подорвался и требовательно уставился на удивленного Лелуша.       — Да.       — Я хочу её увидеть.       — Зачем?       Сузаку опешил. Он сам не знал, на кой чёрт ему сдалась мятежная принцесса. Очень хотелось увидеть её реакцию, когда он придёт. Что она будет делать? Кинется на него или начнёт ругаться блаженным матом?       — Хочу посмотреть, что с ней делали. Что ты с ней сделал, — нашёл всё-таки слова рыцарь, хотя, это тоже было правдой.       — Ты ревнуешь? — не понял император. — Сузаку, — Лелуш улыбнулся и посмотрел на шатена, как на ребёнка, он потянул рыцаря на себя и поцеловал.       — А что ты будешь делать с ней дальше?       — Убью, — пожал плечами император, — ну или она потеряет свою волю… Посмотрим. Но если захочешь, то я её убью.       Куруруги устроился на плече брюнета.       — Я хочу… — он задумался, — спать.