***
Проснулся Лелуш в обнимку с Сузаку, уткнувшись в грудь того, ощущая, как рыцарь целует макушку и… как пальцы Куруруги находились… ну не совсем там, где находятся обычно. Пальцы рыцаря дёрнулись — и Лелуш сжался, шумно выдохнув. — Сузаку… — пропищал он, хотя пищать и не собирался. Пробуждение так себе, конечно. — Доброе утро, — промурчал Сузаку и двинул пальцами ещё раз, из-за чего император мёртвой хваткой вцепился в футболку своего рыцаря и сглотнул. — Что твои пальцы делают у меня в… — он опять шумно выдохнул. — В твоей соблазнительной попе? Не надо было ночью меня соблазнять. А то лежишь ты такой беззащитный, слюни пускаешь на подушку, милота одним словом, — рыцарь оскалился. — Не больно? — Неприятно, — поморщился ви Британия. — Ну, — Куруруги аккуратно вынул пальцы и перевернул Лелуша на спину, — постараюсь, чтобы было приятно. Лелуш напряжённо смотрел на его лукавое лицо, будто ожидал какого-то подвоха. — Я думал, это больно, — заметил император. — Оно и было бы так, если бы я не со всей любовью, — он поцеловал Лелуша в губы, — трепетом, — снова поцеловал, только теперь скулу, — и слюной, — рассмеялся Куруруги и ткнулся носом в шею любовника. — Ты так вкусно пахнешь, мой император, — снова по-особенному выделил слово «мой» рыцарь. Брюнет прижал голову Сузаку к себе и аккуратно гладил, перебирая пальцами волосы каштанового цвета. Куруруги замурчал как настоящий кот, звук шёл откуда-то из груди, будто из самого сердца. — И ты даже не попытаешься мне сопротивляться? — рыцарь игриво посмотрел на Лелуша. — Нет, — усмехнулся император, пока Сузаку пробирался рукой под его футболку, обследуя грудь. — Ты сильнее меня, я при всём желании ничего не сделаю. Заткнёшь мне рот, свяжешь и в глаза смотреть не будешь, — Куруруги остановился и посмотрел как-то возмущённо. — Я абсолютно беспомощен. Но ты же не будешь? А то я тебе верю… — Конечно, не буду. Если ты не хочешь, то так и скажи, — он попытался убрать руку из-под футболки Лелуша, но тот прижал руку к своей груди и не отпускал. — Да разве я против? — он разлёгся на кровати, как звезда. — Вот он я, разделяй и властвуй, — император нервно хихкнул. Конечно, ему было страшно. Отдавать себя в руки кому-то, пусть даже это и Сузаку (раньше бы он сказал «особенно») ему было страшно. — Не думаю, что здесь уместно разделение, — Куруруги стащил с Лелуша футболку, — тут скорее про единство… — У тебя цель меня засмущать? — Кто кого ещё в краску вгоняет, — хмыкнул Нулевой рыцарь, и едва футболка была снята с Лелуша, он припал к груди императора. — Мг… — выдохнул брюнет, чувствуя, как влажные губы рыцаря дарят аккуратные прикосновения его коже. Сузаку с нескрываемым наслаждением осмотрел красный след от его губ на груди Лелуша — последствии их прошлой бурной ночи. Затем он посмотрел на лицо ви Британии, который смотрел на него с какой-то непонятной мольбой, смешанной с удовольствием. Его, ЕГО! Куруруги заурчал и оставил ещё один красный след на груди Лелуша, затем ещё и ещё… спускаясь всё ниже, к пупку. Рыцарь облизал кожу на животе, затем провёл языком от живота до соска ви Британии, который блаженно закрыл глаза и тихо дышал, будто боясь спугнуть Сузаку. Куруруги вцепился ногтями в тело Лелуша и с явным наслаждением оставил на боках царапины, попутно укусив императора за сосок. — Ай! — вскрикнул брюнет. — Не притворяйся, что не нравится, — прошептал Сузаку, одной рукой подбираясь к паху Лелуша. — П-придурок, — выдавил из себя ви Британия, после чего застонал — Сузаку залез ему в штаны и стал поглаживать вставший член. Лелуш отвернулся и закусил губу. Почему именно сейчас ему так хорошо? — Утром я буду с синяками под глазами из-за того, что не выспался… — на выдохе протараторил император. — Я планировал спать долго… — протянул Сузаку. — Чёрт. Сузаку снял штаны Лелуша — и тот приподнялся и мертвой хваткой вцепился в своего рыцаря. Он обнимал его так, будто боялся, что тот исчезнет. — Ты ведь всегда будешь со мной? — в голосе могущественного человека, того, кто в ежовых рукавицах держит весь мир, появилась дрожь и страх. — Конечно, — Куруруги провёл рукой по плоти Лелуша, остановившись на головке, аккуратно её поглаживая и слушая довольные вздохи партнёра. — Даже если… — он попытался собраться с мыслью, — если это вечность? — Что? — Сузаку опешил. — Вечность? — он заглянул в аметистовые глаза, в которых виднелись если не слёзы, то около того. — Д-да… — император отвёл взгляд. — У меня не активированный код бессмертия, от Чарльза, — уточнил он. — Я… хотел предложить тебе, — Лелуш замялся, — может заберёшь код у С.С.? Куруруги проморгался, его удивление и даже шок пропали, вместо них на лице было высечено раздумье. Хотя что тут думать? Всегда. Сузаку, как зверь, повалил Лелуша обратно на кровать, разводя ноги любимого, целуя его шею, он потёрся о тело Лелуша и завёл его руки за голову. — Сузаку? — брюнет испугался. — Да? — Куруруги протянул это с невероятным наслаждением, стягивая с себя футболку одной рукой. Зелёные глаза рыцаря буквально сверкали от наслаждения и предвкушения, в них плясали черти, ноздри раздувались, а сердце уже плясало чечётку от тех картин, которые подкидывало сознание: вот Лелуш под ним, кричит в экстазе, а руки рыцаря, кажется, уже везде, нет на теле его любимого того места, которого он бы не коснулся, а Лелуш царапает ему спину или обнимает шею и что-то горячо шепчет на ухо, попутно двигаясь ему навстречу, отдаваясь по полной. Или вот лучше: Лелуш сверху, двигает своими узкими бледными бёдрами, насаживаясь на его член, Лелуш извивается, как змея, а он может наслаждаться видом, телом своего любимого, как давно мечтал. И всё это будет вечно! — Мне больно, — из горла Лелуша донёсся писк. Сузаку и сам не понял, как стал яростно сминать бёдра любимого, предаваясь фантазиям. — Прости, — он согнул одну ногу брюнета и поцеловал в колено, стреляя зелёными глазами, наблюдая за реакцией Лелуша, тот был раскрасневшимся и сам, казалось, вот-вот набросится на Куруруги. Это и случилось. Лелуш требовательно вцепился в губы Сузаку своими, тот в долгу не оставался и принялся кусаться до крови. И снова император оказался под своим рыцарем, развёл ноги и выжидающе смотрел на шатена. Тот хрипло рассмеялся. — Я где-то тут видел одну баночку, — горячо прошептал Куруруги и потянулся к тумбочке. — Да вот же она. Через пару секунд Лелуш почувствовал, как мокрые и холодные от смазки пальцы Сузаку прижались ко входу в его попку и толкнулись внутрь. — Мг… — хрип вырвался из горла, Лелуш сжался. — Тише, тише… — Сузаку согнулся и провёл языком по члену брюнета. — Господи! — император тут же расслабился, отвлёкшись на другое ощущение, Куруруги этим воспользовался и толкнул пальцы глубже. — А! — он опять сжался. — Прости, — шатен накрыл губами головку члена и пососал. — Твою мать, — просипел Лелуш, жмурясь и пытаясь сосредоточиться только на удовольствии, потому что удовольствие в купе с болью сводило с ума. «Бедный Сузаку… А ведь он терпел…» А он и подготовку не может вытерпеть. Лелуш расслабился. Нет, хоть что-то он должен сделать для Сузаку, иначе он просто эгоист и любит своего рыцаря только на словах! Куруруги задвигал пальцами, растягивая анус любимого. — Не больно? — Потерплю. — Лелуш, — Сузаку остановился и укоризненно посмотрел на императора. — Я тебя люблю и делать тебе больно… — Ну я же тебе делал! — вскрикнул Лелуш, и в глазах его теперь уж точно были слёзы. — Ну неужели тебе самому не хочется мне отомстить?! — Нет, — помотал головой Сузаку. — Нет, — он смотрел как-то испуганно. — За что мне мстить? Это всего лишь физическая боль, а я… калечил тебе душу. И из-за меня погибали невинные люди, из-за того, что я отвергал любовь… Лелуш окончательно расслабился. — В моих слезах мы это ещё не делали, — рассмеялся ви Британия. — Не плачь, — Куруруги поочерёдно поцеловал глаза любимого, после чего аккуратно облизал его пересохшие губы и, дождавшись, пока Лелуш откроет рот, сплёл языки вместе. Сузаку двинул пальцами ещё раз и задел простату Лелуша, из-за чего тот выгнулся и вдохнул воздух, широко распахнув глаза, а после на выдохе повалился на кровать со стуком. — Ты поаккуратнее, а то ударишься, — заметил рыцарь и двинул пальцами ещё раз, как только Лелуш требовательно задвигал бёдрами, император застонал, судорожно вцепившись руками в белые простыни, безумными от удовольствия и возбуждения, блестящими и совершенно бесстыжими глазами смотрел на Сузаку, облизываясь, явно зная, что тот сходит с ума от такого вида. Лелуш, будто специально, извивался, демонстрируя своё бледное тело всё в красных следах, он соблазнительно стонал, будто красовался специально для Куруруги. Но нет, это выходил совершенно случайно. — Думаю, достаточно, — Сузаку вынул пальцы под разочарованный стон. — Ну-ну, сейчас, — он стянул с себя штаны, зачерпнул смазку из банки и покрыл той свой член. — О боже, — выдохнул рыцарь, смотря на молящую мордочку Лелуша, — не смотри на меня так, я за себя не ручаюсь. — И не надо, — император улыбнулся как-то безумно. — Ну же, Куруруги Сузаку, мой рыцарь, — он двинул бёдрами, и воздух из груди будто выбило. — Ёб твою мать! — Лелуш почувствовал, как член Сузаку заполнил его. — Потерпи, — Сузаку погладил Лелуша по голове и поцеловал. — Зато потом больно не будет, — он улыбнулся. Лелуш закивал и расслабился. — Ладно, давай, — он закрыл глаза и набрал в груд воздуха. — Будет больно — говори, — Сузаку толкнулся и увидел, как Лелуш скривился, но звука не издал, затем ещё раз — Лелуш болезненно сжался. — Так, рано, значит. Расслабляйся. Лелуш не знал, сколько эта пытка длилась, но в какой-то момент он понял, что ему не больно, и почти сразу словно разряд тока прошёлся по всему телу, заставляя дёрнуться и раскрыть глаза в шоке. — О, вижу всё, боль прошла? — Сузаку ещё раз толкнулся внутрь любимого, тот застонал и вцепился в его спину, обезумевшими, потемневшими от желания, похоти глазами смотря в его собственные, ничуть не отличающиеся от глаз Лелуша. И они стали… как же это называется? Телом едины. Ощущая тело друг друга, как своё собственное, будто если уйдёт эта заполненность или это тепло, то они не смог жить друг без друга. Они слились в едином танце — горизонтальном танго, скользя ногами по ногам друг друга, вытягиваясь и сгибаясь, сплетая руки, припадая устами к шее, пытаясь выразить всё, что они чувствуют через рык и стоны, что то и дело вырывались, казалось, прямо из груди. В висках обоих стучало, но не один не собирался останавливаться, только ускоряя такт своего танца. В какой-то момент они буквально вжались друг в друга, царапая кожу вгрызаясь в плечи друг друга, тяжело дыша. А после Сузаку перевернул Лелуша на живот и начал всё по новой, даже не спрашивая, отошёл ли император. Краски, звуки, запахи опять смешались и исчезли, остались только обжигающие прикосновения любимого, его запах, вид, выжигающее душу наслаждение: обоих словно током било при каждом новом движении. И Лелуш уже не стонал, а кричал, кричал так, будто его пытают, хотя его действительно пытали, удовольствием. Сузаку просто рычал и, кажется, всё человеческое из него уже давно ушло, уступив место звериному, необузданному. Послышался глухой стук, который не волновал в общем-то этих двоих, для них это было где-то далеко, не в их собственной спальне. — Ах! Сузаку! — заорал император, он уже охрип от крика. — Боже! Ещё! Рыцарь толкнулся последний раз, излившись внутрь Лелуша, а тот — на простыни, после чего вышел из императора. Сузаку сразу нахмурился и повернулся, выхватив из-под подушки пистолет и направив на гостя. — Феррерс? Что Вы здесь делаете? — рыцарь не убирал с прицела голову главе НРБ. — Я… — он отступил и поднял руки, — услышал крики Его Величества. Подумал о… не самых хороших вещах. — Думали, я его тут мучаю? — Куруруги скривился. — А что мне ещё думать, когда я иду мимо ваших окон и слышу такие душераздирающие крики? — Я вообще-то здесь, — промямлил в подушку император и еле-еле повернул голову, посмотрев на Винсента. — Идите отсюда, — он это протянул с раздражением, смотря на блондина и двух стражников, — идите, пока не убил. Все трое тут же испарились. Куруруги убрал пистолет и рухнул рядом с Лелушем, обняв того со спины. — Всё потом, — только и выговорил император, после чего сразу же отключился, Сузаку не отставал и последовал примеру Лелуша.***
— Зачем мы опять идём сюда? — Куруруги поморщился и осмотрел белые стены тюрьмы. — У меня для тебя подарок, — Лелуш остановился и лучезарно улыбнулся своему рыцарю. — Если это твоя очередная сексуальная фантазия, то… — Насколько я помню, это кто-то другой там фантазировал, — Лелуш упёрся затылком о грудь Сузаку, — помнишь, как ты в своей комнате один, в темноте… — протягивал ви Британия, ощущая, как крепкие руки рыцаря обвивают его талию. — Пошли отсюда, — промурлыкал японец. — Нет, — Лелуш вырвался из объятий и пошёл дальше чуть ли не вприпрыжку, хотя, конечно, вприпрыжку он бы не смог. Они остановились возле очередной ничем непримечательной двери. Зашли в камеру и… — Джино? — Сузаку уставился на бывшего Пятого рыцаря, затем перевёл недоуменный взгляд на императора. — Что?.. — Что-что? — протянул Лелуш. — Мой тебе подарок, — он лениво указал на блондина. — Можешь делать с ним что хочешь: мучай, подари кому-нибудь, убей, трахай… хотя нет, последнее я тебе запрещаю, — император провёл ладонью по щеке рыцаря и ткнулся в ту носом. — Как тебе мой подарок, мой рыцарь? — брюнет протянул «р». Сузаку не знал, что ответить. Внимание было приятно, но… а что ему делать с Джино? Мучить его не хотелось, как и убивать его, как и отдавать непонятно кому, в конце концов, Вайнберг был одним из немногих рыцарей Круга, которые сохранили свою человечность. И сейчас Джино смотрел на него обречённо, осознавая свою судьбу, блондин поник и склонил голову, шумно выдохнув. — Мне не нравится, — честно ответил Нулевой рыцарь. — Я не хочу ничего из этого. Лелуш отошёл и скривился в гримасе гнева. Да что ему надо сделать, чтобы Сузаку был счастлив, какой подарок ему нужно подарить? — Ну и что мне тогда тебе подарить? — Ты уже подарил, — Сузаку притянул императора к себе и вжался носом в макушку, втягивая запах шампуня. Лелуш пах лимоном. Сузаку любил лимоны, а все, кого он знал, нет, все ненавидели кислоту. А Куруруги вместе с кислотой чувствовал сладость и это сводило рецепторы с ума. — Я знаю, кому подарю, — усмехнулся рыцарь. — Мне кажется, ему понравится. Если Джино до сих пор невредимый, то… — он рассмеялся. — Какая потрясающая идея! — глаза рыцаря вмиг приобрели какой-то странный оттенок безумия, торжествующего, светлого безумия. — Эй! — он отстал от Лелуша и выглянул в коридор, смотря на стражу. — Этого пусть приведут в порядок. — Его и так приводили, — пробормотал Лелуш. — Для тебя старались. — Ну тогда пусть ведут за нами, — громко приказал рыцарь. Сузаку схватил Лелуша и потянул того по коридорам тюрьмы, слегка пританцовывая. — У тебя хорошее настроение? — У меня теперь всегда хорошее настроение, Лелуш, — Куруруги остановился и заглянул в аметистовые глаза императора, который отвёл взгляд, но Сузаку не сдался и, коснувшись подбородка, мягко повернул голову Лелуша, тот всё-таки заглянул в тёмно-зелёные глаза рыцаря. Глаза Сузаку напоминали Лелушу омут или, как бы это странно не звучало, болото. Из этой черноты, покрытой зеленью, будто вылазили черти и утягивали за собой. И Лелуш будто нырял в бездну. Миг — и они оба уже вгрызаются в десна друг друга, безбожно лапая за ягодицы прямо на глазах у стражи. А к чёрту всех! Пусть все знают, что они едины в своём безумии! Их души горят, а они вдыхают пепел, словно наркотик. Райское блаженство и дьявольский кайф… Спокойствие пришло так же быстро, как накатило безумие. Поцелуя хватило, чтобы успокоить обоих. — Я есть хочу, — пробормотал Лелуш, ткнувшись носом в грудь Сузаку — тот за месяц умудрился вырасти на десять сантиметров, Лелуш искренне считал, что это незаконно. — А я говорил, что надо поесть, говорил, но ты ж император. «Не смей мне приказывать», — передразнил Сузаку Лелуша, пока тянул своего любимого в столовую. — Я так не говорил, — искренне рассмеялся ви Британия. — Ну да, мне почудилось. Всё это время Джино плёлся за этими двумя в сопровождении стражи и понимал, что не может даже представить, на что способны эти двое, когда они вместе. Они были спокойны, но резко у обоих одновременно крышу сносило, а потом кто-то будто рычаг нажимал — и опять адекватное состояние. И оба с сумасшедшим обожанием смотрят друг на друга. Сузаку усадил Лелуша на стул и не отходил, продолжая ворковать. — Садись, — приказал Лелуш и указал на стул слева от себя. Джино подчинился и напряженно смотрел на пустую тарелку. — Сузаку, прекрати, — император прижал шершавую от мозолей ладонь рыцаря к своей щеке и потёрся о ту. — А сам отпускать не хочешь, — засмеялся Куруруги. Джино исподлобья посмотрел на этих двоих. Вот и кому его отдадут? Вайнбергу каждую ночь (время ему милостиво сообщали стражи) снился один и тот же сон: рядом стоял высокий мужчина с бледной кожей и белыми, как снег, волосами в белом костюме и таких же блестящих налакированных туфлях, у этого посетителя его ночных грёз были глаза цвета небес в марте: бледно-голубые, почти серые. Джино был уверен, что спит, стражи не говорили, что к нему кто-то заходил, да и заходить каждую ночь, чтобы просто смотреть? Он даже в мыслях называл того ангелом. Этот ангел всегда смотрел на него с каким-то состраданием и болью в глазах, а затем, понурив голову, выходил из камеры. Но это всего лишь сон… «Кому меня отдадут?» Наверное, он сказал это вслух, потому что Лелуш и Сузаку, как один, посмотрели на него. — А ты охрип, — заметил Куруруги, а Лелуш принялся за еду, которую слуги уже принесли. Конечно, охрип, в этих подвалах жутко холодно. У Джино жутко болело горло, наружу рвался кашель, и он не сдержался, закашлял. — Тебя отдадут Винсенту Феррерсу, — довольно сообщил Сузаку. Вайнберг побледнел. Он не знал, как выглядит этот Феррерс, как-то не удосужился узнать, но он был хорошо наслышан об этом человеке, в том числе и о его «хобби»: с изощрённой жестокостью пытать и иногда даже насиловать пленных. Джино часто задышал, взгляд его заметался по комнате, губы задрожали, он замотал головой. — Да что ты так реагируешь? — не понимал улыбающийся Нулевой рыцарь. — Ничего он тебе не сделает. Джино подорвался с места и отступил назад, опрокинув стул с оглушающим грохотом. — Только не к нему… В комнату внезапно зашёл… ангел. Тот самый ангел, который приходил к Джино во снах. Ему чудится? Отлично, теперь у него уже и глюки. Или все эти ангелы существуют, и этот сжалился и пришёл, чтобы забрать его душу? Ангел остановился рядом с ним. — О, Винсент, а мы как раз о тебе, — Лелуш улыбнулся и отложил столовые приборы. Имя «ангела» стало последней каплей. У Джино ноги подкосились, перед глазами были только картины изощрённых издевательств, которые ему уготовит будущий хозяин. Его схватили, схватил Феррерс и прижал к себе, гладя по голове. — Не надо, пожалуйста, — Джино всегда считал себя сильным и неунывающим, но именно сейчас он слаб и готов расплакаться. — Что не надо? — не понял обнимающий его Винсент и заглянул в лицо Джино, тот отвернулся и моляще посмотрел на Куруруги, который только изогнул бровь и наблюдал за испуганным бывшим рыцарем. — Винсент, — начал Нулевой рыцарь, — у меня для тебя подарок. В знак признательности за то, что дал Лелушу такой хороший совет, — Куруруги зарылся рукой в чёрную шевелюру императора и растрепал ту, на что Лелуш только замурчал. — Это был лучший подарок. Феррерс смотрел на Куруруги глазами в пять копеек. Он и не подозревал, что кому-то может понравится настоящее изнасилование… Но Винсент и не подозревал, что лучшим подарком было искупление вины и полная свобода от прошлого, а ещё любовь Лелуша… — Да не за что, — Винсенту происходящее не нравилось. — Нет-нет, я считаю, что могу подарить тебе кое-что. — И что это? — Феррерс напрягся. — Да вот, — он кивнул на Джино, который вжался сам в себя и который до сих пор находился в объятиях Винсента. — Он теперь твой. Феррерс с полминуты постоял в оглушающей тишине, а затем будто сам с катушек слетел. Его руки со спины Джино резко опустились на ягодицы и сжали те через белые штаны заключённого. Винсент зарычал, а Джино зарыдал. Феррерс тут же прекратил это и схватил Джино за лицо, целуя в щёки, а после снова прижал к своей груди бывшего рыцаря. — Сэр Куруруги… — пробормотал глава НРБ, — Вы… Вы безумец, — закивал блондин. Куруруги засмеялся. — Я знаю, и я счастлив в своём безумстве, — Сузаку опять полез целоваться к Лелушу. А Феррерс ушёл, крепко держа Джино, который плёлся на несгибаемых ногах и с потерянным выражением лица. Едва они зашли в комнату, Винсент остановился и приказал: — Раздевайся. Полностью, — уточнил он. Руки не слушались Джино, но Винсент не злился, просто смотрел на Вайнберга и ждал. — Давай помогу, — не выдержал новоиспечённый хозяин. Джино дёрнулся, но Винсенту хоть бы хны, он ловко снял с Джино всё, оставив абсолютно голым. Впервые бывший рыцарь застеснялся наготы перед мужчиной. — Ложись на кровать. На спину. Джино подчинился и закрыл глаза, давясь слезами и тяжело дыша. Он дёрнулся, когда холодные пальцы Феррерса коснулись живота, затем на живот легла ладонь и прошлась до груди, сдвинулась вбок и снова опустилась до живота. — Нигде не болит? — Хотите это исправить? — Джино и сам не понял, как это врывалось. Винсент однако промолчал, провёл руками по всё ещё накачанным ногам, помял руки. Перевернул его на живот, помассировал спину большими пальцами, что очень удивило Вайнберга. Он придирчиво что-то искал в голове у Джино, массируя и голову. Наконец руки Винсента остановились на ягодицах, которые он тут же развёл в сторону. Феррерс хмыкнул. — Тебя не били и не насиловали? Джино отрицательно помотал головой. — Ну так что ты мне сразу не сказал. Не думаю, что это приятно, когда тебя вот так осматривают, — Винесет пошёл к шкафу, открыл тот и, не долго думая, схватил белую рубашку и кинул ту Вайнбергу. — Надевай. Пока так походишь. Или тебе и штаны нужны? — Винсент закатил глаза и полез снова в шкаф, вытянул серые пижамные штаны и снова швырнул их Джино. — Есть хочешь? Тебя, как я посмотрю, хорошо кормили… костей не видно… Вайнберг сам не знал почему, но он расплакался. Схватил одеяло и совершенно голый укутался в него гусеницей, отвернувшись от Винсента. Кровать тут же прогнулась под весом Феррерса, а сам глава НРБ со спины обнял эту гусеницу, мечтательно улыбнувшись. — Ты такой красивый, — только и сказал Винсент. А после Джино отключился от переизбытка эмоций.