Без звука

Сев в машину, Коннор думал, что сейчас его снова будет трясти, слезы потекут ручьем, а мольбы не отпускать его ладонь вырвутся наружу. Однако этого не случилось. Лишь легкое волнение заставляло дыхание быть немного сбивчивым и усложненным. Признаков эмоциональной паники не предполагалось ни внутри самого парня, ни снаружи. Казалось, тот был вполне спокоен для того, кто вроде как имеет психологическую травму после страшной аварии. Камски, ловко подмечая это, мысленно ставит еще одну галочку за свои заслуги. Они ехали час, не меньше. То место, куда они направлялись, находилось на отшибе города, в самой глуши, где царили река Детройт и могучий темный лес. Декарт непроизвольно поджимал губу. Такое состояние у него было не один раз, но совершенно в других обстоятельствах, хотя и там, в каком-то смысле, от исхода событий зависела его жизнь. Такое было с ним, к примеру, на выпускном экзамене в школе. Или на сессиях в высшем заведении, которое он раньше посещал. Или когда представлял свою дипломную работу. Или когда подавал заявление на свою первую и, к сожалению, последнюю должность по специальности. Суть понятна - это либо конец определенного периода, либо начало чего-то слепяще неизвестного. До конца не понятно, какой из вариантов случится сейчас. Элайджа, кажется, позвонил кому-то на громкой связи и, что-то пробомотав, нажал на красную сенсорную кнопку, завершающую звонок. Вскоре стало понятно, зачем тот это сделал. Перед ними возвышалась вилла самогò доктора, никак иначе. Она была двухтажной, белой, словно из чистого мрамора, стиль здания - стопроцентный футуристический модерн. Позади этого великолепия разливались воды той самой реки Детройт, как и упомянулось ранее. Крыша дома, которая не имела однозначной формы, блестела от тусклого и мягкого света луны, которая пыталась пробиться через назревающие громовые тучи. Странно, ведь в прогнозе не было и слова про осадки. У входной двери стояла девушка, чью красоту и притягательность нельзя было не отметить. Она была прекрасна: её радужка была словно замёрзшие во льду навеки незабудки, веки глаз были покрыты тенями цвета угля, а густоту ресницам придавала такая же черная тушь; её блондинистые волосы, аккуратно собраные в хвост, что покоился на плече; губы розовых тонов, на которых мерцал блеск; сама же она была одета в простой синий сарафан. "Знакомьтесь, это - Хлоя Рэйт, студентка Гарвардского университета на медецинском факультете и моя помощница," - обьяснил жестами Камски, тепло улыбаясь девушке. Та, не зная язык глухих, скромно помахала в ответ в качестве приветствия. Затем её губы зашевелились, её взор устремлен на Элайджу. Тот, кивнув, обратился к Декарту, который мыслями был далеко не здесь. "Просит передать, чтобы Вы не волновались. Она не даст Вам умереть этой ночью." Что ж, довольно обнадеживающее, учитывая то, что она попала в один из самых лучших ВУЗов страны. Это правда впечатляет. К тому же она попыталась утешить его, а это, по правде говоря, сейчас было просто необходимо. В прострации парень последовал за этими двумя внутрь. Они спустились по лестнице вниз, в подвал, где был темный коридор по сторонам которого было три двери. Одна из них вела в операционную, туда то они и зашли. Там стояло бесчисленное множество всяких аппаратов, шкафов, напичканных препаратами и другими медицинскими штуками, о которых Коннор и знать не хотел. А в центре этого стерильного хаоса - операционный стол, на котором скоро будет бездвижно лежать его тело под покровом наркоза. "Советую раздеться по пояс, мало ли, что может произойти," - порекомендовал врач, и парень, поддавшись внушению со стороны, спешно снимает с себя спортивную кофту и футболку. Хлоя услужливо взяла его одежду и положила на стул в углу, мановением руки указывая на специолизированный стол, как бы говоря ему прилечь. И Декарт, тяжело вздохнув и пытаясь скрыть вступающую в свои права нервозность, лёг. - Милая, подготовь барбитураты*. Введем индукцию** и приступим к основному, - скомандовал Камски. Через несколько минут Коннор почувствовал, как в вену проникнула тонкая иголка. Веки сами собой закрылись, а остатки сознания (навсегда?) впали в непроглядный мрак.