Призрак дома Малфоев

Когда для дачи показаний вызвали Рона, по залу прокатился протяжный гул. Я огляделась. Сегодня было слишком много людей, даже больше, чем когда судили приспешников Волдеморта. Хотя, что уж тут сравнивать - в прошлый раз очевидность их проступков была всем предельно ясна еще и до слушаний, а сегодня все присутствующие могли увидеть и услышать что-то, что выходило за рамки привычности. Поэтому их и было тут столько. К тому же, не каждый день выпадет возможность увидеть суд над героем войны. Пожалуй, это даже происходило в первый раз, по крайней мере, я не знала подобных случаев. Я в очередной раз кинула мимолетный взгляд на скамью для подсудимых. Люциус держался достойно, по крайней мере, так он выглядел со стороны. К счастью, моих регулярных и скрытных взглядов он не замечал, или же делал вид, что не замечает. Но я знала, что, когда я отворачиваюсь, он смотрит, и это было странно. Перед началом слушания, я до дрожи в коленях боялась даже войти в зал, стоя около слегка приоткрытых дверей. И причина была не в огромном количестве людей и даже не в репортерах и журналистах, которые, оккупировали вход, не давая прохода членам совета, а в том, что я безумно боялась увидеть Люциуса. Но все оказалось не так ужасно как я думала, во всяком случае, я не увидела в его глазах тех самых ужасных эмоций, каких ожидала на свой счет. Я еще раз кинула взгляд на Люциуса, и в этот раз он также неожиданно посмотрел на меня каким-то спокойным и сосредоточенным взглядом. Желание отвернуться или опустить голову было просто невыносимым, но я почему-то замерла не в силах отвести от него взгляд. Кажется, у него с этим тоже была проблема, потому что настолько пристальный и долгий взгляд нельзя было назвать просто случайным. Но, когда к моим щекам так некстати прилила краска, я наконец смогла отвернуться, сделав вид, что что-то ищу в сумке, которую я сжимала на коленях уже почти что полностью побелевшими пальцами. "Гермиона, успокойся. Это всего лишь очередное слушание. А Он... Он просто испытывает интерес к тому, что я скажу, ведь от меня и зависит его судьба." Я попыталась успокоить себя мыслями, что все эти переглядки не более чем эгоистичный интерес или же страх перед Азкабаном, но с каждым новым ощущением его пытливого взгляда эти мысли все больше и больше уходили куда-то на второй план. А, когда в голове промелькнула мысль о том, что, быть может, он что-то все же вспомнил, мне показалось, что мои щеки ощутимо стали пунцово красными, а женщина, сидящая рядом со мной как-то странно покосилась на меня, подтверждая тем самым, что выглядела я донельзя смущенной. Хотя, дело было даже не в смущении, хотя и оно тоже имело место быть, потому что мысль о том - что именно он мог вспомнить, ввела меня в оцепенение и ужас. Мои размышления прервал звук деревянного молотка, которым Джон Уолден ударил по специальной подставке, призывая перешептывающуюся толпу замолчать. Я перевела взгляд на Рона, вид которого заставил меня поежится от холода и легкого ужаса. Несомненно, он оставлял желать лучшего: под глазами виднелись синяки от бессонных ночей, борода, отросшая за несколько месяцев, выглядела неряшливой и даже, частично, поседевшей, что весьма сильно выделялось на фоне яркой рыжины, а одежда казалась такой, словно он носил ее по меньшей мере пол года, при этом работая на грязной стройке. Проходя мимо трибун, он кинул на меня мрачный взгляд, но тут же отвел его, устремив его туда, где сидел Гарри. Я прижалась к спинке скамьи, желая, если уж не раствориться в ней, то как минимум куда-то исчезнуть и как можно скорее. Я и не ожидала, что быть тут при таких обстоятельствах будет настолько тяжело. Пожалуй, мои переживания только на счет Люциуса были весьма опрометчивы. Смотреть на Рона, который шел на свою "казнь", было не менее тяжело. - Уважаемые члены совета и все присутствующие, сегодня мы собрались здесь по очень неоднозначному делу, - начал Уолден, слегка приподнявшись над трибуной. Я видела, что и он тоже заметно нервничает. Как в общем-то и Гарри, который вот уже минут пятнадцать нервно крутил в руках перо, и Джинни, которая, как только Рон поднялся со своего места, вцепилась в столешницу ногтями. - Сегодня здесь присутствуют в качестве глав совета: Том Вильсон и его междумагический отдел, я - Джон Уолден и мой криминальный отдел, Гарри Поттер и его отдел Аврората и Джозеф Гилберт - глава тюрьмы Азкабан. Также, несмотря на свою загруженность, сегодня на слушании будет присутствовать Кингсли Бруствер, - после объявления последнего, весь зал загудел, игнорируя предостерегающий знак рукой от Джона Уолдена. Я оглядела зал, но Кингсли не нашла, но спустя буквально несколько минут напряженных перешептываний, которые представляли из себя громкое шипение из-за слишком большого количества людей, он материализовался перед одной из пустых трибун, кивнув всем главам совета. Далее последовала долгая вступительная речь, которую я совершенно не слушала из-за того, что начала напряженно вчитываться в текст своей речи. Именно тогда, мне почему-то показалось, что мой текст был слишком жестокий по отношению к Рону, и я даже вытащила перо, чтобы зачеркнуть несколько весьма нелицеприятных эпитетов в его адрес. Но стоило мне вскинуть глаза на скамью подсудимых и встретиться с хмурым взглядом Люциуса, который без сомнений все понял, как я тут же отложила перо, прикусив губу до крови, понимая, что Рон в этой ситуации явно не являлся жертвой, а мои попытки его поспешно обелить просто глупы и бесполезны. Также стало ужасно неудобно перед Люциусом, взгляд которого я ощущала всем телом, хотя и отвернулась, пытаясь сделать вид, что слушаю выступление Кингсли. Тем временем, Рону начали задавать вопросы, на которые он отвечал четко и быстро, будто заранее знал каждый из них. Хотя, думаю так оно и было. Не одна я чувствовала неловкость перед судьбой Рона, скорее всего и Гарри тоже. После того как Рон описал свои действия, не забыв, естественно, упомянуть тот самый случай, который после разлетелся грязными слухами, а также причастность миссис Мирт, хотя я была уверена, что она не имела никакого отношения к этой ситуации, он направился на свое прежнее место, где его снова приковали наручниками. Стараясь игнорировать взгляды Люциуса, а также, в общем-то и всех вокруг, которые после упоминания меня в контексте слухов о нас, то и дело поглядывали на меня, заинтересованно наблюдая за моей реакцией. Поэтому не смотреть на Люциуса стало на тот момент моей главной задачей, пересилив даже мое волнения насчет предстоящего выступления. Следом за Роном вызвали Мишеля Мирт, присутствие которого тут, признаться, меня весьма удивило, потому что Гарри мне абсолютно ничего не сказал о его поимке, хотя, мне казалось, я была одна из тех, кто обязан был узнать это из первых уст, в особенности, по причине того, что именно его сын находился сейчас под моей опекой. Но Гарри видимо решил иначе. В отличие от удручающего вида Рона, Мишель выглядел как всегда безупречно, что в общем-то было неудивительно для него. Он также не выглядел смущенным ситуацией или раздосадованным, а скорее казался, я бы даже сказала, наглым, вальяжно вышагивающий по каменным плитам зала. - Вы признаете свою причастность к этому преступлению? - спросил Кингсли, оглядывая Мишеля с совершенно безпристрастным видом, хотя я знала, что именно он рекомендовал Мишеля в отдел международных отношений. И какие у них были отношения на самом деле оставалось лишь гадать. Но факт оставался фактом - не каждому так просто удавалось получить такое почетное место. Мишель Мирт какое-то время вообще молчал, а потом изогнул губы в подобие ухмылки, которая на удивление выглядела вполне мирной, и кивнул. - Признаю. Я выкупил зелье и передал его Нарциссе Малфой в обмен на возможность жить в ее доме. И, хотя его голос был спокоен, я знала, что сказал он это с трудом, а причиной почему он все же решился на это, несомненно, была его семья. И, хотя я знала, что отношения у него и его жены весьма натянутые, он искренне переживал за нее, периодически оглядывая ее обеспокоенным взглядом. Хотя, причину его задержки в сдаче властям я объяснить не смогла. Возможно, общечеловеческие чувства до него доходят позднее, чем до других. - Кто продал вам зелье? - уточнил Кингсли, нахмурившись. - Я не могу сказать, - спокойно ответил Мишель, демонстрируя свою правую руку, - я заключил Непреложный обет. - Что именно это было за зелье? - Я не знаю точного состава, но знаю, что в нем присутствует "напиток живой смерти". Подобные зелья широко распространены во Франции, особенно, когда дело касается мести. Думаю, вы и так знаете, - я готова была поклясться, что Мишель даже усмехнулся, говоря это, что ясно навело меня на мысль, что Министерство тоже параллельно играло в какие-то свои собственные игры. Что было неудивительно для Кингсли, да и вообще для статуса Министра Магии, который накладывал на человека какой-то свой уникальный отпечаток и зачастую весьма нелицеприятный. - Вам есть что добавить? - спросил у него Кингсли, решив, видимо, проигнорировать этот прямой намек. - Нет, Министр, - поклонился Мишель и, с позволения Совета, удалился на свое место рядом с женой. Что касается миссис Мирт, то она изредка уж слишком выразительно поглядывала на меня и, за неимением возможности подойти, кидала в мою сторону вопросительные взгляды, на которые я, как позволяла возможность, пыталась улыбкой донести до нее, что с ее сыном все хорошо. Но это ее видимо не успокаивало или же ее внимание было обусловлено чем-то другим, что я не могла понять. Когда ее вызвали на допрос, а по другому это было никак не назвать, то засыпали кучей вопросов, к которым, как мне казалось, она не имела никакого отношения. И по всей видимости, поэтому она отвечала слегка заикаясь и явно переживая из-за подобного натиска, которого совершенно не наблюдалось, когда опрашивали ее мужа. Я же решила, что скорее всего здесь не обошлось без необоснованных выпадов в ее сторону Рона, которым я была свидетелем в ту злополучную ночь Рождества. К счастью, в скором времени, ничего не добившись, ее отвели на прежнее место, а Совет решил устроить перерыв, после объявления о котором я устало выдохнула, отмечая, что все время до этого сидела натянутая словно струна. Тем не менее, никто не спешил расходиться, а из двери начали просачиваться еще люди, выстроившись вдоль стены плотным рядом, а гул толпы ощутимо давил на уши и напоминал по громкости звуки, которые издают фанаты квиддича на Кубке мира. Краем глаза я увидела Драко, который пробирался вдоль ряда где сидела я. Он каким-то чудом даже сумел уместиться между мной и женщиной в странной шляпе, которая не скрывая пялилась то на него, то на меня, донельзя заинтересованная тем как Драко приветливо, пусть даже слишком формально, улыбается мне. - Привет, - поздоровалась я, замечая, что былое смущение, вызванное нашей последней встречей куда-то бесследно исчезло. Видимо оно не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас, наполненная целой бурей эмоций о Люциусе, о миссис Мирт, о Гарри, Кингсли и еще о многом, и список этот можно было бы продолжать еще долго. - Я не сразу увидел тебя. Ты тут будто прячешься, - усмехнулся он. И, несмотря на его внешний беззаботный вид, я знала, что он безмерно переживает за своего отца. - Я была бы рада, если честно. Все это сводит с ума, - я повела плечами, невольно взглянув на Люциуса и тут же одернула себя, виновато посмотрев на Драко. Но тот, к счастью, не заметил моего взгляда, или же сделал вид, что не заметил. В любом случае, сегодня он выглядел на удивление приветливым, если сравнивать с другими днями после нашего неудачного и провального свидания. - Когда выступал Уизли я чудом сдержался, - признался Драко, презрительно морщась, - ни слова не сказал про себя, только обвинял всех вокруг. Неплохо его подготовили к выступлению. От слов Драко стало как-то особенно мерзко на душе, потому что я понимала, что он прав. Рон и правда на протяжении всего допроса вел себя так, словно был не виновен. И, с одной стороны, я была рада, что, возможно, это сыграет ему на руку, а с другой, злилась на свою слабохарактерность, думая в таком ключе. - Он всегда таким был. Не думаю, что его кто-то готовил. Рональду перекладывать ответственность на других - не впервой, - сказала я в надежде успокоить пусть не Драко, но хотя бы себя саму. Но он лишь презрительно фыркнул, ухмыльнувшись. - Думаю нет смысла лукавить. Я догадываюсь, что это Поттер, чтобы ты там не говорила, - было наивно полагать, что в мою легкую фальшь так просто поверят. Я откинулась на спинку скамьи, немного раздраженно выдохнув и обвела зал взглядом, также невольно зацепив им Люциуса, который тем временем беседовал с кем-то из Аврората, судя по форме последнего. - Кто это? - спросила я у Драко, который как и я смотрел туда же. - Джек Оллфорд, - пояснил он, - отец хотел с ним встретиться до слушания, но было не протолкнуться. Журналистов сегодня больше чем всегда. - Оллфорд? Это же тот самый аврор, который должен был прибыть за твоим отцом, но которому, скорее всего, Рон стер память, - поражаясь тому, насколько бывает находчив Люциус, воскликнула я. Вероятно он пытался найти хоть кого-то, кто поддержал бы его и кто также пострадал от руки Рона. - Да, отец хотел заручиться его поддержкой, - будто в подтверждение моих догадок, ответил Драко. Краем глаза я заметила, что члены Совета начинают занимать свои места, и сердце от волнения тут же бешено забилось в грудной клетке, а пить захотелось так, что даже сам факт, что я скоро буду выступать был не так ужасен, как неожиданная жажда. - Ты выступишь в его поддержку? - неожиданно тихо спросил Драко, наклоняясь к моему уху, дабы избежать ненужного внимания. - Ты ради этого подсел ко мне? - немного резче, чем я сама того ожидала, ответила я. - Да, конечно, - раздраженно ответил Драко, при этом выглядя весьма сосредоточено. - То есть, в Министерстве, все это, - я даже всплеснула руками, - было для отца? - я спросила это даже раньше, чем успела подумать как именно это прозвучит. Подобные истерические выпады были мне совершенно не свойственны. Но видимо не в такой ситуации, когда единственной здравой мыслью в голове было желание выпить стакан прохладной воды. - Нет, Гермиона, - тем не менее спокойно ответил Драко, заставив меня смутиться. Некстати вспомнилась его неудачная попытка меня поцеловать, поэтому, чтобы скрыть смущение, я слегка отвернулась, сетуя на то, что вообще повернула разговор в эту сторону. - Конечно я встану на его защиту. Это очевидно, - уже более спокойно сказала я, замечая как Драко рядом заметно расслабился. Слушание продолжилось незамедлительно спустя отведенное время перерыва, при этом толпа людей была на редкость тиха, предвосхищая появление еще одного героя войны и бывшего пожирателя, видимо, готовясь услышать самую главную часть этой запутанной, но интересной истории. По крайней мере, подобными эпитетами всю эту ужасную ситуацию описала женщина своей знакомой, которая, до появления Драко, сидела рядом со мной. Я нервно сжимала листы бумаг, а ноги отплясывали под столом чечетку, когда, к моему счастью и одновременно и разочарованию, на допрос вызвали Люциуса. Как только он вышел в центр зала, все затаили дыхание, в том числе и я. Он шел медленно, видимо нарочно оттягивая момент роя вопросов от членов Совета. Выглядел он как всегда идеально, и только волосы были непривычно забраны в низкий хвост и перевязаны черной лентой, которая лоскутами опускалась ему на спину. Мне даже стало немного обидно за то, что он ни капельки не похож на того человека, который неделями переживал из-за всего случившегося, в отличие от меня, имеющей настолько плачевный вид, что мое нездоровое состояние замечали даже посторонние люди. Люциуса спросили про день, когда на него напал Рон, и он описал его так досконально точно, как будто это случилось только вчера, хотя, если подумать, то примерно так оно и было. Ведь для всех прошло несколько лет, а для него всего пара месяцев. Когда Джон Уолден наконец попросил у Люциуса рассказать о времени, проведенном в Лимбе, я так сильно вжалась в спинку скамейки, что у меня даже затекла спина. - Я не помню ни как очутился там, ни как вышел. Лишь смутные картины, - после небольшой паузы ответил он, что вырвало у меня из груди протяжный вздох, отозвавшийся в идеальной тишине зала весьма громко, так, что даже Драко повернулся в мою сторону, но, к счастью, смолчал. Слова Люциуса пусть и были весьма удручающие, но вселили в меня немалую надежду на то, что он все же что-то помнил, пусть даже отрывочно. Конечно, я надеялась, что он расскажет больше, потому что, в противном случае, мне придется доносить большее количество информации, при том той, о которой в присутствии целой кучи чужих людей я не хотела говорить абсолютно ничего. - Нам передали, что вам помогала Гермиона Грейнджер, которая нашла вас там и передала Драко Малфою про то, что вы живы, а не мертвы, как считал он. Это так? - спросил Уолден, кивая в мою сторону. Испытывающие взгляды окружающих ощутимо чувствовались на моей спине. - Думаю да. Повторюсь, я мало что помню, - ответил Люциус, а мне почему-то стало немыслимо необходимым, чтобы он, хотя бы мимолетно, хотя бы на пару секунд, взглянул на меня, чтобы я смогла понять была ли правда в его словах и насколько полно он озвучил эту правду. Но он не повернулся ко мне. - Вам есть, что добавить, мистер Малфой? - Я бы хотел высказаться в защиту сына - Драко Малфоя. Я убежден, что он не причастен к той трагической ситуации, которая произошла со мной. Он не знал о моем состоянии почти до самого конца, - громко и спокойно сказал Люциус, наконец повернув голову в нашу с Драко сторону. - Это так? - спросил Уолден, вслед за Люциусом поворачиваясь к нам. От неожиданности Драко растерялся, но вовремя взяв себя в руки, приподнялся над скамьей. - Да, ваша честь! - он кивнул и поспешно сел, пытаясь скрыться за спинами присутствующих от пытливых взоров, которые просто пожирали нас со всех сторон. - Если это все, то прошу вас сесть на свое место, мистер Малфой. - сказал Уолден Люциусу, и тот не спеша направился к своей скамье, где хмуро наблюдая за ним, сидел Рон, явно недовольный таким положительным отношением к Люциусу со стороны Совета. - Для дачи показаний приглашается Гермиона Джин Грейнджер. - громко проговорил Кингсли, поднимаясь со скамьи на трибуну. Я почувствовала как что-то больно колет руку и посмотрела вниз. Это были кончики листов, которые я сжала с такой яростной силой, что порвала и они впились мне в ладонь, на которой уже красовался неглубокий порез. На совершенно негнущихся ногах я приподнялась, и, спотыкаясь и краснея от своей неуклюжести и непредусмотрительности с выбором места, выбралась из ряда скамеек, двинувшись в центр зала. Кингсли успокаивающе улыбнулся, явно замечая мою нерешительность. Но это меня, естественно, не успокоило. Но постаравшись взять себя в руки, я все же смогла гордо подняв голову, вскарабкаться на трибуну. Как только я обвела зал взглядом и отметила на самом деле безумное количество людей, я нервно сглотнула. Гарри как-то особо выразительно посмотрел на меня, но я проигнорировала его взгляд, предполагая, что тем самым он пытается убедить меня не быть слишком строгой по отношению к Рону. Я же решила быть объективной. - Министр, члены совета и все присутствующие, - поприветствовала я всех, оглядывая зал и стараясь кивнуть каждому из глав отделов. - Мисс Грейнджер, расскажите пожалуйста как вы попали в Малфой мэнор? - спросил Кингсли, сменив свой приветливый вид на сосредоточенный и серьезный. Тут же защелкали вспышки камер и зал, до этого также не особо визуально различимый, поплыл перед глазами пятнами. - Я устроилась на работу к семье Мирт. Я была гувернанткой их сына, который сейчас находится под моей опекой, - глубоко вздохнув, сказала я, отмечая, что постепенно начала расслабляться и сетуя про себя на то, что уж слишком разнервничалась, хотя на то не было никакой объективной причины. Раньше подобные выступления были для меня в порядке вещей. Я даже точно не вспомню сколько раз я выступала в поддержку или против подсудимого. После войны мы почти что жили в залах суда. - Как так получилось, что именно вы смогли увидеть мистера Малфоя в Лимбе? - спросил Кингсли, а затем добавил, - если я правильно употребил данный термин, так как исследования в этой области начались только месяц назад. Какой-то мужчина, стоящий по правую руку от Министра поспешно закивал и наклонился к своей коллеге, чтобы начать тут же что-то быстро и эмоционально нашептывать ей на ухо. - Меня поселили в ту комнату, где он был заколдован. Я предполагаю, что именно из этого места и ни из какого другого можно было попасть в Лимб. - Как долго вы были в контакте с мистером Малфоем? - С начала осени. До моего прихода туда, мистер Малфой жил в зацикленной реальности и не понимал, что с ним. Когда же он смог осознать себя в нормальном времени, - я немного запнулась, косясь на Кингсли и пытаясь понять насколько вообще доступно я изъясняюсь. На удивление и он, и все присутствующие слушали меня, затаив дыхание. Поэтому я смело продолжила. - Я бы хотела пояснить. Благодаря тому, что я увидела и моим наработкам, я могу уверить вас, что время в Лимбе течет иначе. Оно зациклено одним днем, но, когда человек осознает это, то страшно представить, как он себя ощущает, припоминая это, а также сложно представить каково это понимать, что выбраться из Лимба практически невозможно. Это ужасное проклятье. - Мисс Грейнджер, скажите, какие у вас были отношения с мистером Малфоем? - спросил Кингсли, проигнорировав мои пояснения и, что странно, даже не расспросив подробности о Либме, хотя, как он сказал ранее, им было организовано даже целое исследование по этой теме, а значит, это его все же интересовало. Его последний вопрос заставил вздрогнуть и даже смутиться. - Думаю, это весьма личный вопрос, - заметила я, чувствуя как все, кто сидел на скамье подсудимых сверлят взглядами мою спину. Несомненно, Люциуса тоже весьма волновал этот вопрос, но я думала, а точнее была уверена, что он не хотел бы получить ответ на него при таких обстоятельствах. - Это важный вопрос, мисс Грейнджер. Его социальная адаптация и примиримость к магглорожденным весьма значима. Также, я бы хотел узнать ваше отношение к словам Рональда Уизли относительно проступка мистера Малфоя по отношению к вам во время войны, - я же про себя усмехнулась, понимая, что истолковала его вопрос по своему и \ повлияла на развитие еще большего интереса к нашим персонам. - То, о чем рассказал мистер Уизли - это не правда. Мистер Малфой спас меня во время войны. В его защиту я уже выступала на прошлом суде. Обвинения его относительно этого - беспочвенны. Что касается наших отношений, то они были дружественные. Я считаю, что мистер Малфой изменил свое отношения по озвученной вами проблеме, поэтому, я считаю, что отмена заключения в Азкабане на три года была бы лучшим решением. По залу прокатился гул, а несколько членов Совета начали поспешно перешептываться с членами своих отделов. - Вы выступаете за полное снятие обвинений с мистера Малфоя? - спросил Кингсли, слегка нахмурив брови. - Да. Я считаю, что время, проведенное им в Лимбе вполне можно назвать тем самым заточением в тюрьме. Я выступаю за полное снятие обвинений, - громко и четко проговорила я, замечая в толпе благодарный взгляд Драко. - Хорошо, мисс Грейнджер, мы вынесем ваше предложение на голосование. Также, как я понимаю, вы выступаете против мистера Уизли? - после этих слов Кингсли, зал, до этого жужжащий словно улей, сразу притих. - Да. Он нанес серьезные увечья человеку, который в общем-то был совершенно не виновен в том, в чем он его обвинял. Я считаю это преступлением, при том намеренным... Я хотела продолжить, но меня перебили громкие возгласы из зала, которых спустя еще минуту стало столько, что захотелось зажать уши. Гарри пытался успокоить людей, как в общем-то и Кингсли, но их совершенно никто не слушал. Какой-то аврор, стоящий около трибун для подсудимых, подошел ко мне и отвел в тот конец зала, где было меньшего всего людей. Я же совершенно не понимала, что происходит, но вскоре до моих ушей донеслись отдельные голоса людей: "спит с пожирателем", "предательница", "защитим Рональда Уизли", "смерть Малфоям" и еще куча других слов не менее неприятных. Невольно, я нашла взглядом Люциуса, который находился ко мне настолько близко, что я даже поперхнулась воздухом. Нас разделяли лишь перегородка трибун и несколько авроров. - Нужно уйти, думаю здесь находиться небезопасно. На слушание по делу Ноттов, в одну из свидетелей, выступающих в защиту, запустили заклятие, - прокричал мне аврор, пытаясь перебить звуки бушующей толпы. Я проигнорировала его предложение, потому что в ту самую секунду Люциус наконец повернул ко мне голову и взглянул с такой неподдельной нежностью и беспокойством, что мое сердце одним глухим ударом чуть не вырвалось из грудной клетки. А, когда я увидела как он встал со скамьи, по прежнему глядя мне прямо в глаза, то сделала шаг в его сторону, ощущая лишь одно единственное желание, которое полностью перекрыло все тревожные и негативные чувства, вызванные просто явным безумием, творящимся в зале. И, когда я предощутила его руки, когда едва смогла дотронуться, аврор резким рывком оттащил меня от Люциуса, тем самым прервав нашу ментальную связь и сведя на нет все то, что уже скопом слов застряло у меня в горле, готовое разразиться громом. Я почувствовала глоток свежего воздуха, когда меня почти что насильно вывели в коридор, оттесняя от людей, которых и там тоже было полным-полно. Просто каким-то чудом мы пробрались в соседний зал, настолько пустой и могильно тихий, что, в контрасте с залом слушания, было невыносимо для моей нервной системы. И в моей голове словно после концерта до сих пор шумом и брюзжанием отдавались голоса людей. - Почему вы увели меня? - спросила я, сжимая челюсть так, что думала будто лишусь зубов. - Там было небезопасно. Мистер Поттер дал четкие указания. - отчитался аврор, и, не дожидаясь моего ответа, скрылся за дверью в коридор. Я осталась одна и упала на стоящий рядом стул, закрывая лицо руками и пытаясь вообще вникнуть в суть происходящего. А, когда я поняла, что есть вероятность, не увидеть Люциуса по меньшей мере год, если вдруг мои слова не возымели силы, то вскочила с места и кинулась к двери в коридор. Желание увидеть его сейчас граничило практически с безумием. Но дверь была предусмотрительно заперта от подобных моих решений. - Чертовы авроры, выпустите меня! - прокричала я, ударив пару раз костяшками по массивной деревянной двери, - Поттер! - прорычала я, но, естественно, меня никто не услышал. Да и я знала это, потому что в подобных залах всегда ставили заглушающие чары. Но гнев и отчаяние было настолько сильными, что я повторила свои действия по меньшей мере пару раз. Но, когда ясно осознала, что все это бессмысленно, то отошла от двери и снова опустилась на стул, изнемогая от желания обреченно разрыдаться. Гарри зашел тихо и опасливо, видимо получив предостережения от авроров. - Гермиона, ты ведь понимаешь, что это было необходимо. - начал он с порога, приподнимая руки в примирительном жесте. - Нет, Гарри. Не понимаю! - выпалила я, ощущая просто неконтролируемую злобу. - Мне пришлось вывести половину толпы! Я, конечно, ожидал чего-то подобного. Рона очень любят, потому что он спас стольких людей. Твои слова, они... - Не понравились. - выдохнула я, чувствуя что гнев потихоньку сходит на нет. Конечно же, Гарри был прав. А еще я поняла, что снова рыла себе яму и опять по вине Люциуса, будто это был какой-то порочный круг. - Тебя отведут в мой кабинет. Я тебе обязательно расскажу чем все закончится. Я знаю, что ты переживаешь на счет... - он слегка замялся, видимо понимая, что объект моего переживания отнюдь не всеми любимый Рон, - на счет всего. - заключил он. - Драко мы тоже приведем в мой кабинет. Мы его еле отбили. Все же стоило вас предупредить заранее. - Да, Гарри. Стоило рассказать обо всем заранее, - зло, но устало сказала я, - про Мишеля, и, особенно, про настрой толпы. Хотя, признаю - тут уже моя оплошность, не стоило начинать обвинять Рона... Как он кстати? - Думаю ты не о нем хотела спросить, - заметил Гарри, но тут же стушевался, пытаясь отвести взгляд, но, видимо, немного поразмыслив, все же взглянул на меня довольно строго. Я устало выдохнула. - Ты прав, я хотела спросить о Нем, - призналась я, чувствуя при этом себя так, словно с плеч сняли немыслимо тяжелый груз. - Его увели сразу, как только ты ушла. С ним все будет хорошо. Мы продолжим дальше, но почти всех, кто там беснуется, придется вывести. Я бы еще выгнал журналистов, но Уолден у них в долгу, точнее у их отдела, потому что в прошлый раз они помогли с большим делом. В общем, за тобой придут, - сказал Гарри, делая шаг к двери. Но я успела схватить его за руку. - Его же не посадят? - я даже не стала скрывать панику в голосе, а уточнять про кого именно говорю просто не было смысла. Гарри и так все понимал. - Я сделаю все возможное, - заверил меня Гарри, и это было довольно убедительно. Хотя я знала, что его голос был лишь одним из шести голосов. И, возможно, остальным членам Совета Люциус не нравился. Он вообще мало кому казался хорошим человеком. Подтверждением тому было то сумасшествие в зале суда. Гарри ушел, а я, как мне показалось, просидела в пустом зале еще целую вечность, пока один, уже из знакомых мне авроров, не забрал меня и не отвел какими-то запутанными путями до кабинета Гарри, куда я влетела так быстро, насколько позволяла скорость, потому что встречаться с осуждающими людьми, а тем более выносить их нападки, сил не было. Драко был уже там, сидел на кожаном диване, крутя в руках палочку, видимо готовый к любому повороту событий. Хотя, я знала, что сюда люди уж точно не сунутся. - Спасибо, Грейнджер, - сказал он, оглядывая мой взъерошенный после быстрой ходьбы вид. - Не стоит. Я сама этого хотела, - я даже попыталась улыбнуться, но поняв, что это бесполезно и невозможно, опустилась на диван рядом с Драко, откинув голову назад и закрыв глаза. День был тяжелый. - Все равно спасибо, - тихо, даже можно сказать, еле слышно, отозвался Драко, но в ответ я предпочла промолчать. Спустя час или, может быть, больше вернулся Гарри. Выглядел он усталым, и было понятно, что продолжение слушания было таким же нелегким, как и его начало. Я видела, как выпрямился Драко, который до этого почти что уже лежал на диване, да и я сама вытянула спину, попутно вцепившись в кожу дивана ногтями, когда Гарри переступил порог кабинета. Он хмуро оглядел нас, а потом, слегка усмехнувшись наконец решился рассказать нам итог слушания. И, хорошо, потому что я уже начинала терять терпение, а его молчание казалось бесконечным. - Люциуса отпустили. Он воспользовался служебным камином пару минут назад. Также снят домашний арест. Мы с Драко выдохнули одновременно, и я даже смогла в этой ситуации немного смутиться этим обоюдным переживанием. - А миссис Мирт? - осторожно спросила я. - Ее тоже отпустили, но Матиу останется у тебя до следующего слушания по делу семьи Мирт. Мне жаль. - А Рон? Гарри слегка напрягся, но потом, сделав вид, что подошел к шкафу с папками, ответил: - Азкабан. Я приглушенно ахнула, хотя в общем-то и ожидала такого решения. - Сколько? - Два года, - еле слышно отозвался Гарри, все также не решаясь взглянуть на меня. Конечно, с одной стороны я понимала, что Рон заслужил подобного, но с другой, воспринять это оказалось куда сложнее, чем я думала.

***

Вернуться на работу было тяжело, особенно после недели бесцельного сидения дома. Меня временно отстранили от работы в Аврорате и даже порывались найти нового сотрудника на мое место, но Гарри в очередной раз спас положение, настояв на том, что я буду в состоянии ходить на работу даже в таких условиях. Несмотря на его заботу обо мне, наши отношения заметно испортились. Мы больше не могли разговаривать так непринужденно как раньше. Отчасти он винил меня в том, что я отказалась поддержать Рона, хотя бы немного. Кажется, и Джинни была того же мнения, но старалась не показывать этого. Но я чувствовала, что что-то не так, поэтому за всю неделю посетила площадь Гриммо лишь раз. Матиу был очень огорчен тем, что не увидит свою мать еще как минимум пару недель, и то, я была не уверена, что миссис Мирт разрешат забрать его. Оказалось, что все же о каких-то вещах в криминальном бизнесе своего мужа она знала, что сыграло ей вовсе не на руку. Я порывалась присутствовать на ее слушание, но Гарри ясно дал мне понять, что этого делать не стоит, хотя бы потому, что я могла все испортить своим появлением. О Люциусе и Драко я ничего не слышала, но знала лишь то, что у них все хорошо. В газетах даже писали, что Люциус вернулся на работу в Министерство, что было для меня, если честно, шоком. Я никак не ожидала, что он осмелиться показаться там хотя бы в ближайший год, но, видимо, он был намного сильнее, чем я думала. Я вышла из камина в Атриуме, и меня тут же обступили репортеры, каким-то образом разузнавшие, когда именно и где я появлюсь, хотя Гарри меня уверил, что мой приход в Министерство под строжайшим секретом. Я не сильно удивилась этому, если честно, потому что была сразу готова к чему-то подобному. Не зря же газеты всю неделю пестрели красочными заголовками обо мне и Люциусе, также сопровождая совершенно скудные по содержанию статьи нашими фотографиями со слушания. Да даже, если бы они и не встретили меня утром у каминов, то все равно бы достали во время ланча или же, когда я уходила с работы. Я была готова ко всему. Гордо подняв голову и стараясь вообще делать вид, что все замечательно, я прошествовала до лифтов, втиснувшись в толпу министерских работников, которые с интересом и удивлением окинули меня взглядом. Я лишь кивнула парочке знакомых, хотя была не совсем уверена, что их знаю, и повернулась ко всем спиной, замечая раздосадованные лица журналистов, которым только и оставалось, что запечатлеть меня в дверях лифта. Я же не думала, что из этого у них выйдет что-то интересное. Несмотря на то, что почти все присутствующие на слушании дали ясно понять свое недовольство мной и моими поступками, на деле, они вели себя вполне мирно и ограничивались только частыми взглядами в мою сторону и шепотом. И это было вполне приемлемо, особенно для первого дня. К счастью, у меня был свой собственный кабинет и даже секретарь, которую нанял Гарри незадолго до слушания по моей личной просьбе и идее расширить отдел правопорядка. Ее присутствие заметно успокаивало. На столе меня встретила целая груда документов, и я, честно, даже представить не могла, что за неделю их накопится столько. Поэтому, я не пошла на ланч и даже на вечерний перекус, погруженная в кропотливую и долгую работу. В общем-то, особого желания выходить из своего укрытия у меня и не было. Когда я посмотрела на часы, висящие над диваном, было почти шесть, а это значило, что скоро моя секретарша уйдет домой. Был конечно шанс, что после ее ухода уйдут и желающие посетить меня под разными предлогами сотрудники, которых я весь день через переговорный аппарат выгоняла, даже не выходя из кабинета. Поэтому я решила уйти сразу после того, как уйдет мой секретарь, имя которой я как не пыталась, вспомнить не смогла. Да и, скорее всего, я его даже не знала. Но засеченные в уме пятнадцать минут неожиданно переросли в час, когда я в следующий раз посмотрела на часы и, ахнув, вскочила со стула и подбежала в двери. В приемной было тихо, что значило, что там уже давно никого нет. И, что это за секретарь такой, который не оповещает о своем уходе? Слегка приоткрыв дверь, я обнаружила лишь темный холл, подсвечивающийся служебной лампой у стены, и плотно закрытую дверь в коридор, после чего закрыла свою и, заглушив свет, оставив только настольную лампу, вернулась за стол, устало потерев виски. Работы был еще непочатый край. Но, неожиданно, раздался стук в дверь, и я даже вздрогнула, с ужасом понимая, что все же кому-то удалось застать меня на рабочем месте даже в такое позднее время. Но, мысленно отругав себя за боязливость, которая, опять же, была мне несвойственна, я поднялась с кресла и, слегка кашлянув, пригласила нежданного гостя зайти. Каково же было мое удивление, когда на пороге моего кабинета оказался ни кто иной, как Люциус. Этот неожиданный посетитель заставил меня прирости к месту, на котором я стояла, и выглядело это не лучшим образом. - Лю... мистер Малфой? - немного заикаясь и совершенно не скрывая свою озадаченность и легкое смущение, спросила я, - вам что-то нужно? Он смерил меня заинтересованным взглядом и слегка усмехнулся. - Я хотел поговорить с вами, - сказал он, и понять по его тону его намерения, к моему сожалению, не представлялось возможным. А потом он неожиданно назвал меня по имени, совершенно неофициально. Растерянно и, стараясь не придавать особого значения его поведению, потому что его обращение ко мне могло значить все, что угодно, а не то, что я уже успела себе надумать, я вернулась на свое место. - Присаживайтесь, - указала я на стул перед своим столом, пытаясь придать голосу как можно больше деловитости, потому что каждая наша встреча и так вызывала во мне целую бурю эмоций, а вела я себя всегда уж слишком смущенной, что показывать ему совершенно не хотелось. В особенности, сейчас. Хотя, винить себя в этом я не спешила, потому что поведение Люциуса еще с первого моего посещения Малфой мэнора было мне не понятно, и это заставляло мысли в моей голове метаться от предположения к предположению, что совершенно выводило меня из нормального состояния. Люциус опустился на стул, подобрав полы мантии, и оглядел мой скромный кабинет, как будто ему и правда была интересна моя рабочая обстановка. - Итак? - начала я, поерзав в нетерпении в своем кресле. Было такое ощущение, что он будет тянуть до последнего. - Я хотел поблагодарить вас, Гермиона, - его взгляд наконец вернулся ко мне, с интересом оглядывая мое лицо и, не упуская из внимания то, как я нервно несколько раз прикусила губу. Я одернула себя, перекинув свои нервные "тики" на руки, сжимая подол своего платья. К счастью, благодаря столу, разделяющему нас, этого Люциус заметить не мог. - Не стоит. Я всего лишь сказала правду, - я пожала плечами, отмечая, что начинаю постепенно адаптироваться к этой странной ситуации. И это было весьма радостное открытие, потому что вести себя так, как я последнее время вела себя с ним, не было больше сил. - И все же, - улыбнулся Люциус, и я заметила, что и он тоже слегка нервничает, потому что его пальцы то и дело постукивали по рукоятке трости. Это, признаться, успокоило меня еще больше, потому что понимание, что не я одна странно и непонятно ощущаю себя в данной ситуации, было приятным. Люциус же не спешил уходить, а это значило, что, скорее всего, цель его визита была вовсе не в том, чтобы поблагодарить меня. По крайней мере, в прошлый раз, когда я защищала его на суде, он не особо порывался раскидываться благодарностями. Я вопросительно изогнула бровь, возвращая руки на стол и сцепляя их в замок, всем своим видом показывая, что нестерпимо жду пока он наконец решится сказать то, ради чего пришел в мой кабинет. - Признаюсь, что поблагодарить вас - не единственная причина моего визита, - начал он, на что мои губы невольно дрогнули в улыбке, а он, напротив же, стал выглядеть весьма сконфужено, - мой сын сказал мне, что мы с вами, - судя по длинным паузам, говорить ему и правда было сложно, - состояли в неких отношениях в том месте, где я пребывал несколько лет. Я же, естественно, сразу поняла к чему он клонит. Его манера обернуть слова так, что можно было их воспринять по-разному, поражала, но, тем не менее, я не хотела выдавать информацию первой, потому что в противном случае это бы значило, что я снова буду испытывать неловкость, особенно, в случае, если Люциус на самом деле ничего не вспомнил. - Я помогала вам выбраться из Лимба, - сказала я, сделав вид, что ничего кроме деловых отношений между нами не было. - И это все? - спросил Люциус, слегка ухмыльнувшись и смотря в упор, видимо, надеясь по моей реакции понять правда или ложь то, что я только что сказала. - Что вы хотите, мистер Малфой? - немного раздраженно спросила я. Неужели, Люциус и правда трусит или же смущен, вспомнив что-то? Признаться, его поведение огорчило меня, а попытки перевесить на меня решение всей этой проблемы обидели. - Я хочу узнать правду, - спокойно заключил он, а его пальцы перестали настукивать какую-то неизвестную мне мелодию по трости. - Я расскажу вам ее, но сначала вы честно ответите на мой вопрос, - сказала я, вставая из-за стола и садясь на диван. Все таки, общение через стол выглядело через чур официально. - Пожалуйста, - казалось Люциус почти не моргал, а также сказал это так просто, будто не он еще недавно отверг мою попытку с ним заговорить. - Вы помните время, проведенное в Лимбе? - выдохнув, спросила я тот вопрос, на который мечтала получить ответ вот уже несколько месяцев. От ожидания и нетерпения у меня даже пересохло во рту. Люциус не спешил отвечать, лишь молча разглядывал меня, не стесняясь между тем скользить взглядом по моему телу, каждый раз возвращаясь к лицу, чтобы, по всей видимости, понять что у меня на уме. Но я не дала ему эту возможность, постаравшись сделать вид как можно более непринужденный. - Помню, - ответил он тихо, словно сдаваясь моей принципиальности. Я же, поскольку не ожидала, что он ответит мне так быстро, на долю секунды замешкалась, вопросительно взглянув на него. Видимо мой, ошарашенный таким откровением, вид сказал ему многое. Я пристально и подозрительно окинула взглядом его спокойное лицо, пытаясь, пусть это и было невозможно, понять насколько полно он вообще что-то помнит. Хотя, собственно, что я вообще ожидала понять по его спокойному и немного растерянному моим молчанием взгляду? - И, что именно вы помните? - осторожно, будто боясь спугнуть его откровенность, спросила я, ощущая, что мои руки предательски затряслись. Люциус, зацепив взглядом мое волнение, слегка наклонил голову набок, будто размышляя о чем-то, а потом неожиданно ухмыльнулся. - Откровенность за откровенность, мисс Грейнджер. Я стушевалась и былое желание разговора с Люциусом о наших отношениях куда-то бесследно исчезло. В тот момент мне больше всего хотелось сию же минуту уйти или выкинуть этого наглого мерзавца, который оказался еще и трусом, из своего кабинета. Но вместе с тем, я осталась сидеть на месте, абсолютно никак не прокомментировав его нахальное предложение. Насколько вообще будет неловко, если я расскажу ему, что мы встречались, любили или что там еще мы делали, в то время как он этого вообще не помнит? Как он воспримет эту информацию? Хотя, волнение самого Люциуса и его странный визит подсказывал, что сюда он пришел не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о том, как мы читали с ним книжки. В общем, основываясь на этом шатком предположении, я все же решила рискнуть продолжить этот опасный разговор. - Мы с вами были друзьями, - сказала я, убирая дрожащие руки на подушки дивана. Люциус же усмехнулся, а потом как-то особо маняще поправил пятерней свои волосы, так, что несколько прядок выпали из его идеальной прически на плечи. Жест этот заставил мое сердце екнуть, но я постаралась сохранить как можно более хладнокровный вид, хотя догадывалась, что это у меня получилось с трудом, или же и вовсе не получилось, судя по чувственному жару моих щек. А Люциус, тем временем, совершенно неожиданно приподнялся на стуле и подтащил его к дивану, так что мы оказались опасно и пугающе близко друг к другу. Я же сразу поняла, что ничего хорошего из этого не получится. - Что... вы, - мои жалкие потуги сказать что-то членораздельное провалились, как только я поняла, что Люциус также успел наклониться ко мне так близко, что я ощутила его дыхание на своем лице. Вместе со всем этим, я также некстати обнаружила, что сегодня он пах как-то иначе, но не менее притягательно. - У вас темно, - невинно пояснил он, скользнув взглядом по моим губам и заставляя мое дыхание сбиться, а затем и вовсе почти полностью перестать дышать. Конечно же, я смогла заметить его хитрую улыбку, а также перемены в голосе, которые не заметить просто было невозможно, потому что он совершенно не пытался скрыть от меня своей очевидной реакции. Именно тогда я и поняла, что он вспомнил многое. - Врать не хорошо, Гермиона, - прошептал он, наклоняясь к самому моему уху и обдавая жаром шею. К счастью, я успела пресечь чувственный вздох, который чуть не вырвался у меня из горла. Хотя, было бы наивно полагать, что он не заметил моих жалких усилий казаться спокойной в такой ситуации. - Я не врала. Мы и правда были хорошими друзьями, - как можно более спокойно отозвалась я, слегка отодвигаясь назад. Люциус выпрямился, усмехаясь. - Неужели? - протянул он, окидывая мой, скорее всего, не самый лучший для меня вид, вызванный реакцией на его действия. - Да, - выпалила я немного раздраженно, хотя, если честно, на настоящее раздражение у меня просто не было сил и желания. Люциус хмыкнул и, простучав несколько тактов по трости, неожиданно, снова навис надо мной, но в этот раз все же встав со стула и почти отшвырнув его назад так, что он даже сумел немного проехать по неровному паркету моего кабинета и лишь чудом устоять не упав. Я тут же отпрянула назад, с ужасом понимая, что сзади меня только спинка дивана, которая уже упиралась в мою спину, а Люциус по-прежнему был слишком близко. - Тогда, - словно нараспев прошептал он, глядя мне прямо в глаза, которые ощутимо слезились от того, что я почти не моргала, - почему ты так краснеешь? Как ни странно, его слова заставили мои щеки пылать еще больше, и я даже попыталась оттолкнуть Люциуса от себя, надавив на его плечи, но он смог каким-то образом поймать мои руки и завести их над моей головой, смотря на меня с долей раздражения. - Отпусти, - прорычала я, пытаясь вырваться из его цепкой хватки, но он лишь сильнее сжал мои руки, заставив меня сморщиться от легкой боли. Но, увидев это, он наконец отпустил их, проскользив пальцами вдоль моей правой руки. И, когда я все же издала странный неконтролируемый вздох, чуть более громкий, чем хотелось бы, он оторвался от моих рук, взглянув на меня таким пронизывающим темным взглядом, что я замерла, позволив рукам упасть на его плечи и совсем немного придвинуться тем самым к нему еще ближе. Я не сразу заметила, что Люциус коснулся пальцами моего лица и слегка повернул его к своему. Но, когда мой затуманенный взор, скользнувший по его губам, которые были уже совсем очевидно близки к моим, вернулся к его глазам, я обнаружила почти безумный взгляд, полный еле подконтрольного желания. И, когда Люциус еле ощутимо надавил на мой подбородок, выражая тем самым очевидность своих намерений и совершенно не давая мне возможности для капитуляции, я испытала странное чувство, граничащее то ли со страхом, то ли с удивлением. И, не знаю как, но смогла резко вынырнуть из под нависающего надо мной Люциуса. Сердце колотилось как ненормальное, а перед глазами мой кабинет расплывался, словно я находилась под действием зелья дурмана. Люциус же выпрямился медленно, или же, все, что я воспринимала вдруг стало происходить будто в замедленной съемке. Я смогла разглядеть его хмурый взгляд, явно осуждающий мой отказ и не понимающий причину этому. Его глаза были по-прежнему темны, но я была уже не уверена от чего именно - то ли от желания, то ли от гнева, который также просачивался сквозь его пристальный и напряженный взгляд. - Почему? - прорычал он, делая шаг в мою сторону, - если бы ты знала, как это было невыносимо, - процедил он сквозь плотно сжатые зубы, медленно, словно зверь нагоняющий свою жертву, сокращая расстояние между нами. Я попятилась назад, понимая, что моя капитуляция снова терпит неудачу, так как дверь была уж слишком далеко. - Что было невыносимо? - спросила я дрожащим голосом. Люциус усмехнулся. - Помнить тебя, - ответил он тихо. И я готова была поклясться, что услышала в его голосе боль, хотя он был по-прежнему очень зол. - Ты помнишь все? - осторожно спросила я, дивясь вообще способности говорить в такой томительной и неоднозначной ситуации. - Я помню достаточно, - сухо ответил Люциус, останавливаясь примерно в метре от меня. И, когда он снова хмуро и оценивающе оглядел меня, я поняла причину своего страха в тот момент, в подобный которому, я всегда отдавалась нашим чувственным играм без остатка. Нынешний Люциус был не такой, каким я привыкла его видеть. Тот Люциус никогда насильно не склонял меня к близости в любой форме, тот Люциус был нежен со мной и старался до последнего не допустить то, что в итоге неминуемо произошло. Этот же Люциус был совсем другой. Возможно, причина была в том, что, на самом деле, воспоминания мучили его слишком долго, и он, просто напросто, запутался. Или же, он не вспомнил самого главного. - Ты помнишь наш первый поцелуй? - вдруг спросила я после нескольких напряженных минут молчания, во время которых перебрала по меньшей мере пять вариантов того, почему я не узнавала в этом человеке моего Люциуса. В ответ он лишь пожал плечами и нахмурился, то ли пытаясь припомнить этот момент, то ли раздражаясь моим вопросом. - А последние слова? - дрожь в голосе снова вернулась ко мне, отдаваясь также щемящей болью в груди от осознания того, что на самом деле Люциус не вспомнил ничего из самого важного, что произошло между нами. Сморгнув подступившие слезы, я гневно прошествовала мимо него к своему столу. Как ни странно, Люциус даже не повернулся в мою сторону, оставшись стоять на месте. Поспешно собрав документы в сумку, я выключила свет, погрузив кабинет во мрак. - Мне пора домой. Думаю, вам тоже, - серьезно сказала я и отворила дверь, из которой в кабинет поползла не яркая дорожка света. Люциус дернулся и, быть может, даже хотел что-то сказать, но я не дала ему этого, настаивающим жестом указав на дверь в коридор. - Прощайте, Гермиона, - натянуто улыбнулся он, и, не оглядываясь, вышел из моего кабинета. Как только он ушел мое тело забило частой дрожью, словно в кабинете вдруг стало резко холодно. Я поежилась и сильнее закуталась в шарф, который сняла с вешалки и вышла следом за Люциусом, отмечая, что того уже нет на этаже. Путь до Атриума занял рекордно небольшое количество времени, потому что почти все сотрудники уже давно ушли. Выйдя из лифта в слабо освещенный Атриум, я огляделась в надежде, или же в страхе, увидеть Люциуса. В тот момент я себя слишком плохо понимала, особенно, после того, как сознательно оттолкнула любимого человека, когда тот решился наконец поговорить со мной. Ведь я так долго этого ждала. Конечно, я понимала, что Люциусу вспоминать все по крупицам очень сложно, а особенно чувствовать что-то ко мне. Но я никогда до этого не задумывалась над тем, что вспомнив о нас, он выцепит из подсознания лишь те фрагменты, которые лишены тех чувств и нежности. Естественно, даже в моменты страсти все это было, но мог ли Люциус ощущать эмоции через воспоминания? Я не знала. И по его поведению я понимала, что им не двигало ничего, кроме простого желания. Мои грустные размышления прервал звук затвора камеры. И, когда я повернулась, меня тут же ослепила яркая вспышка. Я инстинктивно закрыла лицо руками, пятясь назад и пытаясь разглядеть перед собой хоть что-то помимо кружащихся разноцветных пятен. - Она здесь, - прокричал кто-то рядом со мной, и следом послышался топот ног. И, когда я смогла наконец разглядеть хоть что-то, то к своему ужасу обнаружила, что вокруг меня столпился по меньшей мере десяток журналистов, тут же начавших меня что-то быстро и неразборчиво спрашивать. - Пожалуйста, объясните ваши слова, - молодая ведьма со светлыми волосами выбилась вперед с широким блокнотом, оттесняя меня обратно к лифтам. - Расскажите, в каких отношениях вы состоите с Люциусом Малфоем? Правда ли то, что вы встречались после войны? - это была уже другая журналистка, лицо которой мне показалось уж слишком знакомым, но времени и состояния анализировать этот факт не было. Кое-как я смогла вырваться из этой толпы и быстрыми шагами направилась к каминам, по пятам преследуемая скопом вопросов и вспышками камер. И, когда до желанного места оставалось всего ничего, моя сумка соскользнула с плеча, и я приостановилась, чтобы поймать ее. Но натянув ее на плечо, я поняла, что путь к камину для меня снова закрыт. Но, неожиданно, кто-то вышел из-за моей спины, отодвигая меня в сторону. Я вскинула голову, поймав озабоченный и мрачный взгляд Люциуса, которым он мимолетно скользнул по мне, чтобы затем встать ко мне спиной, оттесняя от толпы. - Уходи, - еле слышно проговорил он, но я осталась стоять на месте, потому что просто потеряла всякую способность двигаться. Люциус, заметив, что я по-прежнему осталась там же, где и была, повернулся. - Прошу тебя, Гермиона, я разберусь, - сказал он и оттеснил меня к камину, чтобы я смогла набрать себе летучего пороха из пакета, весящего на стене. Последнее, что я увидела перед тем как зеленое пламя поглотило меня, были яркие вспышки камер и говор. Но среди всего этого, я смогла различить обеспокоенный взгляд Люциуса, окинувший меня в последний раз.