Феникс и северные реки

Смотря на сконфуженного Чэнь Лэна, который чуть ли не с головой укрылся одеялом от смущения, Фэн Синцзюэ с трудом подавил смех и желание поддразнить молодого человека. Но, сжалившись над новым знакомым, постарался ответить как можно непринуждённей: — Это не проблема. Сейчас я принесу… — Нет! — Не дослушав, воскликнул молодой человек, затем чуть спокойней добавил, — я сам дойду. — Но ты еще слаб, — не унимался Фэн Синцзюэ. Только представив, что придется делать это при постороннем, паника накрывала волной. А если подумать о том, что подобное будет с «ним» впервые! Свидетели тут и вовсе не нужны. — Всё хорошо, у меня хватит сил дойти, не думаю, всё-таки надо погонять кровь по телу. Просто, пожалуйста, Фэн-сюн, проводи меня. Ещё разок, внимательно оглядев лежащего на кровати парня, у которого глаза светились мольбой, Фэн Синцзюэ всё же сдался. — Что ж, если ты так настаиваешь, пойдём. Только подожди немного, я принесу обувь. Когда мужчина покинул комнату, Чэнь Лэн тут же подскочил на кровати и свесил ноги. Откуда только силы взялись, может действие адреналина? Надо было собраться с мыслями. Не сказать, конечно, что в прошлой жизни Лю Сяомин была совсем невинна и не была знакома с мужской анатомией, но тогда всё происходило несколько с другого ракурса и при иных обстоятельствах. Впрочем, и так было ясно, что рано или поздно Чэнь Лэн с этим столкнется. В тот момент, когда молодой человек разминал ноги, вернулся Фэн Синцзюэ, неся в руках обувь и какую-то одежду. — Вот, надень это поверх рубашки, негоже по улице разгуливать в нижнем белье, да и прохладно там, — сказал он, протягивая Чэнь Лэну шэньи, тёмно-бирюзового цвета с белой оторочкой, которое подпоясывалось чёрным широким поясом с белым узором, — только сначала надо обуться. Сказав это, мужчина присел перед молодым человеком на корточки, и стал надевать ему мягкие тканевые чёрные туфли. Принимать помощь в одевании было неловко, но сам бы он вряд ли быстро справился. Одевшись, молодой мужчина, держась за протянутую ему крепкую руку Фэн Синцзюэ, встал на ноги. Колени немного подрагивали, и голова стала кружиться, но в целом стоять он мог. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону двери, он взглянул на Фэн Синцзюэ и легонько кивнул. Рука об руку, они неспеша вышли в тускло освещённый коридор, затем повернули направо и, пройдя мимо маленькой кухоньки, вышли на широкое крытое крыльцо, с которого во двор вело пять ступеней. Чуть передохнув, Чэнь Лэн уже было начал спускаться, но сильная рука ухватила его за локоть: — Не будь столь прытким, пожалей мои труды, — Фэн Синцзюэ закинул левую руку молодого человека себе на плечо, а сам обвил рукой его талию, крепко придерживая, — если ты упадёшь со ступенек, как думаешь, кто будет снова тебя латать? Мужчина старался говорить строго, но уголки его губ заметно подрагивали от сдерживаемой улыбки, а в глазах плясали озорные искорки. Чэнь Лэн бросил на него взгляд, полный искренней благодарности, а краешки губ дрогнули в легкой улыбке, на что Фэн Синцзюэ, пряча смущение, тихо фыркнул, отвернувшись, и стал аккуратно спускаться по ступеням. Идти было неудобно, мешало непривычное ощущение дискомфорта. К тому же оказалось, что Фэн Синцзюэ почти на полголовы его выше, и потому из-за разницы в росте приходилось почти висеть на плече мужчины. Позволив своему новому другу практически нести себя, Чэнь Лэн покорно плёлся, еле поспевая за чужим широким шагом. Лю Сяомин никогда не любила чувствовать себя слабой и тем более не любила, когда за ней ухаживали. Ощущение слабости делало её обязанной, а долги она не любила. Вот и сейчас хотелось скорее окрепнуть. Это тело и душа итак уже в неоплатном долгу перед Фэн Синцзюэ, не хотелось бы преумножать этот долг. Надо только набраться терпения и не лениться и тогда он, Чэнь Лэн, тоже сможет шагать твёрдо и уверенно, с благородной осанкой и гордо поднятой головой. И не только в туалет… А ещё, пока не знает как, но он обязательно постарается отплатить своему благодетелю за спасение. Обойдя небольшой бревенчатый дом по левой стороне, они подошли к крохотному узкому строению, так же сколоченному из досок. Поняв, что они на месте, Чэнь Лэн отлепился от своего спутника и, робко поблагодарив, двинулся в место назначения. Мысли проносились со скоростью света. Пока он шёл, в голове зрел настоящий стратегический план по исполнению задачи. Ведь ему же придется касаться там! Ни кого-нибудь, а себя! Смущению не было предела. А ещё, наверняка, придётся повозиться с длинным одеянием и непривычными штанами. Но! Оказалось всё куда проще. То ли у этого тела была хорошо развита мышечная память, то ли просто инстинкты не подвели. А он боялся, даже одежда не вызвала затруднений. «Вот же везёт мальчишкам», промелькнула мысль, когда он, довольный, выходил из домика. Рядом со строением оказался уличный рукомойник и, закончив процедуры, молодой мужчина стал озираться в поисках Фэн Синцзюэ. Тот оказался достаточно тактичен, чтобы отойти на порядочное расстояние и не смущать своего гостя. Обнаружив мужчину шагах в тридцати от туалетного домика, сидящим на скамье под раскидистым деревом, Чэнь Лэн потихоньку направился в его сторону, тщетно пытаясь придать лицу менее довольное выражение. Заметив приближающуюся к нему фигуру, мужчина поднялся со скамьи, и только хотел что-то пошутить в адрес молодого человека, как подняв взгляд, узрел красивое молодое лицо, озаренное сияющей улыбкой, от которой на щеках появлялись милые ямочки. В свете заходящего солнца, золотисто-медовые глаза Чэнь Лэна будто сияли изнутри. А белая, как драгоценный нефрит, кожа излучала лунный холодный свет. Он больше месяца наблюдал за спящим парнем, бледным, почти безжизненным, что сейчас словно впервые увидел этого человека. От, пусть и слабого, но наполненного жизнью и удивительно эмоционального Чэнь Лэна, воздух покинул лёгкие Фэн Синцзюэ, а невысказанная шутка так и застряла комом в горле. А ведь судя по потерянной памяти, сам Чэнь Лэн даже не догадывался, как он красив. Легонько мотнув головой, стряхивая наваждение и приводя мысли в порядок, Фэн Синцзюэ с мягкой улыбкой поинтересовался: — Если Чэнь Лэн желает, я могу показать ему дом, или всё же вернешься в комнату и ляжешь отдыхать? — А можем мы немного посидеть тут, на улице? Если, конечно, Фэн-сюн не против. — Отчего же, — и, придерживая под локоть изрядно ослабшего мужчину, Фэн Синцзюэ подвёл того к скамье. Она располагалась недалеко от крыльца, под широко раскинувшим свои ветви старым высоким абрикосом, набирающим цвет. И вид с неё открывался потрясающий. Перед домом раскинулся сад, засаженный фруктовыми деревьями, между которыми ютились пышные кусты гортензий и камелий. Изящные сливы уже покрыли свои ветви ароматными, нежно-розовыми бутонами. Посреди сада затерялась небольшая, деревянная, крытая пятиугольной крышей беседка с двумя лавками и столиком посередине. Позади беседки, в лучах заходящего за высокие горы солнца, блестела небольшая речушка, звонко неся по круглым камушкам свои прохладные воды. Воздух был наполнен весенней вечерней свежестью и прохладой. Тихо шелестела молодая листва в саду, сладко пахла недавно покошенная сочная зелёная трава перед крыльцом. В ветвях завёл свою вечернюю трель соловей, а речка ему звонко подпевала. Тёмно-синее небо с западной стороны горело малиновым огнём, придавая скалистым горам мистический оттенок, заполняя расщелины глубокими тенями, а белые скалы, будто поливая расплавленным красным золотом. От пейзажа захватывало дух. Мужчины наслаждались видом, в уютной тишине, не проронив ни слова. Редко можно встретить человека, с которым приятно поговорить, ещё реже можно встретить человека, с которым приятно помолчать. И Чэнь Лэну, кажется после перерождения, что само по себе было несказанным везением, повезло снова. С севера повеял ветер, неся прохладу с заснеженных высоких пиков. Солнце почти скрылось и стало немного зябко. После очередного порыва ветра, Чэнь Лэн неосознанно поежился и обнял себя за плечи, пытаясь укрыть их от вечерней горной прохлады. Заметив это, Фэн Синцзюэ поднялся на ноги и протянул молодому человеку руку: — Пора заходить в дом. Ночами всё ещё довольно холодно. — Хорошо. — Чэнь Лэн действительно стал замерзать, а когда вложил свою руку в раскрытую ладонь мужчины, ощутил насколько были холодны его собственные пальцы, — у тебя такие горячие руки, — не задумываясь, выпалил он вслух. — Зато у тебя просто ледяные! Почему сразу не сказал, что тебе холодно? — Чуть нахмурив брови, отчитал его Фэн Синцзюэ. Снова закинув руку спутника себе на плечо и придерживая за талию, он продолжил, — лучше поторопимся и вернёмся в комнату, пока ты совсем не замерз, не хватало, чтобы ещё и простыл. Я приготовлю горячий лекарственный отвар, а ты его выпьешь и сразу же ляжешь спать. И снова с ним говорят, как с малым дитём. И хотя тон мужчины был мягким, но не терпел возражений. Обратно шли гораздо бодрее, и Фэн Синцзюэ приобнимал Чэнь Лэна скорее для того, чтобы хоть немного согреть, нежели, чтобы придержать. Зато весь путь до спальни он самозабвенно отчитывал молодого гостя на халатное отношение к себе самому. На обратном пути удалось лучше разглядеть путь до комнаты. Из кухни тянулся приятный аромат чая и трав, а в коридоре пахло древесиной и нотками благовоний. Не считая входа в свою спальню, которая находилась в тупике в конце коридора, по правой стороне прохода он заметил одну дверь напротив кухни и ещё две за поворотом. Все они были плотно закрыты. На стенах было подвешено пару масляных ламп, да в углу около входа в кухню грудилась горка дров. В остальном же коридор был пуст, и глухим эхом отражал тихий шорох шагов двух пар ног. Возмущённое бормотание Фэн Синцзюэ длилось до самых дверей спальни. Чэнь Лэн же весь путь пытался придумать, как оправдаться и умаслить своего «лечащего врача». Фэн Синцзюэ же, проводив молодого человека и усадив на кровать, наконец замолчав, стянул с того туфли и, так же больше не проронив ни слова, покинул спальню. А войдя в кухню, сразу принялся за приготовление отвара. Растёр в пиале сушёные травы и несколько кореньев, залил холодной водой и отставил в сторону, занявшись кипячением воды. Тем временем Чэнь Лэн быстренько снял верхний халат, аккуратно сложил его и положил на табурет у изножья кровати. Затем нырнул в постель, укутавшись в одеяло, и стал покорно ожидать лекарства. Время шло, а Фэн Синцзюэ всё не возвращался. В комнате стало совсем темно, а в открытое окно задувала ночная прохлада. В холодной тишине, молодой человек стал осмысливать прошедший день. Кто же такой на самом деле этот господин Фэн Синцзюэ? Почему он живёт совсем один в таком, хоть и живописном, но нелюдимом месте? Чему он обучает своих учеников? Как в свои, ещё довольно молодые годы, он успел так хорошо овладеть медициной, что способен буквально вернуть человека с того света? Почему он вообще решил спасти, казалось бы, безнадёжного, умирающего, совершенно незнакомого человека. А ещё эти фразы про духовную силу и духовное ядро, сказанные так обыденно и совершенно серьёзно. В прошлой жизни, будучи Лю Сяомин, он с упоением прочёл множество книг и просмотрел столько же фильмов посвящённых истории, как документальных, так и литературных произведений и исторических романов. Фантастика, фэнтези и мистика его не особенно интересовали, но часто история Древнего Китая тесно переплеталась с разного рода преданиями и легендами, завязанными на историях о Великих мастерах, практикующих формирование «золотого ядра», использования духовных сил и заклинательские способности. Так же подобные темы были не редки в боевых искусствах. Волей-неволей о таких вещах приходилось знать, читать и помнить. Но одно дело — легенда, написанная в энциклопедии или романе, и другое дело оказаться в таком мире, где это не просто гипотетическая теория, а часть жизни. О сколь многом хотелось спросить своего нового знакомого, но надо быть осмотрительным и не показаться излишне любопытным. Мысли прервал тихий скрип двери. В комнату вошёл Фэн Синцзюэ с чашей в одной руке и с каким-то свёртком в другой. Подойдя к кровати, он аккуратно поставил пиалу на столик и расправил сверток, а затем неожиданно укутал в него Чэнь Лэна, особенно тщательно закутав его спину и плечи. В темноте было не разглядеть лица мужчины, лишь легонько касалось лба его тёплое дыхание. Потом он прошёл к шкафу и что-то достал из выдвижного ящика. Оказалось, это была масляная лампа, которую он зажёг, вернувшись к столику. В свете лампы молодой человек рассмотрел, что его укутали в чёрную шерстяную накидку с волчьим воротником. От неё исходил тонкий запах сандала и миндаля. Немного подумав, Чэнь Лэн вспомнил, что так же пахли благовония сегодня утром, а ещё этот же аромат исходил от одежд Фэн Синцзюэ. — Смотрю, Чэнь Лэн решил стать примерным мальчиком, — бросив короткий взгляд на аккуратно сложенную одежду, мужчина прорезал тишину тихим, но глубоким голосом, — послушно разделся и лёг в кровать. Подойдя к окну, он прикрыл створки, затянутые белой рисовой бумагой и, снова вернувшись к кровати, протянул Чэнь Лэну пиалу с отваром. Тот, молча, выпил и кивнул в знак благодарности. — Хм… Ты больше не желаешь со мной разговаривать? — На лице Фэн Синцзюэ отразилось удивление и некоторая тревога. — Нет, как я могу? Просто этому мне показалось, что я сильно рассердил тебя, Фэн-с… — Подумав секунуы, и дабы умаслить собеседника, всё же вымолвил, — Фэн-гэ? От взгляда Чэнь Лэна не ускользнуло, как в этот момент глаза мужчины довольно сверкнули, хотя, может, это был просто отблеск огонька в лампе. — Я больше злился на себя, за то, что позволил тебе сидеть на улице так легко одетым и замёрзнуть. Я должен был предположить подобное, — снова нахмурившись, промолвил Фэн Синцзюэ, — но и ты меня расстроил своим халатным отношением к самому себе. — Мне правда жаль, но этот закат был так красив, что я не мог оторвать взгляда, — виновато опустив глаза, он крутил в руках пустую чашу из-под лекарства. — Это не последний закат, таких тут будет ещё тысячи, — и, немного помолчав, добавил, — я не представляю, что могло произойти с тобой в прошлом, что ты оказался в таком плачевном состоянии, но это явно была серьёзная и опасная битва и ты не щадил себя. Но сейчас, пока ты здесь, пожалуйста, заботься о себе. — Хорошо, обещаю, — слабо улыбнувшись, ответил Чэнь Лэн, — Фэн-сюн, я настолько юн? — .? — Фэн Синцзюэ вскинул брови, явно не поняв вопроса. — Я тут подумал… Фэн-сюн разговаривает со мной как с ребёнком, постоянно за что-то отчитывая, вот и поинтересовался. Хотя сам говорил, что между разница нами небольшая. — Фразу он закончил почти шепотом. Внезапно Фэн Синцзюэ разразился звонким смехом. Присев на край кровати, и держась за живот, он, утирая выступившие слёзы, пытался унять смех и отдышаться. — Прости, прости, — поспешил Фэн Синцзюэ извиниться, заметив обескураженный и немного обиженный взгляд Чэнь Лэна, но, увидев надутые пухлые губки и слегка нахмуренные брови, снова весело фыркнул, тут же взяв себя в руки, — Чэнь Лэн выглядит лет на двадцать три, может двадцать пять, если именно это тебя интересует. Ты, конечно, младше меня, но явно не ребенок, а вполне зрелый мужчина. Прости, если мои прежние поступки и слова задели тебя, но Чэнь Лэн такой маленький и милый, что о нём очень хочется заботиться. О своих юных учениках я так заботиться не могу, иначе потеряю авторитет наставника и стану им просто приёмным отцом. Услышав последние слова, щеки, уши и шея молодого человека запылали румянцем, а брови ещё пуще нахмурились: — То есть мне приёмным отцом ты стать не против? Прости, Фэн-сюн, но раз я «вполне зрелый мужчина», не мог бы ты не говорить мне таких вещей? Это несколько… Неловко. Мужчина не может быть милым. И уж тем более ему не может об этом говорить другой мужчина. — Хорошо, хорошо, я больше не стану тебя так смущать. А теперь ложись спать, тебе стоит, как следует отдохнуть, — забрав пиалу, он добавил, — и останься в накидке, сегодня будет холодная ночь. А завтра я хочу кое-что показать тебе. Затушив лампу, мужчина бесшумно покинул комнату, оставив молодого человека в тишине холодной весенней ночи. Последняя фраза раздразнила врождённое любопытство, и сердце стало томиться в предвкушении чего-то нового, интересного и интригующего. Какое забытое чувство. С этими мыслями разум Чэнь Лэна стала окутывать дрёма, наполненная последними отблесками алого заката и тёплым, уютным запахом сандала.