Феникс и северные реки

Мысли одна за другой проносились со скоростью света, но тело реагировало ещё быстрее. В одно движение обнажив свой меч и развернувшись, Чэнь Лэн в последнее мгновение блокировал удар. Комнату наполнил звон металла, и озарила яркая вспышка света. От двух скрещенных мечей исходила почти осязаемая воинственная аура. Устремив колкий, полный негодования, взгляд на оппонента, молодой человек не мог определиться, что больше он испытывает: горечь обиды, удивление или азарт. Но удивляться, как и веселиться, времени не было, Фэн Синцзюэ в один миг сменил положение и нанёс следующий удар, целясь в грудь сопернику. Оружие в руке слегка завибрировало, словно в нетерпении, словно рвалось в бой, и Чэнь Лэн, повинуясь инстинкту, ловко уйдя из-под атаки, снова заблокировал чужой меч, а ножнами ударил Фэн Синцзюэ под дых. Однако цели удар не достиг, соперник, легко оттолкнувшись от пола, переместился в дальний конец комнаты. Но волна духовной силы, что была вложена в контрудар, последовала за мужчиной и, врезавшись в стеллаж, смела с него несколько небольших шкатулок. Комнату заполнил грохот упавших коробочек и звон металла, по полу рассыпалось содержимое шкатулок и легкими перышками разлетелись десятки бумажных талисманов, которые до сего момента аккуратной стопкой были сложены на полке. Фэн Синцзюэ опустил меч и примирительно поднял свободную руку, виновато улыбаясь, а затем сделал глубокий вздох, почёсывая подбородок. — Как-то я не рассчитывал, что эта затея повлечёт за собой такие беспорядки, надо было всё это проделать на улице, — медленно вернув свой меч в ножны, он спокойной продолжил, — могу я и тебя попросить убрать оружие? — А стоит мне это делать? — Холодным тоном спросил Чэнь Лэн, не сводя с собеседника взгляда, полного холодного негодования и подозрительности. — Понимаю твоё недоверие. Однако и ты должен понимать, что если бы я действительно хотел тебя убить или покалечить, то какой смысл был вообще тебя спасать и лечить? — Вот и я задаюсь тем же вопросом, однако, может, и были у тебя свои резоны, иначе к чему тогда было это представление? — Всё ещё настороженно глядя на Фэн Синцзюэ, молодой мужчина всё же зачехлил меч, но руки с рукояти не убирал, и был готов к любым неожиданным поворотам, напрягшись, как тетива перед спуском стрелы. — А сяо Чэнь ещё не понял? — Возможно догадываюсь. Но что если бы мои инстинкты не сработали? — Неосознанно он потёр участок шеи, куда мог прийтись первый удар, — Фэн-сюн залатал бы меня снова? Если вообще можно пришить обратно отрезанную голову… — Какие ужасы ты говоришь, — поёжился Фэн Синцзюэ, передёрнув плечами. — Но я смог бы вовремя остановиться, всё было под контролем, прошу сяо Чэня поверить мне на слово, — приближаясь к Чэнь Лэну, он мягко улыбнулся и продолжил, — а вот, что произошло по итогу, меня поразило, это превысило все мои ожидания. Ты владение искусством меча превосходно, да и духовная сила бьёт ключом. Теперь очень хочется увидеть твою технику боя в реальном поединке. Чэнь Лэн и сам до сих пор прибывал в некой прострации от случившегося. Да, конечно, внезапная атака Фэн Синцзюэ очень удивила и даже напугала, но больше всего он удивил себя сам! В средней школе Лю Сяомин занималась карате, и была отнюдь не последней ученицей, даже несколько раз занимала призовые места на межшкольных соревнованиях. Потому Чэнь Лэну были хорошо знакомы ощущения, что охватили его во время схватки. Но та реакция и инстинкты, что были отточены прежним хозяином долгими тренировками и позволяли телу двигаться с поразительной скоростью, лёгкостью и грацией — будоражили кровь в венах. Чувства обострились в несколько раз, сила наполняла каждую клеточку. А меч, будто являлся продолжением руки, так привычно лежал в ладони. Они были словно дополнением друг друга. И та поразительная энергия, что буквально пропитывала всё его тело и будто шла от самого сердца, неужели это и есть та самая энергия ци, о которой он так много читал, и о которой так много говорит Фэн Синцзюэ? И эта сила навела такой беспорядок в комнате? Вот только ничего из этого: ни инстинкты, ни наполнявшая тело странная сила, не помогли добраться до Фэн Синцзюэ в схватке. — Если всё касаемо моих умений, правда, то почему же я ни разу не попал по Фэн-сюну? — Изогнув одну бровь, вопросил молодой человек разочарованным тоном. — Ха-ха, смотрю, тебе очень хотелось пустить мне кровь? — Рассмеялся, Фэн Синцзюэ, — похоже, я здорово тебя разозлил. К слову, я ведь тоже не смог тебя даже задеть. — И уже более серьёзным тоном добавил, — но я ещё раз прошу меня простить. Он почтительно сложил перед собой руки и склонился в вежливом поклоне. — Что ж, по крайней мере, это оказалось очень волнительно, и даже весело, — сдался Чэнь Лэн и, смягчив тон голоса, предложил, — давай я помогу прибраться. — Спасибо, но не волнуйся, тут я справлюсь сам. Если хочешь помочь, вскипяти воду для чая. Чуть позже мы присядем в садовой беседке и обсудим все накопившиеся вопросы. — Хорошо, — коротко кивнув, не стал спорить Чэнь Лэн. Он с неохотой вернул меч на стол, словно не желая с ним расставаться, напоследок пробежавшись пальцами по рукояти и потеребив шёлковую кисть. Лишь несколько минут назад он был словно живой в его руках, горячий, нетерпеливый и воинственный, жаждущий битвы и, обязательно, победы. А теперь, вернувшись обратно на стол, меч являл собой лишь искусно созданное оружие из металла, камня и дерева. Прошествовав к выходу из комнаты, Чэнь Лэн украдкой бросил любопытный взгляд на разбросанные по полу вещи. Там были уже знакомые ему исписанные киноварью талисманы, несколько нефритовых подвесок, крохотные запечатанные сургучом свитки, небольшие кинжалы длиной с мужскую ладонь и множество разных по цвету и размеру мешочков, затянутых шелковыми шнурами. Уже находясь в дверном проёме, молодой мужчина вдруг обернулся и бросил на Фэн Синцзюэ взгляд полный азарта: — Фэн-сюн! Взволнованный голос Чэнь Лэна и шальной огонёк, пляшущий на дне медовых глаз, выбили весь воздух из лёгких Фэн Синцзюэ. — Д-да? — Севшим голосом отозвался он. — Эмм, могу я попросить тебя кое о чём? — Конечно, если это будет в моих силах. — Могли бы мы когда-нибудь снова это повторить? — Повторить?.. ЭТО?.. — Несколько растерявшись, Фэн Синцзюэ сам не понял, от чего вдруг заволновался. — Ну, сразиться. Потренироваться. Устроить спарринг. Не знаю, как лучше выразиться, — поспешил прояснить свою просьбу Чэнь Лэн. — Ах, вот ты о чём, — переведя дыхание и озарив лицо яркой улыбкой, Фэн Синцзюэ пообещал: — мы обязательно ещё устроим с тобой поединок, и не раз. Ты интересный противник, с тобой точно не будет скучно и придётся выкладываться на полную! Только чуть позже, не забывай, всего сутки прошли, как сяо Чэнь пришёл в себя. — Отлично, — ответив собеседнику такой же лучезарной улыбкой, Чэнь Лэн, наконец, покинул комнату и направился в кухоньку. * * * Овеваемая со всех сторон, открытая беседка дарила покой и уют, прикрывая от жарких полуденных лучей весеннего солнца. День сегодня выдался очень тёплый, на лазурном небе не было ни облачка. Вокруг шелестел ветерок, запутавшись в молодой листве. От распустившихся бутонов цветущей сливы тянулся тонкий аромат, и было слышно, как мерно жужжали трудолюбивые пчелы. Двух мужчин, сидящих на деревянных скамьях, разделял небольшой квадратный столик, на котором стоял глиняный чайник, да пара пиал с терпким зелёным чаем. Они вели неспешную и спокойную беседу, а вокруг сновали туда-сюда с дюжину разномастных кроликов. В основном говорил Фэн Синцзюэ, лишь изредка Чэнь Лэн задавал короткие вопросы, что-то уточняя. С течением беседы все больше вырисовывалась картина мира, куда необъяснимым образом попала заблудшая душа Лю Сяомин. Мир этот в целом напоминал мир Древнего Китая, те времена, когда он ещё был раздроблен на мелкие княжества и царства. Люди, населявшие его, так же жёстко делились на разные сословия: монархи и дворянство, военные, аристократия и чиновники, торговцы и крестьяне, и так же, как и во всех мирах и во все времена, здесь существовали богачи и бедняки. Но выделялся ещё один слой населения. Культиваторы ци, или, как их привыкли называть простые люди — заклинатели. Люди, что долгим и упорным трудом совершенствовали тело и дух, изучающие боевые искусства и следующие даосским практикам, а позже разделившиеся ещё на несколько школ разной направленности. Даосизм, буддизм, конфуцианство и так же были заклинатели темного пути, те, кто игнорировал правила этого мира. С детского возраста они учились управлять потоками ци, и уже к двенадцати годам многим из них удавалось из потока светлой энергии формировать в даньтяне ядро духовной силы, что называли «океаном ци» или «золотым ядром» в зависимости от стадии культивации. Чем выше была степень культивации, тем выше было мастерство владения различными боевыми техниками, умение управлять и владеть собственным телом и чувствами, собственно духовными силами. Издавна такие мастера объединялись в группы, где поддерживали друг друга на пути самосовершенствования и иногда они брали себе учеников. Но позже стали появляться кланы и более крупные родовые ордена, состоящие из нескольких кланов, во главе которых находился более могущественный род. Династии таких орденов брали начало от великих мастеров, которые прошли весь путь просветления до стадии бессмертия. Если кланы существовали лишь за счёт семейной преемственности, то ордена имели в своем составе до четырёх семейных кланов, часто являющихся побочными ветками основного рода, либо кланами побратимами. Также, при орденах нередко существовали заклинательские школы, где сызмальства училось подрастающее поколение ордена и куда набирали учеников извне, но к их отбору подходили очень тщательно, такие дети должны были обладать выдающимися талантами, чтобы быть замеченными. И если от бандитов, разбойников и вражеских солдат воинствующих княжеств и царств народ защищала регулярная армия, управляемая монархами, то от всевозможной нежити, демонических порождений и всего потустороннего людей защищали именно заклинатели, ведь они обладали способностями, превосходящими обычных людей. Их чувства были острее, реакция быстрее, выносливость выше, а духовные силы были способны противостоять тёмной энергии инь, исходящей от нежити. Среди кланов и орденов нередко встречались такие, что выбрали одну узкую направленность и совершенствовали её до высочайшего уровня. Одни изучали практики исцеления тела и души. Другие уделяли большее внимание боевым техникам и совершенствованию физической силы и выносливости. Третьи с головой уходили в улучшение заклинаний и изучение природы нежити, таких, правда, часто обходили стороной, считая, что эти заклинатели слишком тесно связаны с тёмными силами, рискуя ступить на скользкий тёмный путь. Были и такие, кто старался объять все сферы, но это могли себе позволить лишь крупные ордена, славящиеся талантливыми мастерами и адептами. Тем не менее, встречались и бродячие заклинатели, кои не принадлежали ни одному ордену или клану. Жили они чаще всего жизнью отшельников, полностью посвятив себя самосовершенствованию и крайне редко беря себе учеников. Такими бродячими заклинателями обычно становились ученики таких же отшельников, либо мастера орденов и кланов, решивших найти свой собственный путь. Все заклинатели подчинялись только законам и заветам мира культиваторов ци. Они ничем не были связаны с монархами и чиновниками тех местностей, где обитали, и лишь могли иногда оказывать посильную помощь при крайней необходимости и соответствующей оплате. Словом, время от времени они выступали в роли наемников, но ответ держали только перед советом великих мастеров, во главе с Верховным Заклинателем. У культиваторов существовал свой собственный свод законов, устав, свои исторические устои и ценности. И, как и в миру, встречались те, кто жаждал власти и был полон тщеславия, кто-то желал лишь безбедной и роскошной жизни своему клану, а кто-то мечтал жить свободно и просто помогать страждущим. Смочив горло чаем, после продолжительного рассказа, Фэн Синцзюэ ждал очередных вопросов от собеседника. Но Чэнь Лэн долго хранил молчание и лишь тихонько попивал чай. Словно крепко задумавшись над всем услышанным, нахмурив брови, он глядел на прозрачные воды реки, что протекала на окраине сада. — Могу ли я предположить, что Фэн-сюн как раз является таким бродячим заклинателем? — Нарушил своё молчание молодой мужчина, прокручивая в тонких пальцах опустевшую чашку. — Думаю, именно так меня и можно назвать, хотя я не достиг звания мастера в своё время, — ровным, ничего не выражающим тоном ответил Фэн Синцзюэ. — И Фэн-сюн обучает своих учеников именно заклинательскому ремеслу? — Верно. По началу, я даже не думал о том, чтобы кого-то обучать, но эти три прилипалы не давали мне проходу после… кхм… некоторого инцидента. Пришлось взять их под опеку. Чэнь Лэн бросил испытующий взгляд на мужчину, но тот сделал вид, что ничего не заметил и не стал дальше вдаваться в подробности, снова пригубив ароматный напиток, а Чэнь Лэн не стал дальше любопытствовать на эту тему. Хотя страсть, как хотелось узнать, что за инцидент заставил «этих трёх прилипал» просить его об ученичестве. Он только поинтересовался: — Смею ли я спросить? Фэн-сюн так же учился у мастера отшельника или покинул какой-то клан, прежде чем сам стал бродячим заклинателем? Чэнь Лэну сперва показалось, что собеседник не услышал вопроса и только собрался его повторить, как заметил, что выражение лица Фэн Синцзюэ застыло, словно он погрузился глубоко в свои мысли, не замечая ничего вокруг. И только чуть сведенные к переносице брови и плотно сжатые губы выдавали хоть какие-то эмоции. — Орден, — после долгой паузы, кратко ответил он. И через ещё пару секунд, натянул вежливую улыбку и продолжил, — с некоторой степени можно сказать, что я покинул родные стены и отправился в свободное путешествие. Даже их короткого знакомства было достаточно, чтобы Чэнь Лэн понял, насколько эта улыбка фальшива и неестественна. После долгого молчания, Фэн Синцзюэ с резким вдохом встал, и извинившись, в два шага спустился к реке. Чэнь Лэн не был уверен, стоит ли пойти следом или тактично остаться в стороне. Он уже понял, что затронул какую-то болезненную тему. Решив всё же присоединиться к приятелю и просто невзначай сменить течение разговора, он так же спустился на берег реки усыпанный мелкими камушками. Однако замер в нерешительности, заметив, как побелели костяшки пальцев на сцепленных за спиной руках Фэн Синцзюэ. Отчего-то очень захотелось протянуть руку и коснуться ладонью плеча, в молчаливом дружеском жесте поддержки и участия. Услышав шорох лёгких шагов за спиной, мужчина всё же взял себя в руки и обернулся. На него смотрела пара выразительных и взволнованных глаз, а белоснежная рука застыла в воздухе на полпути к Фэн Синцзюэ в робком жесте. Лёгкий ветер играл с длинными прядями распущенных волос и развевал широкие рукава и длинные полы одеяний. На фоне цветущего сада все это выглядело очень красиво, и Фэн Синцзюэ сам не заметил, как, немного успокоившись, улыбнулся товарищу и протянул ему в ответ руку. — Прости, сяо Чэнь, всё хорошо. Сам видишь, я долгие годы живу практически в одиночестве и уже давно никто не спрашивал о моём прошлом. Я думал, всё забылось, но как, оказалось, стоит тронуть и воспоминания вновь тревожат душу. Надеюсь, наши отношения сложатся так, что когда-нибудь я поведаю тебе свою историю, но пока не затрагивай эту тему. Пожалуйста. — Легонько сжав его ладонь, Фэн Синцзюэ улыбнулся теплее и искренней, — идем, я покажу тебе, где обитают мои питомцы. И это я про кроликов, а не про учеников, — попытавшись шуткой разрядить обстановку, мужчина двинулся в сторону дома. Он прошёл всего с полдюжины шагов, как ощутил легкое касание к запястью и замер не оборачиваясь. — Прости… — Чуть слышно прошептал Чэнь Лэн у него за спиной, — мне не следовало проявлять излишнее любопытство, я не хотел расстроить Фэн-сюна. — Брось! Правда, всё нормально! Это ты меня прости, что заставил поволноваться. Ведь к тебе моё прошлое не имеет никакого отношения, так что не тебе извиняться за то, что я поддался эмоциям, — он обернулся, и на лице его сияла привычная озорная улыбка, — я ведь сам велел тебе спрашивать, всё, что захочешь. Не бери в голову. — Он шутливо щёлкнул Чэнь Лэна по кончику носа. — Идём, покормим это мелкое любвеобильное зверьё. Чэнь Лэн потёр нос, но от его внимания не ускользнуло, как Фэн Синцзюэ уж слишком пытается казаться бодрым и беззаботным, но продолжать тему смысла больше не было. С такими мыслями, он плечом к плечу, зашагал рядом с мужчиной. За домом, если обойти его справа, оказалась широкая открытая лужайка, на которую выходило большое окно с библиотеки и окно поменьше с еще не изведанной комнаты. Но как мог предположить Чэнь Лэн, это была спальня самого Фэн Синцзюэ. Лужайку эту окаймляли заросли дикой ежевики, и на самой кромке поляны в тени высокого кустарника спрятался приличных размеров, деревянный кроличий домик. Пока мужчины дружно кормили подоспевших кроликов свежей капустой и морковью, Чэнь Лэн снова завел беседу. — Ранее, когда Фэн-сюн предложил посмотреть место обитания кроликов, мне действительно стало интересно, а где же живут твои ученики, когда приходят? Дом не кажется большим для четырёх мужчин. Или они каждый раз спускаются с горы к концу дня? — Нет, до ближайшего поселения отсюда почти день пути. Так что бывает, что они живут здесь по несколько месяцев. Их хижина стоит отдельно, там, — он небрежно махнул рукой куда-то влево, — чуть ниже, за рощей. Всё же иногда они бывают довольно шумными, хоть с возрастом малость и остепенились. Я всё больше предпочитаю тишину и уединение. — Тогда я постараюсь не слишком долго стеснять тебя своим… Но не успел он закончить фразу, как его перебили: — Сяо Чэнь вдруг решил сбежать от меня? Разве сяо Чэнь будет шуметь и надоедать? И как же твоё желание иногда состязаться и быть полезным? Под напором сыплющихся на голову вопросов, Чэнь Лэн лишь растеряно хлопал глазами и нерешительно топтался на месте, он совсем не ожидал такой бурной реакции. — Нет… Я лишь не хотел злоупотреблять гостеприимством. Я вовсе не собирался отказываться от своих слов. Немного помолчав, он всё же продолжил: — Но мне бы хотелось узнать, кто же я и что со мной случилось. А живя тут, мне вряд ли удастся что-либо выяснить. Одна бровь вопросительно изогнулась, лукавая ухмылка озарила лицо. — И ты полагаешь, я тебя отпущу?