Феникс и северные реки

И как это понимать?! Стараясь осмыслить услышанное, Чэнь Лэн не мигая, смотрел на товарища. Весь его вид говорил о крайнем замешательстве. Он очень надеялся, что что-то неправильно понял. Глядя на растерянного молодого человека, Фэн Синцзюэ, кажется, осознал, что выразился несколько необдуманно. — Эмм. Я, имел ввиду совсем не то, о чём ты мог подумать, — стал поспешно оправдываться Фэн Синцзюэ, выставив ладони перед собой в примирительном жесте. Чэнь Лэн на это лишь вопросительно приподнял брови, скрестив руки на груди, молча требуя объяснений. — Как я могу тебя отпустить сейчас? Во-первых, ты совсем недавно пришел в себя после глубокой комы. И, не смотря на твоё бодрое самочувствие сейчас, потребуется время, чтобы полностью восстановиться и снова научиться управлять своими духовными силами. Во-вторых, мы даже не знаем с чего начать поиски. Нет никаких зацепок, ну кроме того, что ты, видимо, откуда-то с севера. И в-третьих… Вдруг он замолчал. — В-третьих? — Не удержался Чэнь Лэн, склонив голову набок. — Не хочу отпускать тебя одного. Я бы хотел отправиться с тобой. Признаюсь, я давно нахожусь в уединении и немного заскучал, а тут такая занимательная история. И ещё… если я тебя просто отпущу, то могу так никогда и не узнать, каково же настоящее имя сяо Чэня. — Хмм… — Что-то обдумывая, протянул Чэнь Лэн. На самом деле внутренне он ликовал, так как и сам очень не хотел путешествовать в одиночестве, совсем не зная этого мира, его правил и устоев, в конце концов, он не знал даже местной географии. Да и Фэн Синцзюэ казался отличным кандидатом в спутники: сильный, умный, знает медицину, надёжный, весёлый, весьма лёгок в общении, разве может повезти больше? Спрятав поглубже свои эгоистичные мысли, он буднично произнес: — Фэн-сюном движет довольно необычная причина отправиться со мной, но я буду только рад, если ты будешь рядом. Чэнь Лэн склонился в вежливом поклоне, а снова глянув на Фэн Синцзюэ, спросил: — Однако, как же твои ученики? — Тебе не стоит об этом тревожиться, я придумаю, чем их занять на время моего отсутствия. В его глазах мелькнул тиранический огонек, а на губах заиграла еле заметная зловещая кривая ухмылка. Чэнь Лэн уже заранее не завидовал ученикам, видимо их шифу был очень строгим наставником с диктаторскими замашками. Как, скажите, в одном человеке могло уживаться столько разных граней характера? — Тогда возвратимся ко второму пункту. Почему Фэн-сюн думает, что я с севера? — Тебя принесли воды реки, что течёт с севера, цвет кожи и светлый оттенок глаз, как у северянина. Но, конечно, это только моё предположение и подобные выводы могут быть ошибочными. Ты можешь оказаться потомком северян, но родиться и жить на юге или востоке, а может и в Центральных равнинах, и просто отправился путешествовать на север. Вариантов, как видишь, огромное множество. — Но Фэн-сюн уверен, что я заклинатель, верно? — Да. Тут у меня сомнений нет. — Может ли Фэн-сюн ответить, как много кланов или орденов могут быть связаны с водой или имеют расположение у воды? На лице Фэн Синцзюэ мелькнуло сложное выражение, но это длилось лишь мгновение, так что вполне могло просто показаться. — Почему ты спросил об этом? — Фэн-сюн просил не говорить содержание стиха на мече, но печать в конце текста… Она изображает лотос и двух карпов под полумесяцем. И нефритовая подвеска с карпами. Я подумал, что это может иметь какое-то отношение к месту, где я обучался или жил. — Оплот заклинателей находящийся у воды, говоришь? — Задумчиво протянул Фэн Синцзюэ. — Что ж, это вполне логично и, если начать двигаться в этом направлении, то можно значительно сократить список мест для поиска. — Значит таких мест не много? — Нет, гораздо меньше, чем остальных. Может около трёх четырёх десятков. — И это не много?! — Ну, всего их около полутора сотен разбросано по территории многих княжеств, и это только наиболее крупные. Но, так как поиски можно начать с севера, будет и того меньше. Подождём, когда вернутся мои ученики. Есть среди них один книжный червь, уверен, он сможет дать исчерпывающую справку. Закончив с кормлением крольчат, мужчины немного прогулялись по поляне до окраины рощи. Фэн Синцзюэ показал ему небольшой, но аккуратный домик, что стоял ниже по склону в пяти минутах ходьбы от основного дома. Там и обитали трое учеников, когда возвращались к своему наставнику. После осмотра окрестностей они вернулись в дом, и Фэн Синцзюэ ознакомил Чэнь Лэна с книгами и свитками, кои в большом количестве хранились в кабинете. И снова Чэнь Лэн поблагодарил небеса за сотни прочитанных исторических книг и энциклопедий, иначе читать древнекитайские иероглифы было бы весьма затруднительно. Хотя даже с таким багажом знаний, встречались символы совершенно незнакомые, и их значение можно было понять исключительно по контексту. Вспомнив своё обещание, Чэнь Лэн предложил заняться обедом. И, после краткого инструктажа на предмет нахождения кухонной утвари, того, какие продукты есть в наличии и где они находятся, каждый разошёлся по своим делам. Фэн Синцзюэ отправился обратно в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь, попросив пока его не беспокоить и позвать, когда всё будет готово. Чэнь Лэн же, осмотрев бесхитростный набор имеющихся продуктов, приступил к готовке, благо опыта «ему» в этом было не занимать, ведь Лю Сяомин с семнадцати лет стала жить сама. Спустя час с небольшим по коридору поплыл манящий аромат готовящихся блюд, этот запах проникал сквозь щели деревянной двери кабинета и дразнил обоняние Фэн Синцзюэ, разжигая аппетит. Ещё через час послышался робкий стук в дверь библиотеки. — Фэн-сюн, обед готов. Через сколько можно подавать на стол? — Послышался чуть приглушенный голос Чэнь Лэна. — Спасибо. Я сейчас буду. Вернувшись на кухню и накрыв на стол, молодой мужчина стал ожидать хозяина дома, отчего-то нервничая. Понравится ли ему его стряпня? На столе стояло несколько пиал: одни были наполнены белоснежным рисом, другие две благоухали крепким бульоном на вяленых свиных рёбрышках с сушёным корнем лотоса, ростками папоротника, редькой и зелёным луком. Из горшочка, накрытого крышкой, тянулся пряный аромат тушёной свинины, приправленной имбирём, острой маринованной капустой, душистым перцем и гвоздикой. Испускали пар лежащие внушительной стопкой на деревянной доске горячие лепёшки цун юбин. Как раз когда Чэнь Лэн разливал чай по чашкам, в кухню вошёл Фэн Синцзюэ. — Ммм, какие чудесные ароматы! Только сейчас я понял, насколько же голоден, — окинув блюда оценивающим взглядом, и облизнувшись, увидев горячие лепёшки, Фэн Синцзюэ поинтересовался, — откуда же у сяо Чэня такое мастерство в готовке? — Сам не представляю. Просто знаю, как это готовить и всё. Впрочем, думаю надо сначала попробовать, вдруг получилось не очень вкусно, — протягивая приятелю палочки для еды и пустую пиалу для закусок, Чэнь Лэн пристроился за столом напротив Фэн Синцзюэ и замер в ожидании вердикта. Опробовав на вкус похлебку, пару кусочков тушёной свинины и отведав лепёшку, мужчина долго хранил молчание, будто нарочно нагнетая обстановку. Потом вдруг закашлялся и в три глотка осушил чашку с чаем. У Чэнь Лэна аж руки похолодели. Неужели настолько невкусно? А может специй переборщил, или мясо слишком жёсткое? — Ну что ж, я могу смело заявить, что ты мог бы стать отменной женой! Округлив глаза, Чэнь Лэн уставился на собеседника. Тот, в свою очередь, залился звонким смехом. — Кажется, я просил Фэн-сюна, не дразнить меня, — буркнул себе под нос Чэнь Лэн и приступил к трапезе, бросив товарищу, — приятного аппетита. — Прости, не удержался. Но это действительно вкусно! Я чуть язык не проглотил. Извинившись за свой весёлый нрав, Фэн Синцзюэ также стал с аппетитом поглощать ароматный суп вприкуску с закусками и лепешками, стопка которых таяла на глазах. «А у Фэн-сюна здоровый аппетит», не без удовольствия отметил про себя молодой мужчина, радуясь, что можно будет проявить чуть большую смелость в готовке. За обедом мужчины продолжали неспешную беседу. Чэнь Лэн расспрашивал о мечах, откуда они берутся у заклинателей, как они выбирают хозяина или заклинатель сам выбирает себе меч. Кто даёт ему имя. Оказалось, в ходе культивирования все начинают с обычных бамбуковых мечей, постепенно переходя к металлу, так как наполнять духовной энергией металл сложнее, чем природный «живой» материал. Полностью сформировав все три даньтянь: верхнее, среднее и нижнее, культиватор переходит к следующей стадии самосовершенствования, а именно формированию «золотого ядра». Это умение сливать воедино все три духовные сферы, и полностью контролировать весь поток ци в своем теле и вокруг себя, контролировать свои духовные меридианы. Не все заклинатели доходят до этой стадии, но, овладев этим мастерством, они приступают к выковке собственного меча. Конечно, это не значит, что они сами стоят у горна и бьют молотом по наковальне, это скорее похоже на попытку влить в сосуд воду. Только сосудом в данном случае является уже выкованный меч, а водой энергия ци. Если правильно не настроиться на духовные волны меча, то энергия «проливается» из него, словно сквозь решето. Но, в случае идеального совпадения, влитая энергия ци проявляется письменами на клинке, что означает — меч принял своего владельца, и эти письмена своего рода клятва верности друг другу. Всё это достигается путём долгих медитаций в уединении. Кто-то тратит на поиски меча несколько дней, кто-то месяцы, а некоторые культиваторы годами стараются «выковать» свой клинок. А имя ему дает уже сам заклинатель. Отныне меч становится заклинателю самым верным боевым товарищем и с годами их связь лишь крепнет, улучшая навыки друг друга. Чэнь Лэн слушал с упоением, сердце в волнении забилось чаще. Ему безумно захотелось вновь прикоснуться к «своему» мечу. Он не мог описать и объяснить это чувство. Напоминая себе, что не он его истинный хозяин, он всё же уже раз испытал единение с этим духовным оружием, что вселяло надежду на их дальнейшую дружбу. Поговорив ещё немного на различные темы, такие как: географические расположения наиболее крупных княжеств; где располагается Великий Дворец Ба Чжичжэ совета мастеров с Верховным заклинателем во главе; как долго длится весна и лето в этих горах и так далее, приятели закончили трапезу и Чэнь Лэн вызвался сам всё убрать. * * * Прошло уже пять дней пребывания Чэнь Лэна в этом доме. Каждодневный быт перемежался с беседами и изучением различных книг. Солнце клонилось к горизонту. Из-за цепи высоких гор, что охватывали долину кольцом, темнело довольно рано. Дневное тепло сменилось вечерней прохладой, что проникала в открытые окна и двери. Оба мужчин сидели на террасе за домом, Фэн Синцзюэ погрузился в медитацию. А Чэнь Лэн, пристроившись подальше чтобы не мешать, в свете заходящего солнца читал книги с нанесёнными на страницы картами, попивая из пиалы отвар целебных трав. Рядом, под правой рукой, покоился меч. Это было так странно. Наверное ещё никогда, ни в этой, ни в прошлой жизни этот человек не чувствовал такого умиротворения. Его разум был спокоен и открыт. Он впитывал всё, что его окружало: звуки, запахи, цвета, мельчайшие колебания воздуха, всё это дарило невероятную гармонию. Оторвавшись от книги и наблюдая за темнеющим горизонтом, он сам словно погрузился в медитацию, остался лишь звук собственного спокойного дыхания и стука сердца. Рука соскользнула со страниц и легла на рукоять меча, ощущая прохладу белоснежного оникса. «Как же тебя зовут, друг мой?» Постепенно погасли алые отблески заката, небо укрылось тёмно-синим пологом и засверкало россыпью первых звёзд. В темноте позднего вечера перед внутренним взором Чэнь Лэна стали проплывать неясные образы, словно видения. Пейзаж, открывающий вид на бескрайние степи, а над горизонтом завис серебряный диск полной луны, отбрасывающий призрачные тени одиноких деревьев. В тени одного из них притаился силуэт незнакомца, что сидел под деревом на жёсткой траве, прислонившись спиной к тонкому древесному стволу. Картину эту наполняла мелодия флейты, спокойная и немного печальная, но, сплетаясь с голосом степного ветра, что пронзительным свистом разрезал ночной воздух, заставляла сердце замирать в благоговейном трепете. Эта самая флейта отбрасывала блики белой луны, словно серебряный клинок, а озорной ветер трепал длинную шёлковую кисть на её конце и развевал распущенные волосы незнакомца, который снова и снова играл надрывные печальные ноты, будто бросая вызов ветру и лунной ночи. — Юэ Фэнгэ, — прошептал Чэнь Лэн. Сначала он подумал, что уснул и ему приснился сон, но вскоре обнаружил, что всё ещё сидит на террасе, глаза его открыты, а рука всё также покоится на мече. — Ты что-то сказал, сяо Чэнь? — Голос Фэн Синцзюэ с другого конца террасы окончательно привел мужчину в себя. Он несколько раз хлопнул ресницами, сбрасывая остатки наваждения, и с изумлением взглянул на меч. Не получив ответа, Фэн Синцзюэ подошёл ближе и переспросил: — Ты замёрз? Ты что-то про ветер говорил. Собравшись направиться в дом, он бросил через плечо: — Идём, совсем стемнело и похолодало. — Нет… — Коротко мотнув головой, тихо ответил Чэнь Лэн. Он явно был всё ещё немного не в себе, и Фэн Синцзюэ, опустившись на колени рядом с товарищем, стал с тревогой разглядывать его лицо. — Сяо Чэнь, что с тобой? — Заметив, куда был устремлен взгляд Чэнь Лэна, он снова тихо спросил, — что с тобой? Он что-то тебе показал? Эти слова словно вырвали мужчину из ступора и, вскинув голову, он тихо повторил: — Юэ Фэнгэ… Юэ Фэнгэ. Так его зовут. Я… Я совсем не ожидал, что он действительно мне ответит. Это имя не было услышано, слова были рождены в сознании увиденным эпизодом. Чэнь Лэн был убежден, что это видение из прошлого. И оно наполнено безграничной печалью, сердце в груди до сих пор болезненно сжималось от невыразимой скорби, а глаза щипало от застывших слёз. Что же побудило прежнего владельца выбрать именно это имя? Собрав разрозненные мысли в кучу и отложив на потом все вопросы, разрывающие мозг, Чэнь Лэн глубоко вдохнул и медленно выдохнул, приведя себя в более уравновешенное состояние. — Идём в дом, холодает, — вставая и собирая книги и меч, сказал мужчина, и первый зашёл в дом. Фэн Синцзюэ молча, проследовал за ним, плотно прикрыв за собой раздвижные створки, и зажёг две лампы в комнате. — Сяо Чэнь, ты уверен, что это имя меча? — Нет… Но… Да, уверен, но не уверен, почему я так в этом уверен, — поняв, что выдал какой-то каламбур, он лишь легко улыбнулся и пожал плечами, раскладывая книги по местам. — Фэн-сюн позволит мне удалиться? Я бы хотел лечь спать пораньше. — Конечно! Только перед сном надо нанести мази на шрамы. Подождёшь меня у себя в спальне? — Хорошо. От чего-то много говорить совсем не было желания, и рассказывать суть видения тоже не хотелось. И дело было не в Фэн Синцзюэ, просто казалось, это было что-то очень личное и глубокое. Зайдя в спальню, разувшись и сняв верхнее одеяние, Чэнь Лэн плюхнулся поперёк кровати, глядя в потолок. Меч он принёс с собой и аккуратно положил его на табурет у изножья. В комнате было темно и прохладно, но от чего-то сил встать, чтобы зажечь свет и прикрыть окно, не осталось. Хотелось спать. Скрип двери вырвал мужчину из лёгкой дремы. Это Фэн Синцзюэ принёс мази. Конечно, старший товарищ пожурил своего гостя за незакрытые окна и незажжённую лампу, но Чэнь Лэн, промолвив «Прости», просто покорно сел на кровати, стянув рубашку и ожидая процедур. Фэн Синцзюэ, не мог не ощутить атмосферу, царящую вокруг, но не стал лезть с расспросами, а только аккуратно обработал рубцы и, пожелав доброй ночи, удалился, не забыв затушить лампу, предоставив друга его собственным мыслям. Но думать не хотелось, хотелось только спать. Устроившись на мягкой подушке, забыв укрыться, молодой человек тут же провалился в глубокий сон. * * * Проснувшись с рассветом, Чэнь Лэн чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Кажется, ему что-то снилось, но он не был в этом уверен. Тяжёлые мысли, одолевавшие его перед сном, растворились как вчерашний день. Застелив постель, приведя себя в подобающий вид и закончив все утренние процедуры, мужчина отправился на поиски Фэн Синцзюэ, но, что удивительно, нигде его не нашёл. Ни во дворе, ни в кухне, ни в библиотеке. Разве что в доселе не изученную комнату он не заглянул. Пожав плечами и подумав, что тот не маленький и сам найдётся, Чэнь Лэн отправился готовить завтрак. Затем снова прошёлся вокруг дома, покормил кроликов. Вернулся в дом. Тишина. Солнце взошло уже на треть, а Фэн Синцзюэ нигде не было. Без аппетита поковырявшись в остывшей каше и не съев даже половины пиалы, он вновь вышел на улицу. Тревога постепенно нарастала. Не выдержав, он всё же решил проверить закрытую комнату. — Фэн-сюн! — Идя по коридору, громко позвал он. Остановившись у двери, он робко постучал и снова произнёс, на этот раз громче: — Фэн-сюн, ты ещё спишь? Никакого ответа. — Фэн-сюн!.. Дагэ!.. — Решительный стук в дверь, — прости, Фэн-сюн, я вхожу. Он ожидал, что дверь может быть запертой, но та легко поддалась и открылась.