Круги на воде

      Разбудил Эмили громкий, требовательный стук в дверь и собачий лай. Собака? — подумала она сквозь сон. Откуда у них с Хароном собака? Ну а потом, спустя несколько блаженных секунд, воспоминания о вчерашнем дне начали оживать. Широкая разветвлённая трещина на потолке кабинета доктора Хоффа. Осколки стакана в углу гостиной. Брызги крови на жёлтом дождевике.       Эмили отчаянно захотелось нырнуть обратно, под чёрное бархатное одеяло сна — да только гость оказался до чёртиков настойчив. Может, это Харон вернулся? — мелькнула у Эмили безнадёжная мысль. Нет. С чего бы ему ломиться в дверь собственного дома?       Собака — Геката — снова тревожно гавкнула. Эмили, щурясь от солнца, приподнялась на локте. Она так и рухнула вчера на диван в гостиной, не раздеваясь и не разуваясь — только сняла бронежилет, который сейчас валялся на полу бесформенной грудой. И надевать его, похоже, времени не было.       Эмили вскочила с дивана, чуть не опрокинув тарелку с тушёным мясом — ночью ей спросонья показалось, что Геката хочет есть. Схватила «Кольт» с журнального столика. Взвела курок. Собака в очередной раз зашлась в приступе хриплого лая.       — Геката, место! — приказала Эмили, ни на что особо не надеясь: едва ли Энтони уделял много времени дрессировке. Но собака, поворчав, отошла от двери и уселась у подножия лестницы — гибкая, напряжённая, как пружина, готовая в любой момент распрямиться.       — Кто там? — крикнула Эмили. Ну, не самый оригинальный вопрос. Зато по делу.       — Паладин Кросс из Братства Стали! — раздался в ответ женский голос — строгий, но, пожалуй, не злой. — Открывайте, мисс Данфорд. Это важно.       Эмили распахнула дверь. Болезненно зажмурилась: яркое утреннее солнце било прямо в глаза.       Мисс (или миссис) Кросс оказалась моложавой седой женщиной в силовой броне. Пришла она не в одиночку: на подъездной дорожке поодаль топтались двое незнакомых Эмили солдат Братства. Послушников, судя по возрасту и выражению жизнерадостного любопытства на лицах. Хотя чёрт знает: по нынешним временам обоих уже вполне могли произвести в рыцарский ранг.       — Вот мы с тобой и встретились, Эмили, — паладин Кросс улыбнулась ей настолько дружелюбно, что даже несчастный скриптор Квинлан понял бы: это не к добру. — Я была знакома с твоим отцом и горжусь этим. Давным-давно я помогала защищать очиститель воды от супермутантов. Когда Джеймс покинул проект, я сопровождала вас обоих до Мегатонны.       — Чудесно, — Эмили пригладила пятернёй растрёпанные волосы. — Но ведь вы здесь не для того, чтобы потолковать о старых добрых деньках?       — К сожалению, нет, — Кросс одарила её очередной улыбкой, на сей раз сочувственной.       — Вы ко мне? — сухо осведомилась Эмили. — Или за мной?       — К тебе, — вот теперь паладин Кросс перестала улыбаться. — Надеюсь, к тебе.       Само собой, больше всего на свете Эмили сейчас хотелось захлопнуть дверь перед носом гостьи. Нет, сначала спросить, как у кого бы то ни было из Братства вообще достало наглости заявиться сюда после всей этой подставы с ГЭККом, — а уже потом захлопнуть.       Но рыцарей трое, а она одна. Хотя нет, не одна, и от этого только тяжелее, невесело подумала Эмили. Значит, всё равно придётся быть сильной — но по-другому.       — Что ж, милости прошу, — она посторонилась, пропуская гостей в дом.       Паладин Кросс неторопливо вошла в гостиную и вежливо остановилась неподалёку от стойки для оружия. Зато послушники ограничивать себя не стали: оба мерзавца радостно плюхнулись на диван, который гневно заскрипел под рыцарственными задницами. Эмили, придерживая Гекату за ошейник, села на нижнюю ступеньку лестницы.       — Хорошая собачка, — задумчиво произнесла Кросс, обводя взглядом комнату. — Так значит, здесь ты живёшь, Эмили? Что ж… уединённое место.       — Я не против уединения, — Эмили пожала плечами.       — Уединение — это не всегда хорошо, — взгляд паладина Кросс неожиданно стал острым и строгим. — Скажи-ка мне, милая, а где ты была этой ночью?       Металась по кладбищенским тропинкам и тоннелям метро. Плакала над трупом мусорщика, уткнувшись во влажную шерсть Гекаты.       — Дома, — Эмили почувствовала, как внутри всё леденеет.       — Кто-нибудь может это подтвердить?       Не думать о Хароне. Вот просто — не думать, и всё. Если что-то случилось, то это уже случилось.       — Геката, разве что, — Эмили потрепала собаку по загривку. — А в чём дело?       — Ночью кто-то напал на аванпост Братства у станции Фаррагут-Вест, — карие глаза паладина Кросс сузились. — Там были пять человек, закалённые, опытные бойцы. Никто не выжил.       — Сочувствую, — кивнула Эмили. — И я, конечно же, главный подозреваемый?       — Не ты, малышка. Видишь ли, двое были убиты выстрелом из дробовика.       — Харон — не единственный владелец дробовика на Пустоши, — отозвалась Эмили как можно спокойнее. — Это что, ваша единственная улика?       — Я всё понимаю, и не делаю поспешных выводов, — паладин Кросс устало провела рукой по лицу. — Но мне неясно, почему наши бойцы подпустили убийцу так близко.       — Ну, даже не знаю, что вам и сказать, — тяжело усмехнулась Эмили. — Разведброня? Стелс-бой?       — Возможно. А у меня есть менее приятное, но более логичное объяснение: ребята просто знали нападавшего в лицо. И не ожидали от него вреда.       — Или солдаты были заняты чем-то важным, вроде игры в преферанс, — раздражённо откликнулась Эмили. Нет, действительно? Они серьёзно? — Или Анклав пустил в ход новое супероружие.       — Или так, — согласилась паладин Кросс. — Эмили, где сейчас Харон?       — Не знаю, — Эмили заставила себя дышать ровно и размеренно. Вдох-выдох, что проще? — Он мне не слуга. И не отчитывается обо всех своих перемещениях. Вчера он ушёл, где он сейчас — я не знаю. Но ваших людей прикончил не он.       — Ты уверена?       — Харон предан мне, — отчеканила Эмили так твёрдо, как только могла. — И никого не убил бы без моего приказа.       — И всё же я хотела бы задать этому гулю пару вопросов, — мягко, но настойчиво сказала Кросс. — Раз уж его здесь нет, и ты не знаешь, где он, нам придётся подождать его возвращения в этом доме.       — Если считаете нужным… — Эмили пожала плечами.       — Да. Считаю, — подтвердила паладин Кросс. — Даже если гуль невиновен, он может что-то знать. Его вчера видели в районе полуночи на станции Вильхельма — ты знаешь, это совсем недалеко от Фаррагут-Вест. Харон покупал боеприпасы в компании какого-то гражданского и другого гуля. Не подскажешь, кто бы это мог быть?       Эмили ничего не понимала — ну, кроме того, что творится какая-то дичь. И что она с удовольствием скажет Харону пару ласковых слов при личной встрече.       — Может быть, он с кем-то познакомился, — Эмили бледно усмехнулась. — Друзей завёл. Дружба — это прекрасно, ведь так?       — Едва ли этот гуль заслуживает того, чтобы называться другом дочери Джеймса, — печально покачала головой паладин Кросс. — И уж точно он не стоит того, чтобы его выгораживать.       — Выгораживать? — медленно переспросила Эмили. — То есть вы сейчас обвиняете меня в соучастии в убийстве, я правильно понимаю?       — Нет, — Кросс, похоже, растерялась. — Но…       — И на том спасибо, — зло усмехнулась Эмили, поднимаясь на ноги. — Ну, осмотритесь, обыщите тут всё — вы же за этим пришли? Вдруг я вру, и где-то под кроватью прячется страшный гуль с дробовиком? Только, если можно, начните с кухни. Я бы хотела спокойно позавтракать.       — А для нас найдётся чем перекусить, хозяюшка? — нагло окликнул её один из послушников.       — Тут вам не пансион, — огрызнулась она. — Ривет-Сити — к юго-востоку отсюда.       Под укоризненным взглядом паладина Кросс Эмили поднялась на второй этаж. Зашла в ванную, громко хлопнув дверью — ну хоть сюда-то они не полезут? Уткнулась лбом в холодную кафельную плитку. И прошептала:       — Что же ты натворил, Харон?       День тянулся невыносимо медленно. От изнурительной июльской жары время словно бы сгустилось, стало вязким, как свернувшаяся кровь. Эмили безуспешно пыталась поработать над хрестоматией для школы, но так и не смогла вчитаться в текст «Хижины дяди Тома» — знакомые с детства строчки плясали перед глазами. Горести и радости вымышленных персонажей поневоле блекли в сравнении с тем, что сейчас, наяву, происходило с её собственной жизнью.       Рыцари и не думали уходить. Один из послушников засел на чердаке, чтобы следить за подступами к дому, второй, к неудовольствию Гекаты, слонялся по дому туда-сюда. Паладин Кросс расположилась в гостиной. Эмили прекрасно понимала, что навечно они тут не останутся, что вся эта бредовая ситуация так или иначе разрешится, причём достаточно скоро — но облегчения эта мысль не приносила.       Ближе к вечеру Эмили не выдержала пытки тишиной и с разрешения паладина Кросс отправилась выгуливать Гекату. Само собой, послушники при этом неотступно следовали за ней («Для твоей же безопасности, милая»). Рыцарята отнеслись к поручению со всей серьёзностью и не упускали Эмили из виду ни на секунду.       И всё-таки она могла бы оторваться от этих двух балбесов. Да точно, могла бы. Повернуть в сторону «Мамы Дольче», ненароком привлечь внимание рейдеров — и улизнуть в суматохе, пока её надсмотрщики будут заняты пострелушками (правда, едва ли док Хофф одобрил бы подобный план). Или ещё проще, ещё безопаснее: дойти по набережной до школы, передать через кого-нибудь записку для Анжелы, а уж она-то не откажет своей подруге в политическом убежище. В школу в любом случае не помешало бы наведаться, пусть даже под присмотром молодчиков из Братства: сегодня же, чёрт возьми, двадцать пятое июля. Сегодня Диана обещала наконец-то представить всем Тайриса, будущего учителя географии. А ещё нужно было проверить, как продвигается ремонт, убедиться, что рабочие собрали мебель в комнате для ночёвок…       Вот только Эмили сейчас не могла себе позволить отойти далеко от дома. Это с ней паладин Кросс церемонится — а что будет с Хароном, если он вернётся сюда в её отсутствие? Дом наводнили рыцари, Эмили где-то чёрт носит… К гадалке не ходи, всё закончится бойней. А так, может, я успею что-то предпринять? — грустно подумала Эмили.       Она же всё-таки дочка Джеймса, её слово на Пустоши хоть что-то да значит — или уже нет? Или тот защитный покров, сияющая броня репутации, что досталась ей по наследству от отца, уже не действует? Ведь каждый неверный шаг мисс Данфорд, каждое её неосторожное слово оставляет вмятины и пробоины на этом доспехе; господи, папа, надолго ли его ещё хватит?.       Геката подбежала к очередному кустику. Эмили остановилась, ожидая, пока псина закончит свои дела.       В принципе, можно разобраться с проблемой иначе, — рассеянно подумала Эмили. В голову полезли мысли из тех уголков сознания, о существовании которых она лишний раз предпочитала не вспоминать. Они же так проголодались, эти рыцари. А в подвале дома ещё с весны осталась упаковка с крысиным ядом.       Нет, серьёзно. Это обезопасит Харона и развяжет руки ей. А уж избавиться от трупов она сумеет…       Эмили тяжело вздохнула. Подозвала собаку. И зашагала в сторону дома.       Утром двадцать шестого июля Эмили готовила завтрак на своей кухне. Готовила не на двоих, а только для себя — и до чего же непривычным и неправильным это казалось. Ещё в мае, после того, как Уинтроп вернул к жизни дряхлую газовую плиту, Эмили с Хароном договорились готовить по очереди — это же рационально? Пока один пытается соорудить что-нибудь съедобное из даров Пустоши, другой занимается своими делами. Но на практике так получалось редко. Когда на кухне хозяйничала Эмили, Харон то и дело заглядывал к ней — проверить, всё ли в порядке с газовой плитой, убедиться, что Эмили не оттяпала себе палец разделочным ножом… Ну а когда наступала очередь Харона, то уже Эмили лезла ему помогать. Без особой на то необходимости; ей просто нравилось быть с ним рядом и болтать обо всякой ерунде, вот и всё.       Но Харон не появлялся дома вот уже три дня.       — Думаю, дело было так, — паладин Кросс не спеша пригубила чай из термоса. — Гуль напился со своими новыми друзьями у бабули Спаркл, захотел поживиться дорогостоящим оборудованием и напал на аванпост. А потом на трезвую голову осознал, что натворил, и решил покинуть Столичную Пустошь.       Эмили перехватила нож поудобнее. Мясо брамина — жилистое, жёсткое, — ещё не успело до конца разморозиться, и разделывать его было достаточно непросто.       — Или так, — Кросс устало прикрыла глаза. — Он подыскал новых работодателей. Более щедрых, чем ты, и более влиятельных. И уничтожение аванпоста Братства было его первым заданием и одновременно проверкой на лояльность. Да, я знаю, Анклав не ведёт дел с гулями. Но думаю, для Харона Эдем сделал бы исключение, учитывая его прежние… заслуги.       Кусочки браминьего мяса отправились в глиняную миску. Эмили присыпала их полукольцами лука (да здравствует лаборатория гидропоники в Ривет-Сити), вытряхнула поверх томатную пасту из консервной банки и начала перемешивать. Ярко-красная масса влажно поблёскивала в лучах утреннего солнца. Несколько капель окропили алыми брызгами белую скатерть.       — А может, у гуля просто развился психоз на почве неполноценности, — продолжала паладин Кросс. — И все эти смерти — просто дань его безумию.       Эмили сняла с подставки увесистую чугунную сковороду. Фунтов двенадцать, не меньше. С такой кухонной утварью можно обойтись и без биты с гвоздями.       — Он не вернётся, Эмили, — мягко сказала Кросс. — И это хорошо. Для вас обоих. Пойми, это природа. Гули озлоблены на весь род людской, и с этим ничего не поделать. А ты ведь похожа на папу не только внешне. У Джеймса было доброе сердце. Он был уверен, что в каждом из нас есть хотя бы частичка добра, хоть лучик света. Вот и ты решила, что можно перевоспитать чудовище. Но там просто нечего было спасать.       — Вы, должно быть, хорошо разбираетесь в людях, паладин Кросс, — Эмили потянулась за солонкой.       — Да. И Эмили, не забывай: ты не одна. Несмотря на то, что экспедиция в Восемьдесят Седьмое Убежище завершилась столь бесславно, в Братстве многие тебе симпатизируют. И я в том числе. Даже если бой проигран — война продолжается, Эми. Наша война. И мы с тобой могли бы нести знамя Братства плечом к плечу…       Эмили опустила сковородку на плиту.       — Тут слишком много, — сказала она, глядя на кусочки рагу в миске. — Будете?       — Выглядит вкусно. Не откажусь, — вежливо улыбнулась паладин Кросс. — И, если можно, ребят тоже позову. Пусть хоть немного попробуют.       — Конечно, — отозвалась Эмили. И надолго задумалась. Не над предложением Кросс, ясное дело, — а о сути доброты. Раньше-то для Милли Данфорд всё было очевидно: хорошему человеку просто не может прийти в голову мысль о том, чтобы причинить кому-то вред. «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца», ну и так далее. Но теперь она поняла: да ведь всё наоборот. Истинная доброта не имеет ничего общего с невинностью. Она возникает там, где расходятся дороги намерений и действий.       Двадцать седьмого июля паладину Кросс надоело ждать.       — Собирайся, милая, — велела она, заглянув в спальню, где Эмили только под утро смогла уснуть на слишком просторной кровати. — Мы отправляемся в Цитадель. Приказ Старейшины.       — Есть новости про Харона? — спросила Эмили хриплым спросонья голосом.       — Никаких новостей, — Кросс покачала головой. — Хотя я всё равно уверена, что смерть ребят на Фаррагут-Вест — дело рук этого гуля. И не я одна так считаю, жаль только, доказать мы ничего не можем… Нет, Старейшина вызывает тебя не из-за этого.       — ГЭКК? — растерялась Эмили. — Я же всё рассказала. Всё, что было мне известно.       — Возможно, Лайонс просто хочет знать немного больше, — лицо паладина Кросс было непроницаемым. — У тебя полчаса на сборы. Собаку можешь взять с собой, о ней мы позаботимся. И оденься как следует, не пристало дочери Джеймса появляться в Цитадели в таком виде.       — А я могу отказаться? — тихо спросила Эмили. — Остаться дома?       — Ты можешь, — кивнула паладин Кросс. — Но я бы тебе не советовала так поступать. * * *       Путь до Парадиз-Фоллз вышел непростым. Не в том смысле, что опасным — скорее, скажем так, тягостным. Ленни ведь чего ожидал? Быстрой и эффектной развязки. Ну, например, что мистер Бёрк помашет контрактом и просто прикажет Харону пойти и застрелиться из собственного дробовика. Вот это вышла бы потеха, а главное — поделом, мстительно думал Ленни, ощупывая вмятину на виске — след от удара прикладом.       Но вот такого расклада — что чёртов психопат будет вместе с ними таскаться по городам и весям — Ленни и в страшном сне привидеться не могло!       Харон почти всё время молчал — но лучше бы он костерил их с Бёрком на чём свет стоит, честное слово. От взгляда верзилы, пустого и холодного, Ленни делалось не по себе. Этот ублюдок с промытыми мозгами — он же абсолютно, полностью безумен! Вспомнить хотя бы, как он разделался с парнями с Фаррагут-Вест…       Те железячники, конечно, сами напросились. Мистер Бёрк изначально не собирался лезть с ними в драку — он же всё-таки дипломат, а не солдат Анклава. Но одного из патрульных Братства очень-очень заинтересовало, куда это тёмной ночью спешат двое грязных вонючих зомби в сопровождении мутного гулелюба, и зачем это они забрались так далеко от Подземелья, и как это им достало наглости дотащить свои гниющие задницы до аванпоста Братства… Ленни-то такого дерьма за свою жизнь наслушался препорядочно. А вот мистеру Бёрку, похоже, подобное было внове.       — Но ведь это чёрт знает что такое, — сказал он, страдальчески поморщившись. — Дикость какая-то. Харон, а ну-ка убей их всех, пожалуйста. С максимальной жестокостью.       Нет, сначала Ленни порадовался: наконец расистские ублюдки получат по заслугам! Потом, правда, его радость как-то подугасла. Со всей возможной жестокостью, сказал мистер Бёрк. И гуль поручение выполнил. А потом кое-как сполоснул окровавленные руки в вестибюле станции метро и как ни в чём не бывало пошёл себе дальше. В Парадиз-Фоллз.       Пункт назначения Ленни, если честно, не радовал: как-то не хотелось ему во цвете лет примерить рабский ошейник, а вероятность-то была ненулевой. В Содружестве, кто ж спорит, проблем всегда хватало, но вот рабство там не прижилось. А здесь, на Столичной Пустоши, торговля живым товаром велась в открытую — и вроде как всех всё устраивало, даже чистоплюев из Цитадели. И всё-таки Ленни не мог взять в толк: для чего мистеру Бёрку марать руки и о чём-то там договариваться с ублюдками из Парадиз-Фоллз? Анклаву нужны подкрепления, это понятно. Но в бою от рабов какой прок? Оружия им не доверишь. На технические работы этим доходягам ни мозгов, ни сноровки не хватит. Траншеи рыть, разве что на это рабы сгодятся — но куда Анклаву столько траншей?       — Укрепить военную мощь Анклава я почти ничем не могу, — грустно признался мистер Бёрк во время очередного привала, и Ленни замер в немом восхищении: почти? И это говорит тот человек, на пару с которым они зимой охотились на радтараканов, чтобы с голоду ноги не протянуть? — Но могу помочь полковнику Отему с тем, что за деньги не купишь. Что это, друг мой Леннарт?       — Репутация? — предположил Ленни.       — Любовь, — кивнул мистер Бёрк. — Всё дело в любви. Ты прочитал «Историю Гражданской войны» Родса?       Ленни только вздохнул. Он ещё с Плутархом не закончил! Нет, книжки-то работодатель по большей части подсовывал интересные — но они ж все длинные, зараза!       — Жаль, — огорчился мистер Бёрк. — Замечательный подробный труд, пусть и самую малость предвзятый. Но, если найдётся время, ты всё же ознакомься с биографией генерала Фримонта. Узнай, что он сделал тридцатого августа тысяча восемьсот шестьдесят первого года и как на это отреагировал народ. Или не узнавай, если любишь сюрпризы.       Про Фримонта Ленни смутно помнил только одно: мужик вроде бы крупно проворовался, за что его и отправили в отставку. Ну и чёрт с ним. Ленни и без того проблем хватало. И главная проблема, как нетрудно догадаться, неотступно следовала за ним от самого Арлингтона.       Единственное, что согревало сердце Ленни — это робкая надежда: а может, работодатель воспользуется случаем и продаст контракт Харона какому-нибудь работорговцу? Но с каждым днём Ленни всё больше убеждался: не продаст. Мистер Бёрк радовался, как ребёнок, который заполучил новую игрушку и всюду её с собой таскает, пробует дёргать за ниточки и так и этак…       Ленни по праву гордился своей способностью со всеми находить общий язык — за это мистер Бёрк его и ценил. Так что на третий день пути он решился разговорить Харона. Ну серьёзно, Парадиз-Фоллз — место и без того небезопасное. Надо бы хоть как-то наладить отношения перед тем, как соваться в эту клоаку.       Дождавшись очередного привала, Ленни — не без дрожи в поджилках — направился в тёмный угол, где в одиночестве ужинал Харон. Гуль ковырял ложкой кротокрысиные консервы со станции Вильхельма. Ну вот и тема для беседы.       — Дрянь жуткая, правда? — спросил Ленни, указывая на банку. — Вот честно — что-то кажется мне, что старуха Спаркл не все ингредиенты указывает как есть. Если уж жрать кротокрысятину, так лучше покупать у того парня-химика с Жюри-стрит, Райана Бригга или как там его. Когда меня мистер Бёрк в следующий раз отпустит в увольнительную, я как раз собирался в те края прошвырнуться. Хочешь, и тебе пару банок на пробу прихвачу?       Харон не ответил. Ну конечно, зло подумал Ленни. Мы же гордые.       — Слушай, тебе не обязательно передо мной извиняться, или о чём там мистер Бёрк просил, — нерешительно прокашлялся Ленни. — Я ему и так скажу, что мы всё уладили. Я же понимаю: ты злишься, что всё так обернулось с твоим контрактом…       Гуль неопределённо хмыкнул. Ну, наверное, это такое «я тебя услышал», решил Ленни.       — Вообще, знаешь, мистер Бёрк — хороший человек. И начальник хороший, — Ленни уселся напротив Харона и начал разворачивать упаковку с вяленым мясом. — За косяки по полной дерёт, это да, но за своих он горой. Не мне судить, конечно, но по-моему, он гораздо лучше, чем Азрухал. И Эмили он… Ну, он действительно хорошо к ней относится и вредить ей ни за что не станет. А то, что мистер Бёрк тогда тебе наговорил — он же это не всерьёз. Только чтобы тебя припугнуть…       — Ты ведь понимаешь, что я тебя убью при первой возможности? — совершенно спокойно спросил Харон.       Ленни поперхнулся едой.       — А, ну да. Ты за извинениями пожаловал. Что ж, извини, — Харон поднялся на ноги. — Извини, что я не успел убить тебя сразу — там, в Арлингтоне. Потому что в следующий раз я постараюсь, чтобы тебе было хоть вполовину так больно, как ты того заслуживаешь.       Он улыбнулся — едва ли Ленни за всю свою жизнь видел что-то пострашнее этой грёбаной улыбки. И ушёл, подхватив консервную банку. * * *       На этот раз Эмили не пропустила момент, когда тяжёлые ворота Цитадели сомкнулись за её спиной, отрезая все пути к отступлению и открывая взамен целый новый мир. Мир, с которым она не желала иметь ничего общего.       Во внутреннем дворике царило жизнерадостное оживление. Новобранцы копошились вокруг трофейного винтокрыла — машину уже успели наполовину перекрасить в ливрею Братства. Со стороны стрельбища доносился бодрый стрёкот лазерных винтовок. Привратники были сдержанно-вежливы, жёлтые флаги реяли на ветру торжественно и горделиво, как и полагается флагам, а от сияния силовой брони на июльском солнце глазам делалось больно (Им стоило бы выдавать гостям очки при входе, как в Изумрудном городе, угрюмо подумала Эмили). Чёрт, да большинство обитателей Пустоши душу бы заложили, лишь бы хоть одним глазком увидеть всё это! Вот только Эмили не коллекционировала сувенирные магнитики на дверце холодильника. И уж точно не жаждала заполучить магнитик «Снова в Цитадели — на этот раз под конвоем!»       Паладин Кросс, не тратя времени даром, сразу же отвела Эмили в комнату для допросов в кольце А. Там мисс Данфорд уже ожидали: за столом, заваленным бумагами, сидела невысокая светловолосая женщина и торопливо писала что-то в блокноте.       Женщина обернулась — и у Эмили немного отлегло от сердца при виде старой знакомой. Скриптор Йерлинг дежурила в Арлингтонской библиотеке, куда Эмили, Диана и остальные нередко наведывались за книгами для школы. Йерлинг, похоже, немного скучала на посту и никогда не отказывалась от возможности обсудить книжные новинки двухсотлетней давности. Да и остальные солдаты Братства не пытались выставить нахальных анакостийцев за дверь, а иной раз даже помогали им: в некоторые секции полуразрушенного здания просто опасно было соваться без сопровождения. Такая вот библиофильская идиллия. Да и сейчас Йерлинг была настроена вполне дружелюбно.       — Старейшина просто хочет сверить показания, — успокоила она Эмили. — Скриптор Бигсли нашёл в твоём отчёте несколько странностей, но у Бигсли весьма своеобразная манера общения. На мой предвзятый взгляд, его к людям вообще нельзя подпускать. Так что с тобой побеседую я. Ты не возражаешь?       Эмили не возражала.       Допрос длился часа три. Эмили вымоталась донельзя — но скорее от долгой дороги, чем от переживаний. Ей ведь действительно нечего было скрывать.       — Значит, Изгои, пещерные дети и культисты, — задумчиво подытожила Йерлинг, глядя на исписанную страницу своего блокнота. — И разумный говорящий супермутант. Видно, и впрямь разумный, раз смылся от всего этого куда подальше.       — Квинлан мог бы рассказать вам гораздо больше, — устало повторила Эмили.       — Понимаю, — сокрушённо кивнула Йерлинг. — Но увы, мы не знаем, где сейчас скриптор Квинлан.       — Зато знаете, где я. И что, теперь я могу идти домой? — спросила Эмили без особой надежды.       — Вряд ли, — Йерлинг сочувственно посмотрела на неё. — Паладин Кросс считает, что тебе лучше пока побыть в Цитадели. Я передам твоим друзьям из школы, что с тобой всё в порядке, чтобы они не волновались.       Они-то не заволнуются. Просто разбегутся кто куда, и всё.       — А почему вся эта история с ГЭККом всплыла именно сейчас? — отважилась спросить Эмили.       Йерлинг ответила не сразу. Но всё-таки ответила:       — Проект Ротшильда уже близок к завершению. Прайд собирается атаковать Мемориал со дня на день. И к моменту атаки ГЭКК должен быть у нас в руках. Иначе мы ещё нескоро поставим точку в этой войне.       Объяснение выглядело логичным. И ни капельки не обнадёживающим. Раз уж так получилось, что сейчас показания мисс Данфорд — единственная ниточка, ведущая к ГЭККу, значит, за эту ниточку будут тянуть, и посильнее.       «Для твоей же безопасности», — сказала паладин Кросс на прощание. — «Времена сейчас неспокойные, а будут ещё неспокойнее». Да вот только Эмили не чувствовала себя в безопасности, сидя в запертой на ключ комнатушке в подвале Цитадели — на сей раз роскошными апартаментами деточку из Убежища баловать не стали. Хорошо хоть, Геката была рядом — лежала на рваном спальнике, брошенном в углу, и негромко урчала, обгладывая кость. Что ж, Самсон сокрушил пару тысяч филистимлян ослиной челюстью, а браминье ребро чем хуже?       Эмили растянулась на продавленной койке, глядя в потолок.       Это не последний допрос. Само собой, не последний. Они просто подбирают ключи. Сегодня милая вежливая Йерлинг, завтра — этот Бигсли, которого «к людям нельзя подпускать». А послезавтра что? То, что заставило Лэнигана отвернуться от Братства — воздействия первой, второй и третьей степени?       Сказать им, что ли? — нервно подумала Эмили. Про ребёнка? Ну, скорее всего, они примут это к сведению: выделят ей более просторную тюремную камеру и более вежливого палача.       — Не очень-то тебе повезло с родителями, правда? — проговорила она. И прикусила губу. Не стоит с ним говорить. Незачем привязываться.       Вечером ей принесли ужин — худенькая послушница молча поставила поднос с едой в изножье кровати и ушла, не забыв закрыть дверь на ключ. Порция оказалась достаточно внушительной; едва ли можно было надеяться, что кто-то заглянет в камеру до завтрашнего утра. Тем сильнее Эмили удивилась, услышав скрежет ключа в замке буквально через пять минут. А уж когда она разглядела гостя, её удивлению и вовсе не было предела. Артур Мэксон, собственной персоной.       Мальчишка, казалось, вытянулся на пару дюймов с момента их последней встречи. А может, дело было в осанке: Артур перестал сутулиться, да и движения его постепенно утрачивали детскую суетливость. Что из тебя вырастет-то, оруженосец? — тоскливо подумала Эмили.       — Мисс Данфорд, я узнал, что вы здесь, и пришёл помочь с собакой, — Артур нерешительно улыбнулся. — Её ведь надо выгуливать?       — Надо, — согласилась Эмили. — Как только они тебя сюда пустили?       — Ну, я ведь Мэксон. Хожу где хочу, — не слишком-то уверенно откликнулся он. — К тому же сейчас у охраны пересменка, а запасной комплект ключей всегда хранится у рыцаря Дурги в подсобке… Слушайте, вашей собаке двух часов хватит, чтобы все свои дела сделать? А то у нас отбой в двадцать два ноль-ноль.       — Хватит, — успокоила его Эмили, прекрасно понимая: он явился сюда не из-за собаки. И не ради того, чтобы повидать смутно знакомую тётку.       — Ты пришёл узнать про ту экспедицию в Восемьдесят Седьмое, — с горькой уверенностью произнесла она. — Артур, извини, но я действительно уже рассказала вам всё, что знаю. И если Лайонс решил, что твой визит развяжет мне язык — да бога ради, я всё повторю, мне не жалко, только…       — Он хоть живой? — перебил её парень. С таким отчаянием, что Эмили стало стыдно. — Только не врите мне, мисс Данфорд. Пожалуйста. Они все врут — а я ведь не так много хочу знать. Что случилось со скриптором Квинланом? Он выжил?       — Не знаю, Артур, — тихо сказала она. — Когда мы виделись в последний раз — немного у него было шансов выжить.       Мальчишка кивнул.       — Но я точно знаю: он не предавал Братство, — твёрдо сказала Эмили то, что ей самой так хотелось бы услышать. — И не предавал тебя. Так что если тебе будут говорить, что он дезертир или шпион — не верь. Это неправда. Скриптор Квинлан сделал всё возможное, чтобы ГЭКК не достался Анклаву, он был готов и умереть за это, и убить… Просто иногда всех наших усилий недостаточно.       — Спасибо, мисс, — негромко сказал он. В комнате было темно, но Эмили знала: Артур не плачет. Он же Мэксон, чёрт возьми. — Собака… у неё есть поводок?       — Нет, — Эмили вздохнула. — Но ей и не надо. Она послушная. Даже слишком.       — А вы сами… Вы по своей воле здесь оказались? — спросил мальчишка — и видно было, что ему ужасно не хочется задавать этот вопрос.       — Артур, я благодарна Старейшине за заботу, — очень осторожно сказала Эмили — не хватало навешивать на мальчишку ещё и это! — Но мне сейчас надо быть в другом месте.       — Неправильно, что они удерживают вас в Цитадели, — твёрдо сказал мальчишка. — Это неправильно. Я поговорю с Лайонсом.       И поговорит же, поняла Эмили, когда Артур прикрыл дверь с той стороны. Именно прикрыл, на замок закрывать не стал. Но Эмили понимала: едва ли этого будет достаточно, чтобы сбежать из Цитадели. Когда она оказалась в Рейвен-Рок, ей было к кому возвращаться. Одна мысль об этом придавала ей силы. А теперь?       «…И не предавал тебя», да.       Она до сих пор верила Харону. И верила в него. Он не мог просто так уйти и бросить её, бросить их обоих. Ведь это же Харон, её Харон, тот, кого она знала и любила — всего, без остатка. Тот, кто согревал её, когда она теряла всякую надежду согреться. Тот, кто повторял её имя, словно заклинание, глядя ей в глаза — беззащитный перед ней одной…       — Знаешь, Харон, нам ведь действительно придётся очень-очень серьёзно поговорить, когда ты всё-таки вернёшься, — сердито проворчала Эмили. Повернулась к стене, укрылась колючим одеялом. И уснула.       Весь следующий день Эмили тревожно прислушивалась к шагам в коридоре — но на повторный допрос её так и не вызвали. Артур заходил к ней утром и вечером, чтобы выгулять Гекату, но Эмили и словом не смогла перемолвиться с мальчишкой: теперь его сопровождал здоровенный угрюмый рыцарь с эмблемой Львиного Прайда на броне.       Это тоже часть дознания, беспокойно думала Эмили, меряя шагами комнату (восемь шагов в длину, шесть — в ширину). Что-то такое она читала о техниках допроса. Как ни странно, просто оставить заключённого в покое было вполне достаточно, чтобы расшатать его нервную систему. Сначала бедолага с ужасом думает: это какие же пытки ему предстоят, раз на подготовку к ним уходит столько времени? Безостановочно прокручивает в голове десятки, сотни вариантов собственной смерти, и через какое-то время уже мечтает о том, чтобы всё случилось по-настоящему. Потом мало-помалу успокаивается, позволяет себе робкую надежду — а может, его дело настолько пустяковое, что о нём уже просто забыли? — и тут-то его, размякшего и дезориентированного, выдёргивают из камеры и волокут на допрос…       И стоило Эмили приготовиться к долгому изнурительному ожиданию, как за ней пришли. Прямо на рассвете третьего дня.       Сначала в комнату заглянула та женщина, что приносила еду, и увела Гекату, сославшись на то, что Артур сегодня занят и прийти не сможет. Спросонья Эмили не стала ни спорить, ни задавать вопросов. А потом ржавые дверные петли запели ещё раз — медленно и тягуче, словно предлагая Эмили как следует прочувствовать момент.       На пороге, ухмыляясь, стоял рыцарь Льюис.       — Идём, — коротко бросил он.       И Эмили поняла: началось. * * *       С Отемом они встретились у какой-то полуразрушенной церквушки на подступах к Парадиз-Фоллз. Полковника сопровождали пятеро ребят из Анклава — при взгляде на них Ленни только головой покачал. Ни один из этих пятерых не был похож на человека, способного дать отпор толпе вооружённых до зубов работорговцев. Ну ладно Роджерс, цепной пёс полковника Отема — здоровенный детина, он и кулаком может втащить так, что мало не покажется (хотя Харон, наверное, и этого слонопотама заборол бы). Но остальные — на них же смотреть жалко! Мало что силовую броню надеть забыли, так ещё и вооружены кое-как: AEP7 да десятимиллиметровые…       Немного погодя из церквушки вышли ещё двое: сонный анемичный паренёк с портативной кинокамерой на плече (видать, главный боец) и девчонка с неуставными ярко-розовыми волосами. При виде девчонки Ленни совсем скис: эти остолопы ещё и Беттани с собой притащили? Она-то тут зачем? Она вообще доктор!       — Ещё один гуль, — скривился полковник Отем вместо приветствия. — Бёрк, вы их коллекционируете, что ли?       — Харон послушен и кроток, как ягнёнок, — заверил его мистер Бёрк с безмятежной улыбкой. — Но беспощаден по отношению к врагам. Это ли не прекрасно?       — Не вижу ничего прекрасного, — Отем устало потёр висок. — На редкость отвратительный экземпляр.       Вот хоть один человек дело говорит, безмолвно возрадовался Ленни. Может, мистер Бёрк прислушается к мудрому полковнику и прогонит эту образину куда подальше?       Невдалеке от дороги пасся запряжённый в телегу брамин — в повозке громоздились здоровенные стальные ящики. Ленни видел такие в казармах Рейвен-Рока. Оружие, что ли? Так его, блин, не в ящиках держать надо, а при себе!       — Это подарки для наших новых друзей, Леннарт, — вполголоса объяснил ему мистер Бёрк. — Мистер Гробовщик попросил меня раздобыть для Парадиз-Фоллз побольше китайских автоматов и энергетического оружия.       Ленни воззрился на него в немом отчаянии: ещё и вооружать этих подонков?       — Мистер Бёрк, а может, нам лучше прямо сейчас застрелиться? — не выдержал он. — Чтобы ну совсем-совсем ничем ненароком не обременить господина Гробовщика?       — Что за пессимизм, Леннарт? — укорил его работодатель. — До сих пор мистер Гробовщик не дал нам ни единого повода в нём усомниться.       Ага, а как даст — так поздно будет, угрюмо подумал Ленни.       Бёрк и Отем разговорились о чём-то своём. Ленни для приличия покрутился неподалёку и подошёл к солдатам — даром что Беттани приветственно помахала ему рукой.       — Свет очей моих, а что тут вообще затевается? — спросил её Ленни как бы невзначай.       — А тебе твой хозяин не сказал? — прищурилась Беттани.       — Забыл сказать, — Ленни наградил её очаровательнейшей из своих улыбок. — Но ты-то знаешь, в чём дело?       — Вообще без понятия, — разочаровала его девчонка.       — Да брось, Бет. Какие между нами вообще могут водиться секреты после того, что было?       Было — ну, несколько иначе, чем Ленни рассчитывал.       Началось всё с того, что один из солдат в казарме брякнул: мол, мисс Беттани Лоу из исследовательского корпуса настолько одержима медициной катастроф, что ради науки и с гулем переспать бы не отказалась. Ленни тогда решил: да ну, ерунда какая-то. Но не прошло и недели, как та самая Беттани, смущенно улыбаясь, отозвала его за ужином в сторонку и шепнула, чтобы Ленни, если сможет, как-нибудь заглянул к ней в лабораторию после отбоя. Только тихонько, не привлекая лишнего внимания.       Само собой, тут Ленни и воспрял духом. Он был готов! Он был прямо-таки очень готов! Запасся «Шляпками Джимми», раздобыл у интенданта бутылку винца, а заодно прикупил новые трусы: старые-то за несколько лет службы малость поистрепались… На всё это донжуанство ушла едва ли не треть его оклада, но Ленни меньше всего думал о потраченных крышках, когда, донельзя воодушевлённый, трусил по тёмным коридорам Рейвен-Рока.       Что ж, проклятая девица и впрямь провела с ним незабываемую ночь. Первым делом запихнула Ленни в автодок для составления расширенного биометрического профиля. Потом выкачала из вены с пару галлонов крови на анализы — и всё это время не переставая расспрашивала, что к чему в гульской анатомии, и долго ли у Ленни протекал процесс гулификации, и как этот процесс сказался на метаболизме, либидо и интеллектуальных способностях… Вино Ленни с горя выхлебал в одиночку, наблюдая, как пробирки с его кровью крутятся в лабораторной центрифуге, а ушлая мисс Лоу, высунув от усердия язык, лупит по клавишам терминала. На прощание Беттани от души чмокнула Ленни в щёку, назвала своим самым-самым любимым Гнилушкой и предложила как-нибудь повторить. Вот так вера в людей и пропадает.       — Ну, раз Бёрк тебе не сказал, то и я сюрприз портить не стану, — обломала его девчонка и на этот раз. — Бывай, Гнилушка. И сильно сегодня не напивайся.       Да это Ленни уже понял. Лучше, наверное, быть в сознании, когда на твоей шее защёлкивают рабский ошейник — чтобы хоть запомнить того гада, кто это сделал. Потому что — ну о чём мистер Бёрк вообще думал?       Но делать нечего, пришлось Ленни тащиться в Парадиз-Фоллз вместе с остальными. Такая уж адъютантская доля.       У ворот Парадиз-Фоллз (desine sperare qui hic intras¹, и всякое такое) их встречала целая делегация прожжённых ублюдков c премерзкими рожами. Отем поздоровался с главным — тем самым Гробовщиком — и отошёл в сторонку, предоставив мистеру Бёрку улаживать дела.       На входе вышла заминка.       — А этот тут зачем? — хмуро спросил привратник, указывая на парня с камерой. — Договор был, что придут десятеро. Один лишний. Вы что там, в Анклаве, считать не умеете?       — Это ради истории, — примирительно сказал мистер Бёрк, словно бы не замечая злобного взгляда полковника. — Джаред будет вести кинохронику нашего альянса. Чтобы потом, спустя годы, наши дети и внуки могли видеть, с чего всё начиналось.       — А у него запасные бобины есть? — зачем-то осведомился бледный работорговец, похожий на вампира из комиксов. — Ну там, на случай порчи плёнки…       — Конечно же, есть, — заверил его мистер Бёрк.       — И это что, получается, этой камерой что угодно можно снимать? — у бледного дыхание перехватило. — А потом смотреть, вроде как в кино? Слышь, Ворчун, не кочевряжься. Пропусти типчика.       И Ленни догадался: похоже, в эту самую минуту в Парадиз-Фоллз воскресло древнее искусство порнографии.       Анклавовцы разгрузили повозку. Ворчун и его друзья придирчиво осмотрели каждый ящик, но ничего, кроме обещанного оружия, в контейнерах не оказалось — к разочарованию Ленни и к радости мистера Пронто, местного интенданта.       Дорога к мастерской Пронто пролегала мимо рабских бараков — а может, Гробовщик нарочно решил провести ознакомительную экскурсию для гостей. Взрослые рабы — апатичные зачуханные доходяги — не вызывали у Ленни ничего, кроме брезгливой жалости, но вот на рабов-детей он спокойно смотреть не мог. Неправильно это. Даже совсем мелкие — и те в ошейниках! Паскудство какое, сердито подумал Ленни. А если малой сдуру из загона выползет? Что они там соображают в таком возрасте? А в ошейниках-то, небось, такая же шрапнель, как и у взрослых…       Он и сам не заметил, как вплотную подошёл к решётке, из-за которой на него жадно таращился чумазый мальчишка. Ленни вспомнил, что у него где-то при себе завалялась пара пластинок жевательной резинки — хоть чем-то мальца порадовать. И пока он рылся в карманах жилета, паренёк обратился к нему — так непринуждённо, будто просил о чём-то пустячном и несущественном:       — Дяденька гуль, спасите нас, а? Нам с друзьями… Нам надо домой. Вы же хороший, я по глазам вижу. Поможете нам выбраться?       Что уж он там разглядел под толстой роговицей, для Ленни оставалось загадкой. Не меньшей загадкой было и другое: какого, собственно, чёрта он, адъютант мистера Бёрка, топчется тут у загона в то время, как все остальные давно уже ушли вперёд? Вот и жвачка очень кстати нашлась, почти полная упаковка. Сунуть её мальцу сквозь решётку и пойти дальше, делов-то.       — И с чего это мне вас спасать? — буркнул Ленни вместо этого.       — Ну потому что… потому, — растерялся мальчишка. Да уж, искусству переговоров тебе ещё учиться и учиться, зло подумал Ленни. Только злился он не на мальчишку, а на тех, кто запер его здесь. И — почему-то — на себя.       — Леннарт! — повелительный оклик мистера Бёрка заставил его вздрогнуть.       — Видишь, малой, мне пора, — Ленни отвернулся. И быстро-быстро, чтобы не длить эту безобразную сцену, зашагал прочь.       — Меня Сэмми зовут! — крикнул мальчишка ему вслед. — А друзей моих — Пенни и Бельчонок!       Пока мистер Бёрк изучал ассортимент оружейной лавки Пронто, Ленни улучил минутку и, проклиная себя за мягкотелость — это ж надо, позволил мелкому засранцу так себя разжалобить! — спросил у Гробовщика, сколько стоит мальчишка.       — Отличный у тебя глаз, друг мой, — ухмылка работорговца была настолько гадкой, что Ленни передёрнуло. — Эти малыши — отличная долгосрочная инвестиция. И, разумеется, они могут пригодиться и для других целей.       Ленни понял, на что Гробовщик намекает — и ему стало тошно. Настолько тошно, что захотелось вмазать хозяину Парадиз-Фоллз по холёной роже. При этом аргументы у Ленни были ничуть не лучше, чем у паренька из загона. Нельзя так с детьми! Потому… ну, блин, потому что! Нельзя, и всё.       — Пожалуй, я бы взял по пятьсот крышек за обоих малышей… кажется, Сэмми и Пенни, — проговорил Гробовщик медленно. — А вот третий, Бельчонок… это одаренный мальчик. Пятьсот за такого — просто позор. Думаю, не меньше тысячи.       Сумма была неподъёмной. Чёрт возьми, да Эмили столько выложила за контракт Харона! Но Ленни понимал: поторговаться не выйдет. Не в этот раз. Такие, как Гробовщик, за несколько миль слабину учуют.       Ну что же, всех не спасу — так хоть мальчишку вытащу, решил Ленни. И осведомился у мистера Бёрка, не мог бы тот выплатить ему пятьсот крышек авансом.       — Пятьсот крышек? Это крупная сумма, Леннарт, — задумчиво сказал работодатель. — У меня столько с собой нет. Так что, боюсь, придётся тебе подождать дня расчёта.       Ленни-то готов был подождать, не вопрос. Просто — а ну как детишек кто-то выкупит к тому времени? И дай боже, чтобы не какой-нибудь больной извращенец.       После того, как китайские автоматы заняли своё место в оружейной Парадиз-Фоллз, работорговцы пригласили солдат в столовую, отметить сделку. Ленни проводил Беттани тревожным взглядом (очень уж ему не понравилось, как на неё поглядывал тот бледный упырь), ну а сам вслед за работодателем побрёл в логово Гробовщика.       Стол накрыли прямо в жилой комнате, большую часть которой занимала кровать совершенно непристойного вида. Ленни раньше и не думал, что к мебели можно применять подобные критерии, но вот эта гигантская кровать, застеленная мятыми шёлковыми простынями алого цвета, — ну, она действительно была непристойной. Старею, наверное, грустно решил Ленни.       Отем, Бёрк, Гробовщик и Ворчун заняли свои места за столом, а прислуге, то бишь Роджерсу и Ленни с Хароном, ничего не оставалось, кроме как подпирать стену и давиться слюнями. Одна из девочек Гробовщика внесла в комнату тяжеленный поднос с запечённой браминьей ногой под медовым соусом. Вторая девица поставила на стол ведёрко с тремя бутылками вина, наполовину погружёнными в колотый лёд. Ленни судорожно сглотнул: у него с утра маковой росинки во рту не было.       — Мистер Джонс, эти гули мне не слуги, — кротко сказал мистер Бёрк, заметив молчаливые страдания Ленни. — Они мои друзья и деловые партнёры. Нельзя ли пригласить за стол и их?       Работорговец кивнул.       — Кловер! — окликнул он блондиночку в шёлковом пеньюаре. — Ещё два табурета сюда, и приборы. И побыстрее.       — И подальше от меня, — брезгливо добавил Отем. О своём подчинённом этот хлыщ, ясное дело, не позаботился. Ну и ладно, Роджерс и так вон какой здоровенный.       Об этом жарком можно было легенды слагать. Мясо оказалось сочным, зажаристым, в меру пряным, с лёгким дымным ароматом; гарнир из тошки — нежным и лёгким… Но очень некстати в разгар трапезы Ленни вспомнил грязную кастрюлю с дождевой водой, стоявшую в загоне для детей-рабов, и кусок встал у него поперёк горла.       — Мистер Гробовщик на тебя смотрит, — ласково прошептала ему на ушко Кловер. — Так что жри давай, угрёбище. И улыбайся.       Вот была бы достойная пара Харону, — сердито подумал Ленни. Запереть этих двоих в одной комнате — так они бы со злости друг друга до костей обглодали.       — Полковник, вас что-то смущает? — участливо спросил Гробовщик, подливая вина себе в бокал. — Вы выглядите весьма напряжённым. Мои девочки будут счастливы помочь вам расслабиться.       — Спасибо, но я не в настроении, — поморщился Отем, глядя на рабынь с нескрываемым презрением.       — А зря, — Гробовщик пригубил вино. — Девочки отличные. Умелые, страстные, а главное — очень, очень послушные. Даже если бы я приказал им ублажить одного из ваших гулей, они бы и слова поперёк не сказали. Правда, Алая?       — Да, мистер Гробовщик, — прощебетала девчонка, нежно глядя на хозяина. — Как вам будет угодно.       Ленни подумал: сколько же её били? И рука сама потянулась к бокалу с вином. Парадиз-Фоллз заслуживал только одного — нажраться так, чтобы вытравить все воспоминания о нём.       — Кстати о гулях, — Гробовщик смерил Харона оценивающим взглядом. — Олд-Олни?       Мистер Бёрк кивнул.       — Очень интересно, — глаза работорговца загорелись. — А, скажем, пять тысяч за контракт вас устроят?       — Сожалею, но контракт Харона не продаётся, — мягко, но решительно сказал мистер Бёрк. — Ни за какие деньги.       — Что ж, прискорбно, — Гробовщик хрустнул пальцами. — Но объяснимо. Контрактники из Олни — это отличное вложение. Их так мало осталось…       — Да о чём это вы? — вклинился в разговор полковник. — Что за Олни?       — Харон нам сейчас обо всём расскажет, — улыбнулся мистер Бёрк. — Правда, Харон?       — Это приказ? — хрипло спросил гуль.       — Боюсь, что да, это приказ, — сочувственно подтвердил мистер Бёрк. — Расскажи нам всё, что ты знаешь об Олд-Олни. Думаю, полковник Отем, вам это будет интересно не в меньшей степени, чем мистеру Джонсу.       Ленни тоже не отказался бы послушать, как Харон травит байки о старых добрых деньках, но куда больше его занимала судьба детишек из барака. Раз пятьюстами крышками разжиться не выйдет и раз Гробовщик — такая паскуда, значит, действовать надо сейчас.       Он залпом допил вино — ох и крепкое, холера! — и поднялся из-за стола.       — Прошу меня извинить, дамы и господа… — пробормотал он, одёргивая жилет. — Пойду подышу свежим воздухом. Приятно вам провести время. Уверен, Харон прекрасно сумеет всех развлечь.       — Я тоже так считаю, — сдержанно кивнул мистер Бёрк. — И всё же не задерживайся.       Как только, так сразу, подумал Ленни. И припустил прочь, увы, по не столь выверенной и прямой траектории, как ему бы хотелось. То ли с голодухи, то ли от переживаний вино как следует ударило в голову — та сейчас гудела, как набатный колокол.       — В общем, дружище, денег у меня нет, — выпалил Ленни, подобравшись к загону детей-рабов: Сэмми, балбес, всё это время стоял там и ждал его, с ума сойти. — И ключей от вашего загона тоже нет. И убивать я тут никого не собираюсь. Так что если у тебя есть какой-нибудь план кроме «перебить всех работорговцев и взорвать всё нахрен» — ты им, пожалуйста, поделись. И поскорее.       Пока я не протрезвел, хотел добавить он.       — План-то есть, только не у меня, а у Бельчонка, — Сэмми воодушевлённо шмыгнул носом. — Щас я его подзову.       Ленни брёл по узкой тропинке между рабскими бараками и бранил себя последними словами. Это же надо — в такое дерьмище на ровном месте вляпаться?       «На стене в столовой есть распределительный щит», — сказал Бельчонок. — «Переключи там пару кабелей, и все будет в порядке». Да только Ленни не был уверен, что с ним всё будет в порядке, вот в чём штука.       Ну хорошо, сработает план Бельчонка. Малявки смогут подсоединиться к общей сети через терминал в их бараке, поотключают свои ошейники и слиняют из Парадиз-Фоллз. Но наверняка наутро Гробовщик обнаружит пропажу и захочет найти виноватого. И наверняка вспомнит, что не далее чем вчера некий гуль из свиты полковника Отема живо интересовался этими вот детишками. Даже если доказать Гробовщик ничего не сможет — доверие между Анклавом и Парадиз-Фоллз, само собой, будет подорвано. И что Ленни на это скажет мистер Бёрк?       — А вот что он скажет, — пробормотал Ленни, сжимая в потной ладони бумажку со схемой распределительного щитка. — «Харон, помнишь, я говорил тебе держаться подальше от Ленни? Ну так я беру свои слова обратно». Да. Именно это он и скажет. И тогда — ну, тогда всё. Хана.       Ленни остановился. Может, просто вернуться к мистеру Бёрку прямо сейчас? И ну их, этих детей? Да нет, гадство какое-то.       Короче, так, решил Ленни. Если в столовой народу много и чёртов щиток торчит у всех на виду — тогда пусть ребятки из барака не обессудят: своя рубашка к телу ближе. А если вдруг окажется, что щиток этот, никому не нужный, собирает пыль в каком-нибудь тёмном углу — ну, тогда можно и попробовать в нём поковыряться.       Видимо, ангел-хранитель Сэмми сегодня решил отработать по полной: людей-то в столовой хватало, но все они кучковались у барной стойки, достаточно далеко от пресловутого щитка. А Беттани где? — мелькнула у Ленни тревожная мысль. Но потом он разглядел в толпе бледного типа, который днём так нагло пялился на девчонку, и малость успокоился. Видно, вероломной мисс Лоу хватило ума по-тихому слиться с пирушки, пока эти ублюдки вразнос не пошли. Да и остальных анклавовцев не было видно — только доходяга Джаред, затаившись в дальнем углу, с бесстрастным выражением лица запечатлевал на камеру попойку работорговцев. Лучше бы, действительно, кино про любовь снял. А на эту пьянь только зря плёнку переводить.       Открыть щиток, вопреки опасениям Ленни, оказалось легче лёгкого — крышка отскочила сама, едва только он к ней притронулся. Проблема была в другом: похоже, щиток уже кто-то починил! Нет, серьёзно: там, внутри, всё было подключено именно так, как на чертеже у малого!       Ленни озадаченно сверился с бумажкой ещё раз. Закрыл дверцу щитка. И помчался обратно к загону для рабов.       — Ну? — Бельчонок жадно прильнул к сетке. — Сделал?       — Ага, — Ленни решил не вдаваться в подробности. — Всё, мелкие, некогда мне с вами возиться. Удачи.       — А вы не могли бы нам ещё вот совсем немножечко помочь? — пропищала девчонка — Пенни, кажется, так её звали. И посмотрела на Ленни так жалобно, как только девчонки и умеют.       Да вашу ж мать, дети! — безмолвно простонал Ленни. Мистера Бёрка и так, наверное, заинтересует, куда это его адъютант запропал на добрых полчаса.       — Ну что ещё? — рявкнул он.       — Охранника надо убрать, — Сэмми потупился. — Мы удерём через дырку в их сортире. Она как раз нужного размера. Мы пролезем, а любой дылда застрянет. Но до сортира ещё ж добраться надо, верно?       — Договаривались же: без мокрухи, — злобно процедил Ленни.       — Да никакой мокрухи! — Бельчонок нервно рассмеялся. — Около полуночи тут вообще только один охранник ошивается. Сороковник, гад еще тот, но тупой как пробка. Заболтай его как-нибудь, отвлеки — а мы тем временем мимо проскользнём.       Ну ладно. Заболтать кого-то — это Ленни очень даже мог. Чуть приободрившись, он направился к навесу, где должен был коротать время надсмотрщик. Действительно, торчать тут ночь напролёт и наблюдать за мелкими засранцами — скука смертная. А уж делать это в то время, пока твои товарищи за счёт Анклава надираются в столовой до звёзд в глазах… О, Ленни не сомневался, что мистеру Сороковнику захочется излить душу.       Но в будке не было никакого Сороковника! Вообще никого не было! Хотя… Ленни прищурился — и точно: из-за угла барака торчали чьи-то ноги в стоптанных ботинках.       — Да ладно, — пробормотал Ленни недоверчиво. Похоже, кто-то опередил его и на этот раз. Только предпочёл решить проблему куда более радикальным способом.       Отчётливо понимая, что делать этого не стоит, Ленни перешагнул через сточную канаву и склонился над мертвецом. Тут его ожидал сюрприз: ни хрена это был не Сороковник. Пронто, мастер-оружейник Парадиз-Фоллз, лежал себе в лопухах с перерезанным горлом и таращился в ночное небо глазами, которые уже начали стекленеть.       — Холера, — прошептал Ленни, стремительно трезвея. Валить отсюда надо, вот что, посетила его первая толковая мысль за вечер.       И только он об этом подумал, как мимо навеса проскользнули несколько прозрачных силуэтов. В призраков Ленни не верил, а вот в отражающее поле — очень даже. Судя по лязгу, запаху пота и тяжёлому, надсадному дыханию, передвигались невидимки отнюдь не налегке. Ребятки волокли что-то тяжёлое в сторону невольничьих бараков. Ящики с «Гуанлонами», вот что, понял Ленни, забившись поглубже в лопухи. Пронто, не будь он покойником, наверняка поаплодировал бы подобной проницательности.       — И что мне делать, а? — мрачно спросил Ленни у мертвеца. — Чтобы тебе не уподобиться?       Самым мудрым вариантом с точки зрения тактики казалось бездействие. Но вот с точки зрения стратегии… Вытащив из кобуры пистолет, Ленни выждал минутку и потрусил дорогой приключений следом за призраками и «Гуанлонами». Адъютант мистера Бёрка должен быть в курсе, что за чудеса тут творятся.       Ворота рабского загона были распахнуты настежь. У выхода стояла девчонка с волосами цвета жвачки и торопливо раздавала рабам винтовки и боеприпасы из стоящего на земле ящика.       — Беттани? — негромко окликнул девчонку Ленни, выходя из-за угла. — Какого чёрта тут творится?       — А ты что тут делаешь? — совсем недружелюбно спросил один из людей-невидимок, преграждая ему путь. Видно, «Стелс-бой» уже почти разрядился: в свете фонаря Ленни мог достаточно отчётливо разглядеть лицо одного из бойцов Анклава. — У Гробовщика шлюхи закончились? Дуй отсюда, зомби, если жить не надоело.       — Правда, Гнилушка, — отозвалась Беттани вполголоса. — Не создавай проблем.       Но проблемы создались сами собой.       Из детского барака выскользнули три знакомых Ленни силуэта — и, пригнувшись, припустили в сторону туалета. Вот же дурни! Тут сейчас такое начнётся — им бы тихо посидеть и переждать, а они в самый замес лезут!       Ленни бросился вдогонку за детьми. Бегали малявки на удивление быстро, во всяком случае, на взгляд шестидесятилетнего гуля: нагнать их получилось далеко не сразу.       — Сэмми! А ну стоять, засранцы! — пожалуй, впервые в жизни Ленни попытался крикнуть шёпотом. Получилось, как ни странно.       — Тебе чего, дылда? — Бельчонок растерянно обернулся. — Мы же вроде поладили?       Пенни мелко задрожала при виде пистолета в руке Ленни — прятать оружие в кобуру времени как-то не было. Сэмми, бледный как смерть, отпихнул девчонку в сторону, загораживая от выстрела. Да что ж такое-то!       — Держи, — Ленни быстро — чтобы не успеть передумать — сунул пушку мальчишке в руки. — А то как вы домой-то доберётесь? И больше чтобы не смели гадам всяким попадаться, ясно?       Сэмми кивнул. Неуверенно улыбнулся.       И тут июльскую ночь распорола первая автоматная очередь.       Дети сориентировались мгновенно: развернулись и дали дёру по направлению к туалету, так, что только босые пятки засверкали. Ленни последовал за ними: что-то подсказывало ему, что во время уличных боёв просторный сортир с толстыми кирпичными стенами — вовсе даже не худшее укрытие.       Бельчонок распахнул грязнющую дверь в подозрительных потёках. Ленни поморщился бы от вони, будь у него нос, а так ничего, только глаза заслезились.       Подлые дети прошмыгнули в дренажный люк в углу помещения, — один за другим, как кротокрысы, — да и были таковы. Ни спасибо, ни до свидания. А Ленни замер в нерешительности.       Снаружи творился ад кромешный. Перестрелка, чьи-то вопли… Ну само собой, рабы дорвались. Тот редкий случай, когда мотивация может заменить мастерство. А Беттани-то какая хитрюга! Хотя едва ли она действовала по собственной инициативе…       Ленни захлестнула волна паники. Мистер Бёрк! Он же там совсем один! У Гробовщика в доме не только злые шлюхи водятся — в прихожей дежурят вполне себе серьёзные ребята в полной боевой выкладке. Роджерс — тот своего брюзгу-полковника станет защищать, что ему мистер Бёрк? А Харон по своей воле и пальцем не пошевелит, чтобы работодателю помочь…       …Чёрт, а пистолет-то у малявок остался. Вот же ужас!..       Что-то массивное гулко ухнуло в дверь — Ленни, взвизгнув, шарахнулся в сторону кабинок — и тяжело шмякнулось об порог с той стороны. Досчитав до десяти — эх, была не была, — Ленни приоткрыл дверь, навалившись на неё всей тяжестью.       На ступеньках растянулся здоровенный работорговец в металлической броне, вдоль и поперёк прошитой автоматными очередями. Стараясь не вглядываться особо во всё это непотребство и не вслушиваться в предсмертные стоны, Ленни подобрал с земли кувалду работорговца — тяжеленная, с-сука! — и, неуклюже волоча её за собой, ринулся к логову Гробовщика.       Дорога, должно быть, не заняла и пяти минут, но Ленни она показалась бесконечной. Перестрелка на главной площади по большей части стихла, лишь изредка откуда-то из переулков доносились короткие очереди и одиночные выстрелы. Похоже, восстание увенчалось успехом; это хорошо, конечно, но…       Обливаясь потом — проклятущая кувалда! — Ленни взбежал по ступеням дома Гробовщика. В приёмной было хоть глаз выколи; лунные отблески выхватывали из темноты лишь смутные очертания тел. А вот в гостиной свет горел — пробивался янтарной полоской из-под закрытой двери.       — Мистер Бёрк! — заорал Ленни, не помня себя от ужаса. И саданул по двери кувалдой.       Осколки цветного стекла посыпались на пол, замок жалобно хрустнул. И Ленни по инерции — слишком уж мощным получился замах — влетел в зал вслед за сорванной с петель дверью.       Комната выглядела куда менее гостеприимной и уютной, чем час назад. Что-то непоправимо испортило атмосферу дружеской пирушки: то ли нож, торчащий из затылка хозяина, то ли следы от пуль и пятна крови на белых стенах…       Рабыни, работорговцы — все были мертвы. В комнате пахло железом, порохом и карболкой. Роджерс — непривычно было видеть этого бугая без силовой брони — развалился на кровати Гробовщика и, сердито сопя, пытался перевязать простреленную руку. На помощь ему никто не торопился. Мистер Бёрк не спеша перелистывал страницы гроссбуха, устроившись в бархатном кресле Гробовщика во главе стола. Харон стоял за спиной работодателя — живой и здоровый, с досадой отметил Ленни. А полковник Отем, заложив руки за спину, расхаживал туда-сюда по комнате и разглядывал картины на стенах.       — Вот ваш идиот и вернулся, Бёрк, — сообщил он, удостоив Ленни беглым взглядом. — Зря вы беспокоились.       — Добрый вечер, Леннарт, — губы мистера Бёрка тронула лёгкая усмешка. — Надеюсь, ты закончил свои дела?       Ленни растерянно кивнул. Рукоять кувалды выскользнула из онемевших пальцев, и молот с грохотом рухнул на пол — паркетная доска треснула под ударом бойка.       — Знаете, Бёрк, тот, второй гуль мне всё-таки нравится больше, — доверительно сообщил Отем. — От него по крайней мере есть польза.       — Мистер Бёрк, так вы это всё с самого начала запланировали? — жалобно спросил Ленни, и впрямь чувствуя себя полным идиотом. — Ну, в смысле, освобождение рабов… и вот это…       Харон презрительно хмыкнул.       — Вижу, до «Истории Гражданской войны» ты так и не добрался, — вздохнул работодатель. — Помнишь, я просил тебя почитать про деятельность одного генерала?       — Фримонта, — кивнул Ленни. — Помню. Но…       — Мистер Фримонт, Леннарт, был взяточником и казнокрадом. А ещё совершенно восхитительным, гениальным в своём роде пройдохой, — не спеша объяснил мистер Бёрк. — Тридцатого августа тысяча восемьсот шестьдесят первого года он обнародовал прокламацию введении военного положения в штате Миссури. В ней, в числе прочего, говорилось о том, что рабы всех граждан штата Миссури, вступивших в ряды Конфедерации, становятся свободными. То есть, по сути, Фримонт стал первым открытым аболиционистом среди генералов Союза. Что верно, то верно: сделал он это не из благих побуждений, а с целью отвлечь внимание от собственных злоупотреблений. Вот только в народной памяти он всё равно остался героем. Борцом за свободу, который вступился за права самых угнетённых граждан Америки.       Ленни подавленно молчал.       — А то, что произошло сегодня… — мистер Бёрк захлопнул гроссбух и отложил в сторону. — Работорговцев никто не любит, друг мой. Почти все ведут с ними дела — но при этом абсолютно все их презирают, такая вот двойная мораль. И едва ли на Пустоши найдётся хоть один человек, который станет упрекать Анклав в вероломстве. Зато друзей у нас прибавится, уж будь уверен.       — И ведь вы всё сделали руками самих рабов, — восхищённо прошептал Ленни. — Не привлекая солдат Анклава, не рискуя их жизнью… Вы гений, мистер Бёрк.       Роджерс непочтительно хрюкнул, всадил стимпак в предплечье и растянулся на кровати. Рядом, лицом в подушках, лежала мёртвая Кловер, но, видимо, громилу Отема такое соседство не особо беспокоило.       — Я просто стараюсь находить возможности там, где другие видят проблемы, — скромно сказал мистер Бёрк. — И всё-таки, Леннарт: где ты был?       — Дети, — Ленни покаянно опустил взгляд. — Я решил помочь сбежать нескольким мальцам. Ну, вроде получилось. Я же не знал…       — Надеюсь, не все дети удрали? — брюзгливо осведомился Отем. — Хоть кто-то в бараке да остался?       — А вам зачем? — только и спросил Ленни.       Мистер Бёрк расхохотался — так, будто услышал первостатейную шутку. * * *       — И куда мы идём? — спросила Эмили как можно спокойнее.       — Куда надо, — буркнул Льюис. Что ж, в некоторых случаях отсутствие информации бывает весьма информативным.       Рыцарь свернул в какое-то ответвление подвального коридора — сюда, похоже, люди заходили нечасто. Стены были покрыты чёрной плесенью, полусгнивший паркет вздулся от влажности. Да уж, тюремный блок в Рейвен-Рок был курортом по сравнению с этим местечком.       — Тут сейчас ступеньки будут, — предупредил Эмили Льюис, надевая шлем и включая налобный фонарик. — Смотри не навернись. А то раскроишь себе череп, а мне отвечать.       — Да вы, я смотрю, настоящий джентльмен, рыцарь Льюис, — усмехнулась Эмили.       — А то, — проворчал он. — И ползи давай шустрее. Будешь хорошо себя вести — всё быстро закончится.       — Приятно слышать.       Видно, Артур всё-таки поговорил со Старейшиной, размышляла Эмили, неторопливо шагая по тёмному коридору (конвоир то и дело недовольно оборачивался на неё, но она не собиралась мчаться в пыточную камеру бодрым галопом). И Лайонс решил избавиться от возможных осложнений истории с ГЭККом. Карта доченьки Джеймса всё равно уже сыграна, толку от мисс Данфорд Братству немного — а вот проблемы её присутствие в Цитадели может создать. Как минимум, сбить с праведного пути одного прыткого оруженосца.       Вслед за Льюисом Эмили спустилась по ржавым ступеням. Рыцарь не без труда открыл перекошенную дверь, которой, судя по виду, не пользовались последние пару веков. Вот он, удачный момент для атаки, кисло подумала Эмили, наблюдая, как Льюис возится с дверью. Точнее, был бы удачный момент, оставь ей заботливая паладин Кросс хоть какое-нибудь оружие. А так Эмили только и оставалось, что лупасить по силовой броне кулаками и надеяться на то, что конвоир сдохнет от смеха. Можно было, конечно, развернуться и броситься наутёк — но, опять же, от человека в силовухе особо не побегаешь…       За дверью оказался эвакуационный тоннель — тёмный, сырой, полузатопленный. Без «Пип-боя» Эмили слабо ориентировалась в сторонах света, но ей почему-то казалось, что ход ведёт на юго-запад, в сторону района Мейсон.       — Куда ты меня ведёшь? — спросила Эмили безнадёжно.       Льюис не ответил.       Ясно. Значит, всё. Значит, они просто решили пустить её в расход где-нибудь в этих тоннелях, подальше от Пентагона. Что ж, умно. Если у кого-то и возникнут вопросы, куда это подевалась мисс Данфорд — Старейшина скорбно разведёт руками и скажет, что непутёвая дочка Джеймса отказалась помогать Братству и ушла из Цитадели в неизвестном направлении… Чёрт, да эта самая мисс Данфорд сейчас должна была сидеть за столом в Арлингтонском доме и править текст хрестоматии для начальных классов, а не идти на расстрел!       — А нам обязательно идти дальше? — спросила Эмили. — Можешь убить меня здесь. Уже достаточно далеко от Цитадели.       Льюис по-прежнему молчал.       — Или у нас в планах несчастный случай? — догадалась Эмили. — Умерла от отчаяния и дефицита витамина D, заблудившись в катакомбах… Тебе не кажется, что это самую малость неестественно?       — Да заткнись ты уже! — обернулся Льюис. — Господи, иди молча!       Он злобно толкнул дверь — лохмотья голубой краски посыпались на пол. Эмили невольно зажмурилась от яркого солнечного света, но успела рассмотреть гигантскую вывеску на облезлой стене холла. «Хьюбрис комикс». Чёрт, да это почти смешно. Где-то здесь, в офисе главного редактора, ожидали своего часа гранки учебника по послевоенной истории, который Эмили успела подготовить к печати (так себе учебник, если честно: брошюрка на тридцать две страницы — зато иллюстрированная). Майкл Джиллеспи, техник из Ривет-Сити, обещал починить типографский станок только к сентябрю: нужные детали пришлось заказывать в Питте. Так что сейчас в здании издательства не было ни души. То-то неприятный сюрприз ожидает ребят из школы, когда (если) они вернутся сюда через несколько недель…       — Мне нужно отойти, — твёрдо сказала Эмили, глядя на неприметную дверь слева от входа.       — Зачем ещё? — проворчал Льюис, снимая шлем.       — Пописать, — огрызнулась она. — И желательно, в одиночестве.       — Нет, — помотал головой рыцарь. — Исключено.       — Понятно, — ухмыльнулась Эмили. — Ты у нас шалунишка, не так ли?       — О господи, — Льюис закатил глаза и отвернулся. — Делай уже свои дела. Только быстро.       В здании «Хьюбрис комикс» Эмили была один только раз, в середине июня. И уж конечно, не исследовала издательство вдоль и поперёк: других забот хватало. Но, кажется, в какой-то из туалетных кабинок первого этажа было вентиляционное окошко. И, кажется, достаточно широкое, чтобы мисс Данфорд могла выбраться через него во двор. Район Мейсон никогда не относился к спокойным и безопасным участкам Молла, но сейчас любая альтернатива выстрелу в затылок казалась отличным выходом…       Эмили зашла в кабинку. Машинально заперла дверь на хлипкую задвижку — если удастся выгадать хоть пару лишних секунд, это уже неплохо. Нерешительно подняла взгляд, чтобы оценить размеры оконного проёма…       Окна не было. Только глухая стена, и — под самым потолком — крошечное отверстие вентиляционного отвода, сквозь которое не пролез бы и котёнок.       Эмили растерянно опустилась на пол — грязный, но какая разница? Скользнула взглядом по неровным островкам уцелевшей кафельной плитки: осколков на полу было предостаточно, но ни один не казался достаточно острым и длинным, чтобы послужить орудием самозащиты…       Взгляд Эмили остановился на настенном диспенсере для бумажных салфеток.       — Ну хоть что-то, — проворчала она, поднимаясь на ноги.       Выломать из диспенсера зубчатую режущую кромку оказалось нетрудно: передняя стенка устройства держалась на честном слове и двух прогнивших саморезах. Проблема была в другом: за двести лет железяка здорово проржавела, а Эмили вовсе не была уверена, что где бы то ни было на Пустоши производят столбнячный анатоксин.       — Что ещё за грохот? — крикнул Льюис из-за двери. — Ты там скоро?       — Стараюсь, как могу, — Эмили открыла кран. Смеситель затрясся, как в лихорадке, выплёвывая в раковину клочки проржавевшей жижи. — Небольшие… гигиенические… проблемы.       Она стянула через голову футболку, расстегнула бюстгальтер, который до этой минуты считала достаточно бесполезным предметом одежды. Свернула его в широкий рулон, затолкала внутрь рулона рассыпающуюся от старости газету из урны — о брезгливости сейчас речь не шла. Бретельками примотала свёрток к тыльной стороне железки — та ещё рукоять, но, по крайней мере, теперь есть призрачный шанс при ударе не порезаться самой… Шрам на ладони мерзко заныл, охотно напоминая хозяйке, как это бывает. И чем может закончится драка со здоровенным мужиком, когда Харона нет рядом.       Но теперь у Эмили просто не оставалось выбора.       Она сунула за голенище ботинка ухватистый осколок плитки — самый последний шанс из последних шансов. Распахнула дверь в холл, надеясь только на одно: что Льюис выждет хотя бы пять секунд перед тем, как выстрелить. И оторопела: рыцарь был не один. Рядом с ним, спиной к Эмили, стояла невысокая женщина в щёгольской кожаной броне.       Опоздала, зло подумала Эмили. Сукин сын продал меня Анклаву.       — Привёл? — осведомилась фигура хриплым голосом.       — Привёл, — Льюис вытер пот со лба, смерив Эмили сердитым взглядом. — Да мне за вредность надо доплачивать!       Женщина обернулась — и ошеломлённая Эмили уставилась на Уиллоу.       — Ну здравствуй, туристочка, — Уиллоу холодно улыбнулась. — Что, не ожидала?       — Нет, — выдохнула она. Перед глазами закружился в адском вальсе знакомый рой чёрных точек. Эмили прислонилась плечом к стене, чтобы удержаться на ногах — не хватало ещё в обморок грохнуться перед этими двумя!       — Вот что вы за люди-то такие? — проворчал Льюис. — Сначала твой дружок вырезает наш аванпост на Фаррагут-Вест, потом маленькая мисс Сто Первая собирается мне горло перерезать осколком унитаза — или что там у неё за спиной припрятано?.. С вами по-хорошему, а от вас одни проблемы.       Уиллоу пнула к его ногам увесистый рюкзак.       — Так-то лучше, — рыцарь подхватил торбу. — Эта малявка мне все нервы вытрепала.       — Почему ты мне не сказал, куда мы идём? — Эмили отшвырнула бесполезную железку. — Ты о чём вообще думал?       — Знал бы, что ты убивать меня полезешь — сказал бы, — Льюис покачал головой, задумчиво разглядывая ржавую зазубренную кромку. — Я ж не думал, что злоба передаётся половым путём.       Эмили промолчала.       — Так это что, правда? Господи боже, — Льюиса передёрнуло. — Я думал, люди просто так судачат.       — Там всё ещё хуже, чем ты думаешь, — скривилась Уиллоу. — Она ещё и залететь от него умудрилась.       На лице рыцаря отразилось глубочайшее омерзение.       — Артуру только не говори, — обратился он к Эмили. — Паренёк ещё, небось, в зубную фею верит, а тут такое… Ладно, Уиллоу, вот тебе твоя злыдня. Делай с ней что хочешь, а я пошёл.       — Обязательно было ему говорить? — упрекнула Эмили Уиллоу, когда рыцарь скрылся из виду.       — А что, правда глаза колет, туристочка? — Уиллоу облокотилась на информационную стойку.       — Да не то чтобы. Просто он теперь будет ходить и думать — «как»?       — Ну, мы-то обе знаем, что неплохо, верно? — фыркнула Уиллоу, вытаскивая из кармана портсигар.       — Это Харон тебе всё рассказал? — с тихим отчаянием спросила Эмили.       — Нет, — Уиллоу растянула губы в презрительной улыбке. — Харон меня теперь десятой дорогой обходит. Просто эдак с неделю назад счастливый папаша примчался к Берроузу, чтобы послушать, какие у вас шансы произвести на свет создание, хоть отдалённо похожее на человека. А медсестра Берроуза — девчонка хорошая, но болтливая — жуть. Уже всё Подземелье в курсе. Тюльпан и Кэрол, дурёхи, уже детские вещички по складам собирают.       — Отлично, — проворчала Эмили. — А тебе я зачем? Ты что, хочешь напроситься в крёстные?       — Боже упаси, — Уиллоу раздражённо передёрнула плечами. — Просто этот жадный железячник всегда был не прочь навариться, особенно с тех пор, как сгорел его счёт в банке Азрухала, а шишки из Анакостийской республики выложили за тебя хорошую сумму. Ну а я, в некотором роде, посредник.       — Спасибо, — Эмили усмехнулась. — В некотором роде. Всё, я могу идти?       — Тебе прямо по коридору и направо, в комнату с пишущими машинками, — Уиллоу вернула ей усмешку. — Надеюсь, найдёшь дорогу? Не то твои дружки-анакостийцы ко мне с претензиями заявятся, а от гладкомордых в Подземелье, сама видишь, одни проблемы.       В комнате её ожидали трое: Мей, какой-то ополченец в армейской броне — и Геката. Собака с радостным лаем бросилась навстречу Эмили, виляя хвостом. У Эмили хватило сил только на то, чтобы устало улыбнуться псине и потрепать её по загривку.       — Бедная ты наша, — прошептала Мей, осторожно обнимая Эмили за плечи. — Ты вообще как? Держишься?       От Мей пахло уютом и уверенностью — тем, чего Эмили так недоставало все эти дни. Она почувствовала, как к глазам подступают слёзы, и торопливо отстранилась.       — Прости, что мы так долго провозились, — Мей подвела Эмили к облезлому креслу и чуть ли не силой усадила в него. — Тот малыш из Братства только вчера с нами связался. Пока мы договорились с Уиллоу, пока она уладила дела с Льюисом…       — Перестань, — поморщилась Эмили, откидываясь на спинку кресла. — Всё замечательно, и вы замечательные. Сильно вы на меня потратились?       — Об этом даже не думай, — Мей сердито помотала головой. — Эми, и всё-таки: что у вас с Хароном произошло? Куда он пропал? Даже Анжела не знает, где он, а уж она-то… Или ты не хочешь об этом говорить?       Эмили кивнула.       — Значит, и не надо, — уверенно сказала Мей. — Анжела очень хотела сама за тобой прийти, но не смогла: у Совета очередное заседание, а Беннон снова в разъездах. Тринни, зараза, выразилась в том духе, что после Лэмплайта всяческие тоннели и катакомбы её не привлекают.       — А вас, значит, привлекают?       — Тут прикольно, — откликнулся охранник, снимая шлем. — Хотя самую малость и жутковато.       — Липучка, — бледно улыбнулась Эмили. И тут же спохватилась: его ведь как-то по-другому зовут. Но парень нимало не обиделся — напротив, просиял, будто услышал комплимент.       — Он со мной увязался, как только узнал, что я за тобой иду, — Мей вздохнула. — Надеюсь, ты не против? Я не лучший боец, а кругом, сама знаешь, неспокойно… Ты перекуси, если хочешь, — у меня с собой сэндвичи есть. Отдохни немного, и пойдём в Ривет-Сити. Там тебя все ждут. И Рейнджеры Рейли, они теперь с нами заодно, и Анжела, и народ из школы…       — Они не разбежались? — недоверчиво спросила Эмили. — После всего этого?       — Нет, что ты! — Мей удивлённо уставилась на неё. — Да они там день и ночь торчат! Ремонтируют кабинеты, что-то красят, переставляют… Половину Александрийской библиотеки в твоё книгохранилище перетащили, если не больше. Беннон уже махнул рукой и отдал твоим подчинённым того брамина — всё равно они его постоянно выпрашивают. Так что будет у вас ещё и живой уголок. Если, конечно, брамин не сдохнет все эти тяжести возить…       Эмили всё-таки всхлипнула.       — Ну что же вы, мисс Эми? — встревожился Липучка. Подбежал к ней, опустился перед креслом на одно колено. — Всё уже позади. С нами вы в безопасности.       Само собой, от такого слёзы побежали ещё быстрее. Всё позади — да если бы! Всё только начинается. * * *       — Так называемое Братство Стали в открытую поощряет институт рабства! — полковник Отем сделал паузу: то ли для пущего драматизма, то ли ради того, чтобы свериться с текстом выступления. — Сталелитейные заводы Питта нагло присвоил ставленник Братства, Ишмаэль Ашур. Всем и каждому известно, что его промышленная империя и дня бы не продержалась без эксплуатации труда невольников! Но что говорить о Питте: даже здесь, на Столичной Пустоши, в двух шагах от Цитадели, долгие годы процветал оплот работорговли — Парадиз-Фоллз!       Ленни украдкой цапнул с блюда половинку запечённого яблока — на счастье, поднос со сладостями совсем не пострадал во время перестрелки. «В доме Гробовщика хорошая акустика», так сказал Джаред — ну а кто станет спорить с единственным кинооператором на Пустоши? Поэтому обращение полковника Отема к американскому народу записывали именно здесь, завесив флагом Анклава следы от пуль на стене.       — И сегодня войска Анклава навсегда стёрли с карты Вашингтона это уродливое пятно! — рявкнул полковник так грозно, что Ленни чуть яблоко не выронил. — Обращаюсь к вам, бывшие невольники, а ныне — свободные граждане свободной нации: мы вместе сделали это! Мы сражались плечом к плечу в Парадиз-Фоллз, и это только начало! С этого дня рабство на Столичной Пустоши вне закона, и любому пособнику работоргоцев придётся познать неотвратимость правосудия Анклава!       Дальше было ещё про узурпаторов из Цитадели, и про безответственных авантюристов с Анакостийского причала, и, конечно же, про Боже, храни Америку, но Ленни слушал вполуха. Ударные дозы пропаганды всегда нагоняли на него сон, а этот слишком долгий день и без того всё никак не желал заканчиваться.       — Полковник Отем, сэр, готово! — в комнату заглянул один из солдат.       — Отлично, — полковник поправил воротник тренча. — Ребёнка-то нашли?       Ребёнка нашли. Один из анклавовцев держал на руках крохотную девчонку-рабыню. Малявка вертелась во все стороны и тревожно похныкивала.       — Она хоть не заразная? — полковник брезгливо уставился на тщедушное тельце в балахоне из мешковины.       — Кроме вшей, вроде, ничего страшного, — осторожно сказал солдат. — Но если эта не годится, я приведу другую. Там их полный барак.       Отем сердито помотал головой. Ленни понял, почему: полковник боялся упустить момент. Рабы подожгли ту жутковатую облезлую статую в виде мальчика с рожком мороженого, что высилась над Парадиз-Фоллз. И теперь, охваченная пламенем, она представляла собой идеальный задник для пропагандистского снимка.       Солдат передал Отему девчонку с рук на руки. А безответственная малявка, не осознав важности происходящего, взяла да и разревелась.       — Да что такое? — процедил полковник сквозь зубы, неуверенно похлопывая девчонку по тощей спине. — Не плачь, а ну-ка, успокойся. Всё хорошо, никто тебя не обидит…       Мальчик-с-мороженым тем временем разгорелся не на шутку. Джаред, сжимая в руках фотокамеру, страдальчески морщился: ну, понятно, ещё минута, и эффектного кадра уже не выйдет.       Как дети малые, честное слово.       — Эй! — Ленни громко хлопнул в ладоши. Девчонка повернулась на звук — и Ленни не придумал ничего лучше, кроме как запеть во весь голос: Уходят годы прочь, Лорена, Уходит солнце в край ночной. Где цвёл зелёный луг, Лорена, Мерцает иней под луной…       Видно, гуль, распевающий древнюю конфедератскую песню, оказался достаточно потешным зрелищем: на чумазом личике рабыни блеснула улыбка. Полковник сразу же сориентировался: приосанился, сдвинул брови, усадил девчонку на плечо. Джаред несколько раз щёлкнул затвором фотокамеры и показал Ленни большой палец.       — Всё? — раздражённо спросил Отем. Сунул ребёнка оторопевшему Ленни — и зашагал прочь.       — Извините, полковник, а что мне с ней… — беспомощно пробормотал Ленни ему в спину. Вот так и делай людям добро! Малявка, ясное дело, не стала облегчать Ленни задачу и опять захныкала. Пришлось ему снова затянуть: О, как же я давно, Лорена, Твою ладонь держал в своей. И трепет пульса был, Лорена, Правдивей тысячи речей…       К своему удивлению, текст романса Ленни помнил от начала и до конца, хотя и слышал в последний раз около полувека назад — мама любила напевать «Лорену» вполголоса, пока возилась на кухне или развешивала бельё во дворике. А уж кто её саму научил этой старинной песне, Ленни спросить не удосужился, пока была возможность…       После нескольких итераций «Лорены» у Ленни в горле пересохло, а малявке всё было мало. Как назло, все анклавовцы куда-то разбежались, оставив его наедине с юной любительницей романсов. В отчаянии Ленни вспомнил, что на полу в берлоге Гробовщика валялся плюшевый мишка. Что уж в таком месте делала игрушка, Ленни понятия не имел, и рефлексировать на эту тему ему вот совсем не хотелось. Но похоже, мишка был единственным шансом хоть как-то переключить внимание девчонки.       В зале не осталось никого, кроме мистера Бёрка и Харона. Гуль, как водится, подпирал стенку, а мистер Бёрк в очередной раз пытался до него достучаться. Сквозь нытьё девчонки до Ленни долетел обрывок разговора:       — …не хочу, чтобы наше сотрудничество развивалось в таком русле. Ты ведь не глуп, Харон. Нет. Глупец не протянул бы двести лет, с твоим-то родом деятельности.       Ленни направился было обратно к двери (чёрт с ним, с мишкой), но мистер Бёрк помотал головой: оставайся, мол. И продолжил:       — Мне ни к чему твоя преданность. Она у меня и так есть, по умолчанию. Чего я хотел бы, так это мира в твоей душе.       Харон пренеприятно ухмыльнулся, но мистера Бёрка не так-то просто было сбить с толка.       — Что тебя беспокоит? Привязанность к этой девочке? — Ленни знал, что Бёрк почти никогда не называет Эмили по имени — только когда совсем уж выходит из себя. — Харон, честное слово, я не собираюсь её убивать. Мисс Данфорд наказана достаточно и соразмерно, предательство за предательство. И полковнику Отему она не нужна. Код от очистителя? Да, нужен. Сама она — нет.       — И ты можешь гарантировать мне её безопасность? — спросил Харон, в упор глядя на работодателя.       Ленни изумился: смотрите-ка, кто заговорил. До сих пор беседы мистера Бёрка с Хароном носили исключительно монологический характер.       — Я не могу такое пообещать, — грустно сказал Бёрк. — Именно потому, что обещания для меня — не пустой звук. Она зачастую ведёт себя настолько безрассудно… Да что я говорю, ты и сам знаешь. Но если её можно будет спасти, я сделаю всё возможное, чтобы она осталась в живых. Даже если это будет идти вразрез с интересами Анклава.       — Анклав, значит?       — Мне неясен твой скептицизм, Харон, — Бёрк устало прикрыл глаза. — Анклав — единственное будущее, которое может быть у Пустоши. Я не из тех, кто работает только за деньги. Для меня важнее этическая сторона, в этом мы с тобой похожи… Пройдёт сто лет — и что от нас останется, кроме последствий наших решений? Леннарт, это милое дитя, — он-то всех нас переживёт. А вот мы с тобой не увидим будущего. И если Анклав сейчас потерпит поражение — слава богу, что не увидим. И дело тут не в абстрактном падении нравов. Я советовал тебе беседовать с Леннартом, но, как я понимаю, ты пренебрег моим советом. А зря. Наш юный друг повидал немало интересного. На севере Столичная Пустошь, как ты знаешь, граничит с Содружеством. А там сейчас набирает силу одна очень неприятная организация под названием Институт. Знаешь, чем они занимаются? Создают идеальную, улучшенную версию человечества. Искусственных людей — синтов, как они их называют. Идеальных солдат, которые не чувствуют ни усталости, ни боли, и страх им неведом. Идеальных граждан, для которых чужда сама идея зла. Не хочу я такого будущего, Харон. Мы неидеальны, и в этом наша главная ценность. Сплав наших пороков и фобий, страстей и уязвимостей — это и называется бессмертной душой, тебе не кажется? Все мы колоссы на глиняных ногах, друг мой. Возьмём твою привязанность к мисс Данфорд. Моё абсурдное стремление достучаться до тебя сквозь броню твоего презрения. Неуёмную совесть Леннарта, с которой ему так нелегко уживаться. Это делает нас слабыми, сказал бы президент Эдем. Но я выразился бы несколько короче…       — Это делает нас, — отозвался Харон.       — Ты понимаешь, — лицо мистера Бёрка озарила улыбка. — Синтетики — это угроза. И противостоять ей сможет только равновеликая сила. Анклав.       — И Отем?       — Отем? — мистер Бёрк вздохнул. — Он, к сожалению, многого не понимает. Столько лет подчиняться Эдему… Не взбунтуйся полковник тогда, в Рейвен-Рок — я решил бы, что он безнадёжен. Но нет. У него есть гордость, и это хорошо. Но Отем хочет власти только потому, что приучен её хотеть, а я — потому что знаю, зачем она мне. Теперь знаешь и ты.       Он поднялся из кресла.       — Анклав — не зло, Харон. Я не зло. Поразмысли над этим.       Мистер Бёрк, ну ещё бы немножечко… — с отчаянием подумал Ленни. Девчонка-то почти заснула, вслушиваясь в переливы мягкого баритона. А стоило работодателю замолчать, как она снова закопошилась — и Ленни с ужасом почувствовал, как что-то тёплое побежало по его животу и ногам. Ну замечательно, блин! Малявка ничего лучше не придумала, кроме как обмочиться на сон грядущий.       — Мистер Бёрк, — робко позвал Ленни.       — Подожди немного. Мы с Хароном ещё не договорили, — отрезал работодатель.       — Мне очень жаль, но у меня тут, в некотором роде, катастрофа, — Ленни принялся яростно укачивать разнывшуюся девчонку. — И если ни у кого из вас нет чистых пелёнок, то хотя бы присмотрите за маленькой мисс Америка, пока я за ними схожу!       — Да уж, — рассмеялся работодатель. — И впрямь катастрофа. Ну, что делать? Харон, помоги Леннарту.       — Девчонка? — Беттани страдальчески поморщилась, протягивая Ленни несколько упаковок бинтов: ничего более подходящего на роль подгузника в медицинской укладке не нашлось. — Мелкая? Насколько мелкая?       — Ну… года два, — смутился Ленни. — Или три. Чёрт их разберёт, детей этих. Но, Бет, я вообще не знаю, что с ней делать! Не тащить же её обратно в барак!       — Ну тащи сюда, — Беттани задумчиво взъерошила волосы. — Придумаю что-нибудь. И… ты уж извини, но тебе бы переодеться, Гнилушка. Видок у тебя неважнецкий.       Когда Ленни вернулся в дом Гробовщика — минут через десять — малявка уже спала, завёрнутая в одеяло. Тихо и спокойно сопела, устроившись на руках у Харона. А тот смотрел на девчонку, и лицо у него было… в общем, Ленни не думал, что у Харона вообще может быть такое лицо.       — А мистер Бёрк где? — спросил Ленни шёпотом.       Харон не ответил.       — Ладно, слушай… — Ленни нерешительно прокашлялся. — Как она проснётся, отнесёшь её к мисс Беттани Лоу? Ты её видел — невысокая такая, симпатичная, с розовыми волосами. Она сейчас в местной клинике. Бет доктор, она о девчонке позаботится…       Харон еле заметно кивнул.       Ленни положил бинты на стол и тихо, стараясь не скрипеть половицами, вышел обратно во двор. Сел на ступени, запрокинул голову, глядя в медленно светлеющее небо.       Уходил июль, уходила эпоха, и ветер гонял по опустевшей площади Парадиз-Фоллз клочья пепла — а в голове у Ленни всё крутились строчки из старинного вальса: Навек ушли те дни, Лорена — Где страсть цвела, царит покой. Уснём мы вечным сном, Лорена, Жизнь быстротечна, как прибой…       — Уснём мы вечным сном… — задумчиво повторил Ленни. И зевнул.