Круги на воде

      — Знаете, мистер Бёрк… — Ленни прокашлялся. — Я тут на досуге пораскинул мозгами и понял: не смогу я вас больше сопровождать. Лично вам я благодарен за всё, что вы для меня сделали, но с Анклавом мне не по пути. Так что не держите на меня зла, но, как говорится, omnia tempus habent¹… Нет. Дерьмо какое-то. Вот дерьмо!       Ленни с досады саданул кулаком по крохотному зеркалу, висевшему над умывальником в углу казармы. Зеркало испуганно задребезжало в никелевой рамке, и Ленни воровато оглянулся: не спешит ли сюда какой-нибудь ушлый сержант, чтобы обвинить вольнонаёмного Леннарта Саворетти в порче дорогостоящего инвентаря базы Рейвен-Рок? Но в казарме по-прежнему никого не было, кроме самого Ленни и его отражения.       Эту речь он репетировал, наверное, раз в двадцатый. И с каждым разом получалось всё хуже. Но ведь так действительно не могло больше продолжаться!       … Ну конечно же, мистер Бёрк обо всём узнал — большое спасибо жопоголовому доктору Берроузу, который аккурат перед отлётом винтокрыла выскочил на крышу Исторического музея, чтобы при всех вывалить на Харона порцию хороших новостей: дескать, некий доктор Себастьян из Лос-Аламоса в своё время проводил исследования фертильности гулей и, поговаривают, добился потрясающих результатов, и Берроузу удалось связаться с одним из его учеников, и тот готов хоть сейчас отправиться в Вашингтон, чтобы провести необходимые исследования и предоставить мисс Данфорд бесплатную консультацию…       — Но зачем мисс Данфорд его консультация? — удивлённо спросил мистер Бёрк, которому всегда и до всего было дело.       Берроуз понял, видимо, что сморозил лишнее, и быстренько свернул тему — но тут бы даже тупой догадался, из-за чего весь переполох. А мистер Бёрк тупым не был.       Отреагировал он так, как Ленни того и боялся. Нет, до Рейвен-Рок добрались нормально: работодатель не стал бы устраивать скандал при посторонних. Да и на базе сначала всё было гладко. Наскоро отчитавшись перед полковником Отемом о событиях в Подземелье, мистер Бёрк вернулся в свою комнату, и только там, за закрытыми дверями, как следует выбранил Ленни за игру в молчанку — а потом вдруг взял да и разрыдался, горько и безутешно, как обиженный ребёнок.       — Это ведь ужасно, Леннарт, — всхлипывал он, пока Ленни в растерянности топтался на пороге: то ли за носовыми платками бежать, то ли за «Джеком Дэниелсом», то ли просто слинять по-тихому. — Ужасно. Как она могла так со мной поступить?       Вопрос явно был риторическим. Ленни сомневался, что Эмили хоть на миг задумывалась о нежных чувствах мистера Бёрка, пока они с Хароном постигали ars amandi². Но с чего это работодателя так развезло? Он ведь не далее чем вчера утверждал, что не настолько жесток, чтобы обзаводиться детьми… Или это всё в теории, а на практике он не отказался бы поработать над генофондом Пустоши на пару с миссис Эмили Бёрк?       Потом работодатель вроде бы успокоился и взял себя в руки. Ну, это Ленни так думал, пока не наступил вечер.       Начиналось всё достаточно идиллически. Бёрк отдыхал от трудов праведных с очередной книжкой в руках, Ленни гладил его рубашки донельзя винтажным утюгом. Мистер Помощник из прачечной Рейвен-Рок справился бы как минимум не хуже, но работодатель не доверял бездушной технике. Харон, заняв свой вечный пост у двери, неотрывно смотрел на письменный стол мистера Бёрка. Ну да, там было на что посмотреть.       «Пип-бой» Эмили лежал на столешнице с того самого дня, как Отем вручил мистеру Бёрку ключ-карту от этой комнаты. И хотя положение компьютера всегда оставалось неизменным, Ленни готов был поклясться: время от времени, когда никто не видит, работодатель протирает «Пип-бой» от пыли. Здесь же рядом, на бархатной подложке примостился обшарпанный «Магнум». Музей имени Эми Данфорд, так Ленни называл эту композицию. Называл про себя, естественно: шутить про Эмили в присутствии мистера Бёрка было всё равно что курить на бензоколонке.       — Да, Харон, это её вещи, — мистер Бёрк заговорил так неожиданно, что Ленни чуть не выронил утюг. — Было непросто их раздобыть, но воспоминания о былой любви того стоят, верно?       Ну, понеслась, горестно подумал Ленни, с превеликим трудом подавив желание умчаться куда подальше от недоглаженных рубашек и семейных разборок: может, в присутствии своего горе-адъютанта работодателю будет проще держать себя в руках?       — Тебе, наверное, хочется знать, что же было между мной и мисс Данфорд, — Бёрк не спеша захлопнул книгу и отложил её в сторону. — Как же так получилось, что я выбрал именно её для выполнения задания, доверил ей свои деньги и своё доброе имя? И, возможно, тебе интересно, откуда Эмили знает код от моих апартаментов. Вы же в них побывали, верно?       На Харона страшно было смотреть. Вот правда — страшно. И Ленни склонился над гладильной доской, поневоле прикидывая, сколько весит утюг и можно ли его использовать для самообороны. А мистер Бёрк тоже хорош, нечего сказать. Нашёл же тему для беседы!       — Той осенью мисс Данфорд очень хотела вернуться к нормальной жизни. И мы с ней неплохо продвинулись в этом направлении. Ты же знаешь, как у неё сияют глаза, когда с ней говорят на её языке? Ну конечно, знаешь. В этом мы с тобой похожи — любим умненьких девочек, которые слишком хороши для этого мира. Знаешь, Харон, есть такая итальянская поговорка: «Если черт прикроет рога, его выдаст хвост; если он подберет хвост, его узнают по копытам». А мы с Эмили узнали друг друга по строчкам из Уайльда. «Баллада Редингской тюрьмы». Когда она вошла в этот грязный салун Мориарти — такая хрупкая, нежная и совершенно неуместная, как фарфоровая статуэтка на скотобойне, — я процитировал ей вслед пару строк, ни на что особо не надеясь: Легко ступая по камням, Шагал он среди нас, Но никогда я не встречал Таких тоскливых глаз…       А она вдруг закончила фразу, еле слышно, но закончила: Нет, не смотрел никто из нас С такой тоской в глазах На лоскуток голубизны В тюремных небесах.       И наградила меня той своей неуверенной доверчивой улыбкой, от которой у меня всегда сердце замирало. А дальше — что ж, дальше всё было достаточно банально, — Бёрк невесело усмехнулся. — Я счёл её восхитительной, а она меня — приемлемым. Не более того. И ей, бедняжке, так стыдно было за её простодушное притворство. Она ведь видела, что я не на шутку увлёкся, что готов на всё, лишь бы ей угодить… А ей по-настоящему хотелось только одного — оставить прошлое в прошлом. И я, как мог, старался ей помочь.       Двадцать первого октября, — ты удивишься, но я до сих пор помню дату, — мы решили скрепить наш союз окончательно. Это, кстати, была её инициатива — переспать со мной. Я-то не хотел торопить события, мы познакомились меньше месяца назад. Но разве мог я отказаться, когда Эмили, моя милая Эмили попросила меня научить её быть счастливой? В тот вечер она подготовилась. Для меня, Харон. Раздобыла где-то чудесный комплект белья — что-то чёрное, кружевное… — Бёрк мечтательно прикрыл глаза. — Хотя я до сих пор считаю, что ей больше подошёл бы белый цвет.       Харон стоял, неподвижно глядя в одну точку — только сжал кулаки так, что пальцы побелели. Физическое насилие аннулирует контракт, вспомнилось Ленни. А вот о моральном насилии в договоре ничего не говорилось, ни полслова.       — И в назначенный час я пришёл в спальню, — продолжал Бёрк размеренно и неторопливо. — Мы выпили немного вина и приступили к делу… Она старалась, Харон. Правда, так старалась. Но довольно скоро выяснилось, что она совсем не готова. Она расплакалась, начала извиняться…       — Да хватит уже! — не выдержал Ленни. — Хватит!       — И я не стал настаивать, — мистер Бёрк сокрушённо вздохнул. — Я же не чудовище. Оделся и ушёл, оставив нашу милую Эмили в неприкосновенности. Переночевал у Сьюзен Ланкастер, а утром, вернувшись к себе в номер, не обнаружил ни-че-го. Ни денег, ни прощальной записки, ни даже какой-нибудь трогательной вещицы на память, вроде тех кружевных трусиков. Такая вот история, — Бёрк подмигнул Ленни. — Видишь, защитник, вовсе и не страшно… Так что ты, Харон, был у неё первым. Мы же не считаем тех ублюдков из Убежища, верно? Кстати, одного из них убил я, ещё в сентябре. Эмили я об этом не говорил. Не хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной.       Вот зачем это он? — Ленни сердито уставился на работодателя. Не понимает, что ли, насколько плохая затея — играть с огнём?       — И знаешь что? — спросил Бёрк, не сводя с Харона покрасневших глаз. — Я ведь мог её окончательно сломать. В ту ночь это было так нетрудно. Но я не стал. И вот чем она отплатила мне, вот чем вы оба… — его голос надломился, и Ленни понял — пора.       — Мистер Бёрк, — решительно начал он, отставив в сторону утюг. — А вот ту рубашку, с синими полосками — мне её сейчас гладить или пока не надо?       Бёрк ошеломлённо уставился на Ленни.       — Что? — спросил он голосом, не предвещающим ничего хорошего.       Да и хрен с ним, решил Ленни. Ну наорёт — в первый раз, что ли? Что угодно лучше, чем эта морально-этическая дыба.       — Она же шёлковая, рубашка эта, а шёлк мнётся быстро, — разъяснил он. — Если вы её завтра надевать не собираетесь, так давайте я её лучше в шкаф повешу, а когда надо будет, ещё раз за утюгом в каптёрку схожу…       — Вон отсюда! — завопил работодатель, окончательно потеряв лицо. — Пошёл вон, идиот! И ты тоже!       Ленни ещё ни разу так охотно не исполнял приказы мистера Бёрка, как в эту минуту. Он пулей выскочил в коридор вслед за Хароном, хотя, наверное, делать этого не следовало — пусть бы сначала чёртов гуль успел отойти подальше. А вот что следовало бы, так это промолчать… но у Ленни всегда плохо было с «промолчать».       — Я… мне правда жаль, что вот так всё вышло, но… Я что-нибудь придумаю, Харон, обещаю, — скороговоркой пробормотал он. И опрометью бросился прочь, в чулан под лестницей — производить переоценку ценностей (раньше он эту муть, про переоценку ценностей, задвигал Клэр в отеле «Рексфорд», когда старую перечницу интересовало, отчего это казначей Маровски мается дурью на рабочем месте… Вечность назад это было).       Ну да, Ленни всё делал неправильно — но что ему ещё оставалось-то? Чистоплюи, вроде всяких там Лайонсов и Тридогнайтов — это просто люди, которым повезло найти того, кто будет пачкать руки в грязи вместо них. А Ленни не везло ни в чём и никогда. Холера, да достаточно оглянуться по сторонам, чтобы в этом убедиться: он, гуль, застрял здесь, на базе Рейвен-Рок, в логове фашистов.       Хотя ладно, мистер Бёрк — хороший работодатель. Действительно хороший. Его клинит на теме девочки из Убежища, так клинит, что даже страшно — но в остальном-то он абсолютно вменяемый человек. И насчёт синтов всё правильно говорит. Они существуют, они опасны — и кто, как не Анклав, сможет защитить всех от этой напасти? И, если уж на то пошло, солдаты Анклава на поверку оказались вполне нормальными ребятами. Не теми дьяволами во плоти, какими их пытается выставить Братство. И учёные, вроде Беттани — чёрт их знает, конечно, чем они там занимаются в своих лабораториях и насколько это всё гуманно и правильно, но вот так посмотришь, как они кофе пьют в столовке и сплетничают о том о сём — ну, люди как люди… А Отем, этот же вообще как с картинки — идеальный вояка, и президент из него, должно быть, выйдет хороший. Строгий, но справедливый.       … Тогда почему же у всех этих замечательных людей получается такая лютая херня?       Ленни вытер пот со лба.       Зачем было устраивать эту бойню в Мемориале Джефферсона? Понятно, Отему не терпелось прибрать к рукам очиститель, но можно ведь было действовать как-то поделикатнее? Если папаша Данфорд из того же теста, что и его дочурка, то к нему следовало подбираться с рассуждениями о всеобщем благе, а не с автоматами наперевес. Соблазнили бы его великой американской мечтой — учёные, они ж как дети, не от мира сего, — помогли бы ему запустить проект. То-то Братство потом локти кусало бы, глядя на флаги Анклава над Мемориалом и на Святошу Данфорда, поющего на всю Пустошь о мудрости и доброте Президента! Флаги, собственно, и так реют, да только толку с них никакого: сидит себе подполковник Грэм, как собака на сене, сторожит нерабочий очиститель…       А Восемьдесят Седьмое, о котором, оказывается, в Рейвен-Рок знали с самого начала? Что? Мутанты нужны, чтобы ослабить Братство? Ну да, толково вышло бы — если б зелёные не жрали всех без разбору. А теперь пропагандисты Цитадели, радостно улыбаясь, запишут создание армии супермутантов в актив военных преступлений Анклава, и хрен отмоешься от такой репутации…       В общем, Ленни совсем запутался. Хотелось побежать к кому-то умному и нажаловаться на жизнь. Вот только никого умнее мистера Бёрка Ленни сроду не встречал, а мистер Бёрк на него крепко рассердился: когда Ленни, просидев в чулане битый час, приплёлся обратно в комнату работодателя, дверь оказалась заперта изнутри. Пришлось Ленни идти спать в казарму, даром что свободных коек там теперь хватало с избытком, да и солдаты возвращались с вылазок настолько измученными, что плевать им было на гульскую оккупацию.       … И вот уже подходило к концу время завтрака, и пора было возвращаться к работодателю — а Ленни всё топтался перед зеркалом в тщетной надежде всё-таки подобрать правильные слова.       В казарму вошли двое солдат. У Ленни не было причин их бояться: предплечье Степлтона украшала свеженькая татуировка на латыни — про Фортуну, благоволящую смелым, — а Мур в принципе был достаточно незлобивым парнем. Может, те неудачники из Братства, которых Мур поджаривал своим инсинератором, придерживались иного мнения, так кто ж их спросит-то?       — Что, Гнилушка, прячешься от своего нового друга? — окликнул его Мур.       — Он мне не друг, — буркнул Ленни.       — Это хорошо, — кивнул Степлтон, непривычно хмурый и сосредоточенный.       — Слышь, Гнилушка, а как по-латыни будет «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой?» — спросил Мур.       — А хрен его знает, — Ленни развёл руками. — Я же только в крылатых фразах разбираюсь.       — А эта что, недостаточно крылатая? — огорчился Мур.       — Похоже, недостаточно, — Ленни ухмыльнулся. — Вообще, ребята, тут вы сами виноваты. Что ж вы всё никак Цитадель не захватите? Там, небось, прорва учебников по латинскому языку. Вот принесёте мне один — и будут вам длинные пафосные татуировки от дядюшки Саворетти.       Мур уныло показал Ленни средний палец — а потом рассмеялся. Их вообще легко было развеселить, этих ребят. А поводов для радости у них в последнее время было не слишком уж много, так что Ленни не жадничал.       — Вообще-то, Гнилушка, мы к тебе по делу, — Степлтон настороженно оглянулся. — Тот гуль, которого твой шеф сюда притащил… В общем, у меня с ним давние счёты.       По спине Ленни пробежал холодок.       — Нет, Гнилушка, тебя это не касается, — Мур дружелюбно похлопал Ленни по спине. — Просто тот урод в апреле убил Джонни Аткинсона. Ну, не только его, ещё нескольких хороших ребят — но Джонни…       — Джонни был моим кузеном, — по лицу Степлтона пробежала тень. — Повторяю, к тебе у нас претензий нет. Но этому ублюдку, Харону, просто не стоило сюда возвращаться, вот и всё.       Да он и не стал бы, угрюмо подумал Ленни. Едва ли что сам Харон, что его подруга согласились бы по доброй воле переступить порог Рейвен-Рока. И Бёрк, казалось бы, должен был понимать, что не стоит тащить Харона туда, где он успел наворотить дел, что могут возникнуть, мать его, осложнения… Но нет, для работодателя реальность была плавильным тиглем. Бёрк мог смешать взрывоопасные ингредиенты из чистого любопытства, просто чтобы посмотреть, что из всего этого выйдет. Правда, в основном получалась кровь. Много крови.       — Полковник Отем запретил нам его трогать, но ты же понимаешь… порой происходят несчастные случаи, — недобро усмехнулся Степлтон. — От этого никто не застрахован.       — Мы это тебе к чему рассказываем? — Мур склонился к Ленни. — Как увидишь, что несчастный случай начинает происходить — так будь разумным Гнилушкой, не лезь. Ты вроде парень неплохой, ну как для гуля, и тебе я зла не желаю.       — А вы что, вдвоём собираетесь с ним справиться? — поморщился Ленни. — Ох, ребят, это плохая идея.       — Ты думаешь, нам силёнок не хватит прикончить вонючего гуля? — холодно спросил Степлтон. Обиделся, бедолага.       — Ну, может, и хватит, — проворчал Ленни. — Раз в год и палка стреляет. Но на твоём месте, Мур, я бы с татуировкой поторопился.       — Это почему же? — фыркнул тот.       — Говорят, они здорово упрощают процедуру опознания. Особенно если труп сильно изуродован.       Мур сдвинул брови — но через миг расхохотался.       — Знаешь, что меня удивляет, Гнилушка? — Степлтон покачал головой. — Что у тебя до сих пор полон рот зубов. Ладно, бывай.       Они ушли. А Ленни остался. * * *       — Вот сукин сын, — произнесла Анжела. — Сбежал, значит? Ничего, Эми. Справимся.       Эмили не смогла бы со всей уверенностью сказать, кого Анжела имеет в виду — Харона, Беннона или обоих сразу. После всего этого кошмара с девчонкой-гулем и утомительного перехода до Анакостийской переправы Эмили вымоталась настолько, что временами теряла нить разговора, впадая в дремотное оцепенение. Наверное, надо было последовать мудрому совету Мей и сперва отоспаться в гостинице Уизерли, а уже потом, на свежую голову, разбираться с проблемами. Но Эмили, конечно же, первым делом помчалась к Анжеле в надежде узнать хоть что-нибудь о Хароне. В напрасной надежде, как выяснилось.       Они сидели в палисаднике дома Анжелы и Диего. В апреле молодожёны одними из первых перебрались на берег: заняли одну из квартир в полуразрушенных апартаментах на набережной, отгородив проволочной сеткой участок земли под окнами. Заниматься обустройством жилища у Анжелы не было ни времени, ни сил, но уж в палисаднике она отвела душу. Под брезентовым навесом притаился столик для пикников, вдоль ограды выстроилась целая армия садовых гномов из «Супермарта» — а напротив калитки красовалась увитая гирляндами розовая статуя фламинго.       До Ривет-Сити отсюда было рукой подать: ржавый борт авианосца почти полностью загораживал горизонт. Казалось, огромная стальная махина вот-вот опрокинется на площадь и раздавит к чёртовой матери и палаточный городок, и поле, засеянное кукурузой… В палисаднике Анжелы кукуруза не росла. Там росли пеплоцветы и астеры. И розы. Анжела через третьи руки раздобыла несколько саженцев и выхаживала их, как больных детей, с безграничным терпением и заботой. Приживались саженцы из рук вон плохо. Тем не менее, Эмили не сомневалась, что Анжеле хватит упорства заставить их цвести.       — Справимся, — кивнула Эмили. Отпила из кружки заваренный Анжелой чай и поморщилась: слишком крепкий. Впрочем, девчонка, на хрупких плечах которой держалась вся Анакостийская республика, и не могла пить другой. Эмили оставалось только восхищаться подругой, которая все эти месяцы балансировала на грани нервного срыва — и при этом умудрялась обходиться только кофеином и верой в светлое будущее. — Слушай, у тебя есть какие-нибудь знакомые на станции Вильхельма? Наверное, мне стоит начать оттуда. Там Харона видели в последний раз, и если я выясню, кто с ним был…       Ответить Анжела не успела: в палисадник из дома вбежала Мей. Раскрасневшаяся, с сияющими глазами — Эмили впервые видела её такой.       — Парадиз-Фоллз пал! — выпалила она.       — Что? — растерялась Эмили.       — Гробовщик мёртв, все рабы свободны, — Мей улыбалась сквозь слёзы. — Представляете, они просто сожгли это проклятое место до основания! И казармы, и рынок…       — Кто — «они»? — вскинулась Анжела.       — Анклав! Я сейчас радио включила — а там крутят обращение полковника Отема. И в конце он даёт выступить Рори Макларену, и вот Рори, сам Рори говорит, что Парадиз-Фоллз больше нет, что рабство вне закона… Рори наш человек, он не стал бы врать, так что это всё правда!       — Радоваться тут особо нечему, — отрезала Анжела — и тут же вспыхнула от смущения. — То есть за рабов я рада, конечно. Но нам от этого одни проблемы.       — «Нам» — это кому? — Мей подобралась, как борец перед началом раунда.       — Анакостийской республике, — Анжела покачала головой. — Ну, теперь понятно, в чём дело. Отряд Хэмлина у Мемориала Линкольна с утра не выходил на связь. Похоже, они тоже любят слушать радиостанцию Анклава. И что теперь, девочки? — тонкие пальцы Анжелы нервно забарабанили по столу. — Там ведь был наш лазарет. Уйма препаратов, медицинское оборудование… И это всё переходит в руки Анклава, да? Мей, ты же говорила, что этому Хэмлину можно доверять.       — Говорила, — ровно подтвердила Мей. — И говорю. Ему можно доверять.       — Но что-то же надо с этим делать, а? — раздражённо спросила Анжела. — Послушай, тебе надо сходить туда и убедить Хэмлина не пороть горячку. Объяснить ему, что Анклав — это не те люди, которым стоит доверять.       — Анжела, но они уже освободили рабов, — тяжело проговорила Мей. — А наш Совет всё собирался, да так и не собрался.       — Можно подумать, Отем сделал это из человеколюбия, — проворчала Эмили.       — А неважно! – Мей почти кричала — это Мей, которая так редко повышала голос. — Важно лишь одно: он это сделал! Не Республика, не Братство — а Отем и его солдаты. И если Хэмлин после этого решил сменить подданство — не мне его осуждать.       — Так может, ты присоединишься к нему? — сердито спросила Анжела.       — Тихо! — велела Эмили. — Уймитесь обе!       — Знаешь, наверное, прав был Хэмлин, — голос Мей надломился, вновь став еле различимым. — Свободный человек раба не поймёт. Никто из вас не знает, просто не знает, что это такое… — она не договорила. Развернулась и побежала к выходу из палисадника.       — Ну, отлично, — крикнула ей вслед Анжела. — Превосходно!       — Слушай, ей просто нужно прийти в себя, — Эмили проводила Мей взглядом. — Ну и к Хэмлину, наверное, лучше отправить кого-то другого. Если хочешь, я могла бы…       — Нет, Эми, — Анжела помотала головой — и с неожиданной злостью саданула кулаком по кружевной скатерти. — Чёрт, мне надо в Ривет-сити. Подождёшь здесь? Еда в холодильнике, душ во внутреннем дворике, если Диего всю воду не слил.       — А где сам Диего? — спросила Эмили. Анжела только пожала плечами и, набросив на плечи старую куртку, побежала в сторону авианосца.       То, что нашлось в холодильнике у Анжелы, едой назвать было сложно: три заплесневелых плода панги, несколько вскрытых упаковок «Бламко» и батарея бутылок «Ядер-колы». Наверняка Гэри Стейли пришёл бы в ужас, увидев всё это.       Эмили решила прибраться в квартире: хоть как-то помочь Анжеле, да и время скоротать. Но довольно скоро выяснилось, что в этом нет необходимости. Двери двух комнат из трёх оказались заколочены, а третья — кухня, она же спальня, она же гостиная, — по самый потолок была заставлена коробками с неразобранными вещами: судя по толстому слою пыли, к ним не притрагивались со времени переезда. Тускло и разочарованно поблёскивали звёздочки из фольги на крышке сундука, в который гости складывали подарки в день свадьбы.       Эмили вздохнула. Она не так представляла себе дом Анжелы. Совсем не так. И дело не в беспорядке, не в неустроенности — просто это был очень холодный дом.       Ближе к ночи вернулся Диего. Робко заглянул в комнату — и затрясся, как осиновый лист, при виде мирно дремлющей Гекаты.       — Она не кусается, — заверила его Эмили, протирая от пыли гигантское напольное зеркало.       — Это хорошо, — взгляд Диего прилип к кобуре с «Кольтом» на бедре Эмили. — А где Анжела?       — В Ривет-Сити.       — Ясно, — с грустью кивнул Диего. — Ну… извините, что помешал. Пойду я.       — Эй, да она, может, скоро вернётся, — растерянно бросила Эмили ему вслед.       Диего пробормотал что-то невразумительное. И скрылся в сумерках.       Анжела вернулась только в два часа ночи.       — Ой, симпатичное покрывало, — бросила она, проходя мимо кровати — судя по всему, единственного предмета мебели в комнате, который регулярно использовался по назначению.       — Это, вообще-то, твоё, — проворчала Эмили, выползая из-под покрывала. — Лежало в свадебном сундуке.       — Ну надо же… — рассеянно протянула Анжела, вытаскивая из холодильника запотевшую бутылку с «Ядер-колой». — Что ж, Эми, всё именно так, как я и думала. Хэмлин и Отем теперь лучшие друзья, так что большая часть Молла для нас потеряна. Безобразие какое-то.       Эмили невольно улыбнулась. Пожалуй, Анжела была единственной её знакомой, способной использовать слово «безобразие» для описания этой ситуации.         — Я не справляюсь, Эми, — горестно призналась она, откупоривая бутылку. — Всё трещит по швам. Люди пришли сюда за хорошей жизнью и чистой водой, а получили войну с Анклавом и неясные перспективы. Видишь те коттеджи? Их начали строить в мае. Половина стоят пустыми — заходи и живи. А люди боятся. Боятся ввязываться в чужую драку, боятся селиться так близко к Мемориалу. Они просто не верят, что мы их сможем защитить в случае чего.       Эмили молчала. Что тут скажешь?       — И вот я лезу из кожи вон, чтобы как-то изменить положение вещей, договориться с кем-то, привлечь людей — а потом заявляется полковник Отем в белом плаще, и всё насмарку, — Анжела в несколько глотков опустошила бутылку и со злостью отшвырнула её прочь. — Знаешь, Эми, да пошло оно всё! Беннон вернётся — пусть он и справляется, как хочет. А я вернусь к мужу, пока он не подал на развод. Угадай, сколько дней мы с Диего провели вдвоём за последний месяц? Ни одного! Я его только по ночам и вижу, и то не всякий раз! Он ради меня всё бросил — и церковь, и служение. А я… Надо было мне не строить из себя чёрт знает что, а оставаться простой кухаркой. Помогать папе вести дела, быть хорошей женой, детей рожать. А то я замужем уже пять месяцев — и ничего. Вон даже ты успела…       На лице Эмили не дрогнул ни один мускул — после удара когтя смерти не проявлять эмоции стало вполовину легче.       — Прости, — пролепетала Анжела, с ужасом глядя на неё. — Я не хотела тебя обидеть.       — Всё нормально, — проговорила Эмили с усмешкой. — Правда-правда. У меня и в мыслях не было обставить тебя в демографической дуэли.       Анжела виновато потупилась.       — Я чем-нибудь могу тебе помочь? — спросила Эмили.       — Нет, — сказала Анжела. Слишком быстро. — Нет, правда. Разве что… Я уеду недели на две — присмотришь за всем этим бардаком? Я хотела Мей попросить, но…       — Присмотрю, — успокоила её Эмили. — А куда ты собираешься?       — В Кентербери, — Анжела вздохнула. — На переговоры с Братством. Вообще должны были поехать Беннон с Харкнессом, но раз уж Беннон потерялся — придётся мне.       — А почему Кентербери? От Молла далековато.       — Зато близко к Рейвен-Рок, — Анжела мечтательно улыбнулась. — А нам очень нужна хорошая стартовая площадка. База, лагерь, опорный пункт — ну понятно, да? И для переговоров Кентербери подходит как нельзя лучше, пока это нейтральная территория. Остальные общины уже определились, за кого они, и только Роу осторожничает. Но мы его дожмём.       — Не сомневаюсь, — улыбнулась Эмили, глядя, как крохотная нежная ладонь Анжелы сжимается в кулак.       Значит, война действительно скоро закончится? Что ж, это витало в воздухе. Об этом говорили Йерлинг и Кросс, да и события в Парадиз-Фоллз тоже красноречиво давали понять, что Анклав пошёл ва-банк…       Парадиз-Фоллз. Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок.       — Анжела, — Эмили подсела к ней поближе — как тогда, в феврале, когда три девицы за столиком в Ривет-Сити решили разобраться со скупщиком краденого. — Есть что-то, о чём мне надо знать?       Анжела обречённо вздохнула. И накрыла её руку своей.       — Харона видели в Парадиз-Фоллз, — тихо сказала она.       У Эмили в глазах потемнело.       — С ним всё в порядке. Он живой. И здоровый, — торопливо успокоила её Анжела. — Но теперь он работает на Анклав.       Эмили недоумённо уставилась на подругу. Харон — и Анклав? Это звучало, как дурная шутка. Как что-то из арсенала догадок паладина Кросс.       — Эми, я сама понимаю, что это звучит странно, и понятия не имею, как так получилось, — тонкая вертикальная морщинка между бровями Анжелы стала чётче. — Я просто передаю тебе то, что слышала. На службе у Анклава подвизается один скользкий тип — что-то вроде дипломата или чиновника по особым поручениям. Некто Бёрк. Мне кажется, я это имя уже где-то слышала раньше, — я наведу справки при первой возможности, Эми, обещаю. Так вот, Харон теперь его телохранитель. Ходит за ним по пятам, и…       — Секунду, — проговорила Эмили. На негнущихся ногах вышла в коридор. Прижала ладонь ко рту, впилась в неё зубами, чтобы не заорать от отчаяния… Теперь всё встало на свои места. Визит Ленни, исчезновение контракта — Эмили не слишком-то обеспокоилась, не обнаружив его на привычном месте. Решила, что он просто затерялся среди бумажного барахла, всех этих черновиков и вырезок из старых газет…       — Ты в порядке? — Анжела обеспокоенно выглянула в коридор.       Эмили кивнула. Нет, на самом деле она билась в истерике, выла и каталась по полу — но всё это происходило где-то в параллельном измерении. А в этом измерении она просто стояла, спокойная и отстранённая, и разглядывала бледный рисунок на обоях, — хотя на самом деле не видела ничего, кроме своей подписи на контракте.       — Здесь так душно, — проговорила она. — Пойду воздухом подышу.       И снова стиснула зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Анжеле и так несладко живётся, незачем её пугать…       Кое-как, почти на ощупь, Эмили выбрела в палисадник. Прислонилась спиной к стене дома, сквозь тонкую ткань рубашки ощущая промозглую сырость кирпичной кладки. И тут же отругала себя: едва ли ребёнку пойдёт на пользу, если его дура-мамаша подхватит простуду. Эта мимолётная мысль промелькнула где-то на периферии сознания, и через миг её смело лавиной отчаяния. Но от стены Эмили всё-таки отошла. Для ребёнка она хоть что-то могла сделать, хотя бы такую малость. А для Харона?       — Любимый мой… — проговорила Эмили беззвучно. — Что же я натворила?       Причал и палаточный городок уже затянуло густым одеялом речного тумана. Вокруг цветных лампочек гирлянды дрожали ореолы тающего света — но это радостное, праздничное сияние отчего-то казалось Эмили зловещим. Словно приманка, на которую сейчас слетятся из тумана голодные призраки. Они прятались там четыре долгих месяца, терпеливо дожидаясь шанса напомнить о себе — и вот сейчас заговорили, все и сразу, наперебой, и Эмили душу бы продала, чтобы хоть на миг заставить их замолчать. Но у неё не было такой власти. Она снова оказалась в западне — как в Транквилити-Лэйн, где ни одно решение не могло быть правильным.       Блуждающий взгляд Эмили выхватил из темноты фигурку садового гнома — в Транквилити-Лэйн эти уродцы тоже были понатыканы на каждом шагу, мистер Брон не чурался простых мещанских радостей…       Размахнувшись, Эмили от души пнула гнома. Фигурка с глухим стуком ударилась о стену дома. Свежая вмятина сделала ухмылку гнома поистине издевательской; её хотелось растоптать, стереть, уничтожить — и Эмили не стала лишать себя удовольствия. В глубине души она понимала, насколько это глупо, но остановиться уже не могла. Ей нужно было сломать что-то, чтобы не сломаться самой.       В разгар расправы над гномом она подняла взгляд — и замерла: поверх изгороди мелькнуло бледное растерянное лицо Диего. Он что, так и бродил тут всё это время, дожидаясь, пока уйдёт подружка жены?       Выдохнув и нацепив на лицо кривоватую улыбку, Эмили помахала Диего рукой.       Наклонилась, подобрала гнома и поставила его на место — даже в неровном свете гирлянд были видны вмятины и трещины на красном колпаке.       — Я куплю нового, — пообещала она, отряхивая с ладоней землю. Диего испуганно кивнул.       — Так, — произнесла она, входя в комнату. — Анжела, я еду с тобой в Кентербери.       — И почему?       — Сама догадайся, — проворчала Эмили. — Ты же умная.       — Ты не хочешь, чтобы Харон пострадал при атаке на Рейвен-Рок, — медленно произнесла Анжела. — Хочешь на переговорах вытребовать для него какие-то особые условия… Но Эми, как? Мы ведь не можем просто запретить нашим солдатам стрелять в него, пока он будет их убивать?       — Нет, — Эмили нахмурилась. — Должен быть выход.       — Ну, пока он не сотворил ничего ужасного… даже наоборот, лично убил Гробовщика, а это немаленький такой плюс к карме, — Эмили почти чувствовала, с какой скоростью мелькают мысли Анжелы. — Но ведь настанет тот момент, когда нам придётся столкнуться с его работодателями лицом к лицу. Ты же понимаешь. И если Харон станет защищать этого Бёрка…       — Должен быть выход, — упрямо повторила Эмили.       — Да зачем он вообще тебе нужен, этот убийца? — чуть не плача спросила Анжела. — Ты что, думаешь, мы тебя одну оставим с ребёнком? Бросим тебя на произвол судьбы? Знаешь ведь, что нет! Тебе о ребёнке сейчас думать надо, а Харон — он как-нибудь сам разберётся…       — Анжела, я ведь всё равно туда поеду, — Эмили покачала головой. — Не возьмёшь меня с собой — доберусь сама. Мне просто надо там быть.       — Чёрта с два, — Анжела скрестила руки на груди. — Никуда ты не поедешь.       — Что, запрёшь меня в подвале, как паладин Кросс?       — Надо же, какая мудрая женщина эта Кросс, — сердито буркнула Анжела. — Но ведь не поможет?       — Не поможет, — подтвердила Эмили.       — С нами поедут рейнджеры Рейли, — отчеканила Анжела после минутного молчания. — И когда я говорю «с нами», это означает, что без их сопровождения ты и пописать не отойдёшь. И больше не отсылай никуда Липучку. Нет, серьёзно. Он, может, и балбес, но стреляет отлично. Его сам Харкнесс хвалит, а он мало кого хвалит. Липучка тоже будет за тобой приглядывать, хочешь ты этого или нет.       — Принято.       — И всё-таки ты дура, Эми Данфорд, — Анжела обречённо вздохнула. — Не обижайся.       — Там в палисаднике Диего бродит, — усмехнулась Эмили. — Пойди нажалуйся ему на меня.       — И пойду! — Анжела топнула ногой. — И нажалуюсь! А ты чтобы легла и выспалась! Это особое, блин, распоряжение секретаря заседаний Совета Анакостийской республики! Иначе никто и никуда завтра не поедет. * * *       За завтраком Степлтон еле заметно кивнул Ленни: сегодня, мол. Что ж, хоть какая-то определённость. А то за два дня Ленни так извёлся — дальше некуда. Это мистер Бёрк обожал сложные этические ситуации, а его многострадальный адъютант их терпеть не мог.       И вот что теперь? Предупредить Харона? Ленни не был уверен, что это хорошая идея. В конце концов, разве сам Харон в Подземелье не расписался в желании умереть? Тогда мистер Бёрк вмешался и испортил ему самоубийство — но сейчас-то работодатель зол на Харона, как чёрт, и едва ли станет мешать кому-то распахнуть перед гнусным гулем врата ада. И если у Степлтона и Мура вдруг всё получится… Ленни от этого только лучше, ведь правда? Смерть злейшего врага — это достойная инвестиция в будущее, что ни говори. И мистер Бёрк успокоится наконец, и для Эмили это, наверное, не худший вариант развития событий. По крайней мере, в идиллический домик на холме одним прекрасным днём не заявится толпа головорезов, желающих свести с Хароном счёты за какой-нибудь давний грех. А в том, что грехов у старого психопата за двести лет накопилось предостаточно, Ленни ни капельки не сомневался.       Да чёрт с ней, с Эмили. За кого действительно стоило переживать, так это за ребят из Анклава — они, похоже, так и не осознали до конца, с кем собираются лезть в драку. Если эти балбесы не подготовятся как следует, Харон просто размажет их по стенкам казармы, а виноват в этом будет кто? Правильно, недостаточно убедительный мистер Гнилушка.       Ох, твою ж мать… Ленни в отчаянии впился пальцами в уцелевшие волосы, не замечая брезгливых взглядов соседей по столику.       А ещё ведь было и обещание «что-нибудь придумать», опрометчиво брошенное Ленни пару дней назад. Конечно, Ленни много чего и много кому в жизни обещал, и вовсе необязательно было выполнять конкретно это обязательство. И всё же…       Отправимся на следующее задание — удеру, мрачно решил Ленни, разглядывая крупинки сахара на дне стакана с бледным чаем. Дам ходу в Содружество, и гори оно всё синим пламенем. Маровски, небось, уже и думать забыл про тот старый должок.       Вот только когда будет это следующее задание — неизвестно. А Степлтон и Мур, хароноборцы несчастные, собираются пойти в атаку именно сегодня…       Ленни поднялся из-за стола, так и не притронувшись к еде. И побрёл прочь — осваивать принцип невмешательства.       Он не собирался идти к Бетани и навешивать на неё свои проблемы — просто ноги сами привели его в знакомую лабораторию, а дверь оказалась открыта, а когда Беттани приветственно помахала Ленни рукой — ну, не пускаться же ему было наутёк?       — Что, Гнилушка, совесть замучила? — шутливо осведомилась она. — А то осчастливил меня ребёнком — и умчался в закат… Все вы, мужики, одинаковые.       К удивлению Ленни, малявка из Парадиз-Фоллз тоже была здесь: забравшись под стол, девчонка сосредоточенно раскладывала по кучкам лабораторные пробирки с разноцветными крышками.       — А почему она тут, с тобой? — спросил Ленни.       — Потому что в яслях она покусала двоих детей, и мне пришлось забрать её оттуда, — Беттани устало отвела от лица прядь розовых волос. — И потому что она больше никому здесь не нужна.       Ленни стало стыдно. Действительно, нехорошо как-то вышло. Но, холера, откуда ж ему было знать, что Беттани потащит девчонку с собой в Рейвен-Рок?       — Она тебя совсем измучила, да? — пробормотал он смущённо.       — Да нет, с детьми всегда так, — Беттани вздохнула. — Ничего, привыкнем. И я, и она.       — Слушай, но почему ты её там не оставила? — не выдержал Ленни. — В Парадиз-Фоллз?       — А потому, солнце моё, что нельзя быть ответственным наполовину, — с неожиданной строгостью отрезала Беттани.       — Ты извини, что я на тебя всё это взвалил…       — Ничего. Я ведь могу в любой момент отвести Ло в ясли, если сильно прижмёт. Но пока, видишь, мы худо-бедно справляемся.       — Ло — это Лорена? — опешил Ленни.       — Ага. Мне показалось, что она именно это имя называла. Ладно, Гнилушка, так чего ты хотел-то? — Беттани скрестила руки на груди. — Ты же не просто так сюда заявился?       — На самом деле — просто так, — проворчал Ленни. — Хочешь, я пока с мелкой поиграю, а ты поработаешь спокойно?       — Полчаса, — пообещала Беттани. — Закончу партию суперстимпаков — и подменю тебя.       Ленни не ожидал, что Лорена его узнает, и уж точно не ожидал, что девчонка обрадуется — но она обрадовалась. Отмытая и принаряженная, она действительно оказалась прехорошенькой — только диковатый взгляд портил впечатление, но это со временем пройдёт. Волосы отрастут, царапины затянутся, — и как знать, подумал Ленни, может, лет через пятнадцать юная мисс Лорена снова будет возиться с пробирками в этой же самой лаборатории, успев сменить розовое платьице на белый халат?       — Лоена, — потребовала девчонка, протягивая Ленни пробирку.       — Наши говорят, она совсем дикая и безнадёжно отстаёт в развитии, — вполголоса отозвалась Беттани, не отрываясь от работы. — Но знаешь, по-моему, у Ло охренительные компенсаторные способности. Что-то вроде вашей гульской регенерации, только в области интеллекта. Она действительно почти ничего не знает, но очень быстро учится. Вчера мы с ней за пару часов научились считать до десяти, а сегодня начали изучать цвета, и …       — Ты работай, работай, — улыбнулся Ленни. — Я за ней присмотрю. Только извини, но меня, кажется, просят исполнить одну песню.       Работа заняла у Беттани не полчаса, а все три. Но Ленни был этому только рад. Девчонка действительно оказалась умницей, разве что её пристрастие к живой музыке стало серьёзным испытанием для голосовых связок Ленни, — а в остальном с ней проблем не было.       — Спасибо, Ленни, — вполголоса поблагодарила его Беттани на прощание: Ло, наигравшись, уснула на лабораторной кушетке. — Знаешь, хороший ты человек. Хотя и поёшь отвратительно.       Ленни мрачно усмехнулся.       Наверняка всё уже закончилось, так или иначе, убеждал себя он, шагая в сторону лестницы. Вот сколько времени прошло — Харон уже мёртв, или Степлтон и Мур мертвы, или все трое. Но чуйка, которой всегда были побоку доводы рассудка, твердила своё: нет, дружище, ты как раз вовремя. Все только тебя и ждут. Так что подбери сопли и шагом марш на авансцену…       Ленни остановился как вкопанный. Только сейчас до него дошло, почему в коридорах так тихо и безлюдно: сегодня же пятница. А по пятницам после обеда в Большом Зале Рейвен-Рок показывают довоенное кино, и на полтора-два часа огромная база словно бы вымирает.       Эти киносеансы были очередной удачной идеей мистера Бёрка. Отем как-то раз пожаловался ему, что солдаты умирают с недостаточным энтузиазмом и всё норовят прогулять еженедельные собрания. «Им не духоподъёмные речи нужны», — сказал тогда работодатель, глядя на полковника словно бы с жалостью. — «Если вашим людям невыносимо в настоящем — разрешите им спрятаться в прошлом, а уж там они сами отыщут надежду на будущее». И убедил Отема показывать под конец собраний не записи речей Ричардсона и его предшественников, а обычные старые киноленты, не обязательно даже про войну — комедии, мелодрамы… Затея имела оглушительный успех: ещё никогда солдаты так не рвались прослушать политинформацию. Ленни порядком растерялся, увидев, как здоровенные мужики-десантники плачут навзрыд в финале «Огней большого города», когда девушка-цветочница всё-таки узнала Бродяжку. Хотя что уж там, Ленни и сам расчувствовался. Жаль, из-за всей этой истории с Хароном два киносеанса он уже пропустил, и, судя по всему, пропустит и третий.       — Чёрт бы вас всех побрал, тупиц проклятых, — процедил он сквозь зубы, лихорадочно соображая: куда бежать?       Мистер Бёрк с утра готовился к выступлению на военном совете — значит, Харон сейчас не с ним. Едва ли Отем разрешил бы гулю войти в святая святых базы Рейвен-Рок, Тактическую Комнату, битком набитую военными тайнами. Так что Харон, скорее всего, отправится коротать время в казарму, где его и встретят Степлтон и Мур. Дождутся, пока казарма окончательно опустеет, и приступят к делу.       «Едва ли», «скорее всего» — отличная коллекция умозаключений, сердито подумал Ленни. И тут же увидел Степлтона и Мура, выходящих из ответвления коридора в компании третьего, незнакомого Ленни анклавовца.       — Гнилушка, и куда это ты скачешь? Я же просил не вмешиваться, — нахмурился Степлтон.       — Может, всё-таки не надо? — обречённо спросил Ленни. — Здесь же камеры повсюду.       — Некоторые камеры сейчас, вот ведь досада, временно вышли из строя, — осклабился Мур. — Так что давай, Гнилушка, иди кино смотреть. Там сегодня «Мальтийского сокола» показывают. Расскажешь мне потом, что за сокол такой.       — Я лучше на бои без правил посмотрю, — буркнул Ленни. — Вы хоть оружие взяли?       — Ты прямо как моя мамочка, — поморщился Мур. — Взяли, мам, не волнуйся. И оружие взяли, и пообедали, и в туалет сходили, и руки помыли. Знаешь, Гнилушка, это всего лишь чёртов гуль. И если ты его боишься до усрачки, это ещё не значит, что и все остальные…       — Тихо, — оборвал его Степлтон. До входа в казарму оставалось не больше тридцати футов. — Так что, Гнилушка, ты с нами?       Ленни, помедлив, кивнул.       — Тогда будешь стоять на стрёме, — Мур уже не улыбался. — Дверь мы заблокируем, но ты всё равно следи, чтобы сюда никто не сунулся.       — А если Харона там нет? — ухватился Ленни за последнюю надежду.       — Нет, он там, — хмуро отозвался третий анклавовец. — В гордом одиночестве. Этот урод сказал, что уже видел «Мальтийского сокола» и что Бриджид О’Шонесси — главная злодейка и её в финале арестуют.       — Да уж, за такое убить мало, — уныло откликнулся Ленни.       — Точно, — подтвердил Степлтон. И приоткрыл дверь казармы.       Харон и впрямь был здесь. Гуль валялся на одной из незастеленных коек, но не спал, конечно; за пару недель Ленни вообще ни разу не удалось застать его спящим. И он был готов к нападению — это Ленни понял сразу.       На счастье, Степлтон не стал бросаться заезженными фразочками на тему того, в какое именно пекло он сейчас отправит жалкую гульскую душонку. Ребята просто молча и сосредоточенно двинулись вперёд, держа руки в карманах. Ближний бой? Ножи? — безмолвно ужаснулся Ленни. Умнее ничего не придумали за два дня? С другой стороны, у Харона-то не было при себе даже зубочистки: и нож, и дробовик лежали под замком в комнате мистера Бёрка. А на поножовщину Ленни ещё в Добрососедстве насмотрелся достаточно, чтобы прийти к неутешительному — для Харона — выводу: каким бы профессионалом ты ни был, голыми руками отбиться от атаки с применением холодного оружия практически нереально. Особенно если нападающих трое, и они настроены серьёзно.       Ленни окинул казарму беглым взглядом. Узкие проходы между нарами не предоставляли особого простора для манёвров. Значит, один из ребят — ну, Степлтон, кто ж ещё? — подойдёт к Харону вплотную и завяжет разговор с помощью ножа. Мур его подстрахует. А третий солдат, должно быть, постарается обойти койку с другой стороны, чтобы отрезать все пути к отступлению…       Может, включить украдкой интерком и позвать дежурного? — беспомощно подумал Ленни. Так в коридоре пусто, хоть шаром покати. Пока народ из кинозала сюда доберётся, минут пять пройдёт. Если, конечно, кто-то вообще захочет отрываться от «Мальтийского сокола» ради участия в казарменной драке.       Тем временем Харон поднялся на ноги и бодро пошёл навстречу Степлтону, широко улыбаясь. Он что, совсем двинулся? — опешил Ленни. Ему бы сейчас предпринять хоть что-нибудь для защиты — холера, да как минимум одеяло с койки сдёрнуть и на предплечье намотать… Но нет, Харон приветственно раскинул руки, демонстрируя полное отсутствие оружия.       Анклавовцы тоже замешкались, замедлили шаг — а Харон тем временем подбирался к ним всё ближе, глуповато и доверчиво улыбаясь (жуткое, блин, зрелище). И ровно в тот момент, когда Степлтон выхватил нож — парню не хватило терпения подождать ещё пару секунд, чтобы ударить сразу и наверняка — гуль неожиданно развернулся и что есть силы бросился бежать в правую часть казармы, ловко петляя между нарами.       Мур — он стоял ближе всех — с яростным криком ринулся следом, но его успел опередить третий солдат, неучтиво оттеснив товарища плечом: дорожка между койками в этой части казармы оказалась совсем узкой, фута два в ширину, и двоим на ней было не разминуться. Степлтон, сжимая в руке нож, помчался по параллельному проходу. С лёгкой атлетикой у всех четверых дела обстояли прекрасно: у Ленни в глазах замельтешило от беготни. Впрочем, догонялки длились от силы секунд тридцать.       А потом начались убивашки.       Первым Харона догнал тот анклавовец, чьё имя Ленни так и не смог вспомнить — ну и незачем было, потому что беднягу первым пустили в расход. Когда он уже был готов вцепиться в воротник беглеца, Харон неожиданно развернулся, просунул руку через изголовье угловой койки, схватил парня за куртку и, опершись ногой о стойку нар, изо всех сил дернул его к себе. Что-то премерзко хрустнуло — висок Ленни отозвался знакомой болью — и солдат, с размаху приложившийся лицом о перекладину нар, грузно рухнул на пол.       Степлтон без лишних рефлексий воспользовался моментом: бросился на Харона, подсечкой сбил его с ног и опрокинул на койку. Успел он пырнуть его ножом или нет, Ленни так и не разобрал: сложная композиция из Харона, Степлтона, матраса и несвежего постельного белья скатилась на пол. Харон тут же перегруппировался и откатился от упавшего рядом Степлтона — тот, на свою беду, запутался в покрывале. Закрывшись углом матраца, гуль успел кое-как заблокировать следующий удар ножа — но хиляков в Анклаве не держали: лезвие с лёгкостью пробило тощий армейский спальный комплект и полоснуло предплечье Харона.       Что до Мура — он временно вышел из игры. Растерянно склонился над товарищем, которого так смачно приложил Харон, и словно бы позабыл, зачем вообще сюда пришёл. Ну и ладно. Харону и без того веселья хватало — Степлтон оказался хорошим аниматором.       Ухватившись здоровой рукой за перекладину нар, Харон подтянулся, перехватил вторую перекладину — и приземлился с другой стороны койки, оказавшись в свободном проходе. Степлтон наконец расправился с одеялом, вскочил на ноги и бросился следом.       Вот куда ты, идиот? — возмутился Ленни, провожая взглядом Харона. Там же тупик! И тут же сердито оборвал себя: ты вообще за кого болеешь, Леннарт Саворетти?       Он не знал. Не знал, за кого болеть, в том-то и дело.       Харон перемахнул через последнюю койку. Бросился к столику дежурного, рядом с которым притаился видавший виды деревянный табурет. Подцепил его носком ботинка за сиденье, дернул на себя — и развернулся, чтобы отбить удар ножа, нацеленный ему в шею.       Запястье Степлтона хрустнуло. А в следующий миг угол табурета с мерзким чавкающим звуком впечатался в его глазницу. На секунду в казарме воцарилась неправдоподобная, небывалая тишина — а потом её распорол жуткий крик. Крик существа, которое осознало, что покалечено.       Смотреть на это было невыносимо, но Ленни смотрел. Смотрел, как его товарища, вцепившегося руками в изуродованное лицо, отшвыривают на пол; как Харон, перехватив табурет за ножки, ритмично и неспешно опускает его на череп противника — два, три, четыре раза, пока последний стон Степлтона не обрывается страшным безмолвием. И казалось нереальным, что где-то здесь, этажом выше, мирно спит маленькая Лорена, укрытая лабораторным халатом Беттани…       Мур поднялся на ноги и, шатаясь, как пьяный, побрёл навстречу Харону.       — Уходи! — заорал ему вслед Ленни. — Разворачивайся и беги! Он же тебя убьет, идиот!       Но, холера, кто бы и когда прислушивался к чужим советам? Мур продолжал идти вперёд, молча и неуклонно, выставив перед собой бесполезный нож. Он уже проиграл, уже умер — и осознавал это, и всё-таки покорно переставлял ноги, как телёнок на скотобойне, оглушённый и завороженный тягучим запахом тёплой крови. И вот на это Ленни действительно не мог смотреть. Не мог и не хотел.       Не помня себя, он сорвался с места. Подхватил с одной из коек дрянненькую гитару — гордость и отраду сержанта Домбровски. И ринулся вдогонку за солдатом, который, похоже, напрочь позабыл о том, что где-то там, у дверей, притаился Ленни-Гнилушка; едва ли Мур вообще помнил о том, что у казармы есть выход…       Похоже, единственный настоящий выход был сейчас у Ленни в руках.       Ленни коротко размахнулся — и саданул Мура по затылку корпусом гитары. Бедолага упал ничком, как подкошенный. Не слишком сильно я его?.. — испугался Ленни. Но сделанного не воротишь, alea iacta est³, и всё такое.       — Херовый из тебя помощник, — проговорил Харон, тяжело дыша.       — А я не тебе помогал, — заявил Ленни, перешагивая через неподвижное тело Мура.       — Тогда тем более.       Ленни перехватил гитару поудобнее — и скривился, увидев, что от удара дека треснула. Что ж, придётся сержанту Домбровски исполнять матерные комические куплеты a cappella.       — Видишь, он в отключке, — Ленни торопливо задвинул ногой под койку нож, оброненный Муром. — И вообще он всё прекрасно понял и больше не будет. Оставь его в покое.       — Добью — и оставлю, — кивнул Харон. — С дороги.       — Что, драться будем? — испытующе прищурился Ленни. — Гитара против табурета? Не-а, неспортивно как-то. Ты подожди, я сейчас за вторым табуретом сбегаю — вот тогда и начнём поединок, честь по чести…       — Трепло, — проговорил гуль с нескрываемым презрением. Но всё-таки отшвырнул табурет в сторону.       Мистер Бёрк и Отем ругались. Нет, само собой, они не орали друг на друга и не бросались оскорблениями: выдержка и воспитание не позволяли. Но Ленни казалось, что ещё немного, и обшивка на стенах казармы начнёт плавиться от ярости.       — Пострадали трое моих людей! — кипятился полковник. — Трое, Бёрк! У Риггза перелом лицевой кости, Степлтона сейчас оперируют, и неизвестно, выживет ли он вообще. И вы хотите, чтобы вашему висельнику это сошло с рук?       — Ваши люди первыми напали на Харона. Что ему оставалось делать? — спокойно спросил мистер Бёрк. — Принять мученическую смерть?       — Я с самого начала говорил: этим выродкам здесь не место! — Отем смерил Ленни полным презрения взглядом; в сторону Харона бравый полковник, очевидно, лишний раз смотреть побаивался.       — Эти, с позволения сказать, выродки уже принесли Анклаву больше пользы, чем большинство ваших солдат, — холодно парировал Бёрк. — Те чертежи, что я с их помощью доставил из Подземелья, сэкономят вашим разведчикам массу усилий и человеческих ресурсов. Это уж не говоря о том, что вы наконец-то получите свой драгоценный ГЭКК.       Ленни понятия не имел, о каких чертежах идёт речь. Ну да, Уинтроп что-то там чертил на бумажке во время шахматной партии с работодателем — но какое отношение двухсотлетний инженер имеет к ГЭККу?       — Я не могу доверять информации, полученной от безумного мутанта, — похоже, полковник вознамерился удерживать позиции гулененавистничества во что бы то ни стало. — Возможно, эти чертежи чего-то и стоят. Но скорее всего, это просто бессмысленные клочки бумаги. А ваш визит в Исторический музей — столь же бессмысленная трата времени.       — Поживём — увидим, — невозмутимо откликнулся Бёрк. Что ж, недолго ему пришлось оставаться невозмутимым.       — У меня в последнее время всё чаще возникают сомнения насчёт вашей лояльности Анклаву, — задумчиво проговорил Отем. — Эмили Данфорд была у вас в руках — и вы её упустили? Поверить не могу. Вы обязаны были незамедлительно поставить меня в известность о её местонахождении, но вы этого не сделали.       — Судьба мисс Данфорд — не ваша забота, — тихо проговорил работодатель, побледнев от ярости. — Оставьте её в покое, Отем. Я не шучу.       — Вы имеете наглость указывать мне, что делать с государственными изменниками? — Отем почти восхищённо усмехнулся. — Вы забываетесь, Бёрк. Впрочем, неважно. Я уже отдал одному из отрядов распоряжение отправиться в Арлингтон и привести Данфорд сюда. И это не обсуждается.       На месте полковника Ленни поостерёгся бы делать такие заявления. Нехороший был взгляд у мистера Бёрка. Совсем нехороший.       — А сейчас, Бёрк, вы направляетесь на задание. Сию минуту, — Отем скрестил руки на груди. — Поможете подполковнику Фоссету наладить отношения с местным населением. У вас прекрасно получается находить общий язык с выродками всех мастей. А когда вы вернётесь на базу, гулей при вас быть не должно. Это приказ. * * *       — Так, малая, выручай. Американский писатель начала двадцатого века, который убедил нас, что ночь может быть нежной, а бутлегер — великим. Одиннадцать букв, вторая — «и».       — Фицджеральд, — отозвалась Эмили. И перевернулась на другой бок в надежде хоть немного подремать за время последней стоянки пред Кентербери.       — Не-а, ни фига не подходит, — заявила Кирпич, ожесточённо грызя кончик ручки. — Тут двенадцать букв, а надо одиннадцать.       — Ф, И, Ц, Д… — терпеливо начала Эмили.       — А-а, ясно. Тогда всё правильно. Блин, малая, мы так все эти кроссворды за вечер прикончим, и на обратную дорогу ничего не останется, — Кирпич нехотя отложила журнал в сторону. — Ну вот и скажи мне: раз ты такая умная, как ты умудрилась залететь в семнадцать лет?       — В двадцать.       — Ну, всё равно рановато, — безапелляционно заявила Кирпич. — Да ещё и от кого!       Эмили только вздохнула — и закрыла глаза. Нет, она знала, что этого проклятого разговора ей не избежать: Кирпич и так продержалась целых три дня, а уж с её-то темпераментом… Но чёрт возьми, до чего же Эмили сейчас хотелось пропустить эту фазу диалога!       — И не прикидывайся мёртвой, ты ж не опоссум, — фыркнула неблагодарная Кирпич, узнавшая об опоссумах из вчерашнего кроссворда. — Мы, значит, с Анклавом бодаемся уже пять месяцев, а Харону приспичило поработать на дядюшку Эдема. Что ты там бормочешь? Контракт у него? Ну, знаешь, малая, у меня с Рейли тоже контракт подписан. Но если она вдруг слетит с катушек и прикажет мне пойти перепихнуться с болотником, я ж этого делать не стану, правильно? А служить Анклаву — это, по-моему, куда как хуже.       — Кирпич, да сколько тебе повторять? — Эмили до боли сплела пальцы. — Он иначе не может.       — Не может — или не хочет? — Кирпич сердито покачала головой. — Как ты вообще можешь ему доверять после того, как он удрал от тебя среди бела дня?       — У него ведь никого нет, кроме меня. Если я не буду в него верить — то кто будет?       Кирпич тоскливо ругнулась.       — Ну и что он ещё должен сделать? — тихо спросила она. — Кого ещё убить, чтобы ты от него отвернулась?       — Меня, — ответила Эмили.       — Ну, пусть попробует, — нехорошо улыбнулась Кирпич.       — Он мой, и это не обсуждается. Пока я с ним не поговорю…       — Да поняла уже, поняла, — буркнула Кирпич. — Чёрт, малая, почему с тобой всегда всё так сложно?       Она подхватила под мышку журнал с кроссвордами и спрыгнула с подножки фургона.       Ладно, могло быть и хуже, подумала Эмили устало. По крайней мере, остальные рейнджеры Рейли не заявились сюда, чтобы поставить недобродетельную мисс Данфорд к позорному столбу и вышить на её одежде алую букву. Впрочем, они всю дорогу держались настолько отстранённо, насколько позволяла вежливость. Сама Рейли вела себя доброжелательно, улыбалась при встрече — но ту стеклянную стену, которой она отгородилась от Эмили, не заметил бы разве что скриптор Квинлан. А Мясник и двое новеньких рейнджеров — те и вовсе поглядывали на Эмили с нескрываемой брезгливостью, как на раздавленного радтаракана.       Эмили обессилено растянулась на спине в робкой надежде урвать хотя бы пять минут одиночества — да только всё напрасно: к повозке уже вовсю спешил Липучка, с трудом удерживая в руках охапку наперстянок.       — А Кирпич где? — спросил он, забираясь в фургон. — Что, ушла и бросила вас одну? Ну даёт.       — Если честно, я не так уж отчаянно нуждаюсь в компании, — проворчала Эмили. Где он их раздобыл-то, наперстянки эти? Судя по свежим царапинам на предплечьях мальчишки и разорванному рукаву рубашки, путь к цветам оказался достаточно тернистым — что в прямом, что в переносном смысле.       — Это вам, мисс Эми, — Липучка наклонился и нерешительно положил букет на край спального мешка.       — И зачем это? — угрюмо спросила она.       — Затем, что, ну, красивым женщинам положено дарить цветы, — отрезал Липучка. — Я уж не знаю, как там у гулей принято, но нормальные люди именно так и поступают.       О господи, сговорились они все, что ли? — рассердилась Эмили. И тут же подумала: а ведь Харон ведь действительно ни разу не дарил ей цветы.       Зато он подарил ей «Магнум» — слишком крутое оружие для девятнадцатилетней неумёхи из Убежища; но Харон верил в неё, верил с самого начала, как никто другой, и это тоже было драгоценным подарком. Ещё он подарил ей надежду. Бережно вывел Эмили за руку из той темноты, в которой она тонула с тех пор, как ушёл папа. Подарил свою любовь — тяжёлую и горькую, суровую, как декабрьский закат, — ту любовь, что была по силам только им двоим…       А цветы он ей и вправду не дарил. Не до того как-то было.       — Клайд, я тебя не люблю, — сказала она безжалостно (тоже, в своём роде, подарок Харона: это ведь он научил её убивать?) — И никогда не смогу полюбить. Не трать время впустую.       — А мне это и не надо, — огрызнулся мальчишка — хороший, замечательный мальчишка, нужный ей не больше, чем прошлогодний снег. — Ну, в смысле, ответное чувство. Я здесь для того, чтобы у вас всё было хорошо. У всех свои причуды, ну, а у меня вот такая.       — Не продолжай, — попросила Эмили. — Сам потом жалеть будешь.       Липучка кивнул. Сел на краю фургона, свесив тощие ноги и положив на колени винтовку. Эмили почувствовала себя последней сволочью.       — Пойди лучше к ребятам, — сказала она без особой надежды. — Нет, правда. Завтра у всех нас тяжёлый день, развеешься хоть немного…       — Никуда я не уйду, — он упрямо помотал головой. — Отдыхайте, мисс Эми. Не буду мешать.       На рассвете Липучку должна была сменить Кирпич — но вместо этого в фургон заглянула сама Рейли.       — Пройдёмся? — предложила она без предисловий.       Эмили удивилась, растерялась — ну и плюс ещё с полдюжины эмоций, которые неизменно сопровождали её общение с предводительницей рейнджеров. Эмили всё ещё чувствовала себя виноватой за то, что всё так глупо обернулось с картографией, за то, что база на Сьюард-Сквер так и не стала её домом, несмотря на все старания Рейли и Кирпич… А уж теперь ей и вовсе было не по себе.       Но всё же она кивнула, выбралась из фургона — и молча пошла вслед за Рейли по просёлочной дороге.       — Анжела меня кое о чём попросила, и я до сих пор не знаю, как к этому отнестись, — Райли задумчиво отвела от лица завиток огненных волос, в которых поблёскивала ранняя, не по возрасту, седина. — Поможешь разобраться?       — Это насчёт Харона? — обречённо спросила Эмили.       — Да, — подтвердила Рейли. — Насчёт тебя и твоего проклятого гуля, который так плохо себя вёл на Фаррагут-Вест, что поставил на уши всю Цитадель.       — Это не он, — Эмили обхватила плечи руками.       — Ты сама-то в это веришь? — Рейли поморщилась. — Впрочем, неважно. Скажи мне вот что, Эми. Ты его любишь? Насколько?       Эмили потрясённо замерла. Не этот вопрос она ожидала услышать.       — Что, до луны и обратно? — усмехнулась Рейли. — Ладно, слушай. Я дам Харону шанс выпутаться из этого дерьма — ради тебя и в память о гостинице «Стейтсмен». Но этот шанс — последний. И если он им не воспользуется — пусть пеняет на себя.       — О чём ты? — сердце Эмили забилось так сильно, что ей пришлось собрать все силы, чтобы удержаться на ногах.       — Идём, — Рейли вздохнула. — На встречу кое с кем. И придержи язык, говорить буду я.       Кое-кем оказались паладин Кросс и Сара Лайонс: они ожидали встречи в фойе завода «Корвега». Белокурая дочь Старейшины, заложив руки за спину, любовалась выставочным образцом автомобиля, а Кросс беспокойно расхаживала туда-сюда.       — Снова ты? — нахмурилась она при виде Эмили. — И, небось, с той же самой просьбой? Ещё и Рейли с собой притащила… Я же тебе сказала, Эмили: ничего не выйдет. Никакого снисхождения к врагам Братства!       — Знаменосец Кросс, это я её привела, — мягко перебила Рейли разгневанную женщину. — Хотела обсудить с вами и Сарой один вопрос до начала переговоров.       — Ну хорошо, — Кросс смерила Эмили подозрительным взглядом. — И что за вопрос?       — Гуль по имени Харон работает на нас. На рейнджеров Рейли, я имею в виду, — Рейли заговорила быстрее, видя, что паладин Кросс вот-вот взорвётся от ярости. — Мы приказали ему втереться в доверие к одному из подручных Отема, Эдвину Бёрку. У нас просто не было других вариантов получить доступ к внутренней информации Анклава. Вы же знаете, как они относятся к «выродкам с Пустоши»? Но у этого мерзавца Харона такая репутация, что Бёрк принял его на службу с распростёртыми объятиями, не задавая лишних вопросов. И всё-таки Харон — наш мерзавец. Был им с самого начала, и до сих пор остаётся таковым.       Эмили поймала растерянный взгляд Сары Лайонс — очевидно, Кросс не сочла нужным посвящать дочку Старейшины в запутанную гульскую историю.       — И почему нельзя было сразу мне об этом сказать? — холодно спросила паладин Кросс. — А, Эмили?       — Я ей запретила, — ничуть не смутилась Рейли. — Она же всё-таки рейнджер, и должна выполнять приказы командира. А я не хотела, чтобы наша разведоперация сорвалась.       Эмили осторожно кивнула.       — И что, оно того стоило? — спросила Сара с интересом.       — О да, — Рейли достала из поясной сумки картографический модуль и протянула его Саре. — Все мы знаем, что Рейвен-Рок слишком хорошо укреплён для лобовой атаки. При штурме мы могли бы понести колоссальные потери, даже объединив усилия. К тому же ни Братству, на Анакостийской республике невыгодно оттягивать войска с Молла. Так?       — Возможно, — проговорила Сара. Кросс молчала.       — Как насчёт того, чтобы нанести ракетный удар по Рейвен-Рок? — спросила Рейли таким спокойным голосом, будто предлагала после окончания переговоров всем вместе завалиться в кафе-мороженое. — Под контролем Анклава находится база ВВС «Адамс», но стерегут они её из рук вон плохо. Люди Отема просто не ждут, что кто-то сможет забраться в такую даль, понимаете? Они свято верят, что мы полезем штурмовать Рейвен-Рок, и укрепляют подступы к бункеру, как только могут. Но если мы захватим базу Адамс и получим доступ к орбитальному оружию, то нам не придётся думать о тактике.       — Срань господня, — выдохнула Сара. — Отец мне рассказывал про эту базу, но мы думали, там одни руины… Паладин Кросс!       — Звучит неплохо, — сдержанно кивнула Кросс.       — И мы узнали об этом благодаря гулю, — лицо Рейли оставалось непроницаемым.       — Ну, если так, то это, мать его, лучший гуль на свете! — заявила Сара. Казалось, девчонка вот-вот пустится в пляс.       — И как то, что он сделал в Рейвен-Рок, отменяет то, что он сделал на Фаррагут-Вест? — ядовито осведомилась паладин Кросс.       — Он этого не делал, — влезла в разговор Эмили.       — Но он, безусловно, сделал всё возможное, чтобы убийство патруля приписали ему, — подхватила Рейли, метнув на Эмили недобрый взгляд.       — Харон просто воспользовался ситуацией, чтобы втереться в доверие к Анклаву, да? — недоверчиво хмыкнула Кросс. — Я поняла. Но тогда почему он до сих пор в Рейвен-Рок? Почему не с вами?       — Я решила, что гуль всё ещё может быть полезен, — мило улыбнулась Рейли. — Вдруг ему удастся разнюхать для нас что-то ещё прежде, чем его повесят за шпионаж?       — Это… слишком жестоко, — нахмурилась Сара Лайонс. — Даже для гуля. Впрочем, ладно, это не моё дело. Чего вы хотите от нас?       — Просто примите во внимание заслуги мистера Харона, прежде чем при личной встрече решите приготовить из него фрикасе по-вашингтонски, — улыбнулась Рейли. — Лучше всего — изловите его и доставьте нашей милой Эмили целым и невредимым. Это будет справедливо.       — По рукам, — тяжело произнесла Кросс. Сара Лайонс кивнула. — Ну, а детали насчёт нападения на базу Адамс…       — На переговорах, — Рейли виновато развела руками. — Харкнесс не на шутку обидится, если узнает, что я выложила вам главный козырь Анакостийской республики.       — Рейли… Ты бы знала, как я тебе благодарна, — потрясённо проговорила Эмили, когда они отошли подальше от завода. — Просто… до луны и обратно.       — Перестань, — отмахнулась Рейли с напускным пренебрежением. — Благодари Анжелу и Кирпич. Одна придумала всю эту ахинею, а вторая донимала меня всю дорогу рассказами о прелестях межрасовых союзов. Но теперь, Эми, мы точно сделали для Харона всё, что могли. Следующий ход — за ним. И надеюсь, у него хватит мозгов не накосячить.       Эмили кивнула.       — Ладно, рейнджер, — Рейли хлопнула её по плечу. — А теперь вытри сопли — и пойдём прослушаем арию «Осторожность и предусмотрительность» в исполнении мистера Роу.       Ария дядюшки Роу Эмили не понравилась. Ей вообще многое не нравилось — хоть список составляй, даром что на входе в зал переговоров какой-то юный кентербериец раздавал всем желающим карандаши и бумагу для записей.       Анжела на переговорах присутствовать не смогла: за день до приезда в Кентербери её свалила с ног какая-то лютая инфекция — с фебрильной температурой, лихорадкой, рвотой и прочими сопутствующими прелестями. К тому же Эмили ясно дали понять: Братство желает видеть за столом переговоров дочку Джеймса, а не безродную официантку из Ривет-Сити. А то, что дочка Джеймса разбирается в политике, как свинья в апельсинах, никого особо не волновало. Ну да, Рейли была здесь, и Харкнесс тоже был — но Рейли по большей части молчала, а начальник охраны Ривет-Сити настолько глубоко погрузился в собственные мысли, что едва ли обращал внимание на происходящее вокруг. Накануне Липучка рассказал Эмили, что в Ривет-Сити объявился какой-то мутный тип из Содружества, и с тех самых пор Харкнесс ходит как в воду опущенный. Ясное дело, у всех свои проблемы, но уж хотя бы на переговорах с Братством можно взять себя в руки? — сердито думала Эмили, глядя на отстранённое лицо начальника охраны.       День выдался пасмурным и душным, и это также не добавляло Эмили радости. Во-первых, дождь — это всегда доза радиации. Пусть крохотная, но всё же… А во-вторых, в такую погоду в голову Эмили неотступно лезли воспоминания о мартовском визите в Тенпенни-Тауэр. И дрожащая, вымученная улыбка Эрнеста Роу была ничуть не лучше улыбки Бесси Линн.       Эмили, чёрт возьми, отлично понимала, что у Роу хватало причин для беспокойства. Вот так живёшь себе спокойно в богоспасаемом посёлке на краю столичной Пустоши, снаряжаешь караваны, строишь по кирпичику торговую империю — и тут вдруг к тебе домой заявляется, бряцая доспехами, добрая дюжина рыцарей в сопровождении доброй дюжины оборванцев с Анакостийского причала и превращает твою гостиную в стол переговоров, а тебя самого — в невольного соучастника всего этого безобразия. Такое кого угодно выбьет из колеи. Но Эрнест Роу не просто нервничал. Он именно боялся чего-то — знать бы, чего.       Сара Лайонс усердно выводила что-то на лежащем перед ней листке бумаги. Едва ли дочь Старейшины конспектировала речь паладина Кросс — там и конспектировать было особо нечего. «Ах, Роу, до чего же вашей общине повезло: вам придётся расквартировать у себя ораву солдат и кормить их за свой счёт до окончания войны, а за это Родина вас не забудет».       — …но даже после уничтожения Рейвен-Рок в округе по-прежнему останется немало аванпостов Анклава, а их поиск и уничтожение займут время, — Кросс радостно улыбнулась. — Так что, мистер Роу, наши с вами отношения будут долгими и, надеюсь, плодотворными. Конечно же, Братство предоставит торговцам помощь с охраной караванов. В свою очередь, мы рассчитываем, что ваши люди проявят понимание и не станут завышать цены на боеприпасы и прочие товары первой необходимости для солдат Братства.       — Так значит, Рейвен-Рок будет уничтожен? — невпопад спросил Роу.       — Стёрт с лица земли, — кивнула паладин Кросс. — Со дня на день.       — Да, это… прекрасно, — Роу вытер лысину от пота носовым платком, хотя в помещении было прохладно.       Эмили скосила глаза на листок, лежащий перед Сарой — и с трудом удержалась от улыбки: сохраняя строгое и сосредоточенное выражение лица, девушка рисовала толстого перепуганного кротокрыса, мордочка которого отчётливо напоминала физиономию Роу. Поймав взгляд Эмили, Сара торопливо подписала рисунок — и подвинула листок в её сторону.       «Мне он не нравится», — прочитала Эмили. — «Что-то с ним не так. Что скажешь, Данфорд?»       «Кажется, он понял, что крупно облажался, и пытается найти кнопку отмены», — написала Эмили в ответ и передала листок обратно.       Сара прочитала — и кивнула.       — Итак, для начала нам потребуется просторное, хорошо вентилируемое складское помещение, — продолжала Кросс, устремив укоризненный взгляд на Сару и Эмили. — Также Братству понадобится отдельно стоящее электрифицированное здание для обустройства штаб-квартиры…       — Мистер Роу, а вы хорошо себя чувствуете? — невинным голосом осведомилась Сара.       Ноздри паладина Кросс сердито затрепетали.       — Да, мисс Лайонс, — поёжился караванщик.       — А выглядите вы так, будто вас что-то тревожит, — Сара подалась ему навстречу. — Может быть, совесть?       — Простите, что? — промямлил Роу.       — Анклаву — хана, — ласково сказала Сара. — И если совершенно случайно ваши отношения с этой организацией зашли слишком далеко — самое время в этом сознаться. Братство умеет прощать, но милосердие надо заслужить.       Рейли придвинула к себе листик с перепиской Сары и Эмили, пробежалась взглядом по строчкам — и кивнула. Только сейчас Эмили заметила, что Рейли уже успела вытащить из кобуры пистолет и как бы невзначай положить на стол перед собой.       — Что это за бумажка? — строго спросила паладин Кросс.       — А, эта? Там нарисована крыса, — с обескураживающей простотой ответила Сара.       — Но вы ведь не крыса, Роу? — в упор спросил один из рыцарей. — Верно?       — Будет ведь, как в Парадиз-Фоллз, — сказала Сара негромко. — Гробовщик Джонс доверился Отему, пошёл с ним на сделку — ну и где сейчас Гробовщик? Червей кормит. Анклав — лжецы и предатели, Роу.       — Им невыгодно оставлять вас в живых, — угрюмо подхватил рыцарь. — Они приберут к рукам ваши караваны, ваш городок, вашу репутацию — а вас пустят в расход.       — Так что, Эрнест, у нас есть проблемы? — спросила паладин Кросс — уже без прежней доброжелательности в голосе.       — Ну… есть некоторые обстоятельства… — пробормотал караванщик и тут же торопливо прибавил: — Но ещё не поздно обратить их на пользу Братству. Мне только нужно отдать парочку распоряжений…       Какие именно распоряжения, Эмили уже не расслышала. Сквозь пыльное оконное стекло она смотрела на проклятого мерзавца, которого здесь точно не должно было быть. Здесь — это не только в Кентербери, но и вообще на этом свете. * * *       Подполковник Фоссет оказался самодовольным старым служакой, насквозь провонявшим сигарами «Ом Дульче» и расовыми предрассудками. Гулей он в своём отряде терпеть не желал ни при каких условиях, о чём и уведомил мистера Бёрка, едва винтокрыл приземлился на пустыре за Кентербери.       — Это моя операция, — заявил Фоссет, нагло пуская кольца дыма в лицо Бёрку. — И ваше присутствие здесь, да ещё и в такой компании, крайне нежелательно. Поэтому, Бёрк, забирайте своих выродков и сидите тише воды ниже травы. Когда — если — вы мне понадобитесь, я вызову вас по рации. А до тех пор не высовывайтесь, а не то, видит бог, я лично покажу вам, насколько это плохая идея.       Вот же козлина, злобно подумал Ленни. Впрочем, Фоссет всего лишь выразил общее отношение. Солдаты после эпизода в казарме поглядывали на Харона весьма недружелюбно; на Ленни, кстати, тоже — и, холера, до чего же это было несправедливо: ненавидеть человека (ладно, ладно, гуля), который смог спасти их товарища от мучительной и бессмысленной смерти! Да, ценой сотрясения мозга и пары трещин в черепушке — но разве ж это цена? Мур поваляется с полмесяца в санчасти и будет как новенький. А не вмешайся тогда Ленни, у врачей Рейвен-Рок было бы куда меньше забот по поводу Мура: exitus letalis, и вся недолга. Но разве ж солдатам всё это объяснишь?       Фоссет лично проводил мистера Бёрка в сервисный центр робототехники — обшарпанное здание на самой окраине посёлка — и приказал ожидать там вызова по рации с таким же бесконечным терпением, как Пенелопа — Одиссея. По сути, старый хрыч просто посадил их на гауптвахту. Одно хорошо: коротать время пришлось не втроём, а в компании местного чудика по прозвищу Механист, аутичного радиста и двух желторотых рядовых — от них подполковник, видимо, счёл за благо избавиться, чтобы не мешались под ногами во время операции.       В сервисном центре они проторчали почти двое суток. Мистер Бёрк от нечего делать совершенно обаял Механиста — трудиться для этого работодателю особо не пришлось. Слова сыпались из Механиста, как горошины из дырявого мешка: похоже, Бёрк был первым человеком, который по-настоящему заинтересовался его роботами. Работодатель подошёл к новому знакомству со всей серьёзностью: делал бесчисленные пометки в блокноте, задавал уточняющие вопросы… И можно было не сомневаться, что армия Анклава вскоре получит пару-тройку толковых инженерных решений — а всё потому, что Бёрку хватило терпения выслушать городского сумасшедшего и не рассмеяться ему в лицо посреди очередной супергеройской тирады, а участливо расспросить о том о сём… Это неизменно восхищало Ленни в работодателе: умение извлечь пользу из любого человека, обратить во благо любую ситуацию. Бёрк был гением кризисов, виртуозом безысходности. Ленни уважал его, уважал безмерно — и всё-таки не был уверен, что хочет обладать таким же даром.       Харону двухдневная передышка пошла на пользу. По крайней мере, он смог отлежаться — всё-таки Цербер его неслабо потрепал, да и Степлтон успел попортить гульскую шкуру парой-тройкой порезов. Сам же Ленни, чтобы не удавиться от тоски, обучил рядовых игре в преферанс и увеличил своё благосостояние аж на двадцать три крышки. Ну, а когда деньги у рядовых закончились, в ход пошло личное снаряжение — и Ленни стал счастливым обладателем новеньких носков, трёх стимпаков, ланчбокса с галетами и упаковки анальгетиков. Таблетки он отдал Харону — а уж применил их гуль по назначению или смыл в унитаз, это Ленни уже не касалось.       — Нет, это невыносимо, — сказал мистер Бёрк наконец, и Механист испуганно замер посреди очередной лекции о штурмотронах. — Леннарт, сходи-ка ты в город, разведай обстановку.       — Нам не велено выпускать вас из здания, — робко возразил один из рядовых.       — Вам не велено выпускать меня, — уточнил мистер Бёрк. — Разве подполковник Фоссет что-то говорил о моих гулях?       — Ничего, — вынужден был признать рядовой с явным облегчением.       — Ну вот видите, — улыбнулся работодатель. — Так что, Леннарт, отправляйся в путь. Можешь и Харона с собой взять.       — Ещё чего! — искренне возмутился Ленни. — Нет уж, мистер Бёрк, разве я могу вас оставить совсем без охраны?       — Слушай, будешь в городе — прихвати с собой несколько бутылочек ром-колы, а? — крикнул Механист вдогонку Ленни. — Джо Портер их продаёт из-под полы. Скажешь, что ты от меня — он тебе не откажет.       — А может, ещё и девочек позвать? — огрызнулся Ленни. — Устроим тут отвязную вечеринку, Фоссету на зависть…       С девочками вышла заминка. С колой, впрочем, тоже: улицы посёлка опустели, как во время чумы, и на двери закусочной Портера висел вполне выразительный замок.       Может, всё уже закончилось? — размышлял Ленни, шагая по направлению к ратуше. Что «всё», он представлял себе слабо: подполковник Фоссет не счёл нужным посвятить мистера Бёрка в детали операции. Но судя по количеству бойцов, которых притащили в Кентербери, заварушка ожидалась серьёзная.       — Эй ты, гуль! Да, ты! — чей-то приглушённый оклик заставил Ленни вздрогнуть. Он завертел головой по сторонам, но улица по-прежнему оставалась пустынной. — Тебя же Ленни зовут, да? Соображай уже скорее, Ленни!       Голос доносился словно бы из-под земли, но ничего мистического в нём не было.       Ленни опустил взгляд — и увидел в зарешёченном подвальном окошке толстую добродушную рожу караванщика Лукаса. Ленни как-то довелось свести с ним знакомство и потрепаться о том о сём, пока мистер Бёрк обновлял гардероб у Ворона.       — Спускайся к нам, я открою. Вход в подворотне, — заговорщически прошипел Лукас и отпрянул от окошка.       Что ж, Ленни выбирать не приходилось. Раз уж мистер Бёрк потребовал разведать обстановку, значит, отказаться от приглашения его адъютант просто не имел права — даже если оно, приглашение это, здорово смахивало на подставу.       Сжимая рукоять «Магнума», Ленни свернул в подворотню. Лукас уже беспокойно выглядывал в приоткрытую дверь.       — Пушку спрячь, — велел караванщик хмуро. — Нервы у всех и так на взводе. Что ты тут позабыл?       — Да так, закупиться пришёл, — Ленни оглянулся. — А что тут у вас? Фиеста? Карантин?       — Ты заходи, заходи, — Лукас посторонился.       По выщербленным ступенькам Ленни спустился в подвал. В помещении склада было так накурено, что Ленни расчихался. Похоже, здесь засела едва ли не треть торговцев Кентербери. Кто-то дрых на сваленных у стены тюках с товаром, кто-то резался в карты под окном.       — Так ты что, в такую даль за портеровской колой припёрся? — недоверчиво спросил Лукас, когда Ленни озвучил ему ту цель визита, которая поддавалась чёткой формулировке. — Денёк ты, надо сказать, выбрал неудачный.       — Это почему же?       — Ну… смотри, — Лукас осторожно развернул Ленни за локоть в сторону окна. — Только сильно не пялься. Видишь того типа, что за столом сидит?       — Вижу. Мусорщик какой-то. И что?       — На самом деле он не мусорщик, а солдат Анклава, — торжественно прошептал караванщик. — Смекаешь?       — Ого! — ужаснулся Ленни.       — И их тут до чёрта, этих ряженых, — мрачно проговорил Лукас, довольный произведённым эффектом. — Это всё наш главный, Роу. Затеял тут не пойми что. Сюда сегодня весь цвет Братства на переговоры с Анакостийской Республикой съехался — и красотка эта, Сара Лайонс, и дочка Данфорда. Только Беннона где-то по дороге потеряли, ну и чёрт с ним.       — Эмили здесь? — опешил Ленни.       — Ага, — караванщик опасливо покосился в сторону анклавовца, но тот и ухом не повёл: сидел себе и таращился на портативную рацию. — И вот все они сейчас сидят в ратуше, трындят о своём — а Роу подаст знак, и Анклав их всех накроет. Ну, это типа секрет, — спохватился он запоздало. — Но все всё знают. Таких, как мы, простых ребят, никто в расчёт не берёт — а мы же не слепые, мы всё видим…       Ах, как скверно! Ленни стиснул зубы. Значит, Эмили здесь, прямиком в ловушке, и мистер Бёрк об этом ни сном ни духом. И Харон… Вот надо было не выделываться, а взять его с собой на разведку!       — То есть сейчас начнётся замес? — спросил он нервно.       — Ну да, — Лукас поскрёб ногтем немытую щёку. — Я так думаю: пошли они все в жопу. Мне что Братство, что Анклав — до одного места. Мне б караван свой сберечь. А кто уж усядется на бочку с чистой водой в Мемориале, это без разницы. Один чёрт разденут догола. Никому я помогать не стану, и тебе не советую. Ещё неизвестно, кто кого заборет, а с нас потом спросят.       — Пойду воздухом подышу, — промямлил Ленни. — Сигаретки не найдётся?       — Так кури здесь, — удивился караванщик. — Никто не против.       — Нет, мне на воздухе лучше думается, — Ленни чуть ли не силой выхватил у оторопевшего Лукаса смятую пачку сигарет и зажигалку и помчался верх по лестнице.       Эмили надо предупредить; нет, правда, надо, растерянно размышлял Ленни, меряя шагами растрескавшийся асфальт. Что будет, если её привезут в Рейвен-Рок… ой, лучше и не думать. Мистер Бёрк совсем с катушек слетит. С Отемом разругается. А если полковник со злости объявит работодателя врагом государства и натравит на него всю армию Анклава? Тут и Харон не поможет. Так что чёртову девку надо было увести отсюда подальше, да побыстрее. Вот только как это сделать?       Он решительно перешёл улицу и остановился через дорогу от ратуши. Поджёг сигарету, попробовал вдохнуть дым — и закашлялся с непривычки. Облокотился о водосточную трубу, чтобы выглядеть непринуждённо, но ни черта не вышло. Да полно, что может быть естественнее, чем туповатый гуль, который выперся покурить на театр военных действий?       Ленни кожей чувствовал на себе чужие взгляды — удивлённые, недоброжелательные. Наверняка на верхних этажах развалин успели обосноваться люди Фоссета. А снайперы в Анклаве хорошие: Ленни видел, какие они результаты в тире выдают.       Камнем, что ли, в окно ратуши засветить? Так ведь там полно рыцарей. Решат, что это покушение на дочурку Старейшины, и понаделают в Ленни-Гнилушке лишних дырок почём зря. А как же, спрашивается, чудесный массачусетский домик с террасой?       — Ну, посмотри на меня, — прошептал Ленни в отчаянии, отбрасывая догоревшую сигарету. — Вот он я, стою как на ладони… * * *       — Данфорд, куда ты? — крикнула ей вслед Сара Лайонс.       Вместо ответа Эмили опрометью бросилась вниз по лестнице, позабыв об осторожности, — да что уж там, вообще обо всём на свете. Появление Ленни подействовало на неё не хуже, чем хорошая такая, щедрая доза «Психо». Этот лживый сукин сын здесь, он совсем рядом — и уж на этот раз он не уйдёт и не отвертится…       Но он ушёл.       Когда Эмили выбежала из ратуши, проклятый гуль был уже в самом конце улицы — улепётывал, что есть духу. Что ж, разумно с его стороны.       Она торопливо вскинула «Кольт»: пуля в ногу — превосходное успокоительное. Но Ленни оказался быстрее: успел прошмыгнуть в заваленную мусором подворотню, ведущую… да чёрт её знает, куда она там вела, эта подворотня.       Эмили в нерешительности замерла посреди улицы. И что теперь? Бросаться в погоню за паршивцем? Может, в лучшие деньки мисс Данфорд и сумела бы его догнать — но сейчас-то она не могла себе позволить легкоатлетические рекорды…       Тут же Пустошь отвесила Эмили подсказку, однозначную, как пинок под зад.       Кто-то вышиб стекло на втором этаже ратуши. Осколки дождём посыпались на мостовую — Эмили едва успела шарахнуться в сторону. Почти сразу же из зала переговоров донёсся знакомый треск автоматной очереди и сухие царапающие звуки выстрелов из лазерной винтовки — похоже, в гостиной дядюшки Роу наконец-то пошли в ход по-настоящему убийственные аргументы. Что ж, вот теперь причин для пробежки у Эмили стало более чем достаточно.       — Ну здравствуй, братишка, — процедила она сквозь зубы. И, на ходу взводя курок, вбежала в проулок, в котором скрылся гуль. * * *       Играть в салочки на пару с беременной девицей под прицелом снайперов было, скажем так, интересным опытом. Теперь уж у Ленни отпали последние сомнения на тему квалификации доктора Берроуза: за прошедший месяц фигура мисс Данфорд претерпела вполне отчётливые изменения.       Вот же дурища. Ей вообще бегать можно? — подумал Ленни с лёгкой тревогой. Но тут же решил, что пуля между глаз навредит горе-мамаше гораздо больше, чем бодрящая пробежка по радиоактивным руинам. Лишь бы Эмили хватило ума — или злости — следовать за белым кроликом.       Он обернулся — и воочию убедился, что злости у девчонки хоть отбавляй. Впрочем, знакомый «Кольт» в руках мисс Данфорд обеспокоил Ленни куда сильнее, чем выражение её лица.       — Что тебе от меня надо? — возмущённо крикнул Ленни. И, не дожидаясь ответа, нырнул за кирпичную пристройку. Очень вовремя: пуля взрыхлила землю на том месте, где секундой раньше был его правый ботинок. Ну это ж надо, а! Эта стерва ещё и стрелять научилась!       — Совсем рехнулась? — заорал он сердито. — Вот так сразу, да? А поговорить?       И, собравшись с духом, бросился бежать вниз по улице, уводя девчонку подальше от перестрелки в ратуше и нежелательных встреч. * * *       Довольно скоро выяснилось, что догнать Ленни — та ещё задачка. Бежал он не слишком быстро — видимо, берёг силы; ну так ведь и Эмили не могла выкладываться на все сто, поэтому расстояние между ней и гулем упорно не желало сокращаться.       Эмили выстрелила ещё трижды, но безуспешно: настолько прыткая и настолько трусливая мишень попалась ей впервые. Ленни, как заяц, петлял между развалинами, то и дело резко меняя направление. К тому же поганец нарочно выбирал самый извилистый и сложный маршрут, чтобы уж точно оторваться от погони.       В какой-то момент она потеряла Ленни из вида. Причина была вполне уважительной: из проулка ни с того ни с сего выскочили двое мусорщиков с одинаковыми лазерными винтовками наперевес и бодро помчались навстречу Эмили, притаившейся за газетным киоском. Настоящие мусорщики при первых же звуках выстрелов закопались бы в своём логове, поэтому колебалась Эмили недолго.       Получив пулю в плечо, первый мусорщик лишь пошатнулся — что ж, броня у Анклава всегда была хорошая. Эмили торопливо поправила хват, чтобы успеть прицелиться как следует, но нажать на спуск во второй раз ей так и не пришлось: обоих солдат скосила автоматная очередь. Липучка всё-таки сдержал слово и научился сразу стрелять на поражение.       — Мисс Эми! — крикнул мальчишка, подбегая к ней. — Вы в порядке?       — Да, — выдохнула она, морщась от звона в ушах.       — Простите, что я так долго. Там сейчас…       — Клайд, не время, — перебила она его, наконец разглядев Ленни среди развалин. — Вот этот гуль — его нужно догнать. Обязательно.       Липучка коротко кивнул — и сорвался с места.       — Только не убивай! — крикнула Эмили ему вдогонку. — Он мне нужен живым!       Она прислонилась к стене, тяжело переводя дух. С ребёнком, кажется, было всё в порядке — ну и славно, ну и хорошо. Только бы Липучке удалось догнать Ленни или хотя бы проследить за ним…       …Пять патронов, устало подумала Эмили. У меня осталось пять патронов. Всё как тогда, в Восемьдесят Седьмом. Вот только можно ли считать это благим предзнаменованием, она не знала.       Беспокойно оглядевшись по сторонам, Эмили подошла к мертвецам. Наклонилась, превозмогая брезгливость — и с горечью поняла, что и превозмогать-то особо не приходится.       — Вообще, на самом деле, мародёрство — это плохо. Ты старайся обходиться без этого безобразия, ладно? — хмуро пробормотала она, обращаясь к ребёнку. — Только если иначе никак.       Эмили подобрала с мостовой лазерную винтовку, повесила на плечо. Вытащила портативную рацию из нагрудного кармана одного из анклавовцев. То ли солдат не настроился на нужную волну, то ли устройство оказалось бракованным — но ничего, кроме треска помех, Эмили не услышала.       Ладно. Пригодится.       Она запихала рацию в карман своей ветровки и потянулась к патронташу, опоясывающему грудь мертвеца.       И тут — совсем близко, на расстоянии полумили — тишину распорол одиночный выстрел из снайперской винтовки. * * *       Ленни понимал, что забава «догони негодяя» не может продолжаться долго. И изо всех сил старался выбирать для Эмили маршрут поспокойнее и попроще, без лестниц, открытых канализационных люков и прочих препятствий: несётся же, балда, как угорелая. Но внезапное подкрепление — шустрый малец со штурмовой винтовкой — вот это было, холера, по-настоящему нечестно! «Он мне нужен живым», ну спасибо вам, мисс Данфорд, на добром слове! То есть Ленни мог, конечно, попросту пристрелить мальчишку, но за что? Хотя Харон, наверное, нашёл бы, за что…       — Ох, пропади вы оба пропадом, — проворчал Ленни, выбегая на автомобильную парковку. Хорошее место. Пусть гладкокожики тут порезвятся, а старый мудрый гуль тем временем переведёт дух и поразмыслит, что делать дальше.       Пригнувшись, он потрусил к магазинчику автозапчастей, притулившемуся у въезда на парковку. Вскарабкался на капот полусгнившего пикапа, подтянулся на руках и сквозь пролом в стене вкатился на второй этаж домишки. Прислонился к стене, шумно и надсадно дыша — и обмер, почувствовав чьё-то присутствие.       Медленно и осторожно Ленни поднял взгляд. Что ж, чуйка и на сей раз не подвела, сработала как надо — правда, на этом хорошие новости заканчивались.       На чердаке притаился снайпер. Ленни отлично видел и самого стрелка, и его винтовку — низкий потолок комнаты был дырявым, словно швейцарский сыр. А снайпер, в свою очередь, неминуемо заметил бы гостя, не будь он так увлечён наблюдением за автостоянкой.       Едва ли этот парень числился в рядах армии Анклава: ребята из Рейвен-Рок всегда работали в паре, и никто не позволил бы сомнительному гулю подобраться так близко к беззащитному, по сути, снайперу. Скорее всего, Ленни сейчас имел дело с таким же вольным стрелком, как и он сам. Вот только на чьей он стороне, этот наёмничек? Увы, был только один способ проверить. И Ленни он не нравился.       Ну вот и что этот придурок здесь забыл? — подумал Ленни, холодея от ужаса. Он же специально старался увести девчонку как можно дальше от разборок Анклава и Братства — а в итоге, получается, привёл её прямо на расстрел. Молодец, Леннарт, так держать!       Мальчишка с штурмовой винтовкой выбежал в центр автостоянки и завертел головой из стороны в сторону в поисках беглеца. Обращаться с оружием дружок Эмили, может, и умел, а вот осторожности парня явно научить забыли. А зря.       А вдруг у этого снайпера конкретная боевая задача, и ему попросту нет дела до всяких там дуралеев из Ривет-Сити и неразумных девчонок? — попробовал обнадёжить себя Ленни. И тут же услышал еле слышный щелчок затвора.       — Холера, — прошептал он одними губами, прижимаясь к стене.       Мальчишка упал, как подкошенный, щедро заливая парковку кровью из простреленной башки. На мальчишку Ленни было, в общем-то, плевать, — сам виноват, — но в том, кому достанется следующая пуля, сомнений больше не оставалось.       — Прости, дружище, — пробормотал он, глядя сквозь дыру в потолке на довольного, ничего не подозревающего стрелка. — Все проблемы из-за баб.       Он прокрался вглубь разгромленной комнаты — и, подпрыгнув, изо всех сил дёрнул снайпера за ногу. Потолочные балки угрожающе заскрипели под двойным весом, одна из досок треснула пополам — и снайпер с испуганным криком по пояс провалился в пролом. И, похоже, застрял там: телосложением стрелка матушка-природа не обидела.       Не дожидаясь, пока бедолага придёт в себя и заползёт обратно, Ленни взлетел на чердак по рассохшейся лестнице, торопливо вытащил затвор из затворной рамы винтовки — и, не обращая внимания на возмущённые вопли снайпера, кинулся прочь. Ну, пусть постреляет, без затвора-то.       Тут же с парковки донёсся испуганный крик девчонки. Ленни горестно вздохнул — и, не выпуская затвора из рук, подбежал к проёму в стене и спрыгнул вниз.       Вопреки ожиданиям Ленни, мисс Данфорд оказалась несколько умнее, чем её дохлый товарищ: девчонка не стала выскакивать на открытое пространство, чтобы упасть на колени с криком «Нееет!» (ну или что там полагается делать в подобных случаях?) Впрочем, Ленни всё равно обнаружил её без особого труда — Эмили, пригнувшись, затаилась между ржавой фурой и четырёхдверной «Корвегой».       Ленни подошёл к ней, не слишком-то стараясь идти бесшумно, но девчонка и ухом не повела — всё таращилась на мертвеца. Да уж, хорошо, что Харон всего этого не видит, — с тихой тоской подумал Ленни. Присмотрелся к мальчишке попристальнее — и с изумлением понял, что тот родился в рубашке. Он ещё дышал; дышал вполне уверенно, хотя стрелок своё дело знал. Просто пуля прошла по касательной и всего лишь выбила пареньку глаз, — по меркам Пустоши это можно было считать невероятным, сказочным везением. Возьми снайпер хоть на дюйм правее — и мозги мальца превратились бы в винегрет. А так ничего, ещё побегает…       — Эй, сестрёнка, у меня стимпаки есть, — негромко окликнул он Эмили. — Всадишь ему парочку — и всё нормально будет.       Девчонка обернулась — и Ленни с опозданием понял, что всё это время она его видела в зеркале «Корвеги». А ещё — что всё это время Эмили держала его на мушке, и вообще, похоже, пребывала не в столь глубоком состоянии аффекта, как показалось доверчивому сентиментальному гулю. Дьявол, да всё это время мелкая поганка просто хладнокровно подпускала его поближе, чтобы выстрелить наверняка — и можно было не сомневаться, что на этот раз у неё получится…       — Я от Харона! — заорал Ленни. — Не стреляй, дура!       Какой бы бесхитростной ни была эта ложь, она подействовала.       — Где он? — жадно спросила девчонка.       — В сервисном центре робототехники, на юго-западе от Кентербери, — Ленни заговорил быстрее — под дулом пистолета скорость речи всегда увеличивается на порядок. — У Бёрка его контракт, и сам Бёрк тоже там, и если начнётся драка… Короче, вашим туда нельзя.       Она поняла. Выругалась сквозь зубы, свободной рукой вытащила из кармана рацию.       — Да убери ты уже пушку, — проворчал Ленни. — Неудобно же.       И тут на парковку влетело страшилище. То есть это, конечно, была самая обычная овчарка — да только выглядела она так, будто вырвалась прямиком из ада. Шерсть на загривке пса была вздыблена, оскаленная морда перемазана кровью — чужой кровью, судя по тому, с какой скоростью перемещалась животина.       — Прячься! — крикнул Ленни, выхватывая «Магнум» из кобуры.       — Нет, это ты прячься, — ухмыльнулась Эмили.       Ленни в ужасе дёрнул на себя ближайшую дверцу «Корвеги» — закрыто. Перемахнул через бампер. Сдирая ногти, вцепился в ручку со стороны водительского сиденья — на этот раз повезло. Он вкатился в салон и захлопнул дверь за миг до того, как собачьи челюсти сомкнулись бы на его руке.       — Эй ты, уйми свою шавку! — возмутился Ленни. И тут же притих, услышав лязг металла — словно бы все автомобили на парковке ожили и пустились в пляс. Сюда спешили какие-то люди в силовой броне, и видеться с ними Ленни отчаянно не желал, какая бы эмблема ни была выгравирована на их доспехах. Он скатился с сиденья, скорчился в три погибели — педаль больно упёрлась в плечо.       — Данфорд, вот ты где… Ох, чёрт, — донёсся до Ленни женский голос. Значит, всё-таки Братство: в отряде Фоссета девчонок не было. — А где стрелок? Вы с ним разобрались?       — Стрелок? — безжизненно отозвалась Эмили. — Да, наверное… Сара, помоги ему. Пожалуйста.       Сара? — опешил Ленни. Так это, получается, сама мисс Лайонс на огонёк заглянула? Ну ничего ж себе! Впрочем, только удивляться ему и оставалось. То есть, само собой, вольнонаёмному Леннарту Саворетти полагалось сейчас выскочить из укрытия и атаковать дочь злейшего врага Анклава, пусть даже ценой собственной жизни… Но такая цена Ленни отчего-то не устраивала.       — Поможем, — уверенно ответила Сара. — Послушник Глэйд! Сюда, живо! Доставь этого паренька к рейнджерам, у них есть врач. И тебе, Данфорд, незачем здесь оставаться. Торчишь тут у всех на виду, на радость Анклаву… Зачем тебя вообще сюда понесло?       Ну всё, хана, испугался Ленни. Сейчас Эмили его сдаст: мол, Сара, солнышко, во-он в той «Корвеге» прячется ну очень полезный гуль, который под пытками может рассказать уйму интересных вещей…       Но она промолчала. Даже чёртова шавка — и та прекратила наскакивать на автомобиль с яростным лаем.       — Мы допросили одного из рядовых, и он утверждает, что какие-то важные шишки из Анклава сейчас засели в центре робототехники, — обрадовала подружку Сара Лайонс. — Я с ребятами сейчас отправлюсь туда, ну, а ты…       — Никого там нет, — спокойно перебила её Эмили. — Только время зря потеряете. Сервисный центр — обманка, они нарочно приучили рядовых так говорить. Липучка подслушал их переговоры… На самом деле командный центр где-то на севере, в туннелях.       Ленни мысленно поаплодировал ей.       — Туннели, говоришь? — переспросила Сара. — Вот чёрт. Ладно, ты пока побудь здесь, только спрячься как следует. А мы постараемся задать этим мразям по первое число. Колвин, Варгас — за мной!       С грохотом и лязгом рыцари умчались прочь — ну и скатертью дорожка. Жаль только, мисс Данфорд и не думала никуда уходить.       Эмили пнула багажник автомобиля.       — Вылезай, ублюдок, — приказала она.       — Чтобы ты меня пристрелила или скормила своей шавке? — ворчливо осведомился Ленни.       — Я и так могу тебя пристрелить.       Что верно, то верно, с тоской подумал он, выбираясь из «Корвеги». Сука — обе суки — стояли чуть поодаль от машины и таращились на него крайне недобро.       — Дело не в его контракте, а в твоём, — пробурчал Ленни.       — Знаю, — спокойно отозвалась Эмили. — А ещё ты убил того снайпера. И всё равно ты сволочь.       Какое-то время они оба молчали. Тишину нарушало лишь недовольное урчание собаки, которая не сводила с Ленни настороженного взгляда янтарных глаз.       — Не возвращайся домой, — угрюмо бросил Ленни, поправив закатавшийся рукав куртки. — Там опасно.       Девчонка кивнула.       — Уведи Харона из Рейвен-Рок, — сказала она. — Хоть наизнанку вывернись — но уведи.       Настала очередь Ленни кивнуть.       — Как он там? — горько спросила Эмили.       — Живой, — уклончиво ответил Ленни. — Слушай, я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Как-то всё это исправить, уговорить Бёрка…       — Уговорить? Это не поможет.       — А вдруг? — неожиданно для себя самого разозлился Ленни. — Это вам с Хароном лишь бы кого-нибудь на тот свет отправить, пуля в лоб — и нет проблем. А у нормальных людей обычно находятся и другие варианты.       — Бёрк — не нормальный человек, — девчонка решительно покачала головой. — Какой угодно, но не нормальный. Он его не отпустит. Если только я…       — Эй, ты не смей во всё это лезть! — перепугался Ленни. — Ещё чего не хватало! Иди уже, возвращайся к своим. И не мотайся по Пустоши, а, не знаю, сиди в Ривет-Сити и вяжи пинетки. Тоже мне, мать.       Эмили наградила его презрительным взглядом.       — Ладно, — вздохнул он. — Мне пора. За меня не волнуйся, я придумаю, что скормить Бёрку. Скажу ему, что сцепился с кем-то из ваших…       — Нет, — она покачала головой. — Недостоверно выйдет.       И, прежде чем Ленни успел опомниться, двинула его в челюсть кулаком с зажатой в нём рацией. Вот же поганая девка! * * *       Эмили забралась в облюбованную Ленни «Корвегу» — ну, а почему бы, собственно, и нет? Стёкла покрывал плотный слой пыли и грязи; разглядеть снаружи, что в машине кто-то есть, не сумел бы и самый дотошный наблюдатель… «Корвега» была тихой гаванью на краю асфальтового моря. Тихой, как само отчаяние.       Она не верила Ленни. Не верила, что гуль сможет что-то исправить, и не верила ему самому. Он уже дважды предал её, хладнокровно и осознанно — разве этого не достаточно для статистики? И всё-таки Эмили не отважилась нажать на спусковой крючок «Кольта». Ленни, этот несуразный, невезучий, вконец завравшийся жулик, был сейчас единственной ниточкой, которая связывала её с Хароном. Их единственным шансом.       Эмили судорожно сплела почерневшие от пыли пальцы — до боли, до хруста. Харон был так близко, совсем рядом, — эта мысль сводила её с ума. Как и осознание того, что сегодняшняя возможность встретиться с ним может стать последней. А она так хотела его увидеть — пусть издалека, пусть на пару секунд, только бы убедиться, что Харон жив и здоров — а больше ничего и не надо…       Эмили нервно усмехнулась. Нет, надо, — потому что скромность и умеренность можно себе позволить лишь тогда, когда у тебя в запасе есть целая жизнь, а не жалкие несколько месяцев. Надо, чтобы Харон вернулся домой. В их общий дом, где они прятались от войны и от судьбы, — и ведь отлично же получалось, пока Пустошь не заявилась к ним на порог, чтобы истребовать налог за несколько месяцев счастья; а им с Хароном, как всегда, нечем было платить. Надо, чтобы все контракты, все договорённости, все долговые расписки обратились в золу, в прах, в ничто. И надо уже завершить наконец тот проклятый разговор, тень которого так и тянется за ними обоими, как трупный запах, — завершить, забыть навсегда и начать новый, длиною в жизнь…       И Эмили сидела в «Корвеге», бездумно глядя на погасшие лампочки на приборной панели, и надеялась, что Ленни успеет увести Харона — увести из Кентербери, из Рейвен-Рок, подальше от смерти. Ведь ничего, кроме надежды, ей не оставалось.       Потом пошёл дождь. И — вместе с дождём — вернулась Сара Лайонс. На этот раз одна, а не в сопровождении отряда рыцарей.       — Никого там не было, в тоннелях, — сказала она хмуро, приоткрыв дверь «Корвеги». — Какая-то психичка с дрессированными муравьями — и всё. Надо было нам сразу двигать в сервисный центр, как и собирались.       — А что там, в сервисном центре? — спросила Эмили как можно спокойнее.       — Тоже ничего, — Сара вздохнула. — Точнее, кто бы там ни был — все разбежались до нашего прихода… Должно быть, твой Липучка просто что-то не так понял.       — Должно быть, — согласилась Эмили.       — Ладно, Данфорд, идём в город, — Сара протянула ей ладонь в металлической рукавице, помогая выбраться из машины. — Проведаем Клайва и остальных.       — Его зовут Клайд, — сказала Эмили. Но Сара, похоже, не расслышала.       Лазарет развернули в бывшей авторемонтной мастерской — крохотный медицинский кабинет Кентербери просто не сумел бы вместить всех, кто нуждался в помощи. Липучка лежал на незастеленной койке, отвернувшись к стене, и ровно, размеренно дышал. Спит он или притворяется, Эмили сказать бы не смогла — большую часть лица мальчишки скрывала неуклюжая добротная повязка.       Эмили осторожно провела рукой по щеке Липучки — и болезненно поморщилась: на бледной коже остались грязно-серые полосы от пальцев. Чёрная метка. Единственное, чем она смогла отблагодарить упрямого мальчишку, который так решительно и бесцеремонно влез в её жизнь, что украл пулю, предназначенную для мисс Эми. Впрочем, бывают подарки, за которые не благодарят — для этого попросту нет подходящих слов ни в одном языке мира…       — А хорошенький, гад, — со вздохом проговорила Кирпич, подойдя к койке. — Даже теперь. И стреляет хорошо… Знаешь, малая, раз ты такими парнями разбрасываешься — мы его себе заберём. Нечего ему киснуть в Ривет-Сити, а уж тем более сторожить всяких там полоумных девиц. Правда, Рейли?       Рейли кивнула. Она полулежала на кушетке с влажным полотенцем на лбу, прикрыв глаза.       — Что тут у вас произошло? — спросила Эмили.       — Да как всегда, ад на земле, — осклабилась Кирпич. — Короче, когда ты удрала, Роу живенько связался по рации со своим шефом безопасности, Домиником, и потребовал заглушить к свиньям собачьим всю радиосвязь в пределах Кентербери и окрестностей. Это анклавовцам здорово карты спутало. Фоссет, тот дедуган усатый, их здорово застращал — мол, вразнобой атаковать не смейте, дождитесь общего сигнала к наступлению… Ну, они и дожидались. Кто-то сразу понял, что дело дрянь, и полез действовать на свой страх и риск, а кто-то так и тупил до победного.       — Довольно скоро они смекнули, что может означать тишина в эфире, и пустили в зал по вентиляции какой-то чёртов газ, — пожаловалась Рейли. — Рыцарям-то ничего, они шлемы надели и побежали морды бить — а вот нам несладко пришлось. Меня Харкнесс каким-то чудом вытащил, на него эта отрава почему-то не подействовала…       — Видно, в Ривет-Сити воздух и того гаже, — хмыкнула Кирпич.       — Ну, может, — Рейли отпила воды из стакана и закашлялась. — Но ощущения от этой травилки, скажу я тебе… Знаешь, Эмили, ты очень вовремя убежала.       — Ага, малая, у тебя очень хорошее чувство времени, — Кирпич кивнула. — Или материнский инстинкт прорезался, уж не знаю. В общем, Прайд умчался куда-то за город ловить крупную рыбу, а нам и тут веселья хватало — Отем сюда народу нагнал будь здоров. И все как один, заразы, не в военной форме, а в штатском. Вот несётся тебе навстречу такое чудо, и хрен разберёшь, то ли стрелять в него, то ли за ручку в укрытие отводить. Ну очень неудобно.       — И что, вы с Мясником и теми новичками всех положили?       — А то! — подбоченилась Кирпич.       — Врёт, — кисло улыбнулась Рейли. — Нет, Эми, тут Анжеле надо сказать спасибо. Она заранее подсуетилась на тот случай, если что-то на переговорах с Братством пойдёт не так. Прислала сюда своих людей под видом каравана из Содружества — они тут ещё на прошлой неделе обосновались.       — Здесь вообще были нонкомбатанты? — проворчала Эмили.       — Нон — кто? Мирные жители? Ну может, и были — человек десять, самые тупые, — рассмеялась Кирпич. — Остальные так попрятались, что до Рождества наружу нос не покажут. В общем, закончилось всё тем, что нас совершенно внезапно ринулись поддерживать десятка три караванщиков и паломников, и вместе-то мы Анклаву и наваляли.       — «Наваляли»… — Рейли закатила глаза. — Всё в мире относительно. Там такая куча-мала была. Думаю, они скоро вернутся, чтобы матч-реванш сыграть. Ну и пусть себе возвращаются. Мы с ними друг друга погоняем по окрестностям — пусть думают, что сорвали нам подготовку наступления на Рейвен-Рок. А Братство тем временем атакует базу Адамс. Это всё-таки не сарай в чистом поле, туда без силовой брони лучше не лезть — тут Анжела права.       — А где сейчас Анжела? — встревожилась Эмили.       — Заперлась в изоляторе, — Кирпич фыркнула. — В тюрячке местной. Говорит, что боится всех нас гриппом заразить. А по мне, так она просто хочет побыть одна. Как-то её всё это подкосило.       Тюрьма Кентербери состояла из одной-единственной камеры — очевидно, местные жители предпочитали разрешать конфликты на месте их возникновения. Эмили негромко — вдруг Анжела отдыхает? — подошла к облезлой стальной двери с зарешёченным окошком.       По ту сторону мелькнуло заплаканное лицо Анжелы, и одного взгляда на подругу Эмили хватило, чтобы понять: Кирпич права, дело тут не в гриппе.       — Можно к тебе? — спросила она как можно бодрее.       — Эми, ты? Не подходи! — шмыгнула носом Анжела. — Или хотя бы маску надень. Тебе сейчас нельзя болеть!       Эмили покорно натянула старый респиратор, висевший на перилах лестницы. Анжела чуть приоткрыла дверь — ровно настолько, чтобы не пришлось повышать голос при разговоре. Но это точно не было приглашением войти.       — И давно ты тут сидишь?       — С самого утра, — грустно отозвалась Анжела. — Док сказал, эта штука заразная, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то пострадал… ещё и от этого, — еле слышно добавила она. Эми, как там все?       — Всё нормально, — Эмили решила лишний раз не вдаваться в подробности. — Кентербери наш.       — Нормально? — всхлипнула Анжела. — Господи, Эми, столько людей пострадало! Мы потеряли девять человек, а раненых и того больше. И Липучка… Как я вообще Тринни в глаза смотреть буду?       — Девятерых? — растерялась Эмили. — Но это же… мало. Действительно мало. Слушай, да хотя бы тот мост, который ты просила освободить в апреле — там было почти два десятка рейдеров…       Она замолчала, лишь сейчас осознав: да ведь для Анжелы все эти жертвы и потери были чем-то умозрительным. Строчками в ведомостях, столбцами цифр, величинами измерения. А сегодня всё это на неё обрушилось — как на царевича Гаутаму, впервые узнавшего о смерти. И Эмили ничего не могла сделать, чтобы помочь подруге выкарабкаться из-под этой громады сожалений… Чёрт возьми, а ведь всё это время она, глядя на Анжелу, путала неведение с беспощадностью. И наверняка не она одна.       — Эми, я ведь всё видела, — из-за двери донёсся сдавленный всхлип. — Тут огромное окно, во всю стену — и я сидела и смотрела, как ты убегаешь из ратуши за тем гулем, как Липучка гонится за вами обоими. А потом люди высыпали на улицу отовсюду — знаешь, как на парад или на праздник, — и начали друг друга убивать. Многие даже без оружия дрались, врукопашную. Я раньше думала, это не страшно…       Эмили горько усмехнулась.       — Первым Дина убили. Ты его не знала, наверное, — он к нам ещё в марте пришёл, одним из первых, и ни одного заседания Совета не пропускал, и сам вызвался в эту вылазку… Ох, Эми, это я виновата. Если бы я всё лучше спланировала…       — Ты прекрасно всё спланировала, — перебила её Эмили. — Просто это война. На войне по-другому не бывает.       — Как в шахматах, да? — голос Анжелы задрожал. — Эми, я хочу домой. Я просто хочу домой. К Диего.       — Ты же знаешь, без тебя тут всё развалится.       — Нет! — яростно возразила Анжела. — Не развалится. Незаменимых не бывает.       Эмили промолчала.       — Я не могу. Не могу доиграть в эти чёртовы шахматы, — жалобно призналась Анжела. — Я просто сломаюсь, Эми. Пусть кто угодно забирает эту чёртову Республику и делает с ней что хочет, Беннон, или Харкнесс, или первый встречный. А я сдаюсь.       Наверное, её можно было подбодрить — и отправить обратно в ад, на передовую, туда, где Анжела, несомненно, всё ещё могла быть полезна. Но Эмили не стала. К чёрту концепцию жертвенного агнца. Хотя бы раз.       — Тогда отдохни, — сказала она те слова, которых сама уже и не надеялась дождаться. — Ты заслужила. Как никто другой.       — Заслужила? — Анжела стукнула кулачком по двери. — И это ты мне говоришь? Господи, Эми, ты ведь могла пострадать, и твой малыш…       — Вот уж обо мне не беспокойся! — с преувеличенным оптимизмом возразила Эмили. — Со мной всё в порядке.       — Да? — с сомнением спросила Анжела. — А доктор тебя осмотрел?       — Ну…       — А если ты всё-таки надышалась этого газа?       — Да меня вообще там не было! — беспомощно возразила Эмили. — И я отлично себя чувствую, правда!       — А если газ начинает действовать не сразу? — Анжела вцепилась в обрешётку окна. — Поговори с врачом, Эми. Пожалуйста. Дай слово, что поговоришь.       — Добрый вечер, мисс Барретт, — Хофф не спеша вытер руки полотенцем и обернулся к Эмили. — Или правильнее будет — мисс Данфорд?       Эмили потерянно молчала. Что тут скажешь? Конечно же, она не ожидала, что обязанности врача в лазарете Кентербери будет исполнять тот самый доктор, к которому она заявилась на приём полмесяца назад. Но Пустошь вообще была куда теснее, чем сперва казалось девочке из Убежища.       — И сколько уже недель? — доктор покачал головой. — Восемнадцать? Девятнадцать? Господи. Вам просто следовало рассказать мне всё с самого начала.       Наверное, Мясник ему настучал, отстранённо подумала Эмили.       — Вы же говорили, что всё хорошо, — только и сказала она.       — Говорил, — кивнул Хофф. — А откуда мне было знать, что отец ребёнка — гуль? Чёрт, да вы же дочь врача. Неужели вы сами не понимаете, что в подобном случае риск развития хромосомных аномалий возрастает… даже не берусь сказать, во сколько раз?       Ну что, что Эмили могла ему возразить? Разве она сама не повторяла себе всё это десятки, сотни раз? Только непрошибаемый оптимизм дока Хоффа и помогал ей продержаться в самые тёмные часы. А теперь у неё отобрали и этот костыль.       — Мы можем… Я могу вызвать искусственные роды, — твёрдо сказал врач. — Да. Думаю, с учётом всех обстоятельств это будет и разумно, и гуманно.       — Нет, — проговорила Эмили через силу.       — Ну, тогда… не привязывайтесь, — проговорил Хофф раздражённо. — Едва ли тут можно рассчитывать на что-то хорошее. Житие святой Моники — это сказочка для отчаявшихся, мисс Данфорд. В жизни дела обстоят куда печальнее.       Эмили развернулась и побрела к выходу из комнаты, почти ничего не видя сквозь слёзы.       — Говорят, в Форт-Индепенденс есть исправный автодок, — бросил Хофф ей вдогонку. — Почти все довоенные модели оснащены программами пренатальной диагностики. Если вдруг у вас появится возможность воспользоваться этими программами — не пренебрегайте ей. По крайней мере, вы будете готовы.       Она машинально кивнула.       На главной улице Кентербери уже начали появляться первые прохожие. Самые отважные из торговцев уже раскладывали на прилавках товар, а в закусочную Джо Портера успела выстроиться небольшая очередь… Эмили брела куда глаза глядят — лишь бы не оставаться на месте. Не становиться мишенью для чужих взглядов, не вязнуть в паутине чужих слов — сочувственных и злорадных, вежливых и неприязненных…       — Мисс Данфорд? — робко окликнул её кто-то. — Это вы? Вы меня помните?       Мисс Данфорд… Эмили стиснула зубы. Как же ей хотелось счистить, соскоблить с себя это проклятое имя, это амплуа, которое имело такой оглушительный успех на подмостках театра боли — и совершенно не годилось для нормальной жизни.       Она обернулась — и увидела Диего. Муж Анжелы — в потрёпанном дорожном костюме, с сумкой через плечо, — стоял на обочине дороги, нервно и затравленно озираясь по сторонам. Едва ли бывший служка церкви Святой Моники хоть раз выбирался за пределы Анакостийского причала — тем удивительнее было видеть его здесь, за много миль от Ривет-Сити.       — Добрый вечер, Диего, — сказала Эмили со вздохом.       — Помните, значит, — парень неуверенно улыбнулся. — А я вот к Анжеле приехал. Понимаю, от меня ей в политических делах проку никакого — но я хоть рядом побуду. А то что мы за семья такая? Хотя я, наверное, снова некстати…       — Нет, ты очень кстати. Даже не представляешь, насколько, — Эмили потрепала оторопевшего Диего по плечу. — Срочно иди к своей жене и будь хорошим мужем. Понял?       Он испуганно кивнул.       — А… с Анжелой всё в порядке? — спросил он еле слышно.       — Нет, с ней не всё в порядке, — резко сказала Эмили. — Увези её отсюда домой и спрячь от всего этого дерьма. На какое-то время — точно.       — А вы? — несмело спросил Диего. — Останетесь здесь? Вместо неё?       Эмили не ответила.       Она смотрела на дорожную развилку — там, у загона для браминов, стоял, надвинув на лицо линялую кепку, долговязый нескладный мальчишка. Он помахал Эмили — и, словно устыдившись этого жеста, отвернулся.       — Артур? — спросила Эмили негромко, подойдя к нему поближе.       Артур Мэксон кивнул, не поднимая глаз.       — Тоже сбежал? — Эмили облокотилась об ограду загона. — Дурной пример заразителен, да? Сара Лайонс сейчас в лазарете. Только вот не знаю, обрадуется ли она твоему визиту.       — Я пришёл не к Саре Лайонс, — мальчишка нервно сцепил в замок пальцы рук. — А к вам. Мисс Данфорд, я знаю, где сейчас ГЭКК.       — И? — осторожно спросила Эмили.       — Скриптор Квинлан передал его Хранителю Кадену, — Артур заговорил быстрее. — Устройство тайно доставили на одну из баз Изгоев — но сами понимаете, секреты такого масштаба редко остаются секретами. И в Цитадели сейчас с утра до вечера спорят, что нам следует предпринять по поводу ГЭККа. Одни говорят, что нужно немедленно идти на штурм и отобрать ГЭКК у отступников, другие — что сперва следует разобраться с Анклавом и лишь потом атаковать…       — И на чьей стороне ты?       — Ни на чьей, — угрюмо ответил Артур. — Изгои нам не враги. Скриптор Квинлан доверяет им — значит, и я тоже. И вообще, да простит меня Старейшина, но это была колоссальная ошибка — допустить этот раскол, позволить стольким братьям уйти… Мы должны примириться с ними.       — И ты хочешь быть парламентёром? — с интересом спросила Эмили.       — Не хочу, — признался мальчишка. — Но должен. Понимаете, я даже не уверен, что Каден захочет меня выслушать. А вам он, думаю, не откажет в аудиенции. Вы же дочь Джеймса Данфорда, и вы помогали скриптору Квинлану, и…       — Артур, так где сейчас ГЭКК? — перебила его Эмили, поражённая внезапной мыслью. — В Форте Индепенденс?       — Да, — мальчишка потрясённо уставился на неё. — Вы знали?       — Нет, — Эмили печально улыбнулась. — Просто всё так переплелось… Извини. Я просто немного устала. Но я пойду с тобой, не волнуйся. Обязательно пойду.       — Это так великодушно с вашей стороны, — взволнованно произнёс Артур. — Скажите, когда вам будет удобно отправиться в путь?       — Прямо сейчас, — сказала она.