Круги на воде

17.07.2278

      Часовая стрелка старинного будильника медленно, словно нехотя, подползала к одиннадцати, и вокруг настольной лампы вился целый рой огнёвок. Эмили смутно помнила, что у той силы, которая заставляет мотыльков стремиться к свету, есть название. Какой-то термин из школьного курса биологии. Наверное, Эмили даже сумела бы его вспомнить, если бы захотела — но сейчас её мысли были заняты совсем другими вещами.       На столе перед ней лежал список нужных вещей. Самых необходимых. Тех, без которых школе никак нельзя обойтись. Список занимал три страницы, исписанные мелким чеканным почерком Дианы. А в ящике для добровольных пожертвований ещё вчера было не больше двух сотен крышек. И Эмили нужно было как-то исхитриться и совместить две этих данности.       Школа оказалась чёртовым ящиком Пандоры. Ещё в мае Эмили наивно полагала, что труднее всего будет набрать нужное количество учеников — а выяснилось, что это наименьшая из сложностей.       Работать по довоенному графику школа не могла: ну кто согласится, чтобы его ребёнок тратил полдня на дорогу туда и обратно? Поэтому Эмили согласилась на предложенный Анжелой вариант: две недели учёбы — две недели отдыха. Но тут вставала в полный рост другая проблема: все эти две недели ученики должны где-то спать и что-то есть. Значит, нужно оборудовать комнаты для ночёвки — хотя бы матрасы на пол постелить и обновить окна, двери и проводку. А ещё придётся обустроить кухню (ну, а где кухня — там, как известно, и кладовка, и столовая), нанять толкового повара, договориться о поставке продуктов. И о гигиене неплохо бы подумать — не будут же дети все две недели обходиться водой из рукомойника? Нужна водоочистная установка, хотя бы самая простецкая, и душевая кабина — а это опять крышки. Чёртова прорва крышек.       Анжела скоро плюнет на это дело, с грустью подумала Эмили. Слишком много расходов. Учебный год ещё не начался, а со стороны мисс Данфорд только и слышно: нам нужно то, нам нужно сё…       Она откинулась на спинку директорского кресла. Вот кресло в кабинете было роскошное, ничего не скажешь (хотя Эмили с радостью обменяла бы его на пару печатных машинок и исправный проектор). А чёрный кожаный диванчик для посетителей, по выражению Тринни, и вовсе выглядел как приглашение к разврату. Сама-то Эмили не видела в диванчике, который Клара раздобыла на какой-то довоенной киностудии, ничего предосудительного, но Тринни уверяла, что у неё на такие вещи нюх. Впрочем, остальное убранство директорского кабинета воплощало собой аскезу: облезлый стол, полуразобранный паркет, оконный проём, до середины заколоченный досками… Хорошо хоть, до зимы ещё оставалась целая вечность. Больше пяти месяцев.       Кто-то открыл дверь в конце коридора. Порыв сквозняка расстроил хоровод огнёвок, а края бесчисленных счетов и расписок тревожно зашелестели — сорваться с края стола им не давал «Кольт», лежавший на стопке бумаг вместо пресс-папье. Эмили спокойно потянулась к пистолету: скорее всего, это Харон вернулся из Ривет-Сити, но на всякий случай…       Но это и впрямь оказался Харон. Уставший и задумчивый — видно, на сей раз задание было не из лёгких.       — Извините, госпожа директор. Задержался, — он прикрыл за собой дверь кабинета. — Объяснительную на стол, или как?       — Не надо, я и так по уши в бумажках, — Эмили потянулась, разминая затёкшие плечи. — Объявляю тебе строгий выговор.       — А я — тебе, — Харон подошёл к столу и выключил лампу. — Сидишь тут у всех на виду, тебя с улицы прекрасно видно. И где, интересно, хвалёная охрана Харкнесса?       — Это я их отпустила, — призналась Эмили. — Парни три недели тут проторчали. Пусть хоть родных повидают в Ривет-Сити.       — Ну до чего же мудрое решение.       — А мне теперь можно, — Эмили взъерошила волосы. — На правах блондинки.       — Вот чем вы тут на самом деле занимаетесь, — усмехнулся Харон.       — Слушай, у меня в команде есть самый настоящий химик, — проворчала Эмили. — Грех было не воспользоваться. Ну и заодно провели испытание лаборатории, синтезировали пероксид водорода… Тебе совсем не нравится?       — Непривычно. Но я привыкну, — пообещал он, устраиваясь на диване для посетителей. Эмили успокоенно выдохнула.       И всё-таки что-то не так, подумала она, глядя на Харона. Сейчас, при свете луны, он казался совсем далёким и отстранённым.       — Что-то случилось? — спросила Эмили.       Он помотал головой. Рыжая прядь упала на лоб — похоже, Харону опять пора было стричься. Вообще его волосы отрастали на удивление быстро: из Оазиса Харон вернулся обросшим, как рок-звезда; Эмили даже расстроилась, когда он безжалостно срезал всё это великолепие. Может, на этот раз он разрешит ей поиграть в парикмахера, а может, и нет — она не знала. Иногда ей казалось, что она видит Харона насквозь, а иногда — вот как сегодня — что она никогда не сможет узнать его по-настоящему.       — Снова несговорчивые рейдеры? — Эмили поднялась из-за стола. — Вроде Анжела что-то такое говорила, насчёт шайки в районе Национального архива…       — Вроде того, — Харон поморщился. — Кстати, ты в курсе, что у вас во дворе валяется дохлый болотник?       — Ты же ничего с ним не сделал? — обеспокоенно спросила Эмили.       — Эми, просто интересно: что такого больного и извращённого я, по-твоему, мог бы сотворить с дохлым болотником?       — Не знаю. Но не трогай его, пожалуйста. Это наглядное пособие. Мы его выпотрошим и сделаем чучело для кабинета биологии… ну почему ты смеёшься?       — А что, у тебя в команде ещё и таксидермист есть? — осведомился Харон с интересом.       — Вряд ли, — призналась Эмили.       — О, ну тогда вас ждёт много сюрпризов, девочки и мальчики. Весьма ароматных сюрпризов.       — Переживём, — заверила она Харона, забираясь к нему на колени.       — Ну что за поведение, госпожа директор? — укоризненно произнёс он.       — Нравится мне, как ты смотришься на этом диване, — Эмили осторожно отвела прядь волос со лба Харона. И подумала: как же хорошо, что именно сегодня она отпустила охрану.       — А я всё думал, зачем ты этот похабный диван сюда притащила, — ухмыльнулся Харон.       — Да ладно тебе! — беспомощно возмутилась Эмили. — Нормальный же диван!       Но диван и впрямь оказался что надо. Очень даже удобным. И прочным.       А вот камеры наблюдения мы устанавливать не будем, рассеянно подумала Эмили, глядя в окно на крупные июльские звёзды. По крайней мере, в кабинете директора…       Она провела рукой по плечу Харона — и нахмурилась.       — Слушай, да у тебя рукав почти оторвался, — пробормотала она, приподнявшись на локте. — Снимай майку, я зашью.       — Вот нашла же о чём беспокоиться, — проворчал Харон. — Спи уже. Сам потом заштопаю.       — Стесняешься? Здесь ведь нет никого. Только ты, я и дохлый болотник.       С тяжёлым вздохом Харон стянул футболку через голову.       — А это ещё что? — с испугом спросила Эмили, глядя на свежую повязку, опоясывающую рёбра Харона.       — Не хотел тебя расстраивать, — он поморщился. — Всё нормально, Эми. Всего лишь осколком зацепило.       — Всего лишь осколком? — Эмили всплеснула руками. — И главное, молчал, балбес!       — Боялся тебя спугнуть, — ухмыльнулся он.       Эмили бросилась к столу. Вытащила из ящика докторский саквояж — хорошо хоть, об этом аспекте школьной жизни она успела позаботиться.       — А не многовато ли пыточных орудий? — ворчливо осведомился Харон, глядя, как Эмили раскладывает на краю стола содержимое аптечки. — Все эти склянки…       — Повязку-то надо сменить, — обернулась к нему Эмили. — И сколько там тех склянок? Антисептик, антибиотик и репарант. Ничего лишнего.       — Ну давай, доктор Пустошь, — обречённо произнёс Харон. — Покажи, на что ты способна.       — И где это ты повстречался с осколком? — Эмили плеснула карболкой на руки. — Что, Харкнесс опять решил сэкономить и отправил тебя разбираться с рейдерами в одиночку?       — Если честно, маленькая, Харкнесс тут ни при чём, — отозвался Харон негромко. — Я гулял.       Эмили недоверчиво уставилась на него.       — Безумно звучит, правда? — спросил Харон. — Но я действительно гулял. Впервые за чёрт знает сколько лет отправился куда-то не потому, что должен был, а просто так, из любопытства. Для себя. Странное чувство, скажу я тебе. Неподалеку от Мемориала Линкольна был один закуток, куда мне всегда хотелось заглянуть. Ну и вот, заглянул, — он стиснул зубы. — Ничего хорошего. Сам не знаю, что я ожидал там найти. Глупо это всё.       Эмили осторожно дотронулась до его плеча.       — В следующий раз больше повезёт, — сказала она ласково, заглядывая ему в глаза.       — Думаешь? — он растерянно усмехнулся. — Мне кажется, я решительно разучился выбирать направления.       — Наверное, выбирать направления — это как ездить на велосипеде. Говорят, если один раз научился, то потом уже не разучишься… Хотя не знаю, я-то чёртов теоретик. Никогда не каталась на велосипеде.       — А вот это серьёзное упущение, мисс Данфорд, — сказал Харон. И снова замолчал.       Эмили обняла его. Прижалась щекой к горячей неровной коже — и забытое слово вспыхнуло в голове, яркое и чёткое, подсвеченное отблеском лунного света на лакированной поверхности стола.       — Фототаксис, — пробормотала она.       — Что?       — Движение насекомых по направлению к источнику света, — Эмили виновато улыбнулась. — Весь вечер не могла вспомнить, как это называется.       — Фототаксис, — повторил Харон. — Вот, значит, почему я здесь.       — Потому что здесь не так темно, как снаружи?       — Точно, — проговорил он задумчиво. — Ты мой свет.