◎ ◍ ◎
— Обещайте, что не перевернёте здесь всё с ног на голову, — Чонгук, сложив руки на груди, следит за двумя девочками, которые впервые попадают в офис Сомун, полных секретных материалов и этапов расследований. Ёнхи подходит к доске с натянутыми нитями и рассматривает фотографии и зацепки, а Тэхи с любопытством наклоняется над картонной моделью одного сеульского района. Чонгук сочувственно улыбается Джису, которой придётся терпеть этих двух следующий час, и спускается на первый этаж в участок. Мённа и Чан Джиун, как указано в его документах, уже сидят по разным комнатам для дачи показаний. Чонгук побудет в роли следователя и сам займётся информацией, которая сможет предоставить полиции женщина. На неё вешают ярлык подозреваемой, весьма неприятно, но у Чонгука есть основания полагать, что она может быть связана с убийством. Нельзя исключать это. Женщина понуро сидит за железным столом в том чёрном платье, что надела на похороны. Чонгук, театрально отбросив назад края пиджака, присаживается на стул и тянется за ручкой и документами, лежащими на столе. — Итак. Ваше имя, фамилия и адрес. И паспорт, пожалуйста. Мённа послушно достаёт из сумочки небольшой документ в красном кожаном переплёте. Она называет место жительства, и всё Чонгук записывает в бланк. — Что ж. Ким Мённа, вы подозреваемая в убийстве Чан Вонён. У вас есть право давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении вашего подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний. Также вы имеете право пользоваться услугами адвоката. По лицу понятно, что заявление о подозрении выбивает её из колеи. Либо она не ожидала, что это вскроется, либо она в недоумении от того, как к такому выводу могли прийти. Чонгук продолжает. — В ходе экспертизы обнаружили, что девочка была удушена, — он делает паузу и, вытащив из-под стола запечатанный в плёнку смычок, подталкивает его к Мённе, — этим. Она берёт в руки изготовленную дорогую вещицу и рассматривает её, но недолго. Вид засохшей почерневшей крови вызывает у неё отвращение. — Да, я её лично изготовила для Вонён. Они вместе с моей дочерью учатся в музыкальной школе, играют вдвоём на скрипках. Так как я мастерю инструменты, я подарила новые для Вонён на один из её дней рождения. Чонгук кивает, записав самое главное. — Где вы были в ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое сентября примерно в двенадцать часов ночи? — Дома, естественно. Я спала. — Кто-то может это подтвердить? — Муж, дети, — это очевидно. Чонгук стучит концом ручки по столу, отбивая только ему известную мелодию. — В каких отношениях вы были с жертвой? — В хороших, она часто оставалась у нас, когда Джиун был в командировках. Можно сказать, что она стала полноправным членом нашей семьи, как родная дочь и сестра, — на её лице губы дрогают в подобии улыбки. — С кем у жертвы были плохие отношения? Были ли у неё враги? — Если честно, я не знаю. Обо всех их секретах можно спросить только у Ёнхи, потому что они были лучшими подругами, — заметив, как меняется взгляд Чонгука, Мённа сразу добавяета: — Только не давите на мою дочь. Чонгук просит помощника, стоящего у двери, позвать Ёнхи в камеру. Девушка приходит через пять минут, дверь за её спиной закрывается, словно дверца клетки. Садясь рядом с матерью на любезно предоставленный стул, она опасливо озирается, смотрит на камеры видеонаблюдения с немигающими красными огнями. — Итак, Ёнхи. У тебя, так же, как и у твоей мамы, есть право давать показания и право сохранять молчание. Помни, любое твоё слово может повлечь за собой те или иные последствия, — Гук не угрожает, просто предупреждает, но девочка чувствует себя слишком некомфортно, от чего эти слова вызывают у неё дрожь. Мённа пытается поддержать дочь, беря её за руку. Улику со стола убрали, чтобы не травмировать подростка ещё сильнее. Неизвестно, как она отреагирует на орудие убийства. — Ёнхи, — она поднимает взгляд. — Скажи, где ты была в ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое сентября, приблизительно в двенадцать ночи? — увидев шок на лице её матери, парень лишь улыбается. — Больше формальность, чем подозрение, не стоит так реагировать. — Дома, аджосси. Я была дома с родителями и Тэхи. — Хорошо. Расскажи, вела ли себя Вонён в последнее время как-то странно? Девочка задумывается. В их последнюю встречу, на ночёвке у них дома, подруга особенно никак не отличалась по поведению. Они, как и всегда, просмотрели парочку фильмов, помогли маме с готовкой и до глубокой ночи дурачились в спальне, пытаясь не разбудить весь дом. Но, если честно, сама Ёнхи до случившегося больше была увлечена новеньким, перешедшим в их группу в музыкальной школе, поэтому могла упустить что-то важное из поведения подруги. Но, как она не напрягает мозги, в голову ничего странного не приходит. — Нет, всё было как обычно. Мы виделись в последний раз у меня дома, где-то… неделю назад. — Она писала тебе что-либо? В течение этой недели? — М-м… писала, конечно, да. Мы ведь подруги и часто переписываемся. Чонгук переводит взгляд на Мённу и слегка поджимает губы. Ему не хочется лишать девочку мобильного устройства, но сейчас это необходимые меры. — К сожалению, на сегодня нам придётся взять твой мобильник на день и просмотреть вашу переписку. Возможно, мы сможем найти что-либо важное, — Ёнхи неуверенно кивает и кладёт перед криминалистом телефон, который всё время лежит в небольшом кармашке платья. — Какие у неё отношения были с одноклассниками? Учителями? — Вонён была одной из популярных девочек в классе, потому что она очень милая и добрая. Думаю, её многие знали и из более старших классов, она иногда гуляла с мальчиками и девочками из третьего класса. Учителя были довольны её успеваемостью и иногда просили Вонён помочь ученикам, которые отстают. — Расскажи подробнее о старшеклассниках, с которыми гуляла Вонён. Что подруга тебе рассказывала о них? Кажется, Ёнхи уже чувствует себя более уверенно и может спокойно отвечать на вопросы Гука. — Обычно они либо гуляли в парке, либо ходили в «Chiken's» возле нашей школы и кушали там. Я с ними никогда не была, потому что Вонён гуляла с ними только в дни, когда у меня были занятия в музыкальной школе. Мы с ней ходим в одну школу, но в разные группы, поэтому у нас занятия в разное время. — Знаешь ли ты, как зовут их? — Я знаю только двух девочек, потому что они иногда приходили к нам в класс на переменах. Их зовут Ким Минджу и Ли Чжиын. Парней я не знаю, — она неловко пожимает плечами. — Сможешь ли ты узнать их в лицо? — девочка, призадумавшись, кивает. — Употребляла ли что-нибудь Вонён? Сигареты, алкоголь, наркотики? — Чонгук замечает, как лицо девочки меняется, и она отвечает тут же «нет». Хотя видно, что она чего-то не договаривает. — Мённа, помощник Ли, прошу, оставьте нас одних. Женщина, пускай и не сразу, но соглашается выйти в коридор и подождать, пока её дочь отпустят. Как только они остаются совсем одни, даже наблюдатели в подсобной комнате занавешивают окна жалюзи и включают здесь звукоизоляцию, девочка сразу расслабляется. — На самом деле… Прошу, не говори моей маме, — наедине со своим крёстным девочка может говорить откровенно. Даже когда Чонгук шутит или шантажирует её тем, что сольёт секрет на всеобщее обозрение, она знает, что он этого никогда не сделает. Гук кивает и наклоняется над столом, как и девочка, словно их кто-то может подслушать. Даже говорить продолжают шёпотом. — Вонён стала курить, и с каждым разом всё чаще. Иногда запах сигарет очень сильно чувствовался даже с утра или после одной из перемен, и из-за этого её один раз даже повели к завучу. Разумеется, никто из одноклассников не стал её сдавать, но уже почувствовал учитель. Если честно, я пробовала вместе с ней и… — она не видит в глазах старшего осуждения и продолжает: — пачка у меня до сих пор лежит дома. Но я вряд ли уже притронусь к ним, потому что они напоминают мне о ней. Чонгук сочувственно поджимает губы и гладит девочку по голове. — Чонгук, — парень вопросительно мычит в ответ. — Я хочу помочь следствию. Пожалуйста, разреши мне участвовать в расследовании. Естественно, мгновенный ответ Чонгука — это «нет». Но она не даёт заднюю, только сильнее нажимает на газ, словно сейчас она участвует в гонке, стараясь обогнать две тачки под названиями «сомнение» и «отрицание», владельцем которых является её крёстный. Мужчина откидывается на спинку стула, с прищуром смотря на подростка. — Я знаю её семь лет, знаю о ней больше, чем знает её отец, чем знает кто-либо. К тому же… Чонгук, я не смогу нормально жить, пока преступник не будет пойман. Если ты не разрешишь мне участвовать, то… Я сама займусь расследованием. — Ты с ума сошла? — он вспыхивает, как огонь, но вдруг смиряется. Словно на него вдруг выливают ведро воды и тушат яркие языки возгоревшегося пламени. Каким образом она собирается вести следствие с ними? У неё школа, к тому же её отец ведёт это дело, и если он узнает, чем занимается его дочь, Чонгуку не сносить головы. С другой стороны, пускать всё на самотёк и давать разрешение девочке творить всё, что взбредёт голову и самыми отчаянными способами ловить убийцу, — идея гораздо хуже. — Ладно, — цыкает он недовольно, чем вызывает победную улыбку у Ёнхи. — Завтра мы зайдём в школу и я попрошу директора дать тебе отгул на неделю. Я возьмусь тебя подвозить и забирать из школы, как бы соблюдая меры безопасности. Во время «учёбы» ты будешь у меня дома, — заключает он. Ёнхи согласно кивает и, спросив разрешение, выходит в коридор к матери, которая тут же интересуется, что же такого она рассказала и почему Чонгук выпроводил всех. Парень кладёт свою голову на раскрытые ладони, с тяжёлым вздохом принимая поражение. Если Намджун узнает, чем занимается его дочь, то Чону, по меньшей мере запретят, с ней видеться. По сути, об этом не стоит знать никому, потому что узнает один — узнает другой, и таким образом его всё равно зароют в яму.◎ ◍ ◎
Парень почти бесшумно идёт вдоль камер с умалишёнными людьми, крики которых не слышны благодаря звукоизолирующим комнатам. Он заходит в одну из них, к врачу и по совместительству бывалому убийце Чон Джихёку, который встречает его с радушной улыбкой и приглашает присесть рядом с собой. Мужчина убирает в сторону книгу, которую читал на досуге, и открывает медицинскую карточку, которую они завели относительно недавно. — Что тебя беспокоит, Тэхён? — У меня проблемы с… — вспомнив о наличии посторонних ушей, ему приходится придумать что-нибудь максимально личное, — с потенцией. Охранник, стоящий в это время в стороне, неловко чешет затылок и отходит чуть дальше. Парень, откинув с глаз чёлку, наклоняется над столом, ближе к мужчине, чтобы назвать истинную причину своего визита. Джихёк делает то же самое и внимательно прислушивается к шёпоту. — Мне нужна ваша помощь. Мне… нужно убрать одного человека, иначе моя Джухён… её похитили и держат взаперти, если я не сделаю это, — Тэхёну требуется приложить немало сил, чтобы этот разговор действительно был похож на обсуждение проблем с половой жизнью. — Не угодил Джину? Понимаю, он такой… Ещё в нашей молодости он был жестоким, — сухо отвечает мужчина и, поднимаясь со своего места, подходит к книжному шкафу, вытягивая оттуда какую-то невзрачную книгу. Он демонстрирует парню какой-то препарат. На страницах Ким успевает мельком прочесть, что он не обладает запахом и вкусом. — Это флунитразепам. Препарат, который при нормальной дозе вызывает амнезию, сонливость и прочее, но при передозировке может вызвать длительную кому с полной потерей памяти или даже летальный исход, — ещё тише говорит Джихёк. Он записывает на клочке бумаги какой-то номер, который Тэхён прячет во внутренний карман ветровки. — Его можно приобрести в аптеке, но просто так тебе его не выдадут. Позвони по этому номеру и скажи, что ты от Хирурга. Тэхён кивает и садится ровно. — Спасибо за совет, — с лёгкой улыбкой отвечает он. Тэхён приезжает в ближайший парк и садится на скамейку между шумных деревьев, вытащив номер из кармана. Ему до безумия не хочется делать нечто подобное, но это самый нейтральный способ убрать с пути соперника, при котором Тэхёну не придётся купаться в чужой крови. Самое главное — спасти сестру, которая сейчас как никогда нуждается в брате, в его защите и любви. От одной мысли о том, что она заточена в каком-то подвале где-то на окраине города, или, что ещё хуже, за сотни километров от него, сердце сжимается и разум отключается напрочь. Он сделает всё, о чём его просят, будь то единственное убийство или массовое. Ким набирает номер и при первых попытках слышит только длинные гудки. Но на четвёртый раз ему отвечает грубый, прокуренный голос. — Здравствуйте, я от Хирурга, — сразу говорит он, чтобы предотвратить сброшенный вызов. Мужчина в трубке мычит что-то неразделённое. — Я хотел бы узнать, как я могу получить… флунитразепам. — Деньги есть? — А сколько нужно? — Дохрена, парень. На сотку тысяч вон потянешь? — Да, конечно. Мужчина назначает дату и место встречи и бросает трубку. Завтра в два часа ночи ему предстоит официально стать преступником в законе.◎ ◍ ◎
— Видишь? Это тазовая кость, каждая из её костей образована тремя составляющими: подвздошной костью, седалищной костью и лобковой костью, которые соединяются посредством хряща в области вертлужной впадины, служащей местом соединения тазовой кости с бедренной, — мальчишка с небывалым интересом рассматривает картинки с изображением костей разного вида. Его отец улыбается, радуясь, что сыну интересна собственная анатомия. — В возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет эти три кости срастаются, образуя единую тазовую кость. — Получается, сейчас у меня три кости? Не одна? — Верно, — мужчина с любовью треплет мальчишку по голове и садится за свой рабочий стол, пока мальчик продолжает стоя изучать толстый том книги. — Гук-и, пожалуйста, принеси мне коробку с инструментами из кладовки. Она лежит на второй полке снизу. Мальчик нехотя отрывается от изучения и идёт в тёмную, немного страшную подсобную комнату. Через окно сюда пробивается очень слабый свет, а выключатель постоянно западает, и ни у кого нет времени починить его или заменить на новый. Поэтому, собравшись с духом, ребёнок решает показать свою храбрость и входит в темноту со слегка подкашивающимися коленками. Взяв в ручки ту самую коробку, о которой говорил отец, он собирается поспешно идти обратно, как вдруг какой-то посторонний звук заставляет его остановиться и прислушаться. Полустон, сдавленный и тихий снова повторяется и растворяется в тишине. Чонгук осторожно осматривает помещение и замечает лежащий в углу чемодан, который они летом обычно берут с собой на море. Сглотнув и обернувшись на открытую дверь, не смотрит ли кто, он подходит к чемодану и тихо расстёгивает его. Собачка временами поддаётся туго, приходится прикладывать чуть больше усилий, при этом не создавая никакого шума. Сердце готово выпрыгнуть из него, и становится так невыносимо холодно из-за страха, что там внутри какой-нибудь монстр, но детское любопытство берёт вверх. Совсем рядом папа, который сможет прибежать и спасти его. Мальчик поднимает крышу чемодана и, кажется, теряет дар речи, забывает, как дышать, а в ушах повисает звон. Женское нагое тело, связанное почти во всех частях, согнутое лежит внутри, едва помещаясь.
Чонгук подрывается с кровати, неуклюже свалившись на пол и ударившись затылком о паркет. Хван, которого внезапно будят, остаётся этим недоволен и активно носится вокруг измученного хозяина, высказывая на своём собачьем языке все претензии и возмущения по поводу ужасного утра. — Ох, Боже, да замолчи ты, — закатывает глаза парень, вставая и спускаясь вниз, на кухню. Всю ночь ему снится один и тот же кошмар, и никак в его голове не укладывается увиденное во сне: таких воспоминаний у него нет, или, по крайней мере, он ничего не помнит из этого. Словно на этот период времени у него лёгкая амнезия. Скорее всего, подсознание пытается ему сказать что-то или, возможно, предупредить, но Чонгук разбирается хорошо только в чужой голове, не в своей, поэтому за непонятками следует порция таблеток и утренний холодный душ. К счастью, кошмар его будит с утра пораньше, так что он успевает заехать за дочерью Кимов, которая без лишних вопросов запрыгивает к нему в автомобиль и прощается с немного уставшими родителями. — Как думаешь, директор позвонит им, если ты попросишь временно отстранить меня от занятий? — как только они отъезжают и встают на светофоре, девочка перелезает на переднее сидение и пристёгивается. Чонгук усмехается и закатывает дурашливо глаза. Девочка кладёт пачку сигарет, как и просит Чонгук, ему в бардачок, чтобы потом где-нибудь выкинуть. — И больше не кури. Будем надеяться, что я смогу его убедить. Мама дала тебе с собой ланч? — девочка смотрит на крёстного с недоумением, но кивает. — Давай сюда, я не завтракал. Белое здание старшей школы находится напротив небольшого скверика с некоторым количеством забегаловок и манга-кафе, в которых часто зависают подростки. Перед входом в школу располагается фонтан, на бортике которого сидят несколько учеников, бурно что-то обсуждая. Ёнхи уверенно ведёт Чонгука за собой внутрь школы, и мужчина едва успевает прихватить за собой своё удостоверение и документы, которые, возможно, могут пригодиться. В главном холле уже установили небольшую парту с фотографией Вонён, вокруг которой собралось множество цветов и писем, в которых ученики высказывают громкие соболезнования. Девушка решает долго не задерживаться, чтобы её решительный настрой не сорвался, и дёргает мужчину по лестнице на второй этаж. Пока они идут по коридорам, Ёнхи проводит краткую экскурсию от нечего делать, рассказывает о некоторых классах и учениках, которые её иногда выводят из себя. — Если ты будешь такая радостная, наша маленькая афера может сорваться, — Чонгук щёлкает её по носу и перед входом в логово зверя поправляет свой идеально выглаженный пиджак. Строгая женщина сидит в коричневом кожаном кресле, заполняя какие-то бумаги, и Чонгук снова чувствует себя школьником, который в очередной раз провинился и был вызван к директору. Прошло уже семь лет с момента, как он закончил школу, а сейчас складывается чувство, будто он ему всё ещё счастливые семнадцать. — Здравствуйте, госпожа Ун, — Чонгук учтиво кланяется ей вместе с девушкой и садится в одно из кресел. Ёнхи старается выглядеть немного рассеянной, словно то, что сейчас скажет её крёстный, станет неожиданной новостью и для неё самой. — Прошу прощения, вы…? — Чон Чонгук, психолог-криминалист, — он протягивает документ женщине и она, кивнув, возвращает его обратно. — Хорошо, чем я могу вам помочь? — Я веду дело Чан Вонён. В связи с некоторыми трудностями, возникшими во время следствия, нам необходимо, чтобы Ким Ёнхи была временно отстранена от занятий. В период с двадцать седьмого сентября по третье октября включительно, дальше она будет стабильно посещать школу. — К сожалению, для этого нам необходимо письмо от опекунов и также точная причина, почему ребёнок не может ходить на занятия. — Распространяться о процессе следствия и всех вещах, с ним связанных, мне категорически запрещено до закрытия дела. А насчёт письма, — Чонгук вынимает откуда-то из сумки конверт, в которое вложены бумаги, исписанные Чонгуком двумя разными почерками и подписями. А также некоторая сумма денег, о которой никому не стоит знать. — Что ж… — женщина прячет конверт в ящик и смотрит уже на ученицу. — Надеюсь, это действительно облегчит процесс поимки преступника. Желаю вам удачи. — Спасибо. До свидания, и всего вам доброго, директор Ун. Когда они выходят из кабинета и идут дальше по коридору, Ёнхи буквально светится от счастья, и, чтобы ей не было так сладко, парень тянет её за ухо, вызвав раздражённое шипение. Теперь им предстоит найти старшеклассников, с которыми иногда встречалась Вонён, и провести ещё одну информативную беседу. Ёнхи приводит крёстного к одному из кабинетов, в котором учеников тьма-тьмущая, и все они не особо обращают внимание на пришедших. — Прошу прощения. Здесь есть Ким Минджу и Ли Чжиын? Из толпы затихнувших учеников выходят две девочки. Одна из них одета не совсем по форме, из-под объёмного кенгуру виднеется только подол школьной юбки. Волосы её собраны в хвост, и, в отличие от её подруги, она обычная простая девчонка. Вторая же может претендовать на королеву класса, однако взгляд у неё добрый, и такие цели она явно не преследует. — Я Минджу, — говорит она, неловко поправляя длинные волосы. — Это Чжиын. — Я Чон Чонгук, криминалист. Ещё мне нужны парни, которые дружили с Чан Вонён. По кабинету проходится шёпот любопытных детей, которые переглядываются между собой. Вперёд неуверенно выходят три мальчика, и Ёнхи как-то неуверенно обнимает руку крёстного, смотря на них. Чон чувствует что-то неладное, но поговорят они об этом чуть позже. В класс входит учитель и недоуменно оглядывает всех, после чего останавливает взгляд на незнакомом мужчине. — Прошу прощения, вы кто? — Чонгук, будем знакомы. Я приехал из участка, занимаюсь делом одной ученицы из средних классов, Чан Вонён, — он демонстративно показывает свой документ и захлопывает его с улыбкой. — К сожалению, мне нужны эти пятеро ребят на один урок. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба. — Нет, конечно. У нас всё равно сегодня два урока. Мужчина под руководством Ёнхи выводит всю компашку из класса. Когда они добираются до улицы, Гук останавливается и поворачивается к ребятам, которые смущены и не знают, как себя вести. Вероятно, до этого к ним не приезжали с такой просьбой. Ничего, Чонгуку не сложно стать первым. Ребята говорят о дальней части школьного двора, когда парень интересуется уютным, располагающим к беседе местом. Туда они и направляются. — У меня к вам есть несколько интересных вопросов, но для начала назовите свои имена, возраст и адрес, — каждое слово он записывает в своём блокноте. — Как близки вы были с Вонён? — Ну… обычно мы гуляли после школы, когда были свободны, но могли и встретиться на выходных. Особенно в последнее время она чаще стала звонить с просьбами погулять в субботу или воскресенье, — говорит Минджу за всех, и ребята единогласно кивают. — У неё ведь занятия в музыкальной школе на выходных, она всегда уделяла музыке эти дни… Она писала мне, что она дома, — Ёнхи полушёпотом говорит это, словно не может поверить в сказанные слова. В принципе, так и есть, ей кажется, что ребята нагло врут им в лицо. — Нет, я могу показать переписку, — Минджу достаёт смартфон и, пролистав до определённого момента диалог, протягивает мобильник мужчине. Чонгук внимательно прочитывает всё до конца и хмыкает, записывает это в блокнот и обводит жирно ручкой. — Замечали ли вы в её поведении что-то странное? — Она стала какой-то… нервной, — поднимает руку парень, неловко жмущийся рядом с Минджу. — Она говорила, что это из-за предстоящих сессий и проблем с отцом, поэтому мы не обращали внимания. Может, дело не в этом? — Так, хорошо. Скажите, были ли у неё с кем-то конфликты? — Да, — уверенно отвечает Чжиын, и все взгляды перемещаются к ней. Это её смущает, но она всё-таки продолжает: — Когда мы гуляли с ней вдвоём на территории школы… Где-то часов в шесть вечера, тут есть красивые места, где можно посидеть. К нам прицепился уборщик школы, и у них с Вонён зародился конфликт. И он в последующие дни часто донимал её. — Его имя? — один из парней его называет, и Гук записывает в блокнот всё сказанное. — С кем-то ещё были перепалки? Может, с учениками? — М-м… Нет, не думаю, — Минджу переглядывается с ребятами, выискивая в их взглядах согласие с ней. — Она была очень дружелюбной девочкой. Хотя… в последнее время стала какой-то… Знаете, будто бы поросла шипами и не давала к себе прикасаться. К своей душе, в смысле… Надеюсь, вы поняли. — Разумеется. Говорите так, как удобно, я обязательно пойму. Есть ли предположения, почему она стала такой? — Кто её знает? О таких вещах мы не разговаривали, — начинает девочка, но один из пацанов придвигается ближе. — Если честно, я заметил кое-что ещё странное, — он неловко чешет затылок. — Один раз я во время урока увидел её в коридоре около женской уборной. Она с кем-то говорила по телефону, и её разговор казался колким и серьёзным. Словно она с кем-то сильно ссорилась… Мне показалось, что она говорила что-то насчёт денег и какой-то выплаты… Это мне могло просто показаться, — он разводит руками в стороны. — Это ценная информация, парень, — Чонгук благодарно кивает. — Дайте мне свои номера телефонов на случай, если мне придётся как-то с вами связаться. Ребята любезно пишут на отдельном листке в блокноте и подписывают номера своими именами. Так же мужчина даёт им и свой телефон на случай чего. Так как больше им рассказывать нечего, Чонгуку придётся цепляться за маленькую соломинку — сначала поговорить с уборщиком, потом проверить все контакты девочки во второй раз и поговорить с её отцом. Скорее всего, они займутся этим вечером, потому что Ёнхи сильно проголодалась, и они спешат поехать в какое-нибудь кафе с вкусной едой. Внутри пахнет жаром с кухни и перцем вперемешку с цветами, рассаженными по стенам. Они занимают столик в глубине заведения, чтобы их не было видно с улицы и можно было не заметить в толпе — всё-таки они как на специальном секретном задании всю эту неделю, их не должны видеть вместе некоторые люди. — Как думаешь, с кем она могла говорить по телефону? — Ёнхи заговаривает только тогда, когда им приносят заказ. Вид еды сильно пробуждает аппетит, и в какофонии столовых приборов говорить чуточку легче. — Вероятно, с заказчиком, либо с клиентом. На самом деле, вариантов может быть уйма, и сейчас мы не можем точно знать, что и как, — он хмурится. — Ты уверена, что Вонён не принимала наркотики? — Я уже ни в чём не уверена… — Понимаю. У меня есть мысль, что она могла говорить с поставщиком, но это только мысль. Кстати, почему ты так себя вела при парнях? Что-то не так? — М-м, нет, всё отлично, — она прячет взгляд, и Чон хмурится. — Ты же понимаешь, что со мной это не работает? — О Боже, аджосси… Ладно. Просто мне нравится один из мальчиков, но он мне отказал. Вот и всё. — Как он мог отказать такой красавице? Был бы я младше! — девочка смеётся и ест в более хорошем настроении. Остаток завтрака-обеда они проводят в тишине, после чего собираются и едут к Чонгуку домой. Ёнхи уже давно не гостила у Гука, и в груди зарождается такое лёгкое чувство предвкушения, словно её ведут на аттракционы в день рождения. Она чувствует себя спецагентом на задании, которому нельзя говорить ни своё местоположении, ни то, чем он занимается. Это приводит её в восторг, но каждая мысль о том, почему это происходит, тут же его сметает. Они поднимаются в квартиру, за дверью которой слышен агрессивный собачий лай. Чонгук хмурится, потому что Хван всегда ведёт себя крайне тихо, и сразу тянется к пистолету, припрятанному в сумке. — Встань позади меня, — командует он и дёргает ручку двери — она спокойно поддаётся и открывается. Чонгук входит, сняв предохранитель с оружия и выставив дуло вперёд, быстро проходя в квартиру. За столешницей сидит Дженни, глупо хлопая ресницами, а на ковре прохлаждается Тэхён, самозабвенно играя с собакой и её любимой игрушкой. — Оппа, ты чего? — Кто вам разрешал вламываться в мой дом? — ошарашенно спрашивает он и заводит Ёнхи в квартиру, закрывая за ней дверь и убирая пистолет на одну из полок. В помещении стоит приятный запах выпечки, и Чон замечает, что его духовка работает на износ. — Вообще-то, ты сам дал мне ключи, — цыкает девушка. — Тэхёну хотелось поближе познакомиться с командой, особенно с тобой, потому что ты его почему-то ненавидишь. Вот я и решила помочь. Детектив переводит взгляд с сестры на своего коллегу, который улыбается так же невинно-глупо, и закатывает раздражённо глаза. Чтобы он подружился с этим недоумком? Да ни за что! — Чёрт с вами, сидите. — Кстати, а что с тобой делает Ёнхи? — девочка усаживается рядом с Тэхёном и тискает Хвана, который её любит гораздо больше, чем хозяина. Дженни, проверив свои печенья, недовольно смотрит на старшего брата. — Намджуну ни слова. Она помогает мне с расследованием, — юлить с ней не получится, потому что Дженни допытливая и может расколоть его как орех. — Чонгук, ты совсем из ума выжил? Она же ребёнок. — Да, но благодаря ей я узнал много ценой информации. И если ты будешь трогать меня и её, то я заберу у тебя ключи от дома и расскажу матери, как ты с Хосоком… — Ладно-ладно, убедил. — Тебя это тоже касается, — детектив удручённо смотрит на Тэхёна. — Одно слово — и ты пожалеешь об этом. Дженни достаёт противень с горячим песочным печеньем и оставляет их на плите немного остыть. Они с шоколадом, так, как любит Чонгук, но сейчас у него кусок в горле встанет, потому что как вообще можно после всего этого спокойно есть. Однако Ёнхи ситуация трогает меньше (даже если Намджун узнает, родную дочь он не убьёт точно, в отличие от Чонгука), и она радостно крутится вокруг старшей, желая скорее попробовать десерт. Они втроём усаживаются за небольшой белый столик, Ёнхи волочет силой и Чонгука. Дженни делает три чашки чая и наливает младшенькой молоко, потому что, по её словам, «нет ничего лучше, чем макать горячее печенье в холодное молоко». Чонгук презрительно прожигает взглядом Тэхёна, который толком ничего такого ещё не делает. — Боже, оппа, усмири свой пыл, — младшая Чон грозно стучит ноготками по столу, и парень сдаётся, принимает поражение и даже соглашается продегустировать лакомство. — Какие есть сведения по делу? Чонгук дарит ещё один недоверчивый взгляд, но Тэхён имеет право знать, так как он тоже член команды и занимается этим же делом. Гук мог бы побыть эгоистом и оставить всё в секрете, но в Сомун так не поступают, поэтому он пересказывает всё, что ему удаётся узнать. Тэхён задумчиво щурится, смотря перед собой. — Это действительно странно. О каких деньгах может говорить пятнадцатилетняя девочка? — Напомню, что ему могло показаться. Однако не думаю, что такое покажется, но нельзя забывать про то, что он тоже ребёнок, — детектив пожимает плечами. Его телефон вдруг звонит, на экране высвечивается неизвестный номер, и парень осматривает всех, после чего поднимает и ставит на громкую связь. — Господин Чон? Это вы? — он слышит голос девочки, вероятно, Минджу, и он встревоженный, нервный. — Да? Что такое? Слышится истерический плач и что-то неразборчивое, никто не может уловить ту мысль, которая девочка пытается донести сквозь слезы. — Тише, Минджу, успокойся. Что случилось? — Господин Лу… Уборщик… Он… — от истерики у каждого из них бегут мурашки по коже. Слышится гомон на заднем плане, встревоженные ученики создают сильный шум, и теперь всё полностью смешивается. Звонит телефон Дженни, и она поднимает трубку, так же поставив на громкую связь. — Чон Дженни, у вас есть новая работа. В Старшей школе Мунсен нашли тело мужчины в женском туалете. Ждём вас через час на месте, адрес я вышлю вам в сообщении.