Иволги золотые вдвоём порхают, Парой летят — неразлучны он и она. Одиночество нынче мысли мои занимает, С кем я дни скоротаю, дорогая моя жена? След твой давно исчез с пыльных дорог, Компас не смог указать верный путь. Стоит однажды ступить за порог, Твой дух испарился, его уже не вернуть. Иволга, милая, шепни мне на ушко Песню, что ты пела в ту белую ночь. Чувства мои обострились слишком, Отгони от себя все сомнения прочь. Моё сердце дрожит, внимая пустышкам, Они твердят, что вернуть тебя мне не смочь. Изящные иволги страдают наивности вспышкам, Встретимся с вами в последнюю ночь.
В зале виснет интригующая тишина, из колонок слышен далёкий крик птиц. Они скрываются за тучами где-то далеко, и парень провожает их обречённым взглядом. Словно Субин действительно теряет важного ему человека. Занавес опускается, пряча за собой одинокого императора. Зал взрывается аплодисментами, все улюлюкают и зовут на бис, и через пять минут актёры любительского мюзикла становятся на вновь видимой сцене, с улыбками кланяются. Через полчаса они все собираются, Чонгук смотрит на девочек в выпускных платьях с лентами, где узорчатыми буквами напечатан год выпуска и класс. Девушки безумно счастливы этому дню, ведь сегодня они не только оканчивают старшую школу, но ещё и проведут весь день вместе, а потом поедут вместе с классом в последнюю экскурсию в Пусан и близлежащие к нему города. Чонгук счастлив за них, а Намджун — ещё сильнее. — Я не думал, что доживу до этого момента, — Чонгук, утирая слёзы, улыбается двум девочкам, что дарят ему лучезарные улыбки. — Так ты и не дожил, аджосси, — преспокойно отвечает ему Ёнхи, и Чонгук чувствует холод в груди, его словно прошибает током. Не дожил? Чонгук смотрит ей через плечо и видит за их спинами парня в кепке, что крепко держит пистолет в левой руке. — Мы его теряем! Дефибриллятор, сто пятьдесят! Разряд! Вокруг нового пациента вихрем носятся врачи, приводя его сердце в движение. У Чонгука останавливается сердце после операции, и сейчас ему необходима неотложная помощь. Но чем больше времени проходит, тем меньше шансов, что он выживет, остаётся. — Двести! Разряд! Двести пятьдесят! Разряд! — командует главный хирург, одновременно мониторя состояние пациента и проводя сложные манипуляции с его телом. Аппарат отслеживания состояния пищит, и от этого звука каждый находящийся здесь облегчённо вздыхает. Они спасают его, и теперь ему понадобится долгое восстановление и отдых. Чонгука переводят в одну из палат, игнорируя попытки взвинченных посетителей увидеть родственника и друга. Дженни, нервно кусая ногти, смотрит вслед медбрату, что толкает перед собой койку с её старшим братом. Рядом с ним идёт санитарка, которая поможет перенести пациента на его койку и обеспечит его всеми удобствами, пока сам медбрат будет вводить катетер от контейнера с кровью. Госпожа Чон, что сидит почти без сил от волнения на диванчике, то бледнеет, то зеленеет, от нервов её тошнит. Совершенно ничего не хочется, только убедиться в том, что с её глупым сыном всё в порядке. — Это вы виноваты, — Соын, трясущимися руками теребя край блузки, испепеляет взглядом стоящих напротив Намджуна и Хосока. — Знаете, почему он пострадал? Потому что вы снова заставили его работать в вашей чёртовой конторе! — Дамочка, мы-не мы, Чонгук бы всё равно пошёл работать в эту сферу. Думаю, вы знаете своего сына лучше, чем мы, и должны это понимать, — Намджун вскидывает ошалело брови, не ожидая такого бурного порыва со стороны женщины. Он её практически не знает, так как Чонгук не любит знакомить всех со своей семьёй, в особенности с матерью, которая категорично относится абсолютно ко всему, чем занимается её сын, с кем общается и какой образ жизни ведёт. В принципе, она всю жизнь старалась его контролировать, и, когда он вылез из-под её крыла и зажил своей жизнью, она тяжело это пережила. Сейчас она лишь хватает воздух ртом, возмущённо подыскивая аргументы. Но ничего мощнее, и, главное, правдивее слов Намджуна сейчас нет. Он говорит чистую правду: Чонгук всю свою жизнь посвятил поимке преступников и не откажется от этого только из-за того, что так хочет его мама. Возможно, потому что Чонгук больше привязан к отцу. Заведующий отделения приходит к ним и интересуется, кто из присутствующих является законным опекуном пациента. Ким Соын, поправив испортившийся из-за слёз макияж, следует за мужчиной к стойке регистрации. Остальных ставят перед фактом, что навещать парня можно будет только с завтрашнего дня, сегодня ему нужен покой. — Мне кажется, что кто-то ведёт игру, в которой мы главные персонажи. Сначала Тэхён, теперь Чонгук, ещё и сестра Тэхёна каким-то образом оказалась похищена. Это точно не может быть совпадением. И убийство Вонён… Что если всё это — дело рук одного человека? — Джису, раскладывая свои предположения перед командой, внимательно наблюдает за сменяющимися эмоциями на их лицах. Дженни, окинув всех взглядом, неуверенно кивает. — В принципе, я согласна, что всё это выглядит странно… Но убийство Вонён? — репортёрша поднимает бровь. Хосок, действуя крайне аккуратно, кладёт ладонь на холодное женское плечо, а после накидывает на Дженни свою борцовку, потому что в одном платье она может быстро замёрзнуть. — Смотрите. Как только Чонгук стал копать глубже в это дело, стали погибать люди, которые что-то знали. Чонгук вышел на некоего Мин Юнги — и в тот же вечер в него стреляют. А Тэхён… — она задумывается. — А Тэхён раньше был в NIA, а до этого… Есть информация, где он работал до этого? Несколько знаю, обычно в агентство разведки берут либо с опытом, либо с идеальным баллом, как, например, нашего Гука, — Намджун щёлкает языком. — Я не проверял данные Тэхёна в этом плане. Нужно будет просмотреть. — Хорошо, идите, а я пока навещу Тэхёна и удостоверюсь, что он в порядке, — говорит Джису, и Дженни оживляется, предлагая сходить вдвоём. Они уходят в отделение реанимации и интенсивной терапии, где сейчас лежит Тэхён. В его палате сестра меняет катетер под присмотром врача-реаниматолога. Парень выглядит бледным, дышит с помощью аппарата искусственной вентиляции лёгких. Чон дрожащей рукой поправляет волосы и глядит на мужчину в бирюзовом халате, который складывает руки на груди, хмуро следя за открывающейся картиной. — Здравствуйте, вы его родственники? — интересуется врач. — Друзья, — мягко улыбается Джису, после чего уже без улыбки переводит взгляд на вроде как умиротворённое лицо Кима. Хотя, честно признаться, она была бы куда более рада, если бы он сейчас злился или хоть кричал, лишь бы был в сознании. — Почему он дышит через трубку? Он не может дышать сам? — Дженни задаёт тот вопрос, который интересует её практически всё время. Неужели всё настолько плохо, что ему приходится дышать искусственным путём? — Может, но это врачебная необходимость. Знаете, никто не застрахован от того, что слюна попадёт в горло или челюсть западёт назад. На вашем месте, я бы больше был заинтересован в проведённой экспертизе, — мужчина подводит их двоих к столику, где лежит карточка пациента. — В его крови нашли дозу флунитоазепама, снотворного, седативного препарата. Именно он вызвал кому и амнезию. Девушки выглядят озадаченными словами врача. То есть как это — амнезию? Они вдвоём неловко переглядываются, переспрашивать об этом не поворачивается язык у каждой. Кажется, мужчина прочитывает этот вопрос у них на лице — слишком уж тревожными они выглядят. — Да, к сожалению, этот препарат вызывает конградную амнезию. В сочетании с комой результат будет стопроцентным. К сожалению, если парень очнётся, он никого из вас, вероятнее всего, не узнает. Сочувствую, — врач поджимает губы и пролистывает почти пустую карточку с одной-единственной записью, вспоминая ещё об одной вещи, которая интересует его и добрую частью больницы. — Скажите, его имя действительно Ким Тэхён? — девушки как-то глупо смотрят на него и синхронно кивают. — Простите за вопрос, просто мы не нашли никакой информации о нём. Он не зарегистрирован ни в одной из больниц Сеула, нам не удалось раздобыть его данные и пришлось завести новую карточку. Это не проблема, просто это кажется странным. Всё-таки людям необходимо медицинское обследование хотя бы раз в полгода. Он пожимает плечами и, извинившись, удаляется из палаты. Медсестра ещё несколько минут колдует у Тэхёна и тоже выходит, оставив девушек наедине с пациентом. Джису садится на складной стул возле прикроватной тумбочки и смотрит на профиль парня, Дженни предпочитает постоять. — Всё это очень странно. У всех нормальных людей есть медицинская страховка и записи в личном деле в больнице, а у него нет. — На самом деле, — Дженни щурит глаза, соображая. — Насколько мне известно, у некоторых из Тигров тоже нет никаких карточек в обычных больницах. Они лечатся у подпольных врачей. Может, тут так же? — Но зачем это ему? Тигры бандиты, и это очередные меры безопасности, но Тэхён? — Ким массирует напряжённо виски и цедит воздух сквозь зубы. — Он определённо что-то скрывает. Что-то очень страшное и что-то, с чем мы совсем скоро столкнёмся. Дженни хмыкает неопределённо, неспешно переводя взгляд на монитор, стоящий у койки Кима. В тёмном экране с зелёным показателями она видит своё отражение: хмурое, уставшее. Если она продолжит ещё больше внедряться в жизнь полицейских псов, то самой в ближайшем времени понадобится посещение врача. И не факт, что это будет простое обследование, а не приём у психотерапевта.◎ ◍ ◎
Динамичный киа оптима разводит чёрные круги на асфальте, объезжая препятствия и круто дрифтуя на особенно резких поворотах. Визг шин, сопровождаемый всплесками восторженных голосов, вместе с рычанием автомобиля — мелодия, которая ласкает уши Юнги. Крепче вцепившись в бархатный руль, он выворачивает его на очередном повороте, красиво разворачивая свою красную малышку. Вжимает педаль газа в пол, спидометр стремительно переваливает за двести, и он мчится молнией по ровной прямой трассе прямо к финишу. Чёрный хёндай хищным зверем светит фарами, опасно приближается, словно стараясь зацепить лакомый кусочек своей добычи. Автомобиль противника взрывается диким рёвом, и они равняются на дороге, Юнги самодовольно улыбается, поднимая бровь. Она серьёзно думает, что сможет обогнать его? Он заставляет свою киа нагнать обороты, с его шин сходит серый дым, и в воздухе пахнет палённой резиной вперемешку с пылью. Впереди виднеется финиш, горящие огни по обеим сторонам трассы манят взгляд и зажигают внутри гонщиков жгучее желание выиграть этот заезд. Педаль газа уже сливается с полом, и киа фурией разрезает воздух, прибывая на черту вместе со своим соперником наравне. От резко затормозивших машин поднимаются клубы вязкого дыма, смешанного с пылью и мелкими камнями. Запах резины ударяет в ноздри. — Киа Оптима пересекла финишную черту на полсекунды быстрее! Встречаем сегодняшнего победителя! Из красной блестящей машины выходит Юнги, победно улыбаясь и сверкая солнцезащитными очками в свете прожекторов и искусственных огней. Из второго автомобиля выходит нисколько не расстроенная девушка с русыми длинными волосами, уложенная чёлка скрывает не очень симпатичный шрам. Они подходят друг к другу, и девушка поднимается на носочки, мимолётно целуя мужчину в губы. — Ты хорошо постаралась, Суран-ши, — ухмыляется он, обнимая ту за талию под восторженный визг зрителей. Девушка цокает языком и снимает с его глаз чёрные очки, смотрит в два бурых омута и надувает большой шарик из резинки. — Малыш, я старше тебя на пять лет, имей совесть, — шепчет она и уходит вместе с его очками к своей тачке, чтобы пригнать её к стоянке и пойти отдыхать. Юнги только хмыкает и, получив у ведущего обещанные миллион вон за гонку, садится в свой спорткар и едет в одно очень гостеприимное место, куда не суётся уже с недели три. Его малышка подъезжает к болотному зданию с кричащей вывеской, парень паркуется на стоянке перед входом и заходит внутрь, демонстративно поправляя свою косуху, словно он главный герой криминальной дорамы. Внутри его не встречают с распростёртыми объятиями, но и лезвие к горлу не приставляют тоже. Всё ограничивается лишь коротким холодным кивком со стороны Зико. Сейчас он самозабвенно играет в карты с товарищами, поставив на кон свою коллекцию многолетнего виски. Мин берёт из холодильника бутылку с пивом и садится на бильярдный стол, который сейчас непривычно пустует. Все наблюдают за игрой Зико, потому что его соперник ставит на кон свою тачку, и мнения по поводу того, кому достанется победа, разходятся. Зико бросает последнюю игральную карту и крепко стискивает зубы, вдыхая табак и выпуская его через нос, словно огнедышащий дракон. Он выигрывает, и теперь в его распоряжении будет новенький форд мустанг серебряного цвета, на котором он вскоре прокатится со своей девчонкой. Парниша, сидящий напротив, глухо фыркает и только разводит руками. Драться из-за такого исхода событий никто не лезет. Зико, приняв в подарок ключи от форда, подходит к Юнги, что уже отпивает полбутылки, наблюдая за игрой. — Я думал, ты давно откинулся, чувак, — гремит он, падая спиной на бильярдный стол. Сегодня он король вечера, поэтому ему позволительны такие мелочные прелести жизни. — Мечтай. Где Кай? Чанёль? Зико, услышав достаточно предсказуемый вопрос, хмурится и встаёт, потерев затылок. — В камере хранения, — шипит он. — Чанёль и его свита за драку с копами, Кай за подозрение в убийстве. Чертовка Дженни и её старший братец. — Чонгук? — удивлённо вскидывает брови он и получает утвердительный кивок. — Ясно. Кто ещё с ними был? — Какая-то малолетка и пацан. Не видел его раньше, белобрысый такой, с веснушками, рассмотрел, когда расхреначил ему лицо. Юнги хмыкает и присасывается к горлышку стеклянной бутылки. Чонгук больше не потревожит никого из Тигров или, чего хуже, тех, кто сверху. А насчёт Тэхёна и его сестрёнки беспокоиться не стоит. От одной он уже избавился, а второй сам себя прикончил, что Мину только на руку — меньше работы, больше свободы и отдыха.◎ ◍ ◎
Пасмурный вечер собирает серые тучи над густым лесом, листья которого начинают постепенно высыхать и опадать. Чимин идёт по хрустящим листьям вглубь чащи, внимательно осматриваясь по сторонам и прислушиваясь ко всем посторонним звукам. В её руке, одетой в перчатку, фонарик, который помогает рассматривать кусты и особенно заросшие места. На ней нет привычного медицинского халата, только тёмно-синий худи, сидящий мешком, и узкие джинсы. Девушка идёт к тому месту, которое опечатали как место происшествия. Проходит четыре дня с убийства, и только сейчас у неё находится время самостоятельно здесь всё проверить, без лишних глаз, ушей и ртов, которые постоянно отвлекают. Пак присаживается на корточки под той веткой, с которой свисает обрезанная верёвка, и светит фонариком в траву, разводя её свободной рукой, тоже облачённую в резиновую перчатку. Слышится поблизости шорох, девушка неуклюже оборачивается, чуть не упав на пятую точку. Маленький оленёнок на дрожащих ножках стоит в высокой траве, дёргая ушками и морща носик, принюхиваясь. — Привет, малыш. Не мешай, пожалуйста, — улыбается она, возвращаясь к делу. Вдруг какой-то вой раздаётся издалека, едва слышимый, и оленёнок, вздрогнув, убегает. Наверное, к своей маме. «Волки? — думает Чимин, поджимая губы и машинально поворачивая фонарик в ту же сторону, что и голову. — Нет, волки так не воют. Человек?» Оставив на время поиски, она встаёт и направляется по звуку, который исходит, кажется, со всех сторон. Блуждая по глухой чаще, она уже не может точно понять, откуда минуту назад шёл вой, и приходится применять следующую тактику. — Здесь есть кто-нибудь? Эй, отзовитесь! — Пак останавливается и прислушивается. Снова раздаётся вой и, кажется, плач. Уже ближе, и теперь она на сто процентов уверена в том, что это никто иной, как человек. Причём, скорее всего, женщина. Чимин прибегает на источник звука так быстро, как может, и останавливается около одного из деревьев, к которому крепко верёвкой привязана девочка десяти лет с разбитыми в кровь коленями, подбитым и синяками по телу. Чимин затаивает дыхание и пытается развязать её, как-то порвать верёвки, чтобы высвободить еле живую девочку. Её рот заклеен изолентой, один глаз истерзан так, что белок налился кровью и зрачка почти не видно. Чимин с ужасом думает о том, что она может лишиться зрения на один глаз. Пак вынимает из рюкзака медицинский скальпель и кое-как разрезает сначала один слой, потом другой, и ребёнок падает обессиленно на траву. Чимин аккуратно снимает с её рта скотч, чтобы не сделать больно, и поднимает малышку на руки. — Ты как? Милая, держись, — дрожащим голосом говорит она, вставая на ноги и вместе с ребёнком держа путь к трассе. По дороге она набирает номер скорой и вызывает своих коллег по адресу бара, что находится в километре от них. Намджун прилетает в больницу на всех парах, не успев толком поесть дома вместе с семьёй и отдохнуть от всей рабочей суеты. Приезжает практически сразу, как ему звонит Чимин, и уже через пятнадцать минут оказывается в нужном отделении. Девочку без сознания помещают в одну из палат, её уже переодели и искупали, подключили капельницу и оставили отдыхать. Пак встречает его у входа в отделение с неутешительной новостью: малышка ослепла на один глаз, это уже подтверждено специалистом. К сожалению, её мучитель был слишком агрессивным и не рассчитал силу, повредив глазное яблоко до разрыва нервов. Намджун слушает всё с неподдельным ужасом, с трудом сдерживая слёзы. Пока личность ребёнка не установили, ни телефона, никаких других вещей, что могут натолкнуть на мысль, у них нет. Но в последнее время в участок никто не приходил с заявлением о пропаже ребёнка, и это значит, что либо мучитель является её близким родственником, либо это… Ким Джухён. — Как ты её нашла? У меня просто в голове не укладывается, — они уже выходят на улицу и садятся в кафе, что расположено вблизи больницы. У Чимин сегодня выходной, и что тогда в лесу, что сейчас она в свободной форме. У девушки на макушке растрёпанный хвост, волосы торчат во всевозможные стороны, руки её дрожат до сих пор. Да, она врач, но это не значит, что она готова видеть такую картину. — Я приехала в тот лес, чтобы поискать на месте убийства какие-нибудь детали, которые мы могли пропустить. Знаешь, всё бывает, что-то вот не давало мне просто так оставить то место и не посмотреть. И я услышала какие-то звуки, оказалось, это девочка пыталась кричать, но скотч позволял ей только выть. Господи, как таких людей вообще носит земля, — Чимин прижимает ладони к лицу, пытаясь собраться и не поддаваться эмоциям. — Ужас. Сколько ещё людей вот так пострадают? — вопрос риторический, никто не знает на него ответа, известно только одно: это явно не последнее нападение, и в этом они могут убедиться почти сразу же. Телефон Намджуна начинает разрываться от многочисленных звонков, до него пытаются дозвониться сразу несколько людей, и он снимает трубку на рандом. — Да? Что случилось? — У участка столпились Тигры и требуют возмездия! — орёт в трубку Джису. — Господи, Намджун, ты нам нужен! Срочно! Ким сбрасывает трубку, они с Чимин ныряют в автомобиль и с визгом шин направляются в сторону полицейского участка. Они приезжают быстро, глазом моргнуть не успевают, и упираются в ревущую толпу людей, одетых в чёрные кожаные куртки с изображениями рыжих хищников. У многих в руках пистолеты, кастеты обрамляют их костяшки, лезвия ножей сверкают в свете дня. — Что вы здесь устроили?! — орёт злобно Намджун, выбравшись из машины. Ответа не следует, зато ряд выстрелов — вполне, и он ныряет за открытую дверцу своего авто, спрятавшись от снарядов. — Твою ж мать! Чимин безумно сильно пугается, но тоже выходит аккуратно. Благо, со стороны её дверцы ничего не видно, потому что перед ними удачно припарковался грузовик. Она аккуратно прячется за фургоном, медленно продвигаясь ко входу в здание, у которого скопилось прилично людей. Волна отбывает от входных дверей, практически все делают свой целью Намджуна. Ким достаёт своей пистолет и отстреливается, но до него быстро добираются, потому что один против сотни — смешно и глупо, и практически сразу его равняют с землёй. Из участка сыпятся полицейские в бронежилетах, поэтому что протест официально переходит в перестрелку, в которой уже страдают люди. Некоторые мирные жители, которым не повезло оказаться здесь и в которых попали пули, болезненно стонут, уперевшись в стены или скрючившись на полу, и Чимин, рискуя жизнью, огибает стадо тупоголовых головорезов и утягивать раненных подальше, в укромное место, чтобы они не пострадали ещё больше. К сожалению, прямо сейчас вызвать скорую она не сможет. Джису, наблюдающая из участка, вызывает подкрепление из прокуратуры и вместе с Хосоком выскакивает на улицу. Они надевают защитную броню на грудь и шлемы, чтобы быть максимально защищёнными, в отличие от Тигров, которые цепляются когтями в них и сжимают челюсти на их шеях. Они бьются не на жизнь, а на смерть, не пытаются выжить, желают только унести вместе с собой больше людей на тот свет. Асфальт в два счёта покрывается первыми лужами крови, в некоторых из них уже лежат мёртвые тела: с колотыми ножевыми ранениями, с пулями в сердце. Джису петляет у удачно припаркованных машин и использует их как щит, стреляет из-за них и старается никого не пропускать ближе, чем на пять метров. Хосок тоже отстреливается и, если есть необходимость, дерётся на кулаках, вкладывая всю силу в удары. Чимин затаскивает раненных в один из переулков, в её рюкзаке всегда на всякий случай, как у специалиста, находится аптечка. Сейчас тяжёлое время, и неизвестно, понадобится ли кому-то первая помощь на улице или нет. К сожалению, воспользоваться наркозом она сейчас не может, поэтому мужчине приходится зажать в зубах тряпку, пока девушка ловко вынимает из раны пулю. Благодаря большому стажу работы она выполняет всё очень быстро, чем вызывает гораздо меньше страданий у жертв. Перевязав мужчину и приступив к беременной женщине, которой подстрелили ногу, она не делает то же самое. Она перевязывает рану тканью своего худи, оторвав один рукав и разделив его на две части с помощью небольших ножниц. Скальпель она, к большому удивлению, в сумке не обнаруживает. На неё ложится чья-то кровожадная тень, и Чимин оборачивается за спину, поднимая взгляд на незнакомца. Блондин ухмыляется, его кошачья улыбка заставляет девушку проглотить язык от нарастающей паники. На плечах незнакомца до дрожи знакомая куртка. На вороте блестит металлическая брошь. — Как дела у тебя, куколка? — спрашивает он и заносит нож, задевает ускользнувшую девушку по руке. Раненные жители забиваются в углы, но они совершенно не интересуют Юнги, его волнует только одна девушка, которая портит весь его идеально собранный план действий. Пак, прижимая ладонь к свежей ране, выбегает на задний двор каких-то зданий и, не найдя отсюда выход, карабкается по лестнице на крышу пятиэтажки. Из-за повреждённой руки передвигаться в разы сложнее, а наличие пистолета, которым решает воспользоваться Мин, совсем не улучшает ситуацию. Пули врезаются в опасной близости от неё в кирпичную кладку, сыпется пыль, затмевая обзор, и она поднимается наверх уже на ощупь. Пак неуклюже падает на плоскую крышу и царапает руки, ударяется рёбрами о бетон и болезненно выдыхает. Снизу слышится скрежет металла, лестница дрожит от того, что по ней забирается парень. Свой рюкзак она бросила там, и сейчас у неё нет совсем ничего, чем она может обороняться. На крыше тоже нет ничего, только гуляет одинокий голубь, но и он быстро собирается и улетает, прячась в облаках. Сердце девушки бьётся в груди, давит на лёгкие, дышать практически невозможно.Раз.
Его широкая бледная ладонь хватается за верхнюю ступень, набухшие синие вены на его руках выдают внутреннее напряжение. Она уже слышит тяжёлое дыхание, представляет, как он с самодовольной улыбкой будет приставлять к её виску дуло пистолета. Холодное, до дрожи в теле и мурашек по сердцу, до сковывающего страха.Два.
Вторая его ладонь хватается за ступень, девушка видит начало татуировки на запястье. Голова шипящей змеи, её раздвоенный язык лижет бледную кожу мужчины. Блондинистая макушка уже виднеется из-за края здания, и Чимин может только совсем немного отползти назад, шаркая кедами по бетону.Три.
Перед ней появляется его безумное лицо, когда он подтягивается выше и с безумной белозубой улыбкой смотрит прямо на неё. Кофейные глаза наливаются кровью, как у гадюки перед тем, как она задушит свою жертву и сожрёт её целиком. Столько эмоций она ещё никогда в жизни не видела в людских глазах, столько сумасшествия и больного энтузиазма она никогда прежде не встречала на чужом лице. Потому что это просто невозможно. Юнги — исключение из правил. — Ты попалась, куколка, — смеётся он, в один прыжок оказываясь перед ней и прижимая к бетону. Пак отчаянно пытается драться так, как учил её Хосок в её первые годы работы на криминального врача. Намджун говорил, что ей когда-нибудь понадобятся эти навыки, но она не верила, хоть и продолжала тренироваться под руководством Хосока. И сейчас она безумно благодарна им обоим. Чимин упирается коленом ему в рёбра и давит, замахивается кулаком и рассредотачивает его внимание, пускай на пару секунд. Ей удаётся свалить его за спину, но он быстро группируется и снова придавливает её обратно, вынув из кармана складной нож. Лезвие опасно блестит. — Тебе не сбежать, куколка, — ухмыляется он и вонзает дёрнувшейся Чимин нож в плечо, она кричит от адской боли, перед глазами темнеет. В ярости сбивает парня с себя ударом колена в бок, забирается сверху и давит на горло, стискивает одной рукой так сильно, как может, но Юнги сильнее: он толкает её к краю, так, что её голова свисает с крыши здания и она теряет равновесие, не понимает, где земля, а где небо. Мин подтягивает её за ноги к себе, Пак больно ударяется затылком, перед глазами бегут чёрные круги. — Какая же ты самонадеянная, — он достаёт пистолет, снимает предохранитель и поглаживает пальцем курок. Ему хватит всего секунды, чтобы убить её, и он хочет воспользоваться этим, но Пак находит в себе силы дёрнуть ногой вверх и ударить его в пах, пуля попадает по бетону и летит вниз. Чимин ловит склонившегося парня и валит на землю, от стремительно вытекающей крови у него лёгкое чувство эйфории и адреналин. Юнги садится, и Чимин решается на отчаянный шаг — она толкает его в грудь ногами, и теперь его очередь головой вниз свисать с крыши. — Прощай, — хрипит она бессильно, толкая его за край. В последнее мгновение мужчина успевает направить на неё пистолет и выстрелить в живот. Грохот: Юнги падает на чью-то машину и разбивается насмерть, она начинает сигналить, окна разбивается и сыплется на асфальт. Оставшиеся в живых бойцы прекращают сражаться друг с другом. Многие погибли, но количеством офицеры и полицейские явно превосходят Тигров. Им приходится сдаться. Чимин теряет сознание сразу, как только падает на пол после выстрела. Шум улицы сменяется тишиной.◎ ◍ ◎
Летний солнечный день ласкает лица весёлых жителей Сеула. Семьи, компании друзей, спортсмены и велосипедисты сейчас наполняют зелёный город движением, смехом, разговорами. По залитому солнцем тротуару гуляет девочка, прыгая по теням, что оставляют автомобили, стоящие на светофоре. Школьный рюкзак за её спиной забавно подпрыгивает, брелочек с плюшевой игрушкой пингвинёнка Пороро качается из стороны в сторону и забавно машет крылышками. По улице витает свежий аромат свежеиспечённого хлеба, и девочка с горящими глазами смотрит на небольшую пекарню, за витриной которой выставляет горячие свежие булочки на продажу владелица. — Оппа! Тэхён-оппа! Я хочу булочку с корицей, — школьница торопливо подбегает к витрине и любовно смотрит на пышное лакомство, которое определённо будет таять во рту в этот знойный день. Тэхён, волосы которого обретают солнечно-персиковый оттенок из-за ярких лучей, забавно жмурится от ярких бликов на стекле и наклоняется к окошку. — Добрый день, можно нам, пожалуйста, одну булочку с корицей и одну слойку с ванилью? Девушка, очень милая на вид, с улыбкой кивает и быстренько оформляет заказ, берёт деньги и желает им приятного аппетита. Джухён довольно откусывает сладость и радостно бежит куда-то в сторону. Тэхён поворачивает голову и видит свою маму, что с раскинутыми для объятий руками сидит на корточках, ожидая дочь. Её искренняя широкая улыбка теплом разливается по его молодому сердцу. — Милый, пошли с нами, отец уже ждёт нас всех, — она зовёт его рукой к себе, и Тэхён, расплываясь в улыбке, следует не спеша за самыми красивыми женщинами во всём мире. Самыми красивыми и самыми любимыми. Ритмичный звук аппарата в палате сменяется беспрерывным звоном остановившегося сердца.