Месяц спустя.
Лёгкие снова раскрываются, словно он вдыхает такой нужный воздух, вынырнув из-под воды, словно в его лёгких тяжёлая вода. Всё вокруг плывёт пятнами, никак не собираясь в чёткие силуэты. Множество неясных огней кружат вокруг него хороводом, но всё настолько тихо, что можно сойти с ума. Он словно качается в лодке по беспокойным волнам, и его руки мёртвой хваткой впиваются в бортики, пока он пытается разобраться, возвращается он в реальность или всё это — очередной кошмарный сон. Голоса наполняют его голову, но они вторят что-то на неизвестном языке, всё похоже на набор непонятных звуков, словно кто-то включает проигрыватель со сломанной пластинкой. Его грудь будто сделана из металла: обжигающе ледяная, полая внутри, в ней словно гуляет ветер и ещё сильнее охлаждает всё. Руки, наоборот, очень горячие и будто бы плавят под собой всё, к чему прикасаются. Горло нещадно болит от того, что что-то в нём застряло, он чувствует, как снова задыхается, и даже кашель не помогает. Звон наполняет место, в котором он находится. Вдруг дышать становится гораздо легче, но ничего сказать он не может: горло как будто изнутри прорастает розами с колючими шипами, и всё, что он может издать — хрип и стон. — Что с ним? — обеспокоенный голос где-то на задворках сознания. Незнакомый ему, но мягкий и мелодичный. Это ведь кто-то, кого он знает, да? — Всё в порядке, это побочный эффект, — коротко отзывается второй мужчина, голос звучит как из-под бочки. Кто? Врач? Он в больнице? Что он тут забыл? Парень осматривается вокруг, но всё продолжает плясать неразборчивыми пятнами. Он ничего не понимает, ничего не может вспомнить. В мыслях проплывают воспоминания: мама, отец, совсем малютка сестра. С ним что-то случилось после школы? Наверное, мама сильно беспокоится за него, и парень моргает, по щекам текут слёзы. Кто-то вытирает их, эти прикосновения разливаются теплом по всему телу, и он преданно всматривается в силуэт перед собой. Чёрное пятно сверху с редкими белыми бликами, вероятно, лицо и шея, и чёрное пятно снизу. Папа? Чонгук скидывает с лица выбившуюся прядь и поспешно стирает первые спустя месяц комы слёзы с чужого лица. Тэхён выглядит беззащитным и напуганным, и он явно не понимает, как он здесь оказался. Возможно, он даже не понимает, кто сейчас перед ним, но Чонгуку это не важно.Пять часов назад.
— Тук-тук-тук, — Дженни стучит по открытой двери спальни и проходит внутрь. В комнате царит полумрак, по полу и постели разбросаны рисунки-пятна от витража над изголовьем кровати. Чонгук сидит перед своим ноутбуком и просматривает запись, которую две недели назад обнаруживает Ёнхи. Она, как и планирует, навещает отца Вонён и проверяет комнату подруги. Все вещи лежат на своих местах, словно хозяйка комнаты отлучилась на пять минут и совсем скоро вернётся. Ёнхи долго пытается найти хоть что-то и думает о том, где бы подруга оставила вещь, заведомо планируя, чтобы её нашли. Она перерывает почти всю комнату, после чего цепляется взглядом за милого мишку, которого Ёнхи подарила ей на пятилетие дружбы. Он как новенький, глазки блестят, шёрстка мягкая и шелковистая. Девушка вертит его в руках, после чего расстегнула молнию на его спине и обнаруживает в кармане флешку. И видео именно с этой флешки сейчас просматривает Чонгук. Его выписали неделю назад, мама полностью оплатила лечение и вытащила его с этой тюрьмы с едким запахом лекарств. Намджун идёт на поправку, совсем скоро обещает ходить, Джису и Хосок уже вернулись в норму и бегают из отдела в отдел в участке даже быстрее, чем раньше. Чимин и Тэхён всё ещё в коме, и врачи постоянно твердят, что не могут определить примерный срок. Всё зависит от организма и от того, как быстро он сможет побороть смерть. Естественно, некоторые предполагают, что они уже не очнутся, такой шанс есть всегда, но ребята продолжают верить и молиться за их здоровье и жизнь. Джухён тоже уже выписали, и она сейчас живёт у Дженни. Её лечение оплатить никто не мог, и девушке стало так жаль малышку, что её сердце не выдержало и она вызвалась добровольно оплатить всё. Сегодня их очередь навещать Тэхёна, поэтому сестра приезжает к нему пораньше. Она успевает приготовить обед, убраться в доме и постирать вещи брата, а всё, что успевает сделать он — пересесть с кровати за стол и провозиться с этой чёртовой записью.— Здравствуйте, — с лёгкой улыбкой она машет будущим зрителям этого видео. — Меня зовут Чан Вонён, мне пятнадцать лет. Она делает паузу, поворачиваясь к тёмному окну, в котором видит лишь своё отражение. На улице нет ни ветра, ни машин, и в воздухе повисает спокойная, непрерывная тишина. Перед тем, как заговорить снова, она поворачивается к камере и убирает выбившуюся прядь шелковистых волос за ухо. — Если вы смотрите это видео, значит, я уже мертва. Я хотела бы попросить прощения у всех, с кем я перестала общаться в последнее время. Простите меня, папа, Ёнхи, простите, Минджу, Чжиын, простите все остальные, кому я врала и от кого таила такие секреты. Сейчас это уже неважно, наверное, — девушка вытирает слёзы с лица и шмыгает носом, нервно улыбаясь. — Мой папа сделал очень глупый поступок, я хотела всё исправить, но… Она снова переводит взгляд на окно, и в отражении её глаз мелькает свет. К дому подъезжает машина, и огни фар отражаются в стекле. Её речь становится чуть быстрее. — К сожалению, у меня осталось не так много времени. Ёнхи, я знаю, что ты просто так всё это не оставишь, но я прошу тебя, не пытайся разобраться в этом сама. У тебя есть Чонгук, у тебя есть папа, поручи это дело им. Я не буду называть их имён. Скажу только одно: Ким Сокджин. Надеюсь, это имя сможет что-то прояснить для вас. На заднем фоне слышатся громкие стуки в дверь, словно её пытаются выбить с петель. Девушка вздрагивает и смотрит на вход своей комнаты, прощается со всеми и выключает запись.
На видео больше ничего нет, но Чонгук цепляется за это имя — Сокджин, Сокджин. Оно звучит очень знакомо, но парень никак не может вспомнить, где он его слышал. В ушах белый шум, он смотрит на экран уже потухшего ноутбука и совсем ничего не слышит. — Приём, как там на орбите, оппа? — Дженни недовольно скрещивает руки на груди. Скотч-терьер носится вокруг неё и грозно тявкает, словно пытаясь соответствовать настроению девушки. Но парень совершенно никак не реагирует, и тогда девушка разворачивает его на этом офисном кресле и встряхивает. Трясёт за плечи, пока на его лице не появляются хоть какие-то эмоции, кроме прострации. Она щёлкает пальцами перед его лицом и заставляет напрячься. — Ты чего? — парень чешет затылок. Чон-младшая вскидывает брови и смотрит на него, как на умалишённого. Чонгук устало окидывает её внешний вид: одна из его футболок с надписью «girls are't afraid of guns» и светлые джинсы. Хван царапает коготками босые ноги хозяина и укладывается на них. — Я тебя раз сто уже звала, ты не реагировал ни на что. Даже когда я уже пришла, ты продолжал смотреть в чёрный экран, — она грозно сводит брови к переносице. Чонгук медленно переводит взгляд к ноутбуку и видит в нём своё тёмное отражение. — Извини, — хрипит он и встаёт, равняясь с девушкой. Сестра смотрит на него в упор, пока он отводит взгляд, и тяжело вздыхает. — Если ты продолжишь так много времени уделять работе, то скоро снова окажешься в больнице. Чонгук, это ведь твое здоровье. Госпожа Ко разве не говорила тебе о важности душевного равновесия, или как это называется в психологии? — она убирает его длинные волосы за уши. — Говорила, естественно. Но как душевное равновесие относится к моей работе? — Вот именно, Чонгук, никак не относится, и это плохо, — парирует девушка и выходит из комнаты, Чонгук следует за ней, выслушивая ещё больше недовольных доводов. Сам он мыслями погружается в то видео и думает о том, кто же такой этот Ким Сокджин. На столе уже стоят приготовленный холодный кукси, маринованная редька, кимчи из капусты и рис. Такой плотный завтрак Чонгука встречает далеко не каждый день. Взглянув мельком в сторону открывшегося холодильника, он видит, что теперь он заполнен до отвала, и, к сожалению, девушка старается зря, потому что парень не так часто готовит и продукты испортятся раньше, чем он решит похозяйничать у плиты. Он усаживается за стол и прокручивает металлические палочки в руке. — Я нашла у тебя кимчи из лука, он, вроде, ещё хороший, — говорит девушка, доставая из пенала контейнер с зелёным молодым луком, промаринованном в острой пасте. Они завтракают молча, Дженни не разрешает парню проверять мобильник и залипать в соцсетях, хотя он сам прекрасно знает, что во время еды лучше сконцентрироваться на ней. И всё же: кто такой это Ким Сокджин? Является ли он причиной всех тех происшествий, или это только стечение обстоятельств? И связано ли это с тем, что больничные счета Ким Тэхёна оплачивает анонимный пользователь? В последние часы, когда решалась его судьба, на счёт больницы поступила крупная сумма денег. Благодаря этому его лечение пошло полным ходом. Но кто этот аноним? — Ну вот, опять, — фыркает Дженни, раздражённо стукнув палочками по керамической посуде. Чонгук снова пропадает в своих мыслях и блокирует себя от внешнего мира. Он кидает усталый взгляд на девушку и пытается не обращать внимания на возмущения сестрёнки. Она высказывает всё, что думает о нём, пока парень молча ест и лишь иногда переводит взгляд с тарелки на младшую, чтобы она снова не подумала, что он витает в облаках. На самом деле, Чонгук пропадает в мыслях очень часто, и это не связано только с этим видео. Ещё во время пребывания в больнице он постоянно уходил в себя, оставаясь в палате наедине с грохочущим телевизором или назойливой медсестрой. С каждым разом в реальный мир возвращаться всё сложнее и сложнее. Он будто бы попадает в другое измерение душой, и только тело связывает его с этой реальностью, в котором младшая сестра пытается долгими минутами достучаться. Хотя Чонгук не знает, где ему лучше — у себя в голове или в реальности. Дженни докричаться до снова выпавшего брата так и не может, и по завершению завтрака они оба идут собираться на встречу, больше не трогая эту тему. Джухён сейчас с их мамой и, вероятно, печёт вместе с ней какие-то печенья, поэтому они могут только вдвоём съездить в клинику. Чонгук поднимается обратно в спальню и роется в одежде. За последний месяц он сильно худеет, и большинство вещей теперь висит на нём бесформенными тряпками. Он надевает чёрную бархатную рубашку и натягивает такого же цвета джинсы, которые приходится посильнее затянуть ремнём на талии, чтобы они не спадали. Из-под закатанных штанин выглядывают болезненно худые белые щиколотки. Волосы за этот месяц тоже прилично отросли, у него уже собирается целое каре, и не собрать их в хвост парень не может. Девушка переодевается в ванной, попутно наводя марафет на лице и голове. Чон ныряет в прихожей в любимые тяжёлые берцы, которые спасут его от возможности быть унесённым ветром, и утыкается в телефон. Сегодня уже пятое декабря. Чонгук всегда очень ждёт зиму, но в этот раз он ждёт её сильнее обычного. Время в больнице тянулось слишком долго, секунды складывались в дни, и он много спал, редко ел больничную еду и в основном питался домашним говяжьим бульон, грибным супом-пюре и пил горькую воду с лимоном. На лице прорисовываются тёмные скулы, мышцы сдуваются и теперь кости виднеются, проглядываются там и тут. И Дженни старательно пытается откармливать его и предлагает несколько тысяч раз сходить с ней и Хосоком в спортзал, но он каждый раз отказывается или игнорирует. Дженни выходит из ванной комнаты спустя двадцать минут, Чонгук к этому времени уже успевает присесть у стены и утонуть в телефоне. Он думает, что она выйдет к нему в платье и при параде, но всё оказывается куда проще: мягкий кофейный свитер, белые брюки. На кончик носа успевают сползти расшатанные очки для зрения. Подойдя к входной двери, она обувает чёрные сапоги на каблуках и накидывает пальто, укоризненно бросая взгляд на старшего брата. По нему не скажешь, что он выходит на улицу в прохладный зимний день, потому что он словно на пикник собирается: рубашка тонкая, кожа голых лодыжек виднеется из-под штанин, которые задираются чуть ли не до колен. — Ты бы ещё голый пошёл, — грозно цыкает она и всё-таки находит в залежах хлама и старых вещей мужское чёрное пальто. — А ещё ты выглядишь так, словно собрался на похороны. Я, конечно, понимаю, что ты всей душой его не любишь, но надел бы что-то более светлое. Ты и так, как вампир, вылезший из убежища впервые за сотню лет, ещё и весь в чёрном. — Милая, я сам разберусь, как мне и что носить, — раздражённо отрезает он, забирает пальто и выходит в подъезд, надевая его по пути. Он решает спуститься по лестнице, пока девушка на каблуках дожидается лифта. Не то чтобы их отношения в последнее время поменялись, просто сам Чонгук стал более раздражительнее и грубее, словно бы за период больничного уикенда его жизнь обрела много серых красок. Не исключено, что так и есть: Чонгук начал много спать, ел ещё хуже, чем до этого, и в принципе превратил свою жизнь в сплошное существование. К психологу не ходит уже два месяца, женщина до него дозвониться не может и совсем скоро станет ломиться к нему в квартиру за объяснениями. Чон вздыхает тяжело и хрипло, и суёт в ухо беспроводной наушник, включает плейлист с песнями Key Boys. Первой играет «My Love Is Distant», и парень закрывает глаза, прислоняясь спиной к стене у двери подъезда. Перед глазами скачут различные кадры из старых фильмов, которые могут подойти к песне, но большинство из них психоделические и нелицеприятные.— Почему ты кричишь? — Ты ничего не видел. Не видел.
Парень распахивает глаза. Отрывки фраз из его снов звучат в его голове эхом. Дженни уже стоит перед ним со скрещёнными на груди руками, и Гук смутно догадывается, почему на её лице снова застывает уже такое привычное недовольное выражение. Он лишь трясёт головой и предлагает скорее поехать в больницу. По его грязному автомобилю плачет мойка, но времени и желания ехать куда-либо и общаться с людьми у него нет. Да и всё равно, если честно, на чём ехать, если у машины все четыре колеса целы и она не тарахтит при езде. Остальное — мелочи жизни, о которых ему переживать сейчас точно не стоит. Но вот Дженни думает по-другому. — Знаешь, если ты сам не отвезёшь её на автомойку, то этим займусь я, потому что ты запустил её до неузнаваемости, — шокировано говорит она, садясь на переднее сидение, смерив взглядом те брызги на дверце от ещё ноябрьских дождевых луж. Чонгук лишь закатывает глаза и надевает второй наушник, чтобы не слушать болтовню младшей. Девушка, поняв, что теперь доораться до него будет невозможно, молча утыкается в мобильник и прочитывает сообщения коллег в общей группе, которые обсуждают следующие выходные и надвигающийся корпоратив. Возможно, она тоже поедет с ними и оставит на этот вечер-ночь Джухён вместе с Чонгуком. Неизвестно, сможет ли этот амёбный вампир последить за девочкой, тут скорее будет совсем наоборот, но главное, чтобы она будет в безопасности. Здание больницы виднеется из-за многоэтажек и магазинов. Они паркуются на цокольном этаже и поднимаются к нужному отделению, заходят в прохладную палату. Спустя месяц ничего не меняется: он всё так же лежит с прикреплённым ко рту аппаратом искусственного дыхания, всё так же пищит кардио-датчик в его особенном ритме. Чонгук садится перед ним как в первый раз, хотя он бывает здесь чаще, чем в других комнатах, и эти стены так же давят на него, как и стены его собственной палаты. — Привет, Ким Тэхён, — парень скрещивает ноги под стулом и кладёт ладони на острые колени. Старший выглядит ещё хуже, чем он сам: исхудал на больничных препаратах и больничной жидкой еде. Чонгук даже не представляет себе, каким образом его тут кормят, но, надо признать, он и не сильно горит желанием узнать. Девушка подходит к окну и раздвигает занавески, впускает внутрь больше света. — Знаешь, может, если здесь будет посветлее, он поскорее проснётся. Знаешь, вдруг ему нужно больше солнечного света, как цветам, — слабо улыбается она. Многие уже смиряются с тем, что Тэхён лежит в коме, и больше никто не убивается вечерами и не пропадает в барах за выпивкой из-за череды неудач. Но вот у Чонгука другой случай, с парнем его связывает нечто другое, — это чонгукова невнимательность. Как он считал месяц назад, так и считает до сих пор — если бы он не был упёртым и смотрел бы лучше, он мог бы остановить всё это и спасти не только себя, но и Тэхёна. И чувство вины с каждым днём порождает в его груди чёрную дыру, которая засасывает в себя всё. — Скажи ему что-то, — предлагает Дженни, опрыскивая сухие цветы из стоящей рядом бутылочки с водой. — Что мне ему сказать? — «я сказал уже всё, что мог, и это не помогло». Чонгук обречённо смотрит на лицо Кима и поднимает ладонь, касается его светлых длинных волос. Теперь они могут посоревноваться в звании «самого длинноволосого красавца» Южной Кореи, конечно, если бы парень был в сознании. Да и Чонгук пока выигрывает — его каре утирает нос многим рок-музыкантам. Пока Чонгук скрупулёзно роется в своей голове в поиске каких-нибудь коротких ободряющих фраз, Дженни решает спеть Тэхёну одну из тех песен, о которых ей рассказала Джухён. Её брат часто слушал её, включая тихо-тихо в одни из ярких сеульских ночей, пока он наедине со своими мыслями сидел у окна и смотрел на горящие огни города. — Seasons, they will change. Life will make you grow, — негромко поёт она на английском с отчётливым акцентом, ставя рядом с записками Ёнхи фотографию в рамке: Тэхён, Джухён и их родители, выпуск парня из средней школы. — Dreams will make you cry, cry, cry. Everything is temporary. Everything will slide. Love will never die, die, die, — Чон-младшая грустно улыбается, доставая из кармашка в сумке кулон-тайник, открывая его. Таким она его кладёт его рядом, может, душа Тэхёна почувствует что-то родное совсем рядом и не захочет покидать этот мир. — Что за песня? — растерянно спрашивает Гук, поднимая взгляд на сестру. Она неловко поджимает губы и убирает волосы за ухо. Парень не силён в английском, поэтому понять слова ему не удаётся. — Джухён сказала мне, что Тэхён очень любит Imagine Dragons. И «Birds» его любимая песня. Очень личная, он не делился ею ни с кем, и только она знала об этом, — тихо говорит она, виновато смотря на спящего парня. — Прости, что я попросила её рассказать об этом. Не ругай малышку, когда очнёшься, она тебя очень любит. Чонгук обнимает сам себя, исподлобья смотря на Тэхёна. Должно быть, в этой песне действительно есть что-то такое, что описывает его, что он таит где-то внутри себя, прячет под сердцем. Чонгук знает, что хранится под статусом «личная песня» — это песня, которую ты ассоциируешь с собой, которую можешь слушать ежедневно на репите и не устанешь от неё. Потому что это твоя песня. И у него она тоже есть, потерянная где-то в скачанных файлах на телефоне. Дженни уходит через полчаса, потому что звонят по работе и просят приехать в главное здание, и она оставляет их одних. Чонгук достаёт телефон и набирает в поисковик: «Imagine Dragons — Birds». Первой строкой выплывает ссылка на ютуб-видео, и он нажимает без раздумий на неё. Открывается приложение, клип разворачивается на весь кран и первое, что ищет Гук — субтитры. Но их нет. Он думает недолго, после чего забивает в поисковик «Imagine Dragons — Birds перевод на корейский». И теперь он находит видео, который сможет спокойно просмотреть.◎ ◍ ◎
Минута. Две. Три. Пять. Десять. Видео уже давно закончилось, а Чонгук всё прижимает ладонь ко рту, беззвучно роняя слёзы одну за другой на бархат своей чёрной рубашки.«Времена года будут сменять друг друга».
Тэхён усмехается, коротко пожимая плечами и убирая свой бокал к бокалу Чонгука. В его влажных глазах копится весь этот вечер, со всеми звёздами, с отражением сверкающего вина и всплесков воды из джакузи.
Он впивается костлявыми пальцами в щёки, заглушая всхлипы, и прижимается грудью к ногам, роняя смартфон на кафельный пол с треском. Возможно, экран разбивается вдребезги, но сейчас в его ушах только эхом раздающиеся строчки из песни.«Жизнь заставила тебя вырасти».
— Уходи из Сомун, если я раздражаю тебя, — у Тэхёна тогда в глазах столько эмоций, что ему требуется бы время, чтобы прочесть их. Но он не делает этого и прячется за дверями автобуса.
Он не ожидает такого эмоционального всплеска от себя самого, но сейчас его буквально раздирает на части, когда он ставит на место маленькой девочки Тэхёна. Неужели его история такая же тяжёлая? Конечно, нет. Она, вероятно, ещё хуже, чем парень может себе представить.«Смерть сможет сделать тебя чёрствым. Всё временно».
— Привет, Чонгук, — он снова безупречная модель с идеально уложенными светлыми волосами и карими глазами, отражающими лучи солнца, и на его губах снова застывает тонкая плёнка ванильного молока.
— Господи, хён, прости, — шепчет он срывающимся голосом, пытаясь поднять взгляд влажных глаз на неподвижное тело парня. Чонгук вдыхает глубоко воздух и садится ровно, солёный вкус слёз остаётся на его потресканных бледных губах.«Всё незаметно исчезнет, но любовь никогда не умрёт».
— Птицы летают во всех направлениях, я надеюсь, что увижу тебя снова. Птицы летают во всех направлениях, так лети же высоко… Тэхён. Лети высоко и не смей падать, — надрывно пропевает парень, шумно шмыгая носом и втягивая ещё одну порцию воздуха. На мониторе отображаются изменения в состоянии пациента: сердцебиение ускоряется, Чонгук нервно бегает глазами по аппарату и переводит взгляд на Тэхёна. Его ресницы едва подрагивают, рефлекс заставляет его руку слегка пошевелиться. Чонгук нажимает на кнопку у изголовья кровати и слышит резкий непривычны писк — совсем скоро прибежит медсестра и, возможно, врач. Тэхён вдруг резко распахивает глаза, и Чонгук от неожиданности чуть не падает со стула, вжимаясь в спинку. Его сердце бешено бьётся в груди от паники, в голове вихрь и одновременно пустота, в ушах звон, на лице засохшие слёзы, а у Тэхёна — необоснованный страх и шок. Он цепляется за мир из последних сил, и врач вовремя прибегает, приводя пациента в чувства. Через пять минут Тэхён уже осознанно может моргать, и, кажется, дар думать тоже возвращается к нему. Чонгук встаёт на ватные ноги, касается его лица и вытирает мокрые щёки. Ему уже снимают трубку, он может дышать сам, он так жадно глотает воздух, словно его утопающего только что выносят на берег из глубин моря. В карих глазах нет ясности, только пелена. Его широко открытые тёмные глаза хранят в себе так много боли и страха, Чонгуку требуется несколько раз вдолбить, чтобы он отошёл от пациента, который сейчас находится в невменяемом состоянии. Ему быстро вкалывают успокоительное и приказывают оставаться в постели. Тэхён послушно лежит и пытается сфокусировать взгляд, и всё это время Гук сидит совсем рядом, сжимая его ладонь в своих руках. Через полчаса врач уходит, медсестра тоже, и пациент это слышит. Или видит — Гук не знает. — Кто ты? — Ким поворачивает к нему голову и неловко поджимает губы, смотрит в глаза. Чон видит в них по-настоящему детское любопытство, наивность. — Чонгук. Я твой друг, — хрипло говорит он, улыбаясь совсем слабо, едва поднимая уголки губ. Взгляд Тэхёна становится каким-то грустным, и парень готов поставить все свои деньги на то, что он видит его. И очень хорошо. — Вы врёте мне. Я не дружу со взрослыми. Где моя мама? — спрашивает он, глупо моргая и ещё раз осматривая палату, уже не так истерично, как при пробуждении. Гук выпадает в осадок после сказанных слов, а потом старается сдержать слёзы: Тэхён действительно забыл больше половины своей жизни. И как бы Гук не готов к этому, он очень сильно надеется на то, что что-то в этом мире пойдёт не так, произойдёт какой-нибудь сбой, и препарат подействует не так, как ему положено. Но нет. — Я не вру. Хён… Тебе двадцать семь лет, и ты работаешь со мной… и с ребятами в полиции. В прокуратуре, — парень тянется к растрёпанным волосам Кима, но тот как-то отрешённо дёргается и вырывает свою ладонь из рук своего посетителя. — Вы врёте мне! — на его глаза снова наворачиваются слёзы, и вернувшаяся медсестра выставляет Чонгука за двери. «Немыслимо! — возмущается она, отчитывая парня вдали от палаты. — Молодой человек, вам делать нечего, кроме как пациентов доводить до нервных срывов?!» Чонгук выходит из больницы ещё более разбитым, чем когда входит. Он глядит на свой мобильник, экран которого наполовину превращается в паутину, и думает набрать чей-нибудь номер. Но чей? Вычеркнув из мыслей одного за другим возможные контакты, Гук остаётся ни с чем. И идёт вдоль заснеженных улиц пешком, потому что Дженни арендовала его машину на сегодняшний день. Чонгук любит зиму, но зима не любит его.◎ ◍ ◎
Из квартиры доносятся звуки телевизора, шипение еды на сковороде и милые переговоры между девушкой и ребёнком. Чонгук стоит перед дубовой дверью и смотрит на металлическую ручку опустошённо, заходить внутрь совсем не хочется, видеть их и слышать их — тем более. Дженни снова без разрешения вламывается к нему и притаскивает с собой малышку, и Чонгук сейчас точно не сможет поддержать разговор и сказать, что их встреча с Тэхёном прошла хорошо. Потому что это не так. Как он тщательно не скрывает эмоции, Дженни — его младшая сестра, человек, который всегда рядом, несмотря ни на что, и она знает его полностью. Парень понимает, что не должен так относится к ней — грубо, в некотором смысле предвзято и холодно, потому что она не желает ему зла. Она любит его. И Чонгук её, наверное, тоже. Он всё-таки заходит, опустив голову и сняв ботинки, нажимая носком на пятку. Голоса затихают, сковородка звякает о плиту и огонь делается тише. — Оппа, надеюсь, ты не против того, что я пришла сюда с Джухён. Она принесла тебе твои любимые печенья, которые приготовила с мамой, — улыбчиво говорит девушка. Джухён разворачивается на диване и бросает недовольный взгляд на Дженни. — Вообще-то, я сделала их сама, мне лишь чуть-чуть помогли, — утверждает она, и Чон-младшая больше не спорит. Чонгук коротко мычит и старается быстро исчезнуть на втором этаже. Хван не бежит за ним, не встречает его и не лает, как обычно — он умещается на коленях девочки и даже не поднимает голову, не глядит на своего хозяина. Мужчина чувствует себя донельзя оскорблённым и брошенным. Дженни не успевает его окликнуть, как дверь спальни громко закрывается, прервав ещё не начавшуюся трилогию «что случилось?», «перестань хмуриться» и «ты знаешь, мы все тебя любим». Чонгук падает без сил в своё кресло, кладёт голову на спинку и вдавливает в уши два наушника, включая на повторе «Birds». Он определённо не любит такие песни, не любит попсу и американский стиль, определённо не станет слушать её следующие несколько дней. Он просто закрывает глаза и временно уходит в царство грёз, где его уже не потревожат. — Онни, как ты думаешь, аджосси так расстроен из-за меня? — грустно говорит Джухён, смотря на пустую лестницу, по которой несколько минут назад тяжело шагал парень. Дженни постукивает лопаткой по краю сковороды и перекладывает пасту в две тарелочки, оставшуюся оставляет на плите и накрывает крышкой. — Конечно нет, Джухён-ши. Видимо, что-то случилось ещё до того, как он пришёл домой. Ещё аджосси не очень любит, когда я прихожу к нему и не предупреждаю об этом, — неловко улыбается она, приглашая девочку за стол. Джухён ещё никогда не пробовала пасту и безумно хочет узнать, какая она на вкус, потому что во многих европейских фильмах она мелькает и привораживает. И девушка решает порадовать девочку, приготовив блюдо её мечты. Кажется, кто-то мечтает о дорогих игрушках, трендовых вещах или каникулах на море, и Джухён просто хочет попробовать иностранную еду. А ещё она безумно хочет снова увидеть своего брата. — Знаешь, я думаю, ты уже готова к тому, чтобы увидеться со своим оппой, — вполголоса говорит Чон-младшая, накручивая на вилку спагетти. — Как думаешь, завтра мы сможем пойти? — Конечно! — Ким улыбается так ярко, что губы старшей неосознанно расплываются в улыбке. Она надеется, что девочка сможет принять тот факт, что её старший брат в коме, а Джухён надеется, что Тэхён до сих пор сильно её любит.Птицы летают во всех направлениях, я надеюсь, что увижу тебя снова. Птицы летают во всех направлениях, так лети же и ты высоко.