◎ ◍ ◎
В ярко освещённой спальне слегка прохладно даже под тёплым зимним одеялом. Свет бьёт сквозь окно, ныряет в самые потаённые углы комнаты. Дженни лежит в кровати и устало рассматривает потолок, вспоминая последнюю встречу с мамой, когда она заявляет, что интервью не состоится. Бред. Почему из-за отца их отношения так резко портятся, натягиваются? Неужели человек, которого она никогда не знала, может стать преградой для них? Что такого он может сделать с ней, о чём она потом будет жалеть? — Снова думаешь об отце? — спрашивает Хосок, перевернувшись на бок, чтобы лучше видеть любимую. Дженни переводит на него взгляд: растрёпанные тёмные волосы, сонное помятое от подушек лицо, обнажённые руки, покрытые татуировками и комкающие одеяло под собой. — У тебя был этот… задумчивый взгляд. — Не хочу говорить об этом, — отрезает она, поднимаясь с постели и сбрасывая одеяло в сторону. Она поправляет сбившиеся ночные шорты и убирает волосы за спину, хрустит шеей. — Хватит так. Ты ведёшь себя странно после встречи с ним, — парень остаётся в белоснежной кровати, наблюдая со стороны, как девушка подходит к своему рабочему столу у окна и смотрит на открывающийся вид. — Волнуешься из-за интервью? — Он ещё даже не согласился, — вздыхает она. — Ну, когда он согласится, твой верный коп будет рядом, чтобы защитить тебя от чего угодно, — улыбается он, выбираясь из плена подушек и одеяла и подходя к возлюбленной. — Ты будешь потрясно выглядеть в кадре. — Правда? — усмехается она и мягко целует его в губы, утыкается носом в мощное плечо и даёт стиснуть себя в тёплых объятьях. Потому что в этой спальне сегодня действительно прохладно. Но их счастье длится недолго, потому что на телефон приходит несколько сообщений. Мама. Увижу ли я тебя когда-то ещё? Мама. Семейный ужин. Мама. Сегодня. Мама. Не опаздывай. — Вот это серьёзная настойчивость, — смеётся Хосок, и Дженни согласно кивает, возвращая взгляд к его горящим на свету глазам. — Сможешь ли ты спасти меня и от матери? — кокетливо улыбаясь, спрашивает девушка, откладывая телефон на свой рабочий стол. Мужчина смеётся и дарит ей ещё один аккуратный поцелуй, на этот раз в нос. От мамы её уже никто не спасёт.◎ ◍ ◎
— Зачем ты позвал меня, хён? Они находятся в лесу на окраине города, где произошло ещё одно убийство. Джухён Чонгук отвозит к своей сестре, а сам едет вместе с Хосоком на место преступления, прихватив с собой Тэхёна, который безумно хочет побывать там. Сославшись на то, что он всегда видел это только по телевизору и в кино, но никогда — в реальной жизни, он сумел добиться разрешения от Гука, но только если тот согласен быть под гиперконтролем. Естественно, Ким соглашается, и сейчас они втроём проходят через заросли кустов, спускаясь со склона к опечатанной территории. Трость они с собой не берут, и парень идёт, держась за руку своего сожителя. Некоторые коллеги здороваются с Тэхёном, и он неловко кланяется им, не вспомнив ни одного лица. — Ножевое ранение в лесу — недостаточно жутко для профайлера, — говорит старший коллега, ведя парней по тропинке к телу. — Но что насчёт больше ста ранений? Чонгук взволнованно трёт руки, а Тэхён настораживается и даже думает от том, что его идея глупая и необдуманная. Но идти сейчас назад уже нет возможности, потому что никто не собирается его охранять у машины. Так что выбор у него один. Они подходят к трупу мужчины с огромным количеством колотых ран на груди и животе, он лежит на спине, раскинув руки в стороны. Рядом с ним сидит на корточках уже знакомый судмедэксперт. — Жертву зовут Ким Ёнхван, живёт в Ильсане. Помощник менеджера склада, семье сейчас сообщают о произошедшем, — оповещает их Джису. — Его машина рядом на дороге, дверцы открыта. Похоже, вылезал в спешке, — комментирует Хосок, покосившись на Тэхёна. Он встаёт очень близко к Гуку, крепко вцепившись в его руку, словно это поможет ему унять дрожь в коленях и бешеное сердцебиение. Гук тем временем внимательно осматривает тело с расстояния: пустой чехол на поясе, сломанная лодыжка. — Нет следов пассажиров. — Время смерти? — спрашивает психолог. — Двенадцать часов назад, — отвечает ему парень, поправляющий резиновые перчатки и сидящий у трупа. — Умер от потери крови из-за огромного количества ран, сто четыре удара, я считал старательно. — Только мне раны кажутся разными? — спрашивает Джису. — Хорошо подмечено, они не единообразны. Некоторые глубокие, серьёзные, другие больше похожи на порезы, — пока врач с девушкой обсуждают подробности, Чонгук рассматривает местность. Он замечает чуть выше по склону камень вместе с корягой, и это наводит его на мысль. — Сто колотых ран — классический пример чрезмерной жестокости. Намного больше увечий, чем нужно для убийства. Указывает на переполняющую ненависть. Ярость, — теперь говорить начинает Гук, потому что картина в его голове принимает более приемлемый вид. Тэхён, кажется, слушает его внимательнее всех, как любопытный ребёнок. — Похоже, его подвела сломанная лодыжка, — Джису кивает на вывернутую в другую сторону ступню. — Да, её повредил не убийца. Машина жертвы на той стороне холма? — интересуется брюнет, указывая себе за спину. — Его кто-то преследовал. Он вышел из машины… Забрался на холм… Запнулся об этот корень и упал. — Перелом синдесмотический, — говорит врач, уже встав на ноги. — Он ужасно мучился. — Убийство не было спланированным, — тем временем продолжает психолог. — Оно было спонтанным. Убийца заколол Ёнхвана его же ножом, вытащив из чехла на поясе. Угол ранений указывает, что убийца сидел на нём верхом, — Чонгук чувствует, как Тэхён всё сильнее сдавливает в объятиях его руку, и чуть дёргается, заводит руку ему за спину, аккуратно кладёт её на затылок и успокаивающе гладит, почёсывая колючие короткие волосы. — Он хотел, чтобы жертва его видела, — предполагает Джису. — Верно. Или ему нужно было видеть лицо жертвы, его боль. Наш убийца наслаждался этим, каждым ударом, всё сильнее. Что и объясняет различную глубину. Перед нами зарождающийся садист, только сейчас он осознаёт то удовольствие, что получает от чужой боли. Это его первое убийство, — спокойно говорит он. — Можешь хотя бы притвориться обеспокоенным? — Джису поднимает бровь. — Джису, опросите его коллег. Мы с Гуком поедем к его семье. Узнаем, что он вообще здесь делал.◎ ◍ ◎
— Я не имею не малейшего представления, что он там делал. Они приезжают обратно в Сеул и заезжают в район, где стоят частные дома. В одном из таких проживает жена убитого Ёнхвана, самый близкий для него человек, именно поэтому они решают первым делом навестить её и, естественно, сообщить об утрате. Тэхён так же едет с ними, отказываясь ехать домой, и стоит рядом с Чонгуком, пока Хосок пытается выбить женщину на разговор. Он облокачивается о ручку тренажёра, пока хозяйка дома активно протирает с помощью средства беговую дорожку. — Извините, можете не трогать? — женщина обращается к Хосоку, и тот выпрямляется, больше не облокачиваясь на велосипед. — Я только протёрла здесь. Хо подходит к криминалисту и его спутнику и слегка изумлённо поднимает брови, удивляясь спокойствию жены, потерявшей таким жестоким способом своего любимого человека. — Она не кажется расстроенной смертью мужа. Чон хмуро кивает на его слова и осматривает гостиную, в которой они стоят. На стенах висят многочисленные фотографии, картины. На многих изображены она и её сын, рядом с обычными снимком в рамке пустой промежуток, чуть более светлый, чем потускневшие обои. Это фото, вероятно, относительно недавно сняли. Нигде нет фотографий мужчины. — Вы развелись? — этим вопросом он застаёт хозяйку дома врасплох, она какое-то время неловко молчит. — Мы пока никому не говорили, жили раздельно. Ёнхван хотел иметь своё жильё, я хотела… новой жизни, — Гук обращает внимание на визитку на столике и берёт её в руки. На ней изображён мускулистый мужчина в боксёрских перчатках, агрессивно смотрящий с прямоугольной картонки. Под ним крупно написано «Искусство боя от Минхо». — Вы занимались там? — спрашивает он. — А, Минхо… Да, я теперь тренируюсь там тоже, — уже более расслабленно отвечает хозяйка. — А где ваш сын? — вмешивается среди их пустого диалога Хосок, перенимая внимание всех на себя. — Он… На заднем дворе. Почему вы спрашиваете? — Это просто вопрос, — Гук смотрит в одно из окон, которое открывает вид на задний двор дома, и видит мальчишку, который что-то делает возле клетки с домашними кроликами. — Я просто хочу защитить своего сына. Он для меня всё… Чонгук спрашивает разрешения поговорить с мальчишкой и выходит на задний двор, просит Тэхёна уже не идти за ним хвостом и перетерпеть эти несколько минут с Хосоком в гостиной. Парень, имя которому, как оказывается, Джихун, кормит питомцев зеленью. На нём свитер и лёгкая куртка, на голове неряшливо сидит шапка, прикрывая тёмные отросшие волосы. Чонгук невольно вспоминает себя маленького, видит десятилетний образ, который прочно заседает в подсознании. — Привет, Джихун, — подойдя ближе и добродушно улыбаясь, Гук убирает руки за спину. Мальчик поднимает на него грустный взгляд. — Кто твои друзья? — Это Чарли, это Дженнифер. Им нравится капуста, — в клетке сидят два кролика, бурый и чёрно-белый, и они оба с упоением грызут лакомство. — Как они себя чувствуют сегодня? — Грустно, — говорит он, снова смотря на местами заржавевшую железную клетку. — Они… потеряли своего отца. — Знаешь, я тоже потерял своего в твоём возрасте, — тоскливо улыбаясь, произносит он и подходит к кроликам, касается пальцами прутьев. Зверьки настороженно дёргают ушами и отскакивают от стен, не прекращая аппетитно жевать. — Ты ещё скучаешь по нему? — Иногда, — кивает криминалист. — Когда я был ребёнком, он был самым лучшим, умным, смешным. Он многому меня научил. — Мой отец подарил мне Чарли и Дженнифер, — губы мальчика дрогают в кривой, слабой улыбке. — Вы были храбрым, когда его не стало? Мама говорит, я должен быть храбрым. — Да, я старался, но я был грустным тоже. Грусть — это нормально, — в его голове проносятся кадры с записи допроса его мамы, где она плачет навзрыд. — Думаешь, мама чувствует то же, что и ты? — Я думаю… — Джихун задумывается. — Ей не так грустно. Ей никогда по-настоящему не нужен был папа, ей нужен я. Она так говорит, я для неё всё, — Чонгук кивает на его слова и опускает взгляд. — Кто вы? — Я Чонгук, работаю с полицией. Мы хотим убедиться, что вы в безопасности, — его улыбка заставляет мальчика улыбнуться тоже. Он отдаёт всю капусту кроликам и запирает клетку, чтобы они не сбежали. — Вы говорите как Минхо. — Минхо? — голос криминалист звучит настороженно, но он вспоминает, где слышал это имя. — Из зала твоей мамы? — Он помог ей набраться сил. Он… иногда спит здесь, — Джихун опускает глаза в траву. — Мама говорит, что он защищает нас. — Твой папа знал Минхо? Они ладили? — парниша отрицательно качает головой. Кажется, есть смысл наведаться к этому таинственному бойцу и поговорить с ним тет-а-тет. — Что будет дальше, аджосси? — Просто Чонгук, — на его лице вспыхивает улыбка. — Всё будет хорошо, Джихун, обещаю, — он достаёт из кармана молочный леденец и протягивает его мальчику. Джихун благодарно улыбается, и это греет психологу душу. Когда они садятся обратно в машину, Тэхён поворачивается к поправляющему волосы Гуку и расслабленно кладёт затылок на подголовник. Несмотря на то, что несколько часов назад его трясёт от странных смешанных чувств при виде окровавленного трупа, сейчас он чувствует себя куда лучше и даже думает о том, чтобы поступить на юридический. Это дело кажется ему очень интересным сейчас, хотя никогда не интересовало ранее. Утренний разговор с психологом смог успокоить его внутреннее состояние, да и в целом он чувствует себя лучше. — Ты очень хорош в своей профессии, — признаёт красноволосый, ловя на себе немного смущённый взгляд брюнета. — Ты хороший психолог… и криминалист тоже. Чонгук не знает, что ответить на это, он только смотрит в карие глаза, которые сильно контрастируют на фоне ярких цветных волос, и думает о том, каким образом ему удаётся вляпаться в такую передрягу. Он чувствует себя неловко, иногда, как сейчас, смущённо, и от одних только слов о том, что он хороший специалист и действительно знает своё дело. Парень слышит это от многих, но почему-то от него это звучит слаще любой другой похвалы. И Чонгук прекрасно понимает, что именно может вызывать такие противоречивые, странные и ненужные чувства, и очень не хочет, чтобы это оказывалось правдой. Потому что его никто не поймёт. Ни мама, ни Дженни, ни Ёнхи, ни команда. Ни тем более Тэхён.◎ ◍ ◎
— Мы уже заждались тебя, Дженни. Где ты была? Длинный обеденный стол, за которым днём ранее Соын собиралась принимать гостей для обсуждения денежных вкладов, сейчас практически пуст и сидят за ним всего трое людей: сама Соын, хозяйка квартиры, Чонгук и Дженни. На столе перед ними стоят чугунок с рисом, омлетом и овощами, рядом отдельно блюдо с жареными креветками, и, естественно, много красиво уложенных панчанов. Они уже принимаются за ужин. — Работала. Исследовала новую тему, — сегодня Дженни в красивом чёрном платье с привычным принтом мелких цветов и в сапогах на каблуках, а Гук, сидящий напротив неё, в костюме. Всё-таки семейный ужин — это не просто прийти и поесть вместе, это нечто большее. — Надеюсь, ты высыпаешься, — мама отпивает из своего бокала немного красного вина. — Точнее, не выпадаешь, как твой брат, — поправляет её Гук, мило улыбаясь, на что их мама только закатывает глаза — ничего другого она от него, собственно, и не ожидает. — Над чем работаешь? — Я приняла твёрдое решение провести интервью с отцом. «Хирург: пятнадцать лет спустя», — говорит Дженни, звякнув палочками в руке. — Ты, должно быть, шутишь? — Соын поражённо вскидывает брови, с трудом находя слова, чтобы выразить весь свой шок. Она до последнего надеялась, что дочь откажется. — Это плохая идея, Дженни. Ты сама становишься его мишенью, — уже говорит парень, и она честно не понимает, почему её так отговаривают от разговора с отцом. Если от мамы она и ожидает услышать что-то подобное, то от старшего брата — нет. — Почему вы оба себя так ведёте? Обращаетесь со мной, как с неженкой, и, судя только по звонкам, ненормальные здесь вы. Я в порядке, — обиженно выдаёт девушка. Даже аппетит пропадает, и красные дымящиеся креветки уже не вызывают прежнего восторга. — Да, потому что ты единственная, кто не виделся с ним, — пытаясь говорить как можно мягче, Соын играет вином в своём бокале. — Я виделась с ним на прошлой неделе. — Что? Ты в порядке? — Чон давится воздухом, потому что он не знал таких подробностей. Он всё это время думал, что интервью — это лишь её временное желание, что она не станет действительно приезжать к нему и просить об этом. — Я только что сказала, что я в порядке. — Ничего не в порядке. Это безумие. Интервью… Я запрещаю, ты больше не увидишься со своим отцом, — строго говорит женщина. — Что это? — усмехается Дженни. — Королевский указ, Мать заговорила? Я надеялась, мы сможем спокойно это обсудить, но, конечно же, нет. Выход найду сама, — младшая Чон чувствует себя до глубины души оскорблённой, потому она поднимается с места, забирает свою сумку и идёт из зала. — Дженни, подожди, нам нужно… — Гук вскакивает с места, чтобы придержать сестру, но мама поднимает руку и останавливает его. — Пусть идёт, — она ждёт, пока дочь скрывается за дверьми, и поднимает взгляд на своего старшего сына. — Этого интервью никогда не будет, я об этом позабочусь. — Ладно. Хорошо, — он садится обратно и слегка ёрзает на стуле. — Наконец-то мы… согласны друг с другом? — Да. Такого ещё не было. После хорошего сытного ужина Чонгуку требуется поехать домой, так как он и без того сильно задерживается. К тому же у него есть ещё гора нераскрытых дел и собственные проблемы, которые не будут долго ждать. Мама проводит его до входной двери. — Ещё волнуешься о сестре? Не нужно, я дружу с руководителем её канала, нужно только позвонить. Она считает, что сможет настоять на своём, но это далеко не так, — Соын улыбается, но парень лишь качает головой. — Не в этом дело. — Тогда в чём? Всё ещё теряешься в прошлом? — Ну, знаешь, как говорят: «Те, кто не могут вспомнить прошлое, обречены», — с грустной усмешкой замечает парень. — Говорят не так, милый. — Но достаточно близко, — он достаёт их внутреннего кармана несчастную фотографию и протягивает её матери. — Это фото тебе о чём-нибудь говорит? — Что за безобразная машина? — с отвращением в голосе говорит она, рассматривая снимок. — И где это вы? — Оно было сделано за неделю до папиного ареста. — Насколько я помню… Мы с Дженни были на Хондэ, ты был ещё в школе, и… Джихёк был занят на работе, как он сказал. Логично, и всё же… Ему нравилось ходить в походы, вся эта специальная экипировка и одежда кружили ему голову как школьнику, — она отдаёт снимок и, не сдержавшись, обнимает своего сына. — Хорошей тебе дороги. Она идёт обратно в зал, чтобы прибраться, так как Суджин сегодня чувствовала себя не очень хорошо и проработала только половину смены. Чонгук обувается и слышит знакомый голос, который прогоняет по его телу табун мурашек: — Ладно тебе, чего такой кислый? — в прихожей в метре от него стоит Джихёк в той одежде, в которой его арестовали пятнадцать лет назад. Его руки в карманах куртки, взгляд спокойный. — Отец? — сердце стучит в горле, а руки дрожат. Он более чем уверен, что это галлюцинация, но всё выглядит так реально, так по-настоящему, что… — Что же это такое? — Не волнуйся так, — улыбается он какой-то кровожадной улыбкой. — У нас будут мальчишеские выходные. Я раздобыл машину, идеальный лагерь. Маме необязательно знать об этом, это будет нашим маленьким секретом. Гук отворачивает голову, видит рядом на тумбочке горящую свечу и тянет к ней руку, горячие языки пламени жгучей болью впиваются во внутреннюю сторону ладони, но он терпит. — Это нереально, — твердит он самому себе и снова смотрит на отца. Он всё так же стоит, улыбается, спрятав руки в карманы. — Здорово звучит? Здорово звучит? Здорово звучит? Эта фраза тысячным эхом разбивается о стены прихожей. Чонгук приходит в себя, когда чувствует очень острую боль: его пиджак загорается от близкого контакта со свечой, и он отпрыгивает, размахивая ладонью, быстро снимает с себя вещь и швыряет на пол, тушит её ботинком и глядит на ладонь. На ней сильный ожог. — О боги, ты в порядке?! — Соын возвращается обратно, услышав крик, и подбегает к своему сыну, чтобы проверить его состояние. — Всё хорошо! Не надо волноваться, я в порядке! — успокаивает он её, поглядывая женщине за спину. Галлюцинация с отцом исчезает, растворяется в воздухе, и его сердце медленно приходит в норму. — Я в порядке.◎ ◍ ◎
Трель от видеозвонка прерывает проигрывающийся плейлист с корейским хип-хопом. Ёнхи отвлекается от уроков, откладывает ручку в сторону. Благо, повреждена правая рука, и она может спокойно заниматься уроками и даже посещать школу. Ей не требуется более длительная реабилитация, девушка быстро приходит в себя и продолжает жить, словно ничего нет. Японский аноним больше её не тревожит, но Тао не хочет посвящать девушку в подробности их встречи с таинственным некто. Но её устраивает итог, хотя всё равно, слыша щебет птиц при уведомлении их какаотолка, она напрягается и опасается увидеть снова этот длинный ник. Сейчас по скайпу звонит Чонгук, несмотря на позднее время. Он, скорее всего, знает, что девушка всё ещё сидит над учебниками в десять часов вечера и встанет из-за них не скоро, так как на носу конец учебного года и множество контрольных впереди. Она решает сделать паузу и принимает вызов. На экране появляется сначала неотчётливые из-за шаткой связи два лица и яркое красное пятно над одним из них, но через несколько секунд качество улучшается, и Ёнхи видит Чонгука и Тэхёна, сидящих на диване перед телевизором с ноутбуком на чьих-то коленях. Дженни рассказывала о том, как прошло украшение квартиры её крёстного и каким злым он ходил, однако сейчас она видит, что они с Тэхёном неплохо сдружились. Это её радует. — Привет, — улыбается девушка. — Чего не спите? — Я собирался, но вспомнил, что давно с тобой не виделся и не разговаривал. Решил совместить два в одном, а Тэхён тоже захотел присоединиться, — он говорит полушёпотом, рядом на подушке девушка замечает чьи-то длинные волосы, спутавшиеся в гнездо. Под одеялом сопит девочка, и они со своим видеозвонком ей совсем не мешают. — Понятно. Как у вас дела? — Нормально. Не сплю круглыми сутками, работаю, Тэхён за мной таскается, а Джухён часто зависает у Дженни. Ничего необычного, — пожимает плечами Гук. Старший иногда отвлекается на идущие по телевизору мультфильмы и отключается от их разговора, не улавливая текущей мысли, как, например, сейчас: он заинтересовано слушает, о чём рассказывает Спанч Боб Патрику. — Ты сама как? Как Тэхи? — Всё хорошо, — вместо того, чтобы ответить словами, девушка разворачивает ноутбук и демонстрирует свою младшую сестрёнку, которая давно уже спит в своей кровати, отвернувшись к стене. — Завтра уже идёт в школу, с ней всё хорошо. Я слышала, что вы хотите Джухён перевести к ней? — Да. Думаю, девочки поладят, — кивает мужчина. — Как твоя подготовка? И как там твой ненаглядный жених? — Чон улыбается в зубы, видя мгновенное раздражение на девичьем лице, и Тэхён обратно вклинивается в разговор, заинтересовавшись новой темой. — Боже, аджосси, ты серьёзно?! — она утихает, вспомнив, что сестра спит. — Он пень тупой, до моего уровня ему ещё топать и топать, какой ещё жених? Тем более он китаец, я не люблю вегугинов, — она цокает недовольно, удручённо смотря на веселящегося крёстного. Тэхён тоже улыбается; ему не хватает таких обычных вечеров, и он, кажется, уже начинает привязываться к ним и привыкать к такой жизни. — Да ладно тебе, не все китайцы плохие, тот просто дураком был. Качок — и всё, если сдуть его синтоловые мышцы, то он всю свою очаровательность потеряет и будет лузером, — мужчина пожимает плечами. — А этот вроде учится. Сколько ему? — Семнадцать, — устало отвечает Ёнхи. — Не такой и старый, но… Я видел, у него есть татуировки? — с прищуром замечает парень. — Ага, типа крутой. Боже, аджосси, давай не будем о нём, меня сейчас стошнит, — она разводит руками и с угрозой хмурится, на что Чонгук лишь прыскает со смеху, но соглашается. Такое поведение крестницы ему о многом говорит, на самом деле. — Ладно, ты занимайся дальше, мне завтра ещё на работу с утра, новое дело. Кстати, чтоб ты не унывала, я всё ещё работаю над твоей подругой, — Чонгук прикрывает рот ладонью и переходит на шёпот, чтобы «никто не услышал». Тэхён заинтересована смотрит на него. — Хотя твой отец хочет его закрыть, негодяй. Ничего, я ему ещё покажу, что здесь всё нечисто. Всё, спокойной ночи. Ёнхи молча смотрит на них, немного растерянно опускает взгляд, и эта реакция не даёт парню завершить звонок первым. Он видит, что подросток хочет ему что-то сказать, но то ли не может подобрать слов, то ли просто не решается на такой шаг. Ким пододвигается к столу и поджимает губы, смотрит Гуку в глаза через камеру. — Спасибо тебе, аджосси. Большое спасибо. Чон улыбается, и девушка сама отключается. Они убирают ноутбук на кофейный столик, который отодвигают в сторону, и парень поднимается с дивана, желая ещё не спящему Тэхёну спокойной ночи. — Гук, — зовёт его красноволосый и неловко тянет за рукав толстовки, парень не удерживает равновесие и садится на край дивана, совсем рядом со своим сожителем. — Я могу завтра поехать с тобой? — Зачем? Тебе лучше остаться с сестрой. Вообще, следует пойти в её школу и забрать документы, ты ведь её опекун, мне они ничего не выдадут. И… — в голове крутится запись с диктофона. Чонгук продолжительно смотрит в карие яркие глаза и тяжело вздыхает. — Лучше не лезь в преступный мир. Здесь нет ничего хорошего.◎ ◍ ◎
Снова доска объявлений с фотографиями и длинными нитями, которые ещё когда-то натянул Намджун. Снова Чонгук, одиноко стоящий возле стенда и рассматривающий в сотый раз фотографии. Он записывает новую информацию чёрным маркером возле снимка с господином Чаном и задумывается. Сейчас у него есть более важное дело, хотя он бы предпочитает заниматься прошлым. — Хосок едет, — Джису входит в кабинет, оставляет свои вещи на столе и подходит с двумя стаканчиками кофе к другу. — Спасибо. Послушай, я хочу попросить об услуге. Можешь проверить номера с этой фотографии? Они неполные и старые, — просит парень, показывая ей снимок его с отцом. — Это займёт время, — говорит она. — Мне спросить, к чему всё это, или незнание лучше? — Предыдущее, — он отворачивается к доске. — То есть последнее. Всё время это путаю. Джису не успевает ничего ответить, потому что в офис входит, как всегда, шумный Хосок, решивший сразу перейти к делу: — Что там с профайлом, Гук? Расскажи нам о нашем садисте. — Ладно. Ваш заурядный садист получает удовольствие от причинения боли. В среднем хватает трёх ударов глубиной десять сантиметров, чтобы убить человека, — он присаживается на стул. — Наш убийца ускорился, чтобы нанести больше ударов, прежде чем Ёнхван умрёт, — оба его собеседника выглядят задумчивыми, пока слушают доводы психолога. — Каковы шансы, что это случайное убийство? — Маловероятно. Оно началось как внезапная атака. — У жены Ёнхвана точно был мотив, — начинает Джису. — Они как раз разводились. Я нашла множество отчётов о домашнем насилии. Когда патруль приезжал, обычно у Ёнхвана были синяки на лице. — Так это она дралась, выходит? — Хосок поднимает брови. — Но… Кристал очень предана своему сыну, — Гук отпивает немного кофе. — Она называла его «моё всё». — Так говорят все матери. — Всё глубже. Я думаю, у госпожи О комплекс Джокасты, это женская версия Эдипова комплекса. — Только не говори, что она спала со своим ребёнком, — старший коллега давится воздухом от слов психолога. — Не обязательно. Мать-Джокаста эмоционально зависит от ребёнка, как от взрослого партнёра, но она необязательно садист, — предполагает парень. Джису качает головой и придвигается ближе к ним. — Подумаем о Минхо, он тренер и парень Кристал. У него были приводы за нападения, он пытался убить парня в Мёндоне, используя технику крав-мага, — Джису кладёт на столик несколько документов, подтверждающих её слова. — Израильские боевые искусства — не шутка, — Хосок хмурится и раскрывает дела, пробегается глазами по заключениям. — Скажи нам, как нам понять, что он садист? — У меня… есть идея, — загадочно улыбается Гук, прислоняясь губами к бумажному стакану с кофе.◎ ◍ ◎
— Добро пожаловать в мир крав-мага, господин Чон. Как вы о нас узнали? Он самостоятельно навещает тот самый зал тренировок «Искусство боя от Минхо», переодевшись в более спортивную форму: худи и спортивки. Волосы туго завязывает в высокий хвост, теперь ходит вдоль собранных матов и рассматривает множество силовых тренажеров. — Увидел листовку, — улыбается криминалист. — Мне понравился ваш слоган: «мы бьёмся до конца». — Это не слоган, — его компетентно поправляют. — Это философия выживания. — Круто, понял, — кивает он, всё так же беззаботно улыбаясь. — Я занимался тхэквондо, джиу-джитсу… Как получить пояс в крав-мага? — Крав-мага — это не спорт. Идея в том, чтобы причинить столько боли и урона, чтобы ваш соперник больше никогда вас не тронул, — поясняет мастер, и парень поднимает бровь. — Не слишком ли экстремально? — Жизнь экстремальна, — послышался ответ. — Те парни хотят забрать то, что есть у вас… ваши деньги, ваш дом. Они заберут, если только вы не готовы… — Причинить им боль? — спрашивает парень. Тренер подходит к нему почти вплотную, разъясняя по пунктам про свой вид ближнего боя. Мужчина лишь усмехается на то, каким образом заканчивают его предложение, и отходит на пару шагов. — Давайте я покажу. Покажите мне что-нибудь из джиу-джитсу, сбейте меня с ног, — просит мастер. Гук вспоминает все свои тренировки годовалой давности и надеется, что его скудные мышцы смогут хоть как-то поравняться с этим накачанным амбалом. Глупо на это надеяться, но… Он подходит и, выдержав паузу, рывком тянется к его шее, но его быстро перехватывают и заламывают руку так, что он опускается на колени, поворачиваясь к мужчине спиной. — Видите? Я удерживаю вашу руку силовым приёмом. — Понял, — шипит криминалист, но его продолжают держать. — Видите, крав-мага полагается лишь на одно… на максимальную агрессию, — мужчина выпрямляет его руку и с силой швыряет на мат животом вниз, где Гук почти неподвижно пытается прийти в себя и осознать реальность. — Может, это не ваша тема, господин Чон. У нас есть чудесные занятия тхэквондо по четвергам. — Всё в порядке, — терпя ноющую боль в плече и по периметру всей руки, Гук поднимается на ноги и поправляет волосы, поднимает с пола упавшую резинку. — Отлично. Что ещё покажете? — Ну ладно, — мастер улыбается и становится в позу. — В этот раз я нападаю. Мужчина подбегает с ударом, нацеленным в подбородок, но Гук реагирует в разы быстрее и, собрав всю свою мощь, направляет кулак прямо тренеру в лицо. Слышится омерзительный влажный хруст, мастер вскрикивает, зажимает нос рукой и отошёл. — Какого хрена?! — Простите, я думал, мы показываем максимальную агрессию, — он делает вид, что ему безумно жаль, и разводит руками в стороны, виновато отворачиваясь. Мужчина пользуется этим, с ноги заряжает по спине и заставляет упасть на жёсткий пол. — Хочешь увидеть настоящую агрессию? — он снова заламывает ему руку, прижимает коленом между лопаток к полу и, судя по ощущениям, собирает сломать ему несколько костей. — Ты сдаёшься? — Гук стискивает зубы, на висках проступает пот, и на шее отчаянно пульсирует набухшая жилка. Он ничего не отвечает, и мужчина принимает это как отказ, задирает его подбородок сильнее, кадык выглядывает острой линией, словно норовя прорезать тонкую бледную кожу. Становится невыносимо больно, до чёрных пятен перед глазами. — Сдаёшься?! Гук поднимает взгляд и видит, с каким бешеным выражением лица мужчина смотрит ему прямо в глаза. Наслаждается его болью. Психолог находит в себе силы улыбнуться, и этого амбала всего передёргивает, и он валится на пол рядом, мгновенно выпуская своего ученика из захвата. — Какого чёрта, ты какой-то извращенец?! — орёт он, смотря на то, как тощий парень перекатывается на спину и медленно садится. — Ну, Густав Юнг назвал бы меня мазохистом, но я не его фанат. Ты бы ему понравился… — говорит он насмешливо и кое-как встаёт. Всё тело болит так, словно по нему несколько раз проехался бульдозер, — классический садист. — Ты кто такой?! — Чон Чонгук, — улыбается парней, отмахиваясь рукой. — Профайлер. А он — коп, — криминалист указывает здоровяку за спину, и тот оборачивается. Там спокойно стоит Хосок, спрятав руки в карманы, и, кажется, наблюдает эту сцену уже достаточно долго, чтобы сделать для себя некоторые неутешительные выводы. — Привет, Минхо. Давай поговорим.Тем временем в Сеуле.
В парке людно, гуляют семьи с детьми, молодые парочки, компании друзей, у всех рождественское настроение. Многие обсуждают грядущие каникулы и отпуска. Дженни и Джису здесь немного для другого: они следят за Кристал, которая всем кажется чудаковатой и странной, и Сомун решают, что за ней понадобится намного проследить. — Не представляла, что мне сегодня придётся выходить на такого рода «прогулку», — признаётся Дженни. Для такого случая она даже обувает удобные кроссовки и одевается максимально спортивно, чтобы было комфортно бегать в случае чего. — Мы в полукилометре от места преступления, — говорит Джису. По левую сторону от них густой лес, около которого прогуливается жена погибшего Ёнхвана. — Я думала, она будет его избегать. А она наоборот, — стоит ей сказать об этом, как женщина, оглядевшись, заходит в лесную чащу, свернув с дороги, — бежит прямо туда. — Пошли за ней, попробуем её перехватить.Зал тренера Минхо.
— Я не убивал Ёнхвана, — амбал скрещивает руки на груди, сверля взглядом обоих копов. — Мы подняли записи, — спокойно объясняет Хосок, хотя до этого качка вряд ли что-нибудь дойдёт. — Тяжкие нападения — ваша тема. — Это были драки в баре, уроды нарывались. Я не убийца и не садист, — уверяет Минхо их обоих, внимательно присматриваясь к хитрому прищуру своего якобы ученика. — Ты точно садист. У тебя был огромный выброс эндорфинов от выламывания рук, расширенные зрачки, румянец. Тебе нравится делать людям больно, — абсолютно спокойно, даже с каким-то наслаждением, Гук рассказывает о своих наблюдениях и улавливает нервозность на чужом лице. — А ещё ты спишь с бывшей Ёнхвана. Ты всем клиентам предлагал такие услуги? — с усмешкой спрашивает Хосок. — Я не заметил этой опции на листовке, — поддерживает младший коллега. Дженни и Джису делятся, решают окружить её, чтобы у женщины не было возможности удрать. Они связываются по рации, которую Ким раздобыла предварительно ещё в участке. Госпожа О ходит по сухим листьям, только местами засыпанным снегом, внимательно высматривая что-то. — Это восточнее места убийства, — докладывает Джису, нажав на кнопку рации. — Думаю, она что-то ищет. — Возможно, нож, которым она заколола Ёнхвана, — предполагает Дженни. Несмотря на то, что изначально на месте преступления репортёрши не было, она знает, что произошло, знает о догадках полиции и видела тело мужчины в морге относительно недавно, к тому же её знания относительно недавно дополнила напарница. — Может, она закопала его в лесу. — Лучше снова вызвать сюда криминалистов, расширить зону поиска, — вздыхает детектив. Госпожа О садится у какого-то дерева и начинает копаться в земле. — Подожди, она копает. Где ты? — Джису прячется за дерево, чтобы не попасться на глаза. — В минуте от тебя, жди. — Ладно, не спугни её. Если она испортит улику, она может… — она выглядывает обратно, и сердце ухает в груди. Уже никого поблизости нет. — Я её потеряла. — У нас с ней ничего особенного, у неё слишком сложное прошлое, — сглатывает Минхо. — Какое прошлое? — заставляет его разговориться Чонгук, пристально смотря в глаза. Хосок не мешает им вести весьма полезный диалог. — Четыре месяца назад Ёнхван потребовал отдать ему полную опеку над Джихуном. Она сходила с ума… Джису осматривается и достаёт пистолет, рядом хрустит ветка дерева, и кто-то перехватывает её сзади за шею, так неожиданно, что она роняет оружие из руки и хватается за женский локоть, пытаясь ослабить хватку. Воздуха катастрофически начинает не хватать, в ушах появляется звон, перед глазами пляшут тёмные пятна. Лёгкие горят, она не может даже прохрипеть что-то членораздельное. — Каждую ночь она приходила сюда в бешенстве. Я научил её, как использовать этот гнев, — продолжает рассказывать Минхо. — Чему именно ты её научил? — …Всему. Джису громко кашляет и пытается глотнуть воздуха, пока женщина надавливает на горло и буквально висит на ней, служа тяжёлым балластом. Ким видит только сухие ветки, кроны деревьев, чувствует, что отключается, мыслей в голове уже давно нет. Она едва соображает, доставая из кармана что-то, что неприятно давит на бедро, и вкладывает палец в углубление, распыляя содержимое флакона за своё плечо. У уха раздаётся вопль, рука с шеи моментально сходит, у неё снова есть доступ к кислороду. Джису падает на землю, пытаясь прийти в себя как можно скорее. Кристал кашляет и сгибается пополам, вырывая на снег, пока детектив группируется и становится позади, хватая её за куртку. — Никогда не подкрадывайся к копу! — Джису! Ты в порядке?! — прибегает Дженни, держа в руке железную трубу, которую находит где-то в кустах по дороге. Ким кивает, всё ещё тяжело дыша. — Я нашла зарытый клад, — она показывает ей какую-то ткань. Естественно, найденное Чон держит в перчатках. — Это окровавленный свитер. Достаточно тёплый для зимней ночи… и чтобы заколоть мужа. — Руки, — приказывает Джису и дёргает женщину за запястья, сковывает их железными наручниками. — Вы арестованы по подозрению в убийстве.◎ ◍ ◎
Женщина сидит в камере допроса, понурив голову и сцепив ладони в замок на столе. Из подсобки за ней наблюдают Хосок с Чонгуком. Она ничего не говорит и не собирается идти на контакт с полицией, и это удручает каждого. А ещё парень не может понять, каким образом в эту авантюру включена его младшая сестра. — Хён, в этом нет смысла, — выдаёт парень. Дверь открывается, и к ним заходит Джису, стряхивая с вымытых рук лишние капли. — В лаборатории проверяют кровь, которую мы нашли на свитере, — докладывает она и смотрит на младшего. Он всё глядит на апатичное лицо подозреваемой за окошком и думает о своём. Все прекрасно понимают, какие мысли его донимают прямо сейчас. Такие, как и всегда. — Она убила его, Гук. — Она не подходит по профилю. У Кристал комплекс Иокасты, а не садизм, — повторяет парень в который раз. — Значит, она заботится о сыне. Если она решила, что Ёнхван заберёт его, заберёт её сокровище, она бы убила его. Её нашли на месте преступления при попытке уничтожить улики, — девушка присаживается на стол, скрещивая руки на груди. — Мать с комплексом Иокасты слишком увлечена сыном, чтобы пырнуть кого-то раз сто для удовольствия! — настаивает Гук на своём, бросая короткие взгляды на неподвижную подозреваемую. — Может, это было не для удовольствия. Может, твой профиль неверный, — это заставляет младшего вздрогнуть и медленно опустить глаза. Хосок, наблюдавший за ними двумя, решает внести свою юридическую копейку в разговор. — В деле замешан ребёнок. Такого же возраста, как ты, когда… — они встречаются взглядами, и старший поджимает губы. — Я вижу, ты не можешь выкинуть это из головы. Не мучай себя. — Кристал этого не делала. Между ними появляется напряжённое молчание, и только сопение прихворавшего Гука разрушает его. Троим коллегам приходится прийти к компромиссу. — Давай выясним. Все они перемещаются в комнату допроса после того, как из лаборатории приходят сведения о том, кому же всё-таки принадлежит кровь на одежде. Джису садится напротив госпожи О, Чонгук располагается слева от неё, скрестив руки на груди, а Хосок становится по правую сторону, убрав руки в карманы брюк. — На свитере кровь Ёнхвана, не так ли? — задаёт вопрос первым именно старший, как заместитель Намджуна и временно главный в Сомун. Ему ничего не отвечают. — ДНК не лжёт, Кристал, — мягко произносит Джису. — Это ваш свитер. Вы спрятали его в лесу после случившегося. Вы убили Ёнхвана, так? Снова тишина, которая не нравится никому из присутствующих копов. Чонгук закатывает глаза и отводит взгляд в сторону. Он знает, что это не она, прекрасно это понимает, но вдруг они все слышат отчётливое «да» и вздрагивают, прислушиваются. — Да. Я это сделала, — естественно, двое из них вполне ожидают такой честный ответ, но не Гук. Он всё ещё отказывается верить, поэтому настаёт его очередь задавать вопросы. — Что именно сделали? — Я убила Ёнхвана. Я этого не планировала, но… он забрал моего сына. Я должна была остановить его, — все её слова звучат так знакомо, у мужчины появляется острое чувство дежавю, и он бросает взгляд на Джису, всё ещё сидящую за железным столом допроса. — Верните её в камеру, — обращается Хосок к охране. — Я позвоню прокурору и в социальную службу. Женщину уводят, Джису следует за ними, чтобы проследить за тем, как подозреваемую проводят до камеры — начавшая недавно работать практика, хочется убедиться самой в прочности замков и решёток. Тем временем Гук с Хо остаются вдвоём в помещении. — Мать с комплексом Иокасты — садистка. Профиль не подходит, — отчаянно твердит младший, с надеждой смотря на коллегу, надеясь, что тот его поймёт. Надеясь, что всё-таки окажется прав. — Этот подходит. Мне жаль, Гук… — Ох, я облажался, — сдвинув брови к переносице, произносит сожалеюще психолог, убирая руки в карманы штанов. Ему стыдно теперь смотреть на старшего. — Ты профайлер, а не экстрасенс, — его подбадривающе хлопают по плечу. — Ты не всегда можешь знать, кто убийца. — Нет, не в этом дело, — парень качает головой и смотрит в окошко на двери, видит сидящего мальчика вместе с участковыми в коридоре. — Джихун потерял обоих родителей, а я сказал ему, что всё будет хорошо. Я пообещал ему. — Это мы и говорим детям. — Нет. Нет, я соврал ему. Ничего хорошего у него уже не будет.