2004 год.
— …От плечевого сплетения вниз к самым кончикам пальцев. Так мы можем чувствовать прикосновения, — мужчина отводит карандашом распечатанные анатомические фотографии и демонстрирует их своему десятилетнему сыну. — Так мы можем чувствовать прикосновения. Его называют «глаз руки». — Это поразительно, — комментирует мальчик, рассматривая чертежи на рабочем столе отца. — Так же, как и ты.
Неделю спустя.
— …Полиция Сеула арестовала доктора Чон Джихёка как подозреваемого в как минимум четырёх убийствах. — Вы хотите сделать здесь полный ремонт? Это будет стоит больших денег, госпожа Ким, — говорит рабочий. — Я неясно выразилась? Я больше не хочу видеть эту квартиру такой. Никогда.
Наши дни.
— Нормально, если я буду называть вас Ёнбином? — он, прижав плечом к уху пыльную трубку, лезет за телефоном в карман. — Или вы предпочитаете другое имя? — Мне всегда нравилось имя Ёнбин. Оно хорошее, сильное, — спокойно отвечают с того конца. Гук записывает имя в свои заметки дрожащей рукой, потому что в нём сейчас переизбыток чувств, но он должен работать быстро, сгруппировано, чтобы ничего не упустить — возможно, это его путь к разгадке. — Окей, Ёнбин. Почему бы вам не рассказать мне о походе? — Любопытно, — усмехается он. — Интересно, почему ты не помнишь… Я бы не смог забыть ту ночь. — Почему? Что произошло? — сердце подсказывает ему, что лучше не узнавать подробностей, что это лишь сыграет с ним злую шутку и он вспомнит всё, что так тщательно пытается стереть из памяти долгие годы. Но интерес берёт своё всегда, особенно в его случае. К тому же… от отца он всё равно уже ничего не узнает. — Скажите мне, я бы хотел услышать это от вас, — тишина. Гук смотрит на маму, она присаживает на стул и всё ждёт конца их разговора. — Если честно, Ёнбин… Я думаю, что заблокировал фрагменты своей памяти. Выпали целые куски времени. Вы знаете, что могло это вызвать? — Зачем тебя ко мне направили, Чонгук? — голос хриплый, тихий, всё ещё очень спокойный. На фоне брюнет слышит, как машины разъезжают по дороге. — Помочь мне или остановить меня? — Я просто хочу поговорить, — признаётся якобы честно Гук, закусывая губу в предвкушении. — Нет, — отрезает он грубо, но его речь сразу после этого становится мягкой. Словно маска трескается, скрывая его истинное обличье, и он старается это исправить. Хотя почему словно? Если так оно и есть. Гук чувствует, что с ним разговаривает настоящий монстр. — Ты коп. Ты хочешь меня поймать. Твой отец, наверное… разочарован. — Мы не особо общаемся сейчас, — хмыкает парень. — Не хочу ранить тебя, Гук-и, но моя работа важна, а ты меня прерываешь, — он говорит быстро, но отчётливо, и Гук хмурится, тыкая пальцем по клавиатуре экрана. «Та ночь» и «Доставить». — Я ненавижу, когда меня прерывают! Лучше оставь меня в покое. — Вы знаете, что я не могу. — Это не то, что я хочу услышать, — и после этого звонок сбрасывается. Парень убирает старый телефон на место, и Соын встаёт, обеспокоенно оглядывая сына и смотря ему в глаза. — Кто это, чёрт возьми, был? — Старый друг отца.◎ ◍ ◎
Мокрая тряпка заставляет руку мёрзнуть на декабрьском морозе, но она продолжает скользить по рулю, тщательно вымывая его, по стальным трубам, мыла колёса железного коня. Автомобиль ей сейчас не светит, поэтому взамен на него она приобретает неплохой мотоцикл, который будет и быстрее, и манёвреннее, и круче, в конце концов. Суран долго вынашивает план по уничтожению такого человека, как Сокджин, но не дольше, чем этого хотят Кай и Идон. Им он жизнь подпортил знатно, но ей хочется просто позабавиться. Чонин больше миллиона раз ей твердит, что Сокджин — не тот, кем кажется, и что власть у него есть огромная, для таких людей, как они, она кажется просто вселенского масштаба и что им не справиться с ним втроём. Суран не верит, что есть человек, которого, например, нельзя будет пристрелить или переехать на мотоцикле. Однако Кай говорит, что даже это его не остановит и он вернёт всё в двойном размере. Кай решает найти помощь на стороне, и она, если честно, не против. Чем больше людей хотят отомстить кому-то, тем слаще, кровавее и сочнее будет месть. А вот Идон куда-то запропастился. Ушёл за порцией колёс, из-за которых все на ушах стоят, и не вернулся, а девушка знает, почему: снова загнулся возле какой-то мусорки и доживает последние минуты своей никчёмной жизни. Она вообще не понимает, как он ещё не сдох — столько наркоты пичкать в себя. Он даже на человека не похож уже, словно труп ходячий, и по разуму не отличается. Но она уверена — он вернётся, потому что спать на улице в снежную бурю не комильфо. Она возвращается в общежитие, бросает ведро с тряпкой где-то в грязной ванной комнате, и идёт на ветхую кухоньку, продрогшая до костей. Как же всё-таки холодно на улице. Так называемый Чон Усок сидит сейчас за обеденным столом и пьёт растворимый дешёвый кофе из прожившей две мировые войны чашки. Чонин скрупулезно подписывает какие-то бумаги чужой ручкой. — Ну и что это? Задницу свою продал? — наконец-то свободная от дел, она берёт в руки пачку сигарет и закуривает прямо на кухне, оперевшись о холодильник. — Твою продал, за пять тысяч вон, — Кай закатывает глаза и, ещё раз проверив предоставленную информацию, возвращает бумаги Усоку. — Так чё это? — Договор. Есть люди, можете назвать их коллекторами или выбивальщиками, так для вас будет понятнее, они помогут вам только при определённых условиях и оплате. Собственно, именно это и подписал твой дорогой друг, — с улыбкой рассказывает мужчина. — А поподробнее никак, язык отвалится? — Дамочка, поскромнее. Они вам — помощь, вы им — награбленное. То есть все запасы наркотиков и оружия, что есть у Сокджина, можно даже немного больше, так сказать, с процентами. Для начала, — он садится ближе к столу и кладёт на него чашку. — Нам предстоит расправиться с ближними лицами, до которых нам будет проще дотянуться. С его шавками, проще говоря. Можете взглянуть, — он выкладывает на столе распечатанные фотографии парня-иностранца с серыми глазами, мужчину пятидесяти лет и ещё одного мальчика. Кай хмыкает. — Тао, Хёнсок и Субин. Не думаю, что последние двое ещё имеют с ним связь. Я слышал, что от Субина он отказался сразу, как только к нему заявился этот китайский гребень, — Чонин берёт в руки фотографию молодого человека и рассматривает острые черты лица. Проклятый девятихвостый лис. — Для безопасности нам придётся убрать и их, либо заточить под крылом и выведать максимальное количество информации, и затем, — он проводит кончиком большого пальца поперёк шеи. — Ну, ясно. И чё нам делать? — Для начала стоит узнать, чем сейчас занимается господин Цзы Тао и есть ли у него «работа». Птичка напела мне, что сейчас ему поручено избавиться от одной мелкой девчонки, которая чем-то не угодила Сокджину. Ей мы и займёмся. Он запаникует, если она пропадёт, и сам прыгнет к нам в раскрытые ладони. А там только и дело — захлопнуть их.◎ ◍ ◎
Квартира в мгновение ока наполняется патрульными, полицейскими, здесь и Намджун, который разговаривает со своими старшими коллегами насчёт полученной информации. Соын стоит в сторонке, сжимая в ладони чашку остывшего чая, который ей уже неинтересен. Воспоминания так внезапно и в такой неподходящий момент накатывают, люди, которых хотят забыть, дают о себе знать. Когда в поле зрения появляются приехавшие Джису и Хосок, женщина обходит гостиную и подходит к ним. — Могу я предложить вам чай? Или хотите соджу? — Чонгук, который тоже подоспевает, немного укоризненно смотрит на маму. Они ведь только недавно выпивали и некоторые до сих пор полностью не пришли в себя. — Мне хорошо и с кофе, — говорит подошедший Намджун, подняв чашку и улыбнувшись. — Оу, со сливками и сахаром? Или с ореховым ликёром? — она улыбается, но это не помогает, и, отвернувшись от копов, идёт к бутылкам в стене и достаёт одну из них. Сейчас никак не удастся расслабиться без алкоголя, потому что воспоминания грызут её изнутри. Гук обречённо качает головой. — Так… Вот где вырос Чон Чонгук, — Джису осматривает большую квартиру, ловя на себе взгляд младшего. — Здесь… мило. — Спасибо, — Гук присаживается на стол позади него. — Когда-нибудь проведу вам экскурсию, но краткая версия такая, — он указывает в сторону окна, где находился угол стены, разделяющей гостиную и кухню. — Там мы обычно ставим ёлку перед Рождеством, — указывает в сторону картины, — это портрет моего двоюродного деда. О, а вот здесь, — он с улыбкой указывает на коридор, — моего отца арестовали за убийство четырёх человек. — …Симпатичный дед, — миловидно выдыхает Джису. — Шеф, мы соединили линию телефона с системой слежки отдела особо тяжких, — сообщает Намджуну один из полицейских, которые, в отличие от них, занимаются работой. — Отлично, good job. Если он снова позвонит, разговор будет записан, — говорит Ким, смотря на своего младшего сотрудника и на его мать. — Если повезёт, даже определят местоположение. — Он позвонит, — кивает консультант. — Это всего лишь отправная точка. Первый раунд. — Я должен спросить, — Хосок скрещивает руки на груди. — Если вам не нужен был этот телефон и вы «избавились» от него ещё в две тысячи четвёртом году, то зачем вы оплачивали его? — Я не знаю, — Соын растерянно пожимает плечами. — Знаете, какие эти бизнес-менеджеры… — Детектив, мы должны вам кое-что показать, — из толпы сотрудников выплывает один и зовёт Джису за собой. И пока девушка что-то разгребает с копами, Намджун обходит Гука и подходит к его матери, что встаёт у открытого на проветривание окна с стаканом виски в руке. — Соын, ты в порядке? — интересуется Ким. Он знает её очень много лет, скоро стукнет шестнадцатый год, и он понимает, что она не в порядке. Далеко. Да и, кажется, любой дурак догадается об этом с первой попытки. — Просто превосходно, Джун, — она улыбается и отмахивается рукой, бросая взгляд на столпившихся полицейских, которые обнюхивают каждый угол её квартиры. — Обычный вторник в этом доме. — Мы можем привезти тебя в безопасное место на пару дней, — встретившись взглядом со криминалистом, Намджун делает ещё шаг к ней и убирает руки за спину. — Абсолютно исключено, — отрезает она, опустошая стакан и убирая его на полку, доставая с неё одну особенную книгу. — Я представляю, что условия у вас как в… Лотте, но… Она раскрывает толстенную книгу на определённой странице, которая скрывает под собой вырезанное углубление. В нём хранится небольшой газовый револьвер, который светится на свету. Намджун кивает и глядит на женщину, взглядом спрашивая "ты знаешь, что это незаконно?" Она знает, о чём думает лейтенант, потому кивает. — Позволь хотя бы оставить патрульных снаружи. — Я была замужем за одним из самых знаменитых серийных убийц двадцать первого века. Я могу за себя постоять. Чонгук стоит в коридоре и смотрит на этот проклятый телефон, который теперь будет отслеживаться, и думает о том, что этот некто, как он говорит, «старый друг отца», действительно может навестить их. Не сейчас, но позже. Гук так усердно думает о том, каким может быть этот человек, пытается вспомнить тот самый день, что не замечает, как подкрадывается со спины закончивший убеждать маму в лучших намерениях Намджун. — Не волнуйся, я оставлю патруль, но… Соын не обязательно это знать. — Спасибо, хён, — Гук благодарно улыбается и смотрит на него преданным щенком. — Пока мы не знаем, чего он хочет от меня и семьи, будем рассматривать его как угрозу. — Начальство предлагает привлечь NIA, — Ким убирает светлые волосы назад и чешет по привычке нос, отводит взгляд в сторону. — Это было бы ошибкой, — Гук хмурится, распахнув глаза от удивления. Он уже успевает позабыть о том, что когда-то там работал, хоть и сталкивается временами с их сотрудниками. — Они выкинут меня, не успеешь и глазом моргнуть! — Разве это так плохо? — Нам щурит глаза, присматриваясь к чужим переменчивым эмоциям, которые заменяют друг друга быстро, ложась одна на другую. — Ты слишком близко ко всему этому. — Ты прав, но именно так мы его поймаем.◎ ◍ ◎
— У тебя сеанс длится два часа, после него ты звонишь мне, и уже посмотрим, могу ли я заехать за тобой и за Джухён. У меня сегодня много работы, но звонить не бойся, я подниму, — Чонгук и Тэхён стоят у кабинета терапевта, уже знакомого старшему, и тот более расслабленно себя ведёт, не забивается и не бросает опасливые взгляды в сторону светлой двери. — Хорошо, я… позвоню, — обещает красноволосый, проверяя наличие телефона в заднем кармане джинсов. Чонгук хлопает его по плечу, желает удачи и, сверившись с временем на часах, убегает на выход. А Киму ничего не остаётся, как принять судьбу и войти. Внутри, как и в прошлый раз, приятно пахнет хвоей, чувствуется рождественское настроение, даже маленькая нарядная ёлочка стоит на подоконнике и мигает разными огнями. Дело идёт к январю, декабрь стремительно заканчивается, и скоро все будут праздновать первый Новый Год, всемирный — не такой буйный в Корее, но всё равно уважаемый, и самый большой праздник будет на Итэвоне, ведь там скопление всех туристов, европейцев и американцев в том числе. Но с тем, как много работают его новые знакомые и сам Гук, Тэхён даже не надеется, что ему удастся провести этот праздник с кем-то, кроме сестрёнки. — Доброе утро, доктор, — улыбчиво здоровается он, окинув кабинет взглядом в последний раз, и садится в своё кресло. Женщина, похимичив над цветами на тумбочке, приветливо ему улыбается. — Доброе, Тэхён. Как ты себя чувствуешь? — На удивление лучше, чем могло быть, — со смехом признаёт парень. — Есть ли что-то, что беспокоит тебя сейчас больше всего? — Хиджин присаживается напротив него с уже знакомым блокнотом, куда периодически вписывает конфиденциальную информацию о клиентах. Их мысли, чувства, и способы справиться с ними. — Да. Всё было относительно хорошо, но вчера у меня начались проблемы. Я плохо спал, мне стали сниться кошмары и после них я чувствовал себя очень плохо… Меня даже вырвало, — вздыхает красноволосый. — Знакомая ситуация, — усмехается женщина и садится чуть ближе. — Давай обо всём по порядку. Расскажи о том, какой сон тебе приснился. — Это… обязательно, так? — надломленно спрашивает парень, на что получает утвердительный кивок. — Что ж… Сейчас, соберу мысли в кучу… Тэхён рассказывает о том, что он видел: высотки, урбан, красивый яркий Сеул, говорит про водопад, про наводнение, про кровь и про руки. Рассказывает про всё, что помнит и как помнит, и, конечно, говорит, что ему было очень страшно и некомфортно. Естественно — кому будет хорошо после такого невероятно красочного и милейшего сна? Только если отбитому на голову, а таковым парень себя не считает. — Очень… колоритная картина. Что ты делал позавчера? Перед тем, как этот сон приснился тебе? — Ну… Я ездил с Чонгуком по делу, а потом… потом мы отмечали день рождения его мамы с алкоголем, я выпил слишком много тогда, но это не моя вина — таковы были правила игры. Я не пью, — словно школьник, оправдывается он, совсем позабыв, что ему скоро будет двадцать девять, а не девятнадцать, и что тогда выпивать в его возрасте — нормально. — Тебе не стоит ездить в те места, где бывает Чонгук, — терапевт постукивает кончиком ручки по блокноту. — Там не всегда бывает лицеприятно. Скажи, что ты видел? Было ли что-то, что взбудоражило тебя? Поразило? — Я видел труп мужчины, — сглатывает парень, нехотя припоминая всё в самых ярких красках. — Ясно. Ты впечатлительный молодой человек, Тэхён, и твой мозг теперь снова вернулся в восемнадцать лет, в пик эмоций, чувств, желаний. Попробуй занять себя чем-то другим. Чем-то, что сможет тебя заинтересовать гораздо больше, чем прогулки с Чонгуком по лесополосе в три часа ночи для поимки серийного убийцы. Я его прошу закончить с этим, но не в моих силах его остановить. Так же, как не в моих силах остановить тебя. Но я даю тебе маленький совет: выбери другой путь, пока ты не окреп, — с понимающей улыбкой произносит она. — Ты пьёшь препараты, которые я выписала? Делаешь упражнения для памяти? — Да, конечно, всё по рецепту, — он активно кивает головой. — Тогда давай займёмся ещё несколькими вещами, которые смогут помочь тебе восстановить некоторые фрагменты памяти. Не обещаю, что результат будет на лицо, но ты должен понимать, что всё зависит от тебя, — Хиджин зовёт его к столику позади её кресла, во второй части кабинета, и парень встаёт. Эти два часа он должен провести с пользой для себя.◎ ◍ ◎
— Основываясь на нашем разговоре, я думаю, что Ёнбин — убийца, выполняющий миссию. Он назвал свои убийства «работой» и спросил, почему меня «направили» к нему, — они уже находятся в офисе Сомун. Намджун стоит, особо не напрягаясь, у стенда и пьёт кофе, Джису возится с многочисленными документами, валяющимися на столе, малознакомые оперативники достают аппаратуру, чтобы прослушивать телефон, подключают их к компу девушки. — Выбор слов отсылает к высшему призванию. Выбор его жертв со свалки… зависимые наркоманы, бездомные, секс-работники… подсказывает, что для Ёнбина его «миссия» — очистка улиц. — Ты забыл про слона в комнате, — напоминает Джису. — Конечно, — соглашается с ней консультант. — Также мы знаем, что убийца был знаком с Чон Джихёком. Мы мало знаем об этом, только то, что, вероятно, они встречались в психиатрической больнице. — Можешь расспросить отца? — спрашивает Намджун. — Не могу, даже если бы хотел, — Гук присаживается на диван и закидывает ногу на ногу. Сегодня он снова в костюме, и в нём ещё сильнее видно, насколько криминалист исхудал за последние месяцы. Выглядит болезненно. — Хирурга отправили в карцер. — Насколько я знаю, с тех пор он не сказал ни слова, — Нам откладывает чашку на стол и убирает руки в карманы. — Даже охранникам. — Естественно. Именно тогда, когда мне надо с ним поговорить, — усмехается парень. В офис заходит китайский судмедэксперт с толстыми папками в руках, белый халат бьёт по его ногам при ходьбе, волосы убраны назад. — Йен Ан, как идёт дело с опознанием личностей? — Медленно. Пока у нас шестнадцать подтверждённых убийств, — он кладёт карточки жертв на кофейный столик, в руке всё ещё остаётся прямоугольная пустая папка. — Нам нужно сопоставить фрагменты костей и тел. Не всегда очевидно, что к чему. — Самый захватывающий в мире пазл, — усмехается Чонгук. — Тебе нравятся пазлы? — широко улыбается врач. — У меня есть Нотр-Дам из пятисот кусочков, он такой сложный! — Гук осматривает свою команду: Намджун предпочитает делать вид, что поведение доктора его не удивляет, Джису просто смирилась, а Хосок, вскинув брови, слушает тот ненормальный бред, что говорит китаец. Хотя с такой работой сложно не сойти с ума. Чонгук знает. — Если ты когда-нибудь… — Я просто не могу это слушать. Прости, — качает головой Хосок, поднимая руки вверх. В его голове не самые приятные картинки из человеческих останков и пазлов из пятисот кусочков. Ан просто улыбается понимающе и кивает. — Что-нибудь полезное? — Джису хочет поскорее перевести тему, а лучший способ — снова вернуться к делу. — Да, — Йен кивает и некоторое время молчит, смотря за тем, как тщательно его изучают взглядом все находящиеся здесь. — У двух недавних жертв отсутствует содержимое желудка. — Они наркоманки, да? У них обычно плохо с аппетитом, — Хо занимает место рядом с Гуком на софе. — Верно, но всё же это необычно, не найти совсем ничего… — Разве только их держали несколько суток без еды и воды, — хмыкает задумчиво брюнет. Эксперт довольно улыбается и активно соглашается со словами младшего коллеги. — Это соответствует профилю? — Убийцы, выполняющие «миссию», используют ритуалы во время убийств, — перед глазами Гука надоедливо мельтешит чемодан с женским телом, думается о том, что не только этот Ёнбин подходит под профиль. — Это может включать в себя удержание в плену. Ёнбин сказал, что я его прерывал. Я думал, он имеет в виду убийства в целом, но… что если он кого-то схватил? Что если мы что-то упускаем? — Давай узнаем.◎ ◍ ◎
Снова эта чертова свалка, которая, вероятно, тоже скоро будет сниться ему в страшных снах. Снова старые, избитые машины, столбы пыли, мусор. Ну, свалка, ничего не скажешь. Они с Намджуном идут вместе, минуя некоторых копов, которые приезжают с ними и делятся по всей территории. — Так, мы знаем, что он здесь пускал их под пресс, — говорит Гук, активно жестикулируя и идя впереди, ведя за собой своего сонбэ. Они приходят к кабине управления уплотнителем, уже ржавой, с течением времени такой же разваленной, как и всё здесь. Возможно, убийца притаскивал сюда своих жертв по одному, но их могло быть одновременно несколько. Об этом говорит то, что у двоих девушек желудки пусты и погибли они недавно, интервалы небольшие. — Но ему было нужно место, где их держать. Укромное место, где он готовил жертв. — Техники проверили территорию всеми способами, думаешь, оно за периметром? — в своих излюбленных солнечных очках Намджун снова похож на себя, такого привычного глазу. В очках его узнают больше людей, чем без них — это факт. — Нет, перевозка была бы ненужным риском. Он должен был держать их рядом… Так близко, чтобы отправка жертв на смерть была незаметна с улицы, — они подходят к месту, которое полностью ограждено запчастями от машин, кусками жести, плитками и прочими прелестями. Это именно тот пустырь, где Чонгук видел убийцу в тот день. — Ёнбин стрелял в меня оттуда. Он хотел что-то защитить. — Это единственное место, где мы не нашли трупов, — они заходят внутрь, и Гук шарит по округе, как пёс-ищейка, присматривается ко всему настолько внимательно, насколько может. Здесь старые заброшенные здания, гниющие доски, коробки, чёрные пакеты с тухлым мусором, кучи пробитых шин. Чонгуку попадаются на глаза две передние дверцы, стоящие одна перед другой, и он резко скидывает одну из них. Они скрывают между собой железную толстую трубу, торчащую из земли. — Что ты видишь, Гук? — Я думаю, это вентиляция, — психоаналитик осматривает, дёргает рукой и ударяет пару раз ногой, труба двигается, но не падает. Чонгук решает ещё раз осмотреть местность, в особенности его интересует присыпанный землёй и снегом асфальт. Брюнет расчищает ботинками места возле трубы, и вдруг он натыкается на что-то не такое крепкое, как бетон, и садится на корточки, разгребает снег руками. Люк с закрытым замком. — Что это ещё такое? — Это, должно быть, то место, куда он привозил жертв, — к ним подходят Хосок и Джису, которые находят их по голосам. Гук уже полностью откапывает находку и встаёт обратно. Чёрный костюм слегка пачкается в пыли. — Если я не ошибаюсь, это трейлер. — Вызовите сапёров, — командует Джун, хмуро глядя на неожиданную находку. — И спецназ, — Джису кивает и быстро набирает номер, Намджун следит за Хосоком, который идёт обратно к толпе офицеров, и упускает тот момент, когда Гук, ведомый хер пойми какими чувствами, хватает железную ржавую трубу и прибегает обратно к люку. — Гук, Нет! Гук, постой, что ты… — но психолог уже бьёт по замку, чтобы сломать его к чертям собачьим. — Он не пытается удержать кого-то снаружи, — парень отбрасывает трубу в сторону и садится на корточки, смотря снизу вверх на Джуна. — Он хочет удержать кого-то внутри, — он дёргает люк на себя, и тот легко поддаётся. Внутри непроглядная тьма, словно перед Гуком открывается спуск в самый настоящий ад. В небытие. — Господи, Гук, что ты делаешь?! Несмотря на это, он всё равно просовывает внутрь ноги и спрыгивает. Падать недолго, подземное помещение вряд ли превышает в высоту два метра. Здесь компактно расставлены обеденный складной столик и кресла с одной стороны узкой комнаты, комоды с выдвижными ящиками, плита и тумбы с другой — так сказать, мини-кухня. Сверху слышится голос Намджуна, он заглядывает внутрь, не осмеливаясь спускаться. Не с его корсетом. Чон включает фонарик и светит вокруг. Сзади раздаётся тихий шорох, но криминалист его слышит и разворачивается. — Гук, что там? — Постой, я что-то слышал, — шепчет парень и медленно, шаг за шагом, не совершая резких движений, идёт по направлению к источнику звука, который остаётся неизвестным. Перед ним шкаф и рядом плотно закрытая выдвижная дверь. Гук протягивает руку, цепляется пальцами за неё, проскользнув в едва видимую щель, и тянет в сторону, борясь с волнением, отдающимся дрожью в кистях. Дальше ещё закрытые двери. — За первой дверью ничего, — докладывает брюнет, двигаясь дальше. Справа стоит чистая раковина и зеркало, он мелким фонариком освещает крохотное помещение, в котором вряд ли хватит достаточно места для двоих. Открывает следующую дверь и наводит луч света во тьму. Неизвестный парень связан в руках, подвешен к потолку и находится без сознания. — Я нашёл жертву. — Где экстренная служба?! Все сюда! — слышится крик Намджуна сверху. Тем временем Чонгук подбирается ближе всё так же медленно, но более заинтересовано. Незнакомец сидит на каменном выступе, его руки прикованы к потолку цепью, ноги скованы кандалами. Свет от фонаря будит его, и жертва поднимает голову, красные от истерик глаза едва фокусируются на профайлере. С его рта снимают противный вонючий скотч. Гук узнаёт его практически сразу. Это тот парень, к которому они приходили ещё осенью вместе с Тэхёном. Как его… Идон? — Мне жаль… Мне так жаль… — заходится в плаче парниша, скалясь и напрягая руки, которые затекли и сильно болят. Его лицо покрыто гематомами, под глазами образовались кровавые следы. — Сколько мне осталось? — Всё в порядке, — взгляд у Гука шокированный, беглый, руки у самого безбожно трясутся от нервов. — Вы спасены… — Вы не можете меня спасти… Никто не может.◎ ◍ ◎
Гук маркером выписывает на доске расследования офиса Сомун фразы «Сколько мне осталось?» и «Вы не можете меня спасти». Они совсем недавно приехали, сразу заходят в свой кабинет, чтобы обсудить преступление и нападение на очередного наркомана. — Мы нашли документы спасённой жертвы, — Джису, явившись с документами, бросает их на свой стол под взглядом коллег. — Ким Хёчжон, тридцать восемь лет, житель Кёнгидо, точнее дальнего незаселённого округа, наркоман, был обвинён за хранение и употребление, но без насилия. — Хосок сказал, что он стабилен, — Намджун сидит в своём кресле и устало массирует ноющее плечо, — но его пришлось ввести в искусственную кому. Его не скоро удастся расспросить. Криминалисты ищут отпечатки в трейлере, но пока ничего. Видимо, он их выжег. — Он был осторожен с каждым шагом, — Гук сжимает кулаки невольно, но тут же пытается расслабиться. — Нужно обезопасить Хёчжона на случай, если Ёнбин знает, где он, — брюнет снова разворачивается к доске и указывает на выписанные им фразу. — Это последние слова, которые сказал он, прежде чем отключиться. Думаю, Ёнбин издевался над ним, считая время до его смерти. На доске ещё висят фотографии, сделанные во время обхода подземного трейлера, и там одно зеркало, что было расположено напротив жертвы. И Намджуна это интересует, потому что его засняли отдельно. — Что с зеркалом? Почему оно так важно? — Мне кажется, что это часть ритуала. Он хотел, чтобы жертвы отражали свои грехи. Он воспринимает всё буквально и, может, он хочет, чтобы они искупили вину перед неизбежным страшным судом, — с окончанием слов парень кладёт маркер на место. — Нужно найти место, где он схватил Хёчжона. Показания свидетелей ещё свежи, — хмурится Ким-старший. — Кто-то заявлял о пропавшем? — Нет, — она в очередной раз просматривает анкету жертвы и с замиранием сердца разглядывает фотографии насилия, сделанные в участке. — Но на камерах замечен кто-то в приюте церкви Оннури. — Как и предыдущие две жертвы, — Чонгук начинает рыться в бумагах и находит то, что искал. Анкеты двух погибших девушек, которые тоже были там. — Кажется, мы нашли, где он ищет своих жертв.