◎ ◍ ◎
После звонка в квартире госпожи Ким затягивается паутина тревоги и паранойи. Постоянно, слыша лишний шорох или скрип, женщина хватается за револьвер и крепко сжимает его, готовая в любой момент снять предохранитель и защититься. А ещё она очень часто выглядывает в окно, проверяя, нет ли никого подозрительного снаружи, каждый раз надеясь, что никого не увидит. Страшно, но сдаваться она не собирается. В этот раз, когда звенит трель дверного звонка, она так же выглядывает в окно в гостиной, сжимая в руке уже нагретое оружие. — Суджин, не открывай! — командует хозяйка квартиры, но уже поздно, потому что слышится приглушённое «здравствуйте» и шаги в сторону гостиной. У неё есть всего пара секунд, чтобы спрятать скорее пистолет подальше от чужих глаз. — Извините, что без предупреждения. Это важно. Мне только нужно поговорить с ней одну… — Миён неловко улыбается, держа на вид тяжёлую сумку в руках. Длинный плащ расстёгнут и колышется в воздухе. Они вместе с домработницей заходят в зал, где Соын уже стоит у ящика, громко захлопнув его. — Я не вовремя? — На самом деле — да, — с нотками возмущения произносит хозяйка квартиры, разводя руками в стороны. — Вы всегда приходите к людям после того, как они отменили встречу? — А вы всегда вальсируете с заряженным пистолетом? — подняв бровь, спрашивает нежданная гостья. — С чего вы взяли, что он заряжен? — Соын усмехается. Миён смотрит на неё внимательно, так, что нервы женщины начинают медленно сдавать. — Ладно, да, он заряжен. — Я здесь, потому что я волнуюсь, — в итоге с улыбкой говорит Чо, подходя ближе, кладя свои вещи на мягкую софу. — Моя команда неделю работала над презентацией. Я думала, вы хотите посмотреть. — Я хотела… — Соын взволнованно трёт лоб и отводит взгляд. — Извините, я… Обычно я не такая. Прошлой ночью с нами связался серийный убийца, бывший коллега моего мужа. — Не знала, что у них есть «коллеги», — Миён снимает плащ и остаётся в кофте и джинсах, присаживается вместе с напарницей на диван. — Добро пожаловать в семью Чон. — Это ужасно. Вы в порядке? — Соын одаривает её таким взглядом, что девушка вздрагивает и кивает. — Понимаю, глупый вопрос, конечно же нет. — Я признательна, и всё же… Я просто… Бывают дни, когда всё кажется нормальным. Я провожу несколько часов, не думая о Джихёке или… о том, что он… А бывают дни, когда… ему удаётся разрушить их ещё до завтрака, — тихо шепчет она, смотря на кофейный пустой столик, на котором не стоит даже одинокий цветок. — Но теперь вы здесь. Так что… Поговорим о счетах.◎ ◍ ◎
После снегопада на улицах появляются сугробы, которые стремительно пытаются смести снегоуборочные машины, людей на улицах катастрофически мало. Тем не менее никто не дремлет в такое время, особенно полиция Сеула, и Чонгук с Джису отправляются к церкви Оннури, чтобы поговорить с местными священниками или другими служащими. С одним из них они встречаются в зале и сразу задают ему несколько конкретных вопросов по поводу дела. — Разумеется, я помню Хёчжона, — он выходит на улицу, и копы идут вслед за ним. — Он был здесь несколько дней назад, а потом пропал. Это происходит постоянно, — возле здания стоит небольшой фургон, из которого девушка с парнем вытаскивают коробки и заносят в помещение. Одного он хлопает по спине и просит управиться поскорее, чтобы снова снегом не замело. — Что я делал в тот день? Скорее всего, был здесь. Я всегда здесь. — Почему вы не заявили о пропаже? — спрашивает Джису, поджав губы. Мужчина, с которым они говорят, тоже решает поработать и берёт одну коробку из багажника. — А зачем? — он оборачивается. — Люди, которые здесь остаются, постоянно пропадают. Полиции плевать. — Ну, мы же здесь? — Раз так, то окажите помощь. У меня много коробок, — говорит он, всучив девушке в руку не особо тяжёлый ящик с консервами. Чонгук подавляет рвущийся наружу смех и устремляет взгляд в пол. Только ему тоже предоставляют возможность поработать и дают ящик с двумя пятилитровыми бутылками воды. — Вы молодой, возьмите ту, что потяжелее. — Спасибо. Что насчёт Джи Наюн, Со Чоа? Они оставались здесь? — глядя на своего напарника, Джису улыбается, потому что Гук немного растерянно рассматривает тяжёлый балласт в своих руках. — Да, я их помню, — мужчина кивает и идёт обратно в здание. — Они оставались здесь несколько лет назад, боролись с зависимостью, как и большинство здесь. Но они обе были очень милыми. — Их убили, — говорит Ким. — Что? — старик шокировано оборачивается и приходит в ступор, долго изучает взглядом двоих копов, ставит свою коробку на пол и нервно бегает глазами по земле. Гук присматривается. — Чёрт! О боже… Когда? Как? — Мы думаем, их убил тот же человек, что похитил Хёчжона, — Гук поднимает ногу на ступеньку и кладёт тяжёлый ящик себе на бедро, потому что руки уже начинают ныть. — Всё, что ты делаешь… — шепчет мужчина, снова опуская взгляд на землю. Джису и Чонгук переглядываются. Парень замечает, что невдалеке стоит очередь из детей, которые идут за здание. Среди них мужчина, одетый в неплохой костюм. Видимо, служба, — пытаешься что-то изменить. Это… просто не имеет смысла, да? Только «Божий план» имеет смысл. — Вы выглядите обеспокоенным, отец, — хмыкает консультант. — Обычно это моя фраза, — пожимает плечами мужчина и достаёт из внутреннего кармана плаща флягу, присасывается к ней губами. Чонгук замечает, что на его руке есть родинка, крупная, тёмно-коричневая и весьма заметная. Необычно для корейцев. — Не думаете, что в этом и есть ценность вашей работы? — Конечно думаю. Но за это приходится платить, понимаете? — он встаёт и подходит к ним ближе, переходит на шёпот. — Системе плевать на этих людей, пока они не умрут. Тогда это начинает нас волновать. Приходят другие работники церкви и забирают коробки, Чонгук и Джису отдают им свои. Святой отец больше ничего им не говорит, он лишь протирает лоб платком и уходит, не сказав ни слова на прощание. Напарники снова переглядываются и решают, что сейчас будет лучшим решением просто уйти отсюда. Снова заговаривают обо всём они уже в участке, когда встречаются с Намджуном и кратко пересказывают ему всё. — Он был враждебно настроен и не хотел, чтобы мы там были, — строит Гук догадки на основе своих наблюдений, пока они идут к главному офису. — Верно, но у него есть право злиться, — Джису идёт впереди него и даже не оборачивается, чтобы ответить. — Ты сказал, что убийцы-миссионеры считают, что служат высшей цели. — Священник с несколькими жертвами? Отец Луа сомневался в своей вере, — отрицательно качает головой психолог, они уже подходят к офису и входят внутрь. Хосока в помещении нет. — Наш убийца чётко уверен в своей миссии, — Гук проверяет наконец свой телефон и ругается себе под нос. — Что? — Моя сестра… раздражающе хороша в своём деле. Она заметила патрульных около комнаты Хёчжона и связала это с Ёнбином, — вздыхает он. — И теперь хочет твой комментарий, — парень кивает. — Не отвечай. Если эта история всплывёт — начнётся паника. Мы не готовы к такому вниманию. — Цель Ёнбина не в привлечении внимания. Не знаю, как он отреагирует, — шепчет Гук, смотря в тёмный экран своего телефона. Тут приходит Хосок с запакованной в белую обёртку коробкой и несколькими анкетами, ставит всё на стол перед диваном и поворачивается к младшему. — Гук, тебе посылка, и, да, держите, — бумаги он отдаёт в руки лейтенанта и детектива. — Пришли записи из Оннури, сузили до промежутка времени, когда там был твой отец, но всё равно около пятидесяти имён. — Исключил всех врачей? — Сделал ли я свою работу? — усмехается ехидно Хосок, обнажая заострённый клык. — Ещё бы. Медсестры, охранники, администраторы. — Я пробегусь по ним, но это займёт время, — предупреждает девушка. — В этом списке есть Со Луа? — Не думаю… — Вот и оно, — Ким-младшая оглядывает их всех. — Мы знаем, что Ёнбин использовал вымышленное имя. Возможно, что у него их было несколько? Например, как священник. — Ты права, — Гук кивает и устремляет взгляд на посылку, с которой творится кое-что невообразимое. — Их должно быть несколько. Он анонимно убивал около двадцати лет. Немного дольше, чем Хирург. Он хамелеон, мастер скрытности. Хосок, кто принёс коробку? — Курьер оставил у дежурного. А что? — хмыкает он, зажимая в зубах незажжённую сигарету. Гук кивает на неё, чтобы все обратили внимание. — Из неё течет кровь.◎ ◍ ◎
— Да что ж такое! Ёнхи уже больше получаса стоит возле здания старшей школы, топчась на месте и сбивая снег ногами, рисуя ботинками нелепые рисунки на снегу, пытаясь вытерпеть долгие минуты ожидания. На телефонные звонки Тао, который обещал её проводить, не отвечает, а время уже переваливает за пять часов вечера. Они каждый день ездят на одном и том же автобусе домой, ежедневно китаец провожает её до дома, ссылаясь на то, что в округе много бешеных собак, а на руке девушки до сих пор хранится след от цепких зубов, но на деле он просто не хочет, чтобы кто-то такой же двинутый, как Субин, снова навредил ей. Так сказать, такая дозволенность позволительна ему одному. И хоть парниша с музыкалки её давно не терроризирует, а на совместных занятиях даже не обращает внимания, вегугин всё равно бесконечно нервничает. Потому что добычу могут увести из-под носа, и тогда он отправится вслед за Идоном, ведь Сокджин избавляется не только от человеческого мусора, но и от бесполезных шавок вроде него. И всё-таки сегодня его почему-то нет. Ёнхи не знает, почему, хотя она видела его в школе пару раз, мелькал. Она заметила, что он часто один и постоянно зависает в учительской. Ну, зависает, ведь теперь ему не с кем общаться — учителя Чон Джихёка посадили за попытку нападения. Она знает обо всём этом, потому что живёт с отцом-копом. Такие вещи для семьи не тайна и не секрет. Она стоит ещё десять минут, набирает номер ещё сотню раз и, не получив ни единого отклика, идёт домой одна. Сегодня очень загруженный день, много сложных предметов, а ещё на дом задали очень много домашки. Она жалеет о том, что провела почти целый час, дожидаясь… друга из школы. Или не из школы? Иногда он приходит ради неё, чтобы забрать и провести, и в такие дни она часто возмущается и просит больше так не делать, потому что ей неловко, она самостоятельная и, вообще, он дурак. Но он всё равно продолжает. Надоедливый вегугин ещё больше её раздражает, ведь из тихого и замкнутого он становится болтливым и выедает мозг ещё больше, хотя она не замечала, чтобы он так же общался с другими учениками. Ей кажется, что он вообще всех избегает, но ей никакого дела ведь до него нет? Правильно, нет. Именно поэтому она сейчас идёт домой и лишь иногда оборачивается к школе проверить, нет ли там никого до сих пор. Просто чисто из бюрократии, мало ли кто-то появится и ей придётся ускорять шаг. На остановке никого нет, только что отъехавший автобус забирает всех людей, и девушка усаживается на скамейку. Холодно, хочется скорее доехать до дома, а автобус, как назло, только уезжает, и следующий будет в лучшем случае через десять минут. Это значит, что её ждут десять минут на морозной улице, где леденеют и немеют щёки, нос и руки. Но транспорт приезжает совсем скоро, на удивление, полностью пустой, и, к счастью, нужный. Она быстро прыгает, показывает водителю проездной и плюхается на сидение, надевает наушники и расслабляется. Внутри салона тоже холодно, но она не обращает внимания, ведь до дома всего пятнадцать минут. Она переписывается с Тэхёном, присылает ему современные мемы и ждёт реакции, посвящает его в мир комиксов и манг и вообще болтает с ним, о чём угодно. Когда она видит, что автобус сворачивает с маршрута и едет не в ту сторону, она высматривает улицы и хмыкает. Наверное, там перекрыли дорогу и теперь они вынуждены ехать в объезд. Она пишет об этом Тэхёну, жалуется ему на свою бедную жизнь маленькой школьницы, и тихо смеётся, когда он отвечает ей шутками. По-настоящему Ёнхи начинает волноваться, когда замечает, что водитель не останавливается на станциях и продолжает куда-то ехать. Она видит незнакомые улицы, бары, дома, а затем и вовсе начинаются пустыри и свалки. Когда она хочет написать Тэхёну о том, что что-то не так, водитель останавливает транспорт на обочине и подходит к ней. От страха её парализует, и сообщение, остановленное на половине, случайно отправляется собеседнику, как последнее. Девушка огромными глазами смотрит на мужчину с отросшими волосами и щетиной, на его старые вещи и на руки, покрытые ожогами от сигарет. — Привет, Ёнхи, меня зовут Чонин. Мы хорошо знакомы с твоим крёстным папой. «Я думаю, что меня куд…» — и Тэхён, смотря на сообщение, сидя на широком диванчике, не понимает, о чём речь. Пишет ей, но она не отвечает, и, вообще, была она в сети пять минут назад. Он беспокоится и начинает писать миллион сообщений в минуту, думает уже звонить, но вдруг она заходит в сеть и просматривает сообщения. Пишет. Yeonhee А, нет, всё хорошо. Я уже приехала домой, не переживай.◎ ◍ ◎
Йен Ан надевает перчатки как опытный врач в криминальном фильме, изящно и круто, и берёт в руки скальпель. Возле него скапливается вся команда Сомун и ещё несколько других оперативников, которым интересно и волнительно. Китаец, чуть помедлив для интриги, берётся за верх коробки, которую заклеили скотчем, и разрезает его посередине. Он медленно, дрожащими от предвкушения руками открывает её, глядит внутрь. С расстояния, на котором встают все, ничего не видно. Врач заинтересовано охает, откладывает нож и вынимает из посылки отрезанную кисть, сжатую в кулак. Почерневшую, окаменевшую, окровавленную, со стороны разреза торчит кость. Джису отворачивается, прикрыв рот, несколько мужчин из отдела тоже. Гук остаётся хмуро смотреть. — Вы только посмотрите, — говорит китаец. — Кажется, ты не единственный любитель отрезать руки, — комментирует не очень весело Хосок, борясь с чувством отвращения. Ему безумно хочется отвернутся, но он сдерживается, бегая глазами по мучающейся Джису. — Ан, можешь индентифицировать? — спрашивает Намджун. — Одна хорошая вещь в отрезанной руке — отпечатки, — с лёгкой улыбкой говорит он и поднимает взгляд. Порой кажется, что этот парень самый настоящий псих, и оказывается в этой комнате он чисто случайно. Но, с другой стороны, очень логично, что именно он работает здесь. Гармонично. Было бы странно, если бы пугливый, ненавидящий кровь и трупы человек был судмедэкспертом. — Единственная хорошая вещь… Чонгук замечает на руке тёмно-коричневую и весьма заметную родинку. Необычную для корейцев. — Это необязательно, — судорожно вдохнув, говорит он, напряжённо смотря на отрезанную руку. — Это рука отца Луа. Я узнал кольцо и родинку. Ёнбин видел, как мы говорили, он проследил за нами. — Думаешь, он мертв? — спрашивает капитан. — Это жестоко, но нет причин считать, что жертва мертва. Я удостоверюсь в том, что вы правы, — Йен кладёт руку в отдельное судно, которое принёс помощник, и снимает перчатки, испачканные в вонючей затхлой крови. Звонит офисный телефон, Намджун вздрагивает. — Это переадресованный звонок от Соын, все по местам, — командует он, и оперативник бежит к одолженному месту, садится за наушники и компьютер, Джису и Хосок тоже надевают, чтобы прослушать. Когда оперативник настраивает программу для нахождения местонахождения абонента, Намджун надевает свою аппаратуру, а Гук снимает трубку. — Как тебе мой подарок? Получил его? — снова этот тихий, мелодичный голос из трубки. — Да, весьма продумано, — усмехается Гук нервно, сильнее прижимая телефон к уху. — Так ты уже не дома. — Мне нужно было на работу, но ты это уже знаешь, — Чон распрямляет брови, пытается успокоиться. Оперативник активно ищет геолокацию звонящего. — Я ловлю серийных убийц. Кстати говоря, почему отец Луа? Он не похож на других твоих жертв. Он ещё жив? — Ты полез не в своё дело, — недовольно говорит Ёнбин. — Я сказал тебе оставить меня в покое. — Я просто выполняю свою работу. Ты же понимаешь, да? — Чонгук бегло смотрит на сосредоточенную команду и сглатывает. Ему страшно, да, он взвинчен, но ему нужно держать себя в руках до конца разговора. — У тебя своя «работа», у меня своя. — Как ты его нашёл? Ничтожество, которое я оставил позади. — Ким Хёчжон, — он опирается спиной о стену, у которой стоит, и нервно рвёт заусенцы на пальцах. — Не моя заслуга; у нас очень внимательный криминалист. — Лжец! — внезапно кричит он так, что слышно не только из трубки, но и через наушники каждого члена группы. Чонгук столбенеет и сглатывает. — Скажи правду! Как… ты узнал о моём укрытии? — Убийцы ошибаются, — игнорируя бешеное сердцебиение и холодный пот на висках, отвечает спокойно криминалист. — Я в этом хорошо разбираюсь. — Думаешь, ты умнее, — смешок, голос снова тихий, томительный, так, что нужно слушать крайне внимательно. — Разберёшься со мной, как с какой-то задачкой? Но твоё любопытство — твоя главная проблема. Когда ты лезешь не в своё дело, случаются плохие вещи. Как с той девушкой. Команда напряжённо переглядывается, все переводят взгляд на Гука, который становится белее полотна. Теперь останавливается даже его взгляд, он вообще перестаёт двигаться, словно кто-то нажимает на «стоп» в его программе. — Какой девушкой?.. — Из чемодана твоего отца. — Что ты о ней знаешь? — его голос предательски дрожит, а глаза наполняются слезами. Руки дрожат так, что ему приходится обхватить трубку телефона двумя руками, чтобы попросту не выронить её на пол. Перед глазами мозаикой пляшут воспоминания из детства. — Ты помнишь, — хрипит он. — Бедная девушка, совсем одна… — Что ты знаешь о ней?! — теперь срывается на крик Гук, но до того истеричного ора ему ещё далеко, хотя нервы уже сдают, ноги почти не держат, а коллеги опасаются за последствия нервного срыва. Боятся, что ещё немного, и тот просто сляжет с пеной у рта, но прервать операцию не могут, ведь если парень не узнает — он не успокоится. — И у кого теперь свирепый нрав? Будь осторожнее, — смеётся он ему в ответ. — Это можешь навлечь неприятности. Короткие гудки. Оперативник щёлкает по кнопкам, но ничего, совершенно ничего не найдено. Тупик. Гук отнимает от уха запотевшую трубку и смотрит на неё психовано, загнанно, руки трясутся, как у последнего торчка. И всё-таки ноги не держат, и он едва не падает на пол рядом с тумбочкой, ему удаётся удержаться руками за неё, как за спасительную тростинку. Ему кажется, что сердце скоро не выдержит и остановится навсегда. — Мне нужно на воздух, — коротко бросает он и на ватных ногах покидает здание в одном костюме, не позаботившись о верхней одежде. Садится на каменные плиты у крыла, так как стоять просто сил нет, и закрывает глаза, голова начинает болеть. В голове гулом стоит крик десятилетнего мальчишки, который увидел то, чего не следовало. Снова пазлы из детства, не верящая ни единому слову мама, ничего не знающий Намджун, и папа, который улыбается невинной улыбкой. Всё это заставляет его трястись, как от разрядов тока, и выглядит это очень неприятно со стороны, наверное. Входная дверь участка хлопает, на улицу выходит Джун в пальто и с одеждой для Гука, чтобы тот не отморозил себе всё, что можно. Садится рядом. Младший нервно бросает на него взгляд и зарывается ладонями в длинные волосы. — Она была, Джун… — Возможно, Джихёк рассказал ему о твоих кошмарах, — Ким поправляет свой корсет и наблюдает за тем, как дрожащие пальцы стягивают волосы на голове. — Это не кошмары. Всю мою жизнь люди говорили мне, что она плод моего воображения, кошмар, — смотря в глаза мужчине, говорит он. — Но она реальная, и Ёнбин знает, что с ней случилось. — Я один из этих людей, — вздыхает Намджун. — И ты прав. Самое время подумать, что, возможно, я ошибался. Я не знаю, что с ней случилось, Гук, но я знаю, что ты в этом не один, — он приобнимает его за плечо и поддерживающе похлопывает по нему. — Твоя команда тебе поможет. — Спасибо, Джун, — он активно кивает, пытаясь сдержать слёзы, но это не помогает. Уже ничего не поможет, и он отворачивается, подняв руку вверх. — Я вернусь через секунду. Лейтенант кивает, прекрасно всё понимая, и встаёт, уходит обратно в здание. А Гук рыдает, даёт спуск стольким эмоциям, которые никогда не находили выход наружу. Зато теперь их так много, что за один раз не спустить. Но он успокаивается через минуту, смотрит на лазурное небо и тяжело вздыхает. Сейчас нет времени для слёз, потому что всё самое интересное — впереди, и неизвестно, есть у него в запасе недели, дни или всего несколько часов. Криминалист смотрит вокруг и видит на другой стороне улицы человека под деревом, который внимательно смотрит в его сторону. Его он уже видел сегодня, возле церкви Оннури в толпе детей: этот же костюм, эта же стрижка, но на глазах солнцезащитные очки. Но когда парень поднимается, незнакомец разворачивается и идёт в противоположную сторону. Гуку не нужно времени на размышления: бросив взгляд на участок, он бежит через улицу к подозрительной личности, минуя припаркованные у входа в здание полицейские машины. Он идёт за ним не слишком быстро, но и не медленно, пытаясь затеряться в жидком потоке людей. Они идут недолго, мужчина поворачивает к какому-то зданию, проводит чипом у двери и входит, так, что Чонгук, разогнавшийся с большого расстояния, всё-таки успевает словить тяжёлую железную дверь. Голова гудит, сердце бьётся о рёбра, и он, последний раз кинув нерешительный взгляд на светлую улицу, входит в тёмное помещение. Оно похоже на катакомбы, повсюду вода, потолок покрыт плесенью. Парень идёт по одному из коридоров наугад и приходит к тупику: ворота, закрытые когда-то на замок, сейчас разрешают пройти через себя. Гук тихо отталкивает калитку от себя и видит в дальнем конце коридора мужчину. — Ёнбин? — спрашивает он, голос эхом расходится по тоннелю, и мужчина оборачивается. Солнцезащитные очки всё ещё на нём. Секунда, и он бежит, а Гук не теряется и несётся следом, к трубам, вертящимся вокруг своей оси с множеством горизонтальных прямоугольных шипов (кто только придумал такое установить здесь?), проскальзывает через них, и его моментально оприходуют ударом в лицо кулаком, дальше — в спину, толкают обратно между труб и зажимают ими так, что Гук мычит и скулит от боли. Горизонтальные вставки давят со всех сторон, кажется, словно его сейчас разорвёт на куски. — Интересно, Гук, придут ли они за тобой? — Никто не придёт, я здесь один… — Почему же ты не позвал своих друзей? — сдавливает сильнее, наслаждаясь его болезненными жалобными стонами. — Не было времени, — шикает тихо он. — Лжец, — ещё сильнее. Чонгуку уже не кажется то, что его кости сломаются, потому что ещё немного — и это определённо станет правдой. — Почему? — Потому что… мне нужны ответы, — лепечет он и скалится от боли, сжимая рукой торчащую трубу. — Звучишь, как отец… Выглядишь, как он… — он сильно ударяет по трубе, так, что по телу парня проходит вибрация. — Даже пахнешь, как он. Я мог бы сломать тебя, как и остальных. Но сначала я хочу узнать, как ты это сделал? Как ты узнал, где я держал этого чёртова наркомана? — Я профайлер, это моя работа, — Гук пытается немного облегчить свои страдания, но нет. — Нет, давай поподробнее, — томно говорит Ёнбин, подтянув сползающие очки обратно к переносице. — Расскажи, расскажи, как ты понял? Иначе я выпотрошу тебя, — для убедительности лопасти труб сильнее давят его до выявленных синяков и гематом. — Ты сказал, что я «прервал» тебя, — пытаясь дышать хоть как-то в таком состоянии, говорит парень, вены на его шее и лбу вздулись от напряжения. — Мне этого хватило… — Тут не только это, не только! — сильнее, ещё сильнее, так, что Чонгук, наконец-то, кричит. Кричит из-за того, что ему ломают рёбра, дробят их по-настоящему. Или, может, ему только кажется, но больно невыносимо. — Откуда ты узнал? — Потому что мы одинаковы! — по щекам снова текут слёзы, но теперь он может вдохнуть, хотя бы немного, ему дают такую возможность. Слушатель и по совместительству мучитель ждёт продолжение истории. — Я и отец… он рассказал мне всё, что знал об убийствах. Поэтому я знаю, как ты думаешь. Я пошёл в отца… — Некоторым вещам нельзя научить, — парню тыкают пальцем в голову, указывая в глупость сказанных им слов. — Они должны быть в крови. Для тебя ещё не всё кончено… — Что случилось… с девушкой? — тихо шепчет психолог, словно самый страшный в мире секрет. — Я думал уже убить тебя, но может ты и заслуживаешь знать, — мужчина вынимает из кармана кнопочный старый телефон и протягивает его парню, засовывает ему в карман брюк. — Жди моих инструкций этой ночью. Никому ни слова. Только между нами. В последний раз он резко, с чувством дёргает за вентили, парня сильно ударяет со всех сторон до нового крика, и, пока тот валяется на полу, не в силах даже голову поднять, Ёнбин спокойно уходит, стуча каблуками сверкающих туфель в тусклом свете одиночной лампы.◎ ◍ ◎
Туго затянутые бинтами рёбра саднят, парень медленно, аккуратно надевает обратно рубашку на худое костлявое тело, сидя на столе в главном офисе команды. Когда врач уходит, Намджун закрывает дверь, и они остаются наедине. По лейтенанту видно, что он на пределе, и вмазать парню — лишь вопрос времени. — Три простых слова! Повторяй их за мной: «мне нужно подкрепление»! — злится Ким, активно жестикулируя, вкладывая в это все свои буйные чувства. — Я не думал, что там… — Тебе не о чем думать, Гук! Я просто хочу услышать от тебя: «мне…» — «Мне нужно подкрепление», — смиренно закатив глаза, всё-таки послушно повторяет младший. — Признаю, это была плохая идея — бежать одному в тёмный тоннель. Позволить лопнуть себя, как пузырчатую плёнку. — Итак, слушай… — Джун серьёзен, как никогда, а ещё он обеспокоен. — Я знаю, что тебе нужны ответы, но они не стоят твоей жизни. — Я пошёл не только из-за них. Он хотел, чтобы я пошёл за ним. Один, — сглатывает брюнет. — Что я и сделал. Теперь он считает, что мой поиск истины важнее, чем попытки его поймать. — И это так? — блондин поджал губы. — Конечно же нет! — Мой босс опять связался с NIA. — Да ладно, Ёнбин хотел встретиться со мной этой ночью. Если ты притащишь NIA, то они никогда меня не отпустят! — Гук нервно одёргивает незастёгнутую рубашку и растерянно бегает глазами по лицу уставшего от всего главы отдела. — Не будь так уверен в том, что я тебя отпущу. — Он мог меня убить в тоннеле, но он не стал. Я не являюсь его целью! Мне надо идти, Намджун, — пытаясь объяснить всё более спокойно, чем он чувствует себя на самом деле, Гук переходит на почти шёпот. — Это наш шанс, поймать его и спасти отца Луа. — …Иди домой. Отдохни. Если ты собираешься туда, тебе надо проспаться.◎ ◍ ◎
За Тэхёном криминалист приезжает гораздо позже, чем требуется, из-за непредвиденных обстоятельств. Джухён забирает Мённа, потому что они с Тэхи теперь учатся вместе, так что сейчас они у неё дома. Ким замечает, что с парнем что-то не так, ещё когда только видит его: бледного, хромающего, трудно дышащего. Ему неудобно и больно двигаться, но по-другому никак, судя по всему. Тэхён хочет поговорить об этом, спросить, но никак не решается. Так они и доезжают до дома Кимов в молчании, и только редкие, проницательные взгляды старшего ловит на себе брюнет, ведя автомобиль по заснеженным дорогам. Детский смех слышен ещё с улицы, и это заставляет на лице Тэ высветиться улыбку. Они проходят в дом. — Оппа! — звонко кричит Джу, с разбега напрыгнув на старшего брата, как это обычно происходит. Чонгук улыбчиво приветствует двух маленьких хулиганок и переводит взгляд на госпожу Ким, что хозяйничает на кухне. Ёнхи к ним не спускается, что необычно, ведь она всегда приходит обнять своего крёстного. — Всем привет. Мённа, а где Ёнхи? — Написала, что заедет к Тао, им нужно сделать совместный проект. Он недалеко живёт здесь, завтра она уже придёт домой, — пожимает плечами женщина, выкладывая на стол чапчхе, который выпросили девочки, и суп с говядиной. — Все садимся за стол и едим. Особенно ты, Чон Чонгук. Это не обговаривается! Домой они приезжают поздно, времени на уроки почти не остаётся, но Джухён что-то решает час, сидя перед телевизором, и убирает всё в портфель. Возле телевизора они организовали небольшой уголок для девочки, где хранятся теперь её учебники, тетради, школьные принадлежности, вещи и всякое разное. Чонгук иногда чувствует неловкость из-за того, что держит их в таких нечестных условиях, но всегда успокаивает себя тем, что они скоро съедут и проблем с удобствами ни у кого не будет. Он принимает препараты вечером, запив их водой, желает всем спокойной ночи и поднимается в спальню. Медленно снимает пиджак с рубашкой, глядит на себя в зеркало, сев на край холодной кровати. Ужасное зрелище: кожа да кости, впалые щёки, тусклый взгляд, а что говорить о том, что он весь в побоях и с перетянутыми бинтами? Ему не нравится отражение, но он ничего не может с этим сделать. Не сейчас. Он ложится на спину и смотрит в потолок, особо не напрягая тело. Нужно отдохнуть, но спать не хочется даже после плотного ужина от Мённы. Парень в ожидании сообщения от Ёнбина, долгие минуты терзают его, хочется скорее всё узнать, но поторопить время никак нельзя — если перевести стрелку на часах, ускорение времени будет лишь иллюзией. Поэтому он лежит и просто думает. Пока, наконец, на кнопочный телефон не приходит грёбаное сообщение. Неизвестный. Два часа. Seoul Forest. Гук еле вытаскивает от переизбытка эмоций свой мобильник из кармана и набирает номер главы. — Намджун, началось. Seoul Forest, два часа. Встретимся там, — и пусть Чонгук знает, что беготня сейчас не лучше средство для восстановления его лидера, в конце концов, они сейчас в одной лодке и в схожем положении: ему самому тоже нежелательно снова встречаться с убийцей. Снизу слышится звонок в домофон, Гук вздрагивает и спускается, не удосужившись даже натянуть рубашку. Тэхён ещё не спит, на полпути, но внезапный вид подбитого Гука и звонок в квартиру в такой поздний час хорошо встряхивают его. Брюнет подходит к экрану и видит на нём изображение молодой знакомой кореянки со светлыми волосами, он нажимает на кнопку. — Да? — Чонгук, это Чо Миён, подруга твоей матери. Гук впускает её в подъезд и быстро прячет все психотропные препараты, поднимается наверх за рубашкой, накидывает её на себя, застёгивая уже на пути вниз. Девушка поднимается на лифте и, постучавшись, входит без церемоний в квартиру. — Здравствуйте? — шёпотом спрашивает она, оглядывая ещё двух лежащих на диване людей, которых она видит впервые и которые впервые видят её. — Привет, заходите. — Мы встречались уже, я… — начинает она с улыбкой, но Гук кивает и перебивает её, пытаясь застегнуть хотя бы половину пуговиц. — Помогаете моей матери жертвовать в организацию по торговле людьми. Я помню. — Хорошая память, — Миён восторженно подходит к нему, попутно осматривая владения. — Хотя… технически, в организацию по борьбе с торговлей людьми. Мне зайти потом? — спрашивает она, смотря, какой хозяин квартиры нервный, дёрганный и вообще, кажется, не в себе. — Всё в порядке. Но… времени для разговоров немного, нужно поторопиться. — Простите, что вломилась. Твоя мать дала мне твой адрес под ложным предлогом. Я бы позвонила заранее, но… — девушка водит плечами. — Я волнуюсь за неё. Она была пьяна посреди бела дня, и она… размахивала пистолетом. — Так, это уже что-то новенькое, я её проведаю, — Гук смотрит на время и быстро идёт в сторону входной двери. — У меня просто сейчас дела, спасибо, что заехала, — он пытается улыбаться более расслабленно, но замечает Тэхёна, сидящего на диване и смотрящего на него слишком… осознанно. Строго. Темно. Взгляд слишком чёрный для такого ребёнка, как он. Но сейчас не время размышлять об этом, они поговорят позже. Ну, Гук надеется, что он доживёт до следующего раза. — Некоторые вещи лучше услышать лично. — Согласна. Надо видеть лицо человека, чтобы понять его, — улыбается Миён. — Именно. Вся моя работа заключается в прочтении человеческих лиц. — Я знаю, — Чо кланяется ему на прощание и выходит из квартиры, спокойно спускаясь по ступенькам на нижние этажи. Гук, прижавшись спиной к открытой двери, тяжело выдыхает. Но это ещё не всё, потому что… — Куда ты идёшь? — Тэхён встаёт с дивана и подходит к парню. Психологу даже кажется, что его сожителю снова тридцать лет, потому что таким серьёзным, хмурым и настойчивым он не видел его давно. — Ты видел себя? — Мы поговорим об этом позже, хён. У меня правда есть дела сейчас, — оправдываясь, он снова смотрит с грустной, сочувственной улыбкой на парня, надеясь, что тот его поймёт. Ким хочет что-то сказать против, это видно по возмущению на лице, но Гук его останавливает. — Прошу. Я буду не один, со мной Намджун. Приеду утром. И с этим он убегает наверх, чтобы наспех надеть толстовку и спортивки, а после выбежать в пальто на улицу.◎ ◍ ◎
Спецназ готовит оружие, проверяет количество заготовленных патронов, ставят на предохранители, чтобы избежать случайных выстрелов. Полицейские джипы паркуются вдалеке от парка, отряд спецназовцев здесь же, как и Намджун с Гуком. Парень собирает волосы в тугой хвост, чтобы они не мешали обзору в самый важный и опасный момент. — Мы не вставали слишком близко, чтобы не спугнуть его, — Ким поправляет солнцезащитные очки (даже в два часа ночи) и оглядывает непутёвого коллегу с ног до головы. — Спецназ будет в полутора минутах. — Снайперы? — Есть, но у них плохие точки обзора. Мы постараемся наблюдать за тобой всё время, — вздыхает старший и протягивает тому прослушку. — По возможности избегай туннелей. Нам почти пора… Чонгук. Я знаю, что у тебя много вопросов, но не дай им затуманить тебе разум, — просит блондин, утвердительно смотря на младшего поверх своих очков. Гук кивает и получает звонок на старый телефон. — Наш приоритет — арестовать его и спасти отца Луа. Чонгук ещё раз согласно кивает и отходит от него, поднимает трубку. — Алло, Ёнбин? — Ты готов к ответам? — смешок. — Всю жизнь этого ждал. Чонгук подходит к воротам в это время закрытого парка, в которых есть огромная щель, но поверх висит цепь с замком, намекая на то, что вход на территорию запрещён. Но парень не следует правилам и спокойно пролезает внутрь, держа мобильник у уха. — Почему ты привёл меня сюда, Ёнбин? — Ты меня видишь? Гук видит. Вдалеке, немного прикрытый туманом, он стоит, тоже держа телефон у уха. Его не разглядеть из-за расстояния, но парень сразу понимает, что это именно тот, из-за кого он влезает в два часа ночи в парк. Профайлер начинает неспешно приближаться к далёкой, почти размытой фигуре. — Я боялся, что ты не придёшь. — Держи дистанцию, — говорят ему вкрадчиво. — Сначала я хочу просто поговорить. — О чём мы будем говорить? — Ты хотел знать правду по поводу девушки, — Гук останавливается, не сводя взгляда с фигуры мужчины. — Твой отец позвонил мне той ночью сразу, как уложил тебя спать. — Что ты с ней сделал? — Ты слишком торопишься, — с улыбкой, тихо, плавно, Чонгуку уже дурно от его манеры речи. Всегда такая разная, но одновременно с этим ты всегда понимаешь, кто именно с тобой говорит. — Я сохранил сувенир, хочу его тебе передать. Видишь сумку? — Где? — сглотнув, он перебарывает себя и задаёт вопрос, чтобы диалог не оборвался. — Справа от тебя. Криминалист поворачивает голову и видит белый бумажный пакет возле куста с надписью чёрным маркером «Чонгук». Специально для него. Парень поднимает его и раскрывает, вытряхивает содержимое на асфальт. Это браслет. Тот браслет, который он определённо видел на руке той бедной девушки. Милый, золотой, с полумесяцами и кристаллами. Сердце бьётся чаще. — Выглядит знакомо? — Так ты за ним прибирался? — спрашивает парень в ответ, встав на ноги и осматривая всё вокруг, крепко сжимая украшение в ладони. — Нет. Я нечто большее. Должен сказать, я удивлён, что ты меня не помнишь, — усмехается мужчина. — Почему? Что здесь случилось? — подняв камешек с асфальта, Гук запускает его в сторону фигуры. Ничего не меняется, силуэт даже не двигается. — Я думал, может… здесь была убита девушка из чемодана, — игнорируя приказ не приближаться, Чонгук подбегает к стоящему мужчине. Рот у него заклеен, тело связано цепями, глаза бегают по сторонам, и он очень испуган. — Нет. Близко, но не совсем. — Давай поговорим лицом к лицу, Ёнбин. Могу я придти к тебе? — Стой на месте. Не уверен, что могу тебе доверять. Короткие гудки. Схватив свой телефон, Чонгук набирает номер лейтенант. — Намджун, я нашёл отца Луа, — парень обходит его и не видит ничего экстренного. — Он здесь, живой. Мне нужна скорая. — Понял, где Ёнбин? — Не знаю, пока что, — телефон снова звонит, и теперь он поднимает трубку, кружа вокруг новой жертвы этого убийцы, как стервятник над падалью. — Давай, Бин, я ждал достаточно долго. Мне нужны ответы. — Понимаю, Гук, ты считаешь, что должен знать о своём прошлом, но, на самом деле, ты должен найти своё призвание, свою миссию. Как только я нашёл их, я понял, что я должен делать, — снова сброс вызова, на этот раз это делает Гук нарочно. На смену первому сотовому приходит второй, на этот раз снова связь со спецназом. — Джун, его здесь нет. Думаю, он собирается закончить дело. — Ты о чём? — Он идёт за Ким Хёчжоном, отправьте бригаду на Кёнгхи, сейчас же, — так Намджун и поступает. Профайлер вновь возвращается к разговору с убийцей. — Прости, Ёнбин, связь прервалась. О чём ты говорил? — Ты нашёл Луа, не так ли? Ты не следовал моим указаниям, — недовольно говорит мужчина. — Ты первый мне солгал. Обещал мне ответы. — Я ведь дал тебе браслет? Думаю, это большой прогресс. Нужно время, чтобы укрепить доверие. Этому меня научил твой отец, — короткие гудки. Чонгук решает помочь святому отцу и снимает с его рта скотч, тот громко дышит, хватает ртом воздух. — Я должен был это понять, ему нужен не Луа, ему нужен Хёчжон! Чёрт… Господи, Дженни! Парень быстро набирает номер сестры и отходит, нервно рвёт заусенцы, отсчитывая в голове секунды до принятия вызова. Наконец-то он слышит, как длинные гудки заканчиваются, и вместо него родной женский голос: — Теперь ты соизволил мне позвонить? — усмехнувшись спрашивает сестра. — Поздновато для звонков, не находишь? — Дженни! Слава богу. Ты сейчас в больнице? Ты можешь быть в опасности, я думаю, что там серийный убийца. — Что? — девушка проходит вдоль многочисленных кабинетов и палат к перекрёстку, смотрит вправо и видит длинный, абсолютно пустой коридор. Больница, в принципе, сейчас пустует, потому что в такое время здесь обычно никого. Она знает, часто тут бывала, ночевала даже. Девушка идёт к этому коридору, осматриваясь. — Кажется, ты прав. — Почему? Что происходит? — несмотря на вопросы брата, она молчит и смотрит на одну из закрытых дверей, которая больше всего цепляет её взгляд. Палата Хёчжона. Медленно она идёт к ней, терзаясь в догадках и решениях: да или нет? — Оставайся в палате и запрись! — Чон почти не слушает и толкает прикрытую дверь медленно, без скрипа, видит на полумёртвое тело врача. Зажимает рот ладонью, чтобы не закричать. — Дженни, что такое?! Что там? Она поднимает взгляд к койке, на ней лежит Хёчжон, на руках ещё видны синяки от уколов. Лицо у него избитое, из глаз течёт кровь, изо рта тоже. Кажется, он больше не жилец. — Парень, которого они охраняли… мёртв. — Дженни, послушай меня, тебе нужно найти безопасное место! — шорох, Дженни резко поворачивается в сторону закрытой двери в подсобку, в которой видна небольшая щель. Она уже не слышит старшего брата, её сердце стучит так громко, что закладывает уши. Там определённо кто-то есть. — Он может знать, кто ты такая. — Кажется, я его увидела, — истерично шепчет она. Девушка выбегает из палаты, к сожалению, на каблуках это сделать несколько сложнее, чем в обычной обуви. Она бежит к женской уборной, чтобы закрыться там, но дверь не поддаётся, не открывается, потому что её заперли на ключ. — Найди место, где можно спрятаться! Из палаты выходит мужчина, одетый в форму хирурга, с маской на лице, халате и в медицинских перчатках. Дженни забегает в ординаторскую и запирает дверь, шепча разного рода мольбы о спасении и надеется, что к ней не проберутся. Она ищет взглядом ещё двери, шкафы, но совсем ничего, где можно спрятаться, только если под стол, но это глупо. А мужчина уже подходит и пытается взломать или вовсе выломать эту чёртову дверь. — Дженни! Дженни! — Он снаружи, он снаружи, он снаружи, — шепчет она, словно в бреду, старшему брату в трубку, прижимаясь к стенке от страха. — У тебя есть оружие?! — девушка подбегает к тумбочкам и проверяет ящики, но, как назло, совершенно ничего. Она открывает всё подряд и шарит везде. В итоге она хватает в руки пластмассовый чайник и кидает телефон на стол, потому что сейчас не до него. Надо бороться за жизнь. К её несчастью, дверь всё-таки слетает с петель, и она снова видит этого псевдохирурга со скальпелем в руках, которым он вертит, как обычной ручкой. — Привет, Дженни. Ты сильно выросла с нашей последней встречи, — мужчина улыбается, это видно по глазам, но остаётся стоять на месте. Никто его не торопит. — Я знаю, кто ты и знаю, зачем ты пришёл сюда, — крепко сжимая в руке пустой чайник, отвечает репортёр. — Надо же, — усмехается Ёнбин. — Ты умная девочка. Мне кажется, что ты пошла в мать, как ты думаешь? Или ты не ходишь везде с пистолетом? — он смотрит на её выбор оружия, и это его веселит. — Судя по всему, нет. — Что тебе нужно? — Дорогая, это уже моё дело, — он делает два шага до неё, два больших шага, чтобы встать вплотную и получить первый удар, но у Дженни слишком мало шансов для того, чтобы противостоять. У неё всего лишь чайник, а у Ёнбина медицинский скальпель, который разрезает её рубашку, и вместе с ней — кожу, брызгает кровь. Чон падает, но пытается встать, и тогда хирург ногой заставляет её лечь. Возможно, её крики могут разбудить всю больницу, но это стоит того: красивые узоры с помощью острого инструмента делать приятно и быстро. И, самое главное, красиво. Он уходит только тогда, когда слышит сирену полиции и когда Дженни уже слишком слаба, чтобы даже поднять руку. Ёнбин исчезает быстро, незаметно, оставив девушку доживать последние минуты в пустой ординаторской под отдалённые крики спецназа в морозный зимний вечер.