— Скажи мне правду, — шепчут тебе на ухо, стоя прямо позади, ты видишь, как длинные, тонкие пальцы с кольцами на них сжимают край стола. Ты думаешь о том, как поскорее уйти отсюда, точно не о том, чтобы ответить на все вопросы честно. Да хотя бы просто ответить. На тебя давят сильно, дышат в затылок, безумным липким взглядом мажут по твоей крохотной фигурке. — Скажи мне, что ты сделал. Ты помощничек папы? Ты знаешь больше, чем говоришь, — мужчина злится из-за того, что ты молчишь, и громко бьёт по железному столу кулаками. Ты сжимаешь губы в тонкую полоску и жмуришься от страха. — Скажи мне, как он это сделал! Скажи!
«Нет, я не мой отец. Мы отличаемся. Отличаемся…» — Чон Чонгук, — к его столу, где он, между прочим, должен сидеть над бумагами и разбирать их, подходит уже знакомый старый коп. Или не коп? Формы на нём не было, бейджика тоже. — У вас всё в порядке? — психолог только коротко кивает и пожимает плечами: не берите в голову. Сейчас ему очень сложно, потому что проходит уже два дня с того звонка из больницы, и завтра их ждут похороны. А ещё… Ёнхи не возвращается домой и не отвечает на сообщения, и полиция наведывается домой к Тао, но его там не оказывается. Намджун готов уже под капельницу с успокоительными лечь, а Мённа гиперопекает свою младшую дочь, абсолютно везде следя за ней, устанавливает в её телефоне приложение для распознавания местоположения. А полиция вовсю ищет девушку, потому что зацепок никаких. Только… брошенный в дальнем районе Сеула автобус. Подозрения падают на его водителя, но Чонгук сразу понимает: это не он. — Что вы узнали в деле Юто? — Мы думаем, что убийца как-то связан с одним из его предыдущих дел, но пока что ничего не нашли, — едва слышно проговаривает профайлер. — Знаете… У Юто было место, где он хранил всё, что не попало в официальные файлы. Я могу отвезти тебя туда, — предлагает мужчина, и Гук, подняв заворожённый (насколько возможно в его состоянии) взгляд, неуверенно кивает. — Кто вы? — Го Шинвон. Коп, которого отстранили из-за дела Свалочника пятнадцать лет назад.Комната допроса.
Здесь сидят трое. Женщина, приглашённая не самым гостеприимным способом, только устраивается на месте подозреваемой. Джису сидит напротив неё, Хосока нет по уважительной причине, а Намджун снова объезжает дальний район с нарядом, пытаясь наткнуться на след. Некоторых они отсылают в ближние кварталы и в сторону отшельников-бандитов, потому что есть вероятность, что девчонку похитили именно они: что двигает ими — неизвестно, ведь ни звонка с угрозами, ни выкупа, совершенно ничего. Тем не менее прямо сейчас двое из команды Сомун допрашивают подозреваемую в убийстве генерала Адачи. — Вы женщина, которую трудно найти, госпожа Вон, что странно, потому что ваша компания по подбору пар легальна, — хмыкает Джису. — Абсолютно. — Но это не так, — отрицательно качает головой детектив. — Вот почему генерал Юто пытался закрыть её. Вы об этом позаботились, Гиён. — Я не обязала на это отвечать, — улыбается подозреваемая. — Нет, не обязаны, но… — Ким кладёт перед женщиной тонкую бумажную папку, открывает её. Гиён опускает туда взгляд и дёргается, сразу поднимает его к самому потолку, чтобы не видеть: там фотографии убитой проститутки. — Вам следует это увидеть. Признайтесь, Гиён. Вы должны были защитить свой бизнес от Юто. Вот почему вы убили их. — Что? — ошарашенно переспрашивает она, резко переводя взгляд на детектива. — Я их не убивала. — Я вам не верю. В комнате была одна из ваших работниц, вы отправили её. — Да, я отправила, — кивает Вон. — Но не чтобы убить его. Я могла избавиться от Юто, только испортив его репутацию. Я была в отчаянии, Мине нужны были деньги, чтобы окончить школу, поэтому она сказала Адачи, что будет его информатором. Она должна была прийти к нему, соблазнить и сделать фото-компромат, но она так и не вернулась. Я была уверена, что Юто убил её. Видит Бог, я этого не делала. Подождите… Но если это не он, то кто убил её?◎ ◍ ◎
Фары автомобиля прорезают погрязшие во тьме вечера улицы, машина заезжает между гаражей и подъезжает к одному из них. Чонгук немного нервно осматривается; в этом месте ему ещё не удавалось побывать. Всё выглядит достаточно старым, но ещё пригодным для использования. Шинвон крутит ключом зажигания и выходит на улицу, парень — следом, хотя настроение и атмосфера ему не очень нравятся. — Что это за место? Шинвон наклоняется у железной двери гаража практически к самому асфальту, пытаясь достать из маленького скрытного отверстия ключ. Наконец ему это удаётся. — Юто был скрытным парнем. — Ему нравилось, как тут безлюдно. Вы здесь уже были? — Чон стоит от него в двух метрах, пока не решаясь подходить. Всё, что происходит здесь и сейчас, ему, мягко говоря, не нравится. — Ни разу за последние пятнадцать лет, — он открывает дверь и поднимает её, на удивление, механизм довольно хорошо поддаётся подобным манипуляциям. — Мы были напарниками. Иногда приходили сюда и вместе работали. Внутри очень темно, и Чонгук делает несколько шагов вперёд, обходя коробки с хламом и рассматривая старые малоизвестные картины у стены. Дверь гаража у него за спиной закрывается, он лишается единственного источника света, а сердце делает кульбит, потому что мужчина заходит следом за ним. Точно ли ему можно доверять? Не слишком ли рано парень соглашается? Включается холодный, отдающий в синий верхний свет. Вроде бы всё в порядке. Мебель, стоящая посередине помещения, накрыта плотной тканью или простынёй, психолог дёргает её на пол. Первое, что попадается на глаза — море снимков: отрубленная рука жертвы, наручники, удостоверения, копия чьих-то водительских прав. Фото со свалки. Вырезки из газет про арест Чон Джихёка. Фотографии десятилетнего Чон Чонгука, сделанные в тайне, во время слежки. У парня пробегаются мурашки по всему телу, он смотрит на Шинвона — тот пожимает плечами. — Речь не о «Пленённой птице», Юто хотел поймать Свалочника, — парень начинает разбирать фотографии, которые они вместе снимают с доски расследования. Чонгук откапывает здесь пыльный рабочий стол с, на удивление, работающей лампой. Шинвон садится на диван, просматривая чьё-то увлекательное «портфолио». — Почему Юто искал Свалочника? Он ведь даже никогда не работал с делом Хирурга. — Да, зато я работал. Это всё мои файлы пятнадцатилетней давности, — он кивает на фото жертв, снимки всей семьи Гука, на те же анкеты. — Вы? Скажите… Ким Сокджин, он работал вместе с вами над этим делом? — Не вспоминай о нём. Он был ужасным копом, от него дело перенаправили мне, и больше он не появлялся в полиции, — Шинвон хмурится и качает головой. Гук тяжело вздыхает, потому что зацепок всё ещё нет. — Я всегда знал, что это далеко не всё, что был кто-то, кто заметал следы Джихёка, но моё начальство закрыло дело. В один миг. — Вы продолжили копать. — Ещё как продолжил. Меня занесли в чёрный список из-за этого. К тому времени, как появился Юто, я был уже изрядно измотан. Знаешь, он терпел меня… столько, сколько мог. Но в итоге всё равно разуверился во мне, как и все. — Не думаю, что это так, — психолог отходит от рабочего стола и бегает взглядом по помещению. — Оглянитесь. Юто сделал всё это для вас. Когда Свалочник снова объявился, он, должно быть, раскопал все ваши старые дела. Он пытался вернуть ваше доброе имя. — Твою мать, — мужчина протирает свой влажный лоб и безнадежно качает головой. — Чёрт подери этого добряка. Моего добряка. — Вы с Юто были в отношениях, — догадывается парень. — Я потратил десять лет своей жизни, ненавидя его за то, что он разрушил мою карьеру, а всё, что он пытался сделать, — это спасти меня от самого себя, — хрипит мужчина с чувством, шумно сглатывая. — А теперь он мёртв. А я просто… — в нём столько ярости скапливается, что он швыряет подвернувшуюся под руку банку в стену, та отлетает в неизвестном направлении. — Я хочу, чтобы он знал, что я… — Он знал, — парень поднимает папку с профайлами. — Всё это, всё это доказательство тому, что он верил в вас, Шинвон, — мужчина забирает из стопки бумаг одну, что цепляет его внимание, и внимательно вчитывается в суть. — Что такое? — Юто перепроверял моих подозреваемых… — У вас были подозреваемые? — Гук достаёт свой мобильник. — Все, кто, как я думал, мог помогать Джихёку. Мы проверили каждого, поэтому не спеши радоваться, все варианты были тупиковые, — говорит мужчина. — Не будут, если мы сравним его с моим списком. Хирург познакомился со Свалочником в больнице Кёнгхи, — они подходят к рабочему столу, Шинвон выкладывает бумаги перед ними. — Мы сузили список до пятидесяти имён. Так что если мы найдём совпадение… — старший неверяще бегает взглядом по напечатанным именам. — Нет, нет, нет… Всё не может быть так просто. — Это не просто, если на это понадобилось пятнадцать лет. Они начинают проверять. Шинвон, взяв в руку карандаш и усевшись за стол, зачитывает имена по порядку и зачёркивает те, что не появляются в списке парня. Гук, устроившись сбоку на столе, соотносит подозреваемых. Они проверяют уже больше двадцати имён, но те никак не подходят. Пока не… — Сокджин. Чонгука дёргает, он натыкается на пятую строчку своего списка. Переводит взгляд на бывшего полицейского. — Ким Сокджин. — Этот парень и правда был странным. Я начал подозревать его, когда он уволился после того, как его отстранили от дела. — А ещё он улетел в Норвегию, — безрадостно отвечает ему Гук. — Да, тут определённо что-то есть. Нас останавливало всегда только то, что он был детективом, пускай и дрянным. Но ведь он в Норвегии сейчас, разве нет? Думаю, это железное алиби. — Может, он в Норвегии, а может, уже давно вернулся и вовсю режет людей. Нам стоит наведаться к его родственникам.◎ ◍ ◎
Подъезды практически всех домов символически украшены хвоей, гирляндами, разноцветными леденцами, фигурками Санты Клауса в голубых шубках. Им нужна квартира, расположенная на первом этаже, и они, встав у двери, взволнованно выдыхают горячий воздух. Го без раздумий стучит в квартиру и ожидает отклика. Тишина. Мужчина поворачивается к Чонгуку, который пытается разогреть свои руки после морозной улицы. Он встревожен. — Улыбнись, парень. Всё самое интересное начинается, — он демонстрирует внутреннюю сторону кожаной куртки, в которой припрятан пистолет. — Тогда ты был прав — у меня нет на него разрешения. — Ну тогда мне точно не о чем волноваться, — фыркает парень и вытаскивает из брюк свой телефон, на который настойчиво звонят. Шинвон пока пытается культурно выбить дверь кулаками. — Джун, привет, у меня есть зацепка. — И у меня тоже, это сделала не Гиён, — басит капитан. — Значит, подставу и убийство совершили разные люди. Юто работал над делом Свалочника, так что, может быть, убийца узнал об этом и о том, что Юто уже близко к правде, поэтому он выследил его до отеля, не ожидал, что он там будет не один, но какая разница, его целью было убить копа. Он с радостью застрелил и Мину. — Погоди, ты хочешь сказать, что наш убийца — это Свалочник? Мы работали над этим делом всё это время. Дверь квартиры наконец-то открывается, и наружу выглядывает женщина девяноста лет, абсолютно слепая. Она держится так уверенно и смотрит на них в упор, что создаётся впечатление, что она действительно видит их, а бельмо в глазах — лишь второстепенный дефект. — Я, может, и слепая, но я не глухая! Что вам нужно? — недовольно спрашивает она писклявым, высоким голосом. — Если вы не собираетесь мне петь, то проваливайте с моего крыльца. — Э, с прошедшим Новым Годом и с наступающим Рождеством, мы ищем Ким Сокджина, — говорит Чонгук, опередив своего старого приятеля. Лицо женщины с каменного становится мягким и полным любви. — Вы не знаете, он жил здесь раньше? — Мой милый Джин-и… Конечно жил! Откуда вы знаете моего внука? — любезно улыбаясь, спрашивает она. — Мы его старые друзья. В доме уже витает пыль, на вещах, давно не контактировавших с человеком, селится вязкая паутина. Ангелочки, фигурки, сувениры из Европы — всё это хранится на полках, тумбочках. Картины висят на стенах. Мужчин приглашают в столовую выпить чаю и перекусить, но они переходят тихо в гостиную, когда хозяйка уходит делать чай. Пока женщины нет, Гук рассматривает гостиную и представляет, как будущий убийца будучи маленьким ребёнком бегает по нему, играет. Безумная улыбка сама появляется на его лице. Дом, в котором он рос, его бабушка — они расскажут Чонгуку многое. — Почему ты улыбаешься? — грозным шёпотом спрашивает Шинвон. — Это дом, в котором вырос Сокджин! Священный Грааль любого криминалиста, — восторженно шепчет парень. — Серийными убийцами не рождаются, а становятся. И Сокджин им стал… прямо здесь, — парень встаёт перед картиной, на которой мало что понятно. Рассматривает ангелочков и иконки на полке. — Религия сыграла значительную роль в его становлении. Она влияет на его убийства. Это его мессианская миссия. Здесь повсюду улики. — Полагаю, я просила вас сесть, — говорит женщина, услышав шорохи в гостиной, когда возвращается, и они всё втроём усаживаются за обеденный стол. Помимо чая старушка приносит стейк и рис, завёрнутые в пищевую плёнку. — Только не забудьте снять упаковку. Я иногда забываю. — Спасибо за ужин, госпожа Ким. Нам интересно… как давно вы видели Сокджина? — пока Гук ведёт беседу, старик неплохо наворачивает предоставленную им еду. — Зовите меня Хори, прошу. Ещё раз, как вы познакомились с Джин-и? — Мы с ним работали вместе в отделе особо тяжких, — с улыбкой произносит уже Го, чтобы звучало более убедительно. Собственно, так оно и есть, ведь именно они вдвоём работали вместе пятнадцать лет назад, когда Чонгуку было только десять лет. — Он всегда говорил, что завёл там хороших друзей. Все любят Джин-и, — счастливо улыбается госпожа Ким. — Я его хорошо воспитала. — А с родителями он много виделся в детстве? — Нет, его отец исчез почти сразу после его рождения. А его мать… О ней Джин-и думал и того меньше всего. Его мать была грешницей. Грязной шлюхой до самой смерти, героин ей был важнее ребёнка! Это я была ему настоящей мамой, — гордо заявляет старушка. — Должно быть, вам было тяжело. — Пути Господни неисповедимы, сынок. Мы должны им следовать. Вы хотите что-нибудь ещё? Чонгук и Шинвон переглядываются, чтобы дать один ответ, и мужчина, пожав плечами, отрицательно качает головой. Это психолог и говорит ей: — Нет. Я… всё в порядке. — Гости этого дома заслуживают самого лучшего! — заявляет она, вставая со стула и удаляясь в какую-то из комнат дома. — Сидите смирно, я быстро. — Он потерял родителей в детстве, — начинает старший, как только она исчезает из поля зрения. Шёпот — лучший вариант диалога в их случае. — Да, это тяжело. Но бабушка у него неплохая. Он мог научиться готовить. — Всё можно понять от Хори. Сокджин убивает изгоев из-за того, что она его приучала к этому с детства: что его мама — грешница, что наркоманы — это зло и… — они настолько увлекаются разговором, что не замечают, как женщина возвращается с банкой консервов. Она высыпает красную фасоль в томатном соусе младшему в тарелку, и та брызгает во все стороны, заставляя их немного отойти от стола. Вид не очень привлекательный. — …И что ржавчина — это еда, — еле слышно бурчит Шинвон. — Хори, у вас есть фотографии Джин-и? — спрашивает Гук беззлобно, когда хозяйка квартиры присаживается обратно на нагретое место. — Хотим посмотреть на него в детстве. — Да, разумеется есть! — она радостно вылезает из-за стола и достаёт из шкафчика альбом с красными цветками, на удивление чистый, хотя ей нечем смотреть. Это странно, и Гук думает о том, что Сокджин недавно навещал свою бабушку. Она предоставляет доступ к просмотру двум старым друзьям, открывает первую страничку. Шинвон называет имена, написанные под фото, женщина рассказывает о членах семьи, а Гук просто слушает и просто смотрит. — Кто такой Сыром? — Мой муж. Он был отличным отцом для Джин-и. Вырастил его, как положено. Но бедняжке пришлось смотреть, как он умирает. Сыром чинил машину в гараже. Словно божья вспышка молнии, машина упала прямо ему на голову. Чудовищный несчастный случай. Она листает страницы, и дальше идут только фотографии самого Сокджина в дошкольном возрасте, но на всех снимках его лицо исцарапано лезвием. Совершенно ничего не видно. Первая линейка, за уроками, день рождения. Где он постарше, где помладше, но везде одно и то же — лица не видно. — Первый день в старшей школе, первая прогулка на велосипеде… Везде такой красивый! Семья — это всё. Когда их вновь оставляют одних, мужчины садятся ближе друг к другу и листают весь фото-альбом, но нет ни единой целой фотографии Сокджина. Шинвон тяжело вздыхает. — Это бесполезно. Они все одинаковые. Думаю, Сокджин тут недавно был. Он знал, что если Юто его подозревал, то сюда придут с обыском. Поэтому он убедился, чтобы мы не смогли опознать его, — мужчина тыкает чёрствым пальцем в искажённые лица на страницах книжки. — Попробуйте узнать, когда он был тут. Я пока осмотрюсь здесь, — женщина возвращается обратно в столовую, и Гук вздрагивает. — Хори, можно мне воспользоваться вашей ванной? — «Могу ли я» воспользоваться вашей ванной, — поправляет его старушка. — Слабое владение грамматикой — путь в преступный мир. И да, можете. Первая дверь наверху. Чонгук благодарит её и тихонечко идёт к лестнице, поднимается наверх. Там темно, но всё ещё видно, что и где, парень осматривается вокруг. В конце коридора видит дверь с табличкой «Сокджин». Его детская комната. Руки слегка потряхивает, сердце стучит, но он делает первый шажок. Это может помочь найти разгадку. Комната не закрыта плотно, он видит щель, толкает от себя дверцу. Он видит робота на тумбочке перед зеркалом, плюшевого медведя, коллекционную машинку, диплом. Над широкой кроватью висит крест. Рядом стоит шкаф с замком и, к счастью, сейчас его можно открыть без ключа. Чонгук успокаивает себя, свой разум, включает фонарик и подходит к шкафу, тянет за ручку на себя. Первое, что попадается на глаза — детские вещи, а дальше… царапины на стенках, два железных кольца в полу, как в старой машине отца, испорченные ногтями дверцы. Мозг Гука рисует следующую картину: мальчика закрывают в шкафу за оплошность, наказывают его таким образом. Он царапает стены и пытается выбраться, пока бабушка стоит снаружи. Или дедушка.Участок.
— Соён! Соён, — Намджун, запихивая телефон в карман, подходит к спецагенту и её напарнику. Немного отвлекает их от увлекательного диалога. — Свалочник убил Юто и Мину. У Гука есть зацепка. — Что? — возмущается она. — Ваш пацан всё это время работал над моим делом, хотя я ясно сказала ему этого не делать? Где он? — Намджун не отвечает, поэтому она осматривает помещение и находит Джису вместе с другими детективами в сторонке, которые тоже слушают. — Где сейчас Гук? — Мы… не знаем.Квартира госпожи Ким Хори.
Чонгук возвращается обратно и садится за стол, доставая вибрирующий мобильник и сбрасывая звонок от капитана. Женщина отчётливо слышит это. — Никаких телефонов за столом, господин. Так вот, Джин-и всегда был тихим мальчиком, — продолжает рассказывать она, а Гук смотрит на стол и замечает краем глаза, как тёмное, густое, бурое пятно растекается по покрытой прозрачной скатертью поверхности. Осторожно поднимает взгляд, уже не слыша женщину, и видит Шинвона. Видит его перерезанное горло и отсутствие жизни в глазах. Сидит он, как прежде, и голова его чуть наклонена вбок, а рот раскрыт. — Он был очень наблюдательным, внимательным. Он часто просиживал в гараже с Сыромом. Ему было интересно, как устроены вещи. — Сокджин здесь, — твёрдо говорит Гук. — Джин-и дома?! — счастливо вскрикивает женщина, вскочив на ноги. — Как раз пора подавать пирог! — от движения стола мёртвое тело бывшего копа падает прямо на пол. Чонгук подскакивает к нему, пытаясь хоть как-нибудь привести того в чувства, но травмы несовместимы с жизнью. Уже ничего нельзя сделать. — Джин-и, милый, ты забыл о втором! — Вы знали. Вы позвали его, — шипит Гук. — Где он?! Где Сокджин? — Мой Джин-и избавляется от мусора! — кричит она, смотря куда-то под потолок. Чонгук бросает взгляд в окно, в темноте вечера какой-то тёмный силуэт шмыгает, позволив себя увидеть. Это точно он. Гук вспоминает о том, что мужчина пронёс с собой незаконно оружие, и вытаскивает его из внутренней стороны куртки, висящей на спинке стула. — Джин-и! Он здесь! Он хочет поймать тебя. Гук выходит на улицу, чтобы встретиться со своим худшим врагом лицом к лицу. В голове всплывает образ Дженни, жизнерадостный и светлый, а потом её мертвое тело. Ярость закипает. Либо сейчас, либо никогда.Квартира четы Чон.
— Поговорите с нами! Можно задать вам вопрос?! Соын ходит по гостиной, измеряет её шагами, слушая крики под подъездом, у которого после вышедшего интервью появляется куча репортёров. На кофейном столике лежит фотография улики, которая уже мозолит глаза. Ей нужно идти. Соын надевает куртку и спускается на первый этаж, выходит на улицу, где её сразу ослепляют вспышки многочисленных камер, повсюду тычут мохнатыми микрофонами для хорошего звука. Она набирается смелости и говорит, когда все затихают: — Как вы знаете, мой бывший муж Чон Джихёк… Чонгук с пистолетом наготове, спустив предохранитель, крадётся вокруг дома, всматриваясь в темноту улиц, избегая освещённых мест. Вряд ли убийца, скрывающий своё лицо, свою личность, станет так легко показывать себя. — …осуждён за серию убийств. Сейчас он в психиатрической больнице за совершение четырёх убийств. Но я уверена, что их было больше, — женщина достаёт из кармана сложенный в два раза крупный снимок браслета, разворачивает его и показывает всем репортёрам. — Этот браслет… Криминалист заходит в небольшой переулок между домами, где расположено небольшое здание, кажется, сарайчика. Всё усыпано старым снегом. Вроде никого, но он не должен обманывать себя, должен быть предельно внимателен, потому что один на один с самым опасным маньяком — не шутки. И сейчас нет времени для простого правила от Ким Намджуна: «мне нужно подкрепление». Хотя стоило хотя бы подумать об этом. — …является уликой под юрисдикцией NIA и представляет собой ключ к личности пятой жертвы Хирурга. Вместо того, чтобы смотреть на мою семью в новогодние праздники, используйте эту подсказку, чтобы помочь мне раскрыть личность… — Сокджин, ты здесь? — спрашивает профайлер, медленно ступая по утрамбованному снегу. Осматривается, ведёт перед собой дулом пистолета и надеется, что сегодняшняя их встреча — последняя. — Я знаю, что ты где-то рядом. — …этой женщины. Я предлагаю вознаграждение в размере одного… нет, трёх миллионов вон за информацию, которая приведёт к владелице этого браслета, на котором выгравированы инициалы «АМС». Консультант толкает дверь сарайчика и медленно заходит, тут темно хоть глаз выколи, совершенно ничего не видно. И это просто отлично, но только не для него, потому что из угла, к которому он оказывается повёрнут спиной, ему яростно врубают с локтя в скулу и опрокидывают на холодный прогнивший пол. Лёгкое дежавю с его последнего задания в NIA. Голова болит, рука едва находит пистолет, а мужик над ним искрит глазами в темноте, как сущий дьявол. Сатана. И это совсем не вяжется с тем ангелом смерти, которого лепила бабушка. — У меня плохое предчувствие, — Соын прячет фото и осматривает молчаливую взбудораженную толпу, — но вместе мы увидим, что настоящая справедливость наконец-то восторжествовала, — выждав лёгкую паузу, она разворачивается и обратно заходит в дом, на двери которого в свете объективов сияет рождественский венок. — Нам нужно перестать так встречаться, — произносит Сокджин, наклоняясь над парнем, дожидаясь момента, когда зрение того сфокусируется на его лице. Младший очень испуган, и это льстит убийце. Руку с пистолетом он плотно прижимает коленом к полу. — Помнишь меня? — Они найдут тебя, — шепчет парень, и его дёргают на себя за рубашку, они теперь лицом к лицу, так, что психологу видны малейшие изъяны, старческие морщины, глубина чёрных дьявольских глаз. — Они никогда не найдут нас там, куда мы отправимся. Его вырубают, так, чтобы мгновенно и надолго, и он падает обратно на деревянный пол, вспоминая…Ты выходишь из дома, держа в руке свой первый перочинный ножик, спускаешься по ступенькам подъезда к машине отца, возле которой стоит он. Сокджин. Папин хороший друг, на десять лет его младше, но они отлично ладят, несмотря на то, что папа хирург, а Сокджин — детектив. Становишься рядом с ним, рассматривая свой подарок. — Это тебе папа купил? — Да, — довольно улыбаешься, потому что ты чувствуешь себя по-настоящему взрослым. Мама говорит, что только взрослым можно держать нож, именно поэтому вы не рассказываете ей об этом. Она будет ругать. — Хороший нож должен быть у каждого, — дядя демонстрирует тебе свой. Он немного больше, чем у тебя, но лезвие блестит так же ярко и сильно, красиво. — Никогда не знаешь, когда он пригодится. — Мне папа тоже так говорит. — А он умный, — произносит Сокджин и протягивает тебе руку, просит взглянуть на подарочек, и ты разрешаешь, а сам смотришь внутрь багажника. Там что-то накрыто тряпкой. Что-то большое и непонятное. — Что там в машине? — спрашиваешь ты немного волнительно. — Я тебе скажу. Но пообещай, что никому не расскажешь.
Воспоминания медленно возвращаются. Одно за другим… Чонгук снова находится в своём детстве.— Они называли меня психом. Монстром, как отец, — говоришь ты в парке, смотря на свою любимую маму. Тебе всего десять лет, а ты уже разочаровался в жизни, в людях, в самом себе. — Ты совсем не такой как он, Гук-и. Ты не монстр, — улыбается она. — Ты выживший.
Выживший.
Выживший.
◎ ◍ ◎
Он приходит в себя через много времени. В абсолютно другом месте, которое кажется таким знакомым, но одновременно с этим бесконечно чужим. Его руки скованы наручниками, в рот и уши забита пыль. Чонгук продирает глаза сквозь боль, рассматривает помещение, в котором находится: тусклое, только одинокая слабая лампочка горела в потолке. Еле как переворачивается с бока на спину, всё тело адски болит, словно его несколько раз переезжает грузовик. Вокруг никого, ничего. Тишина. — Помогите! — кричит он, слава богу хоть сильный голос остаётся при нём. Никто не отзывается, но это не повод прекращать звать. — Помогите! Кто-нибудь… — Никто не услышит тебя отсюда, — дверь громко открывается, внутрь заходит Сокджин с профессиональными светом, раскладным стулом и рюкзаком с чем-то, что не позволено ещё увидеть. Гук поднимается на локтях, располагается удобнее, чтобы камни не впивались в кожу и раны, пока мужчина обустраивается рядом. — Уверен? — он тяжело дышит, пялясь на закрытую сумку. — Я громко кричу. Было много практики… — Ох, не бойся, Гук-и, — мужчина устанавливает аппаратуру и подключает её к розетке. Яркий свет направлен прямо на криминалиста, и ему приходится зажмуриться от резкой боли и дискомфорта. К счастью, он привыкает достаточно скоро. — Мы наконец остались наедине.Участок.
Намджун выходит из своего личного кабинета, пыхтя от беготни, и идёт в общий зал, где сейчас снова сборище сотрудников. К его приходу Соён, поднявшись к посту регистрации, окидывает всех взглядом и поднимает руку вверх. — Всем внимание! Прошло двенадцать часов с тех пор, как детектив Го Шинвон был убит, а консультант полиции Чон Чонгук похищен. Наш главный подозреваемый — Ким Сокджин или До Ёнбин, общественности известен как Свалочник. Итак, нам известно, что обычно Сокджин не убивает своих жертв сразу, но в последних трёх убийствах его почерк изменился, так что всё может быть. У нас мало времени, — она спускается и подходит к Хосоку, возле которого стоит обеспокоенная Джису. — Детектив Ким, мне нужен ты и твой партнёр, детектив Чон. Вы проверите доказательства, фото, записи, всё, что есть. — Для этого есть патрульные, — возмущённо вскинув тёмные брови, говорит Хосок. — Гук один из нас, мы не можем просто сидеть… — В NIA обработка доказательств не работа для новичков, офицер Чон. — Я детектив, агент. — Мы этим займёмся, — соглашается Джису, смерив напарника взглядом. — Сделаем всё, что сможем, — девушка кивает им и уходит, а парень поворачивается к детективу и дожидается объяснений. — Работать с NIA проще, чем против них. Маму Ким Сокджина допросить не удаётся, потому что всё, что она требует — это банку газировки. На все вопросы либо тишина, либо тихое пение церковной песни, которая звучит в Рождество в монастырях. И как Намджун и Соён не давят на неё, пытаясь вытащить информацию, ничего не выходит. И её уводят в камеру. А после Намджун едет по одному адресу на своей машине, чтобы оповестить о страшной новости ещё одного человека. Он пробирается сквозь толпу репортёров, поднимается в квартиру, его впускает горничная Суджин. Поприветствовав её, он идёт на звук разговоров, раздающихся со стороны столовой. — Госпожа Ким скоро подойдёт, — предупреждает его девушка и отчаливает на кухню, а мужчина проходит в столовую и останавливается посередине. У хозяйки квартиры сейчас деловая встреча с тремя партнёрами, и с одним из многочисленных она ещё разговаривает по телефону, ссорясь и выслушивая громкие оскорбления в свой адрес. Увидев гостя, она бросает трубку и подходит к нему. — Из-за таких людей я думаю, что давать свой номер половине мира было плохой идеей, — вздыхает она, подходя к лейтенанту. — Хотя мне это немного льстит. — Отпусти всех по домам, — приказывает строго Нам. — Джун, я знаю, что ты зол, но, чтобы убрать Джихёка от семьи навсегда, мне нужно достаточно доказательств для нового дела, — оправдывает она похищение фото из личного дела убийцы. По ней видно, что она разбита, это заметно по опухшим глазам и красным пятнам на шее. Она никак не может убрать из головы то, что младшей дочери уже нет в живых, а сегодня их ждут похороны. Или… не сегодня? — Отпусти всех. — …Да, господин, — она поворачивается к своим партнёрам. — Всем спасибо, мы продолжим завтра утром. И… дресс-код — повседневно-деловой, жилеты для обслуги, — напоминает она, смотря на парнишу, который одет не очень. Когда они выходят, Намджун и Соын подходят к столу. — Дело в Чонгуке. Его похитили. Свалочник, Ким Сокджин, — сразу рассказывает обо всём мужчина, чтобы долго не тянуть резину, у них нет столько времени. — Нет… Нет, нет, — она качает годовой, отводит взгляд, уходит в сторону, забирается руками в волосы. Такого просто не может быть, чтобы её сын и… — Это из-за моего заявления? Оно сработало как провокация, да? — Это не так, Соын. Чонгук выследил Сокджина в одиночку, но мы вернём его. — Что мне делать?! Я не собираюсь просто сидеть здесь! Я не потерплю, чтобы моего сына тоже убили! — Я знаю. Я знаю, — кивает мужчина и достаёт небольшую папку с копиями фотографий, которые изъяли как улику. — Ты можешь кое-что сделать, чтобы нам помочь. Джихёк знал Сокджина очень давно. Может, Чонгук тоже его знал. Мы нашли эти фото дома у Сокджина. Может, что-то или кто-то покажется знакомым. Всё может помочь. И, Соын, если хоть что-то просочится в прессу… — Я понимаю, — женщина кивает и принимается просматривать фотографии. — Но… всё это? Джун, я ничего об этом не знала. Тот, кто тебе нужен, закрыт в камере. — Да, мой друг из NIA уже работает над этим. Я собираюсь навестить Хирурга. — Можешь убить мерзавца, мне всё равно, — шепчет она, подходя ближе. — Только найди моего сына.◎ ◍ ◎
— Всё привело к этому! — Сокджин улыбается и присаживается на стул, смотрит на похищенного сверху вниз. — Не могу поверить, что мы здесь. Вместе! — он видит, как Чонгук смотрит на него и улыбается, словно наблюдает за безумцем: с толикой снисходительности и непринятия. — Ты чувствуешь? В воздухе? — Я твоя следующая миссия? Заморишь меня голодом? Как остальных? — скинув с лица грязные запутавшиеся волосы, спрашивает парень. — Заставишь меня искупить мои грехи? — Я покончил с этим. — Значит, ты развиваешься, — улыбается парень. — Прямо сейчас. Даже если мне это не сулит ничего хорошего. Как увлекательно. Ты заколол Шинвона ножом. Ты лишил его жизни собственными руками. Это не твой обычный метод. Серийные убийцы редко меняют технику. Впечатляюще. — Мне всё равно, что ты думаешь. — Ну конечно. Иначе я был ты уже мёртв, да? — усмехается криминалист. — Поэтому ты похитил меня? Ты ищешь связь. — У нас всегда была связь. — Как у тебя с моим отцом. Потому что он тебе нужен? Как образец для подражания. Как наставник, указывающий путь. — Мне нравилось работать с ним, — цокает Сокджин. — И с тобой мне тоже понравится работать. — Я польщён, но тебе любой скажет, мне нравится работать в одиночку. К тому же… я не убийца. — Пока нет, — предупреждающе поднимает руку Ким. — Ты не прошёл через те испытания, через которые прошёл я. После этого я стал совершенно новым человеком, — Джин встаёт с места и обходит свой стул, открывая рюкзак и демонстрируя несколько вариантов топоров, на любой вкус и цвет. — Это произойдёт и с тобой. Если выживешь.◎ ◍ ◎
Джису и Хосок остаются работать с бумагами, рассматривать оригиналы фото (тогда как копии предоставлены Соын). Через пятнадцать минут детектив Чон обнаруживает фото, где старушка Хори, её муж Сыром и Сокджин на фоне какого-то здания из дерева. Джису предполагает, что это и есть тот походный домик, куда они ездили пятнадцать лет назад, и, естественно, они садятся по машинам и едут туда прямо сейчас. С помощью лупы Джису удаётся разглядеть его название, выжженное на доске под крышей, и пробить местоположение. А Намджун пока наведывается в психиатрическую больницу к Хирургу, который настолько удивляется внезапному посетителю (которому, к слову, запрещено появляться, но действует сила NIA), что его язык чудом развязывается. Конечно, ведь из карцера его снова перевели в его прежнюю палату. Он ожидает увидеть Гука, но приходит лейтенант Ким. — Ким Намджун… Да, вы просто отрада для моих глаз, — его руки скованы наручниками, сам он прикован к стене и двигаться дальше красной линии на полу не может. Так что коп остаётся за пределами досягаемости. — Знаете, в последний раз вы так удивили меня, когда приехали ко мне домой.Намджун стоит в коридоре и смотрит на Джихёка, который разливает чай по двум чашкам. Десятилетний мальчик дёргает его за рукав и шепчет: — Мой отец собирается убить вас.
— Знаете, я всё ещё должен вам чашечку чая. — Я перешёл на кофе, — хмыкает Джун, а мужчина заражается смехом, который сотрясает его плечи. — Может, присядете? Вы неважно выглядите. — Мы теперь озвучиваем всё, что думаем, Джун? Потому что у меня есть, что сказать. — Я пришёл поговорить о Ким Сокджине. — …Так значит, Чонгук уже выяснил его имя? Быстро он. Последняя часть собрала пазл воедино? А где мой Гук-и? — Я сказал, что пришёл поговорить о Сокджине, — ещё твёрже заявляет Ким, строго смотря на убийцу. — Если не хотите вернуться в ту дыру, из которой вас вытащили, начинайте говорить. По подтверждённым данным он убил девятнадцать человек. Его прозвище — Свалочник. Мне нужно знать, где вы были… — Ещё раз… Свалочник? — переспрашивает мужчина. — Да уж. — Когда я вам давал право говорить, я не это имел в виду. — Прошу прощения. Вам нужна помощь… с профилем. Ну… свалка, конечно, вводит в заблуждение. Он ненавидел марать руки. Для человека, который получает удовольствие от человеческих трупов, он слишком придирчивый. — Мне не нужен профиль, мне нужно конкретное место. — Конечно. Профилирование — это работа Чонгука. Не так ли? Он ведь слушает этот разговор? У вас жучок? — мужчина смотрит на пиджак Намджуна и улыбается. — Сынок, привет! — Куда вы ездили с Сокджином? — рычит лейтенант. — Мне нужно место, где он убивает. — Понимаю, сейчас мы не в лучших отношениях, — всё продолжает бредить Джихёк. — Но я… Я могу помочь тебе. И твоей сестре! Вашу мать будет сложнее переубедить, — он подходит ближе, к красной черте, и пытается увидеть этот самый жучок. — Где мой сын? — Вы не решаете, кто вас допрашивает. — Нет, но я решаю, кто получит ответы. Где. Мой. Сын? — Ким Сокджин похитил его, — блондин видит, как в чужих глазах мелькает страх, и тот начинает отпираться и говорить, что это ложь. — Мне нужна ваша помощь, доктор Чон. Около двенадцати часов назад Сокджин похитил Чонгука. Мы не знаем, где он. — Он… если Джин похитил его, то он мёртв. Мёртв. — Сосредоточьтесь! Мы теряем время. — А времени и нет. Всё кончено, мой сын мёртв! — он падает на пол в приступе удушья, и Намджун тарабанит по закрытой железной двери, прося вызвать медиков. — Он нужен мне в сознании!◎ ◍ ◎
— Итак… нам стоит поговорить о прошлом? — Сокджин достаёт из своего арсенала всего лишь нож. Тот самый, который он показывал Чонгуку в день похода, когда они стояли у машины и ждали его отца. — Хочешь поговорить о прошлом? Я хорошо знаю твоё. То, как тебя воспитывали бабушка с дедушкой. Все эти наказания… Адские муки. Шкаф, в котором они тебя держали. Я видел царапины на двери. Никто такого не заслужил. — Я… был сложным ребёнком. — Поэтому ты убил своего деда? — Я спас его. И я сделал это быстро. — Он ремонтировал машину. Ты выбил из-под машины домкрат. Он был первым. Его раздавило, и с этого всё началось. Так я понял, что ты не родился таким. Таким тебя сделал тот дом. Значит, ты можешь измениться. Ты можешь стать лучше. Это болезнь. — Это моё призвание! — он с грохотом опрокидывает ногой стул в сторону, Чонгук моментально замолкает, чтобы выслушать. — Я… спаситель. — …Нет. Ты пытаешь и убиваешь наркоманов и проституток, потому что такой была твоя мать. Ты любил её, а она ушла, и ты вырос с бабушкой и дедушкой, которые пробудили в тебе ненависть. Джин, ты думаешь, что ты уникальный. Но ты всего лишь первая глава в учебнике по профилированию, который выдают новобранцам. — Я хотя бы помню своё прошлое. То, что сделало меня тем, кто я есть. Ты даже не знаешь, кто ты, — он встаёт перед сидящем парнем на колени, но даже так выглядит мощнее и властнее, чем пленник. — Ты не помнишь, что создало тебя. Всё началось здесь. — Так помоги мне вспомнить. Мы пошли в поход. Девушка, которую я нашёл… она тоже здесь была, да? — Опять эта девушка! — убийца вскакивает на ноги и злобно рычит себе под нос. — Это всё, что тебя волнует! Твой отец сам о ней позаботился. Видимо, она была особенной. Но это не важно. Дело в тебе… во мне… — сверкнув ножом, он поворачивается к парню боком и вытаскивает из своих брюк рубашку. На его талии виден уже заживший белый шрам. — И в этом. Он помнит. Помнит, как крепко стискивают его маленькую детскую руку, помнит, как наносит удар папиным подарком. Помнит кровь, стекающую по лезвию ножа. — Ты ударил меня ножом, — тем временем продолжает Ким, смотря на искажённое непониманием лицо криминалиста. — И оставил умирать. Я выжил, — он снова опускается перед ним, смотря в глаза с почти отцовской любовью. — Выживешь ли ты? Удар. Ножом в живот, вплоть до рукояти, с уст Чонгука срывается хрип, жалобный стон. У него нет сил кричать. Когда нож покидает его тело, оставляя дырку обильно истекать кровью, когда по телу проносятся болевые судороги, он не думает ни о чём. Только, разве что, о Ёнхи, которую не смог спасти, и, наверное, о Тэхёне, который ничего не знает и наверняка будет винить самого себя в том, что в последнюю их встречу был так холоден.