***
Вэнь Нин вышла в сад и опустилась на скамейку под раскидистым деревом, сухими ветками укрывавшим её от глаз тех, кто мог выйти на террасу имения. Она не собиралась заниматься ничем, за что бы её могли осудить, но без суматохи домочадцев и их постоянных вопросов было легче. Завтра будет заключена её помолвка с Шэнли Хуном. Завтра всё решится окончательно. За прошедшую неделю дева Вэнь ни словом, ни жестом не показала своего смятения. Её скромность и молчаливость, вернувшиеся спустя почти год после судьбоносных Соревнований, никого не удивляли: в конце концов, благородной деве и не надлежит быть излишне веселой и громкой. Вэнь Нин будет хорошей женой почти любому мужу, и это знали все. Вэнь Нин и сама смирилась со своим положением: её с самого детства готовили к браку с высокопоставленным заклинателем, никто не обещал великой любви. Тёплые чувства к Вэй Усяню — её личная проблема. Проблема, которую она должна оставить в девичестве, не имея права нести в новую семью. Просто… отпустить. Забыть. Смириться с тем, что она ни на что повлиять не в силах. Плыть по течению. Огонь лизнул нежные пальцы, оставляя ещё невидимые, но тянущие болью следы. Полученное самым последним письмо сгорело быстро, осыпавшись сухим пеплом на камень скамьи, но ещё до его окончательной гибели пламя ухватилось за второе, затем — третье с конца… Дева Вэнь скользила глазами по иероглифам, начертанным размашистым почерком заклинателя, и непрошенные слёзы катились по её щекам, впитываясь в ткань платья. Полно, полно реветь! Какая же она никчёмная и слабая, если не может обуздать свои глупые безнадёжные чувства. Писем было немного, но каждое горело так ярко, что глазам было больно, и из них лилось больше слёз, чем могло уместиться в глазах хрупкой девы. Но она жгла и жгла бумагу, уничтожая слова поддержки и участия с решимостью бывалого воина. Пальцы покрылись сажей, напоминающей в темноте застывшую кровь. Наконец осталось одно, самое первое и самое дорогое письмо. То, на которое Вэнь Нин не смела надеяться и которое берегла как величайшую ценность, прятала ото всех и хранила отдельно от других писем. Она оторвала от сердца более десяти таких же листов бумаги, но этот… Тихий всхлип. Злость. Сжимая кулаки, дева Вэнь насухо вытерла горящее солью лицо и потянулась чтобы разжечь огонь и разом уничтожить последнюю ниточку, связывающую её с первым человеком вне семьи, что поддержал её. Но не успела первая искра коснуться листа, как совсем рядом раздались тихие шаги. Вэнь Нин подскочила, оглядываясь по сторонам: кто посмел вторгнуться в поместье советника самого Вэнь Жоханя?! Бежать к дому? Не успеет, наверное, да и на смех себя поднимет, испугавшись ветра, гуляющего в их горной местности. Хорошо, что по настоянию А-Цин она никогда не выпускала из рукава иглы... Незнакомец вышел из-за деревьев, и у девы почти подкосились ноги. Боясь потерять самообладание, она выпрямилась и встретила самого желанного сейчас гостя твёрдой осанкой дрожащей от напряжения спины и печальным взглядом, точно на похороны пришла. Хотя… пожалуй, ей бы больше хотелось броситься вперед и закричать от радости. Вэй Усяню, свалившегося с меча в саду советника Вэнь, казалось, и море было по колено. Он проделал весь путь от Пристани Лотоса в постоянном напряжении Ядра, остановившись лишь раз, чтобы узнать путь к имению. Он шёл качающейся походкой пьяницы от непривычки ощущать под ногами твердую землю, и не верил своему счастью встретить первой именно ту, ради которой он прилетел. Попасться на глаза той же Вэнь Цин было бы сейчас значительно… болезненнее. Вэнь Нин стояла у скамьи, что-то пряча в длинных рукавах. С идеальной осанкой, в бело-алых орденских одеждах, колышащихся на легком сухом ветру, она выглядела не менее величественнее, чем старшая сестра. Но в глазах младшей девы Вэнь была та печаль, что Вэй Ин не мог разгадать — а поэтому сразу обвинил в этом себя. — Дева Вэнь, простите за вторжение, — начал он, подходя ближе. Но та не двинулась, даже не моргнула. — Я… наверное, я должен был зайти через парадный вход… Еле заметный кивок. Полные губы сжались, сдерживая истерический смешок, но Вэй Ин опять принял это на свой счёт. — Я понимаю, что не могу просить у вас прощения. Прошло непозволительно много времени, но я… я бы хотел объясниться, если ещё не поздно. Молчание. Она ненавидит его теперь? Презирает? Что ж... — Одно ваше слово — и я больше вас не потревожу. — Нет. — Вэнь Нин?.. — Никогда… прошу вас, молодой господин Вэй, никогда… Она шагнула к нему, обхватив себя одной рукой. — Никогда к вам не прибли… — Никогда не оставляйте меня, — прошептала она, буквально рухнув на него, не удержавшись на подкосившихся ногах. Вэй Ин бережно подхватил девушку и усадил на скамейку, следя, чтобы полы богатого наряда не попали в странную кучку сажи с самого края. Рука его оказалась в слишком фривольном положении на спине девы, Вэнь Нин смутилась, очаровательно краснея. — Я не думала… не надеялась, что вы придете, — лепетала она, немного успокоившись. — Ваше письмо заставило меня разобраться в том, почему до вашего отца не дошёл ответ главы моего ордена. Простите, я должен был узнать это раньше. — А в ответе? — Вэнь Нин не желала обвинять заклинателя ни в чем, тем более сейчас. Ей было важно узнать главное. — Господин Цзян согласился меня отпустить. Я полностью ваш, прекрасная дева Вэнь, — Вэй Ин улыбнулся. — Если я смогу загладить наше столь долгое молчание перед вашим отцом… и женихом. — Помолвки ещё не было, — выдохнула Вэнь Нин, не скрывая радости. — Она должна была быть завтра и вы… вы успели. Спасибо. Она на самой грани приличий прильнула к его плечу, и Вэй Ин нежно сжал тонкие пальцы. Он был обязан защитить эту прекрасную деву любой ценой. Чувство, точный момент возникновения которого он бы не смог отследить при всём желании, грело заклинателя изнутри, точно второе Золотое Ядро.***
Вэнь Цинфан не зря занимал свой пост советника Вэнь Жоханя. Он славился своим талантом сначала думать, а потом уже принимать решения, что в ордене, полном импульсивных гордецов, было редкостью. Любой отец, видя неуважение чужого клана к своей дочери, и на порог бы не пустил внезапно объявившегося “гонца”, но, во-первых, Вэй Усянь порог как раз миновал, приземлившись в саду, а во-вторых, Вэнь Мин предпочел сначала выслушать его историю. Молодой заклинатель стоял перед ним, нагло подбрасывая слова в воздух, плетя такую историю, в которую иной неискушенный бы поверил, но только не советник Вэнь. Он прекрасно знал об истории двадцатилетней давности, поставившей пятно на репутацию нынешнего Главы Цзян, знал его и лично, так что быстро раскусил секрет, что Вэй Усянь так упорно пытается скрыть. Его, как видно, отказались отпускать, но он, не смирившись, уговорил Главу и пытался выдать письмо, на котором едва обсохла тушь, за давно утерянное... Но стоящая на почтительном отдалении Вэнь Нин смотрела на них с такой мольбой в кротком взгляде, что Вэнь Мин, даже не будь у него иных причин принять талантливого заклинателя, не мог отказать. А-Нин всегда была глубоко и искренне к нему привязана, особенно в сравнении с детства самостоятельной А-Цин. Благополучие дочерей было для Вэнь Мина священным, и он был готов пожертвовать отношениями с советником Хун ради светлого чувства одной из них, пусть даже ранее принял решение договориться с ним, чтобы неудавшийся союз с заклинателем из Юньмэна не бросил тень на невесту... Что ж, иногда можно побыть импульсивным и поставить чувства выше. — Утром мы посетим Главу и попросим его о милости для вас, — выразил своё согласие Вэнь Мин так, будто бы и не было долгих месяцев ожидания ответа и спешно сменяемых планов. — Вам приготовят одну из гостевых комнат, и, надеюсь, вы попадёте туда не на парящем мече. — Благодарю, господин Вэнь. Обещаю быть самым тихим гостем вашей семьи в эту ночь, — заклинатель глубоко поклонился ему и, судя по тишине и спокойствию, наконец воцарившимся в поместье, слово своё сдержал. Перед завтраком Вэнь Мин внимательно наблюдал за почтительностью Вэй Усяня в отношении его супруги, добравшейся в трапезную на мягком кресле, что без особых усилий несли двое слуг. Как и муж, Вэнь Ланьхуа принадлежала Вэням, но ветвь её отмерла давно, более двадцати лет назад. Поговаривали, что те Вэни чем-то прогневили небожителей и быстро погибли от проклятия. Вэнь Ланьхуа повезло выжить, но по официальной версии она страдала некой болезнью, вытягиваюшей жизненные силы. Впрочем, она, несмотря на слабость, оставалась прекрасной и внешне, и внутренне. Вэнь Цинфан не увидел в теплых словах молодого Вэя фальши, когда тот кланялся женщине и рассыпался в уместных комплиментах. По её сверкающим глазам советник понял: супруга одобрит суженого их младшей дочери. Но предстоял ещё завтрак. — Кто ваши родители? — поинтересовалась Вэнь Ланьхуа, нередко пользующаяся своим болезненным видом, чтобы задавать порою неуместные вопросы. — Вэй Чанцзэ и Цаньсэ Саньжэнь, — не дрогнув, отвечал Вэй Усянь, но в глазах его мелькнула печаль. — Саньжэнь? — вздрогнула Вэнь Цин. — Неужели ученица самой… — Да, — тот кивнул и тихо добавил. — К сожалению, я не могу ничего добавить: мои родители погибли, когда я был ребенком. Почти всю мою жизнь меня воспитывали в Ордене. — Летать вас научили точно, — не удержался от доброй усмешки Вэнь Мин. — Определённо, — Вэй Усянь улыбнулся, сгоняя с лица печаль. — Ещё раз простите, я не сразу нашёл дверь. Вэнь Цин весело хмыкнула, а её мать и вовсе тихо рассмеялась. Больше вопросов не возникало, а после завтрака Вэнь Цинфан, прихватив Вэй Усяня, отправился в резиденцию Владыки.***
Цзян Чэн шагал по мостовой одной из улиц Безночного города в окружении небольшого круга адептов. На них оборачивались. Кто-то кривился, но знающие люди предпочитали уважительно кивать будущему главе клана, с которым Вэни очень скоро породнятся. И, если в одиночку Орден Цишань Вэнь мог потягаться с Ланлинь Цзинь, то вместе с Юньмэн Цзян они могли бы выступить против всех Великих Орденов разом, без серьёзных потерь. Впрочем, заклинатель был здесь и как представитель ордена Юньмэн Цзян, и как друг. Как и сопровождающие, ближайшие товарищи Вэй Усяня, решившие проводить его в другой Орден. Жених буквально сверкал от счастья и тёпло принял друзей. Он уже облачился в красное и предавался безделью на террасе, пока вокруг сновали взмыленные спешными приготовлениями слуги. — Тут всё… по-другому, — ответил он на первый же вопрос. — Впрочем, шиди, ты не думай, что есть хоть одно место в мире, где я не смогу освоиться. Адепты тепло рассмеялись. — Ну-ну… — Цзян Чэн хмыкнул и добавил, передавая шисюну небольшой свёрток. — А-Ли хотела бы приехать, но не сможет. Сам понимаешь, нечего ей на дорогах делать. Это от неё. — Ни в коем случае! Пусть шицзе набирается сил! — вскинул руки Вэй Ин, бережно убирая подарок. — Если боги будут милостивы, переживать не о чем, но… — Да, — Цзян Чэн кивнул. — Лучше поберечься. Они постояли ещё немного, щурясь от солнца, бьющего прямо в глаза. Украшения на красных одеждах Вэй Усяня сверкали: клан Цзян золотом своего уходящего воспитанника не обидел. Цзян Чэн, почти всю жизнь нет да нет, но ревновавший отца к своему шисюну, весь день прощания с ним ощущал тянущую печаль: в Юньмэне без взбаламошного лучшего ученика станет слишком тихо. Такого мнения были все, даже слуги. Пусть Цзян Фэньмянь и Госпожа Юй не были родителями Вэй Ина, да и сам он сначала вступал в Орден Цишань Вэнь одиночкой, лишь потом заключая брак с девой Вэнь, прощание вышло трогательным. Даже Госпожа Юй несколько смягчилась и благосклонно приняла слова искренней благодарности от своего бывшего воспитанника. — Ты, Вэй Усянь, никогда не был образцовым адептом, — усмехнулась она тогда. — Ты сам знаешь, сколько бесчисленных глупостей совершил. Однако сейчас мне не стыдно отпускать тебя в один из влиятельнейших кланов Поднебесной и признавать, что тебя воспитали именно мы. Конечно, иные женщины находили слова теплее, но не каждый человек и за всю жизнь добьётся хоть тени улыбки Пурпурной Паучихи. А, провожая Вэй Ина, она улыбалась с искренней гордостью. Среди подарков Вэй Усяню нашёлся и тот, что был адресован Вэнь Нин. Жених обнаружил его за два дня до бракосочетания и решил передать своей суженой прямо сейчас. Он прокрался по суматошным вечерним коридорам особняка Вэней, мастерски уворачиваясь от готовящихся к торжеству слуг, часть из которых уже отбыла в дом, отданный Вэнь Нин в качестве приданого. — Вэй Ин, — солнечно улыбнулась дева Вэнь, сидящая на террасе у сундуков со своими вещами в простом домашнем ханьфу. — Что привело тебя сюда? — Желание спастись от суеты, — почти не покривил душой тот. Он присел рядом, но на почтительном расстоянии, так, чтобы даже вдруг зашедший Вэнь Мин не увидел в беседе суженных ничего предосудительного. — Через два дня всё уляжется, — тихо улыбнулась Вэнь Нин. — Боги были милостивы к нам. Гадалка, вычисляющая благоприятный день для торжества, долго заверяла всех, что такой подходящей даты она давно не видела, и этот день из тех, что встречается лишь раз в несколько лет, а посему свадьбу готовили очень быстро, на случай непредвиденных обстоятельств не было заложено ни одного дня. В коробочке лежала дорогая заколка с короткой запиской: “Сохрани чувства в сердце своём” — Это так приятно и… неожиданно! — воскликнула Вэнь Нин, прижимая подарок к груди. — Ещё как, — Вэй Ин, знавший дарительницу лично, удивился ещё больше. — Я буду рада передать Госпоже Юй свою признательность, когда мы приедем на свадьбу А-Цин и вашего шиди, — решительно заявила А-Нин. — Ты поможешь выбрать достойный подарок! — И приедем мы туда уже как одна семья, — перевел тему жених, широко улыбаясь. — Не могу дождаться этого дня. Вэй Ин аккуратно поцеловал теплые пальцы порозовевшей девушки, а в следующий миг на террасу вышла Вэнь Цин и, усевшись прямо на чемодан, увлекла их в беседу о каких-то высокопоставленных гостях... — Не жалеешь? — усмехнулся Цзян Чэн, вырывая шисюна из воспоминаний. — Ни капли, — Вэй Усянь улыбнулся. В его глазах отразилось такое чувство, которое будущий Господин Цзян надеялся когда-нибудь испытать к своей невесте. Он, конечно, не знал этого, но открою вам небольшую тайну: обязательно испытает и сохранит в своём сердце на долгие годы.