Из тьмы меня спасешь только ты

Мы оказываемся на улице, быстрее, чем я успеваю хоть что-то понять. Глеб ставит меня на землю и убирает с моего лица прядь волос. — Ну что, принцесса, поболтаем? — усмехается Голубин, толкая меня к стене. — Не буду я с тобой говорить, все давно решено, — фыркаю я в ответ. — Нет, ничего не решено, ты поставила всех перед фактом, даже не объяснилась, — возмущается Глеб и смотрит на меня с каким-то упреком. — То есть хочешь сказать, что твоей агрессии, измен и вспыльчивости, недостаточно? — усмехаюсь я. — Ник, я был не прав, согласен, — виновато опускает взгляд парень. — Чего? Не прав? — откровенно смеюсь ему в лицо, — ты ведешь себя, как ребенок, которому не купили игрушку! Но пойми ты уже, наконец, я — не игрушка, а ты — не ребенок! Можешь передать родителям, что меня они вряд ли увидят в ближайшем будущем, потому что в скором времени я улетаю в другую страну! — Куда? — лишь выдавливает из себя Голубин, ошарашенно рассматривая мое лицо в полумраке. — Осталось оформить пару документов и все, — повторяю я и губы мои складываются в надменную улыбку, — а сейчас мне пора, поеду домой, — я отталкиваю от себя Глеба и направляюсь к выходу со школьного двора. — Стой, Ник! — блондин быстро настигает меня, — давай я тебя отвезу? В последний раз… — Не думаю, что нам стоит садиться в одну машину, — замечаю я, недовольно сложив руки на груди. — Ну не хочешь на моей машине — вызовем такси, даже можешь своему полупокеру написать, чтобы он тебя у подъезда встретил, — предлагает Голубин. — Раз тебе так хочется, то буду считать это твоим последним желанием, — соглашаюсь я и достаю телефон, чтобы заказать такси. Приложение обещает, что водитель приедет через считанные минуты. Успеваю за это время написать Грише. Ника Белова, 20:48 Солнце, я еду домой, встретишь меня у подъезда? Гриша Ляхов, 20:48 Конечно, напиши за 5 минут, я спущусь. Ника Белова, 20:48 Спасибо 💘 И да, я с Голубиным… Гриша Ляхов, 20:48 Боже… Ладно, разберёмся Блокирую телефон и прячу в сумку. Возле нас останавливается машина и мы садимся внутрь. — Ты как вообще в другую страну собралась? — спрашивает Голубин, как только мы отъезжаем от школьного двора. — Предложили — я согласилась, — пожимаю в ответ плечами, — у тебя какие планы? — На журналистику, ничего не поменялось, — говорит Глеб и внимательно смотрит на меня, видимо пытается отыскать остатки любви в моих глазах, как это делала когда-то я, — хочу еще музыкой плотнее заняться, но там как пойдет. А ты чем там заниматься будешь? — Пока найду работу, а потом может и поступлю. Разговор на этом прерывается. Замечаю, что мы уже практически приехали. Достаю телефон и сообщаю об этом Грише. Водитель останавливается в нашем дворе, Глеб торжественно вручает ему мятые купюры и мы покидаем машину. Дверь подъезда хлопает где-то позади, слышатся приближающиеся шаги. — Привет, — Гриша подходит ко мне со спины, приобнимая за плечи, — ты замерзла, наверное?! — парень накидывает мне на плечи олимпийку, которую все это время сжимал в руках. — Спасибо, — улыбаюсь я и сильнее закутываюсь в вещь. — Познакомимся заново? — предлагает Глеб, разрушая нашу идиллию, и тянет руку Грише, — Глеб. — Гриша, — шатен жмёт его руку и внимательно смотрит на нас обоих, стараясь понять что вообще происходит. — Ник, слушай, ты может пойдешь домой, а мы тут поболтаем? — неожиданно выдает Голубин. — Ага, чтобы вы тут подрались еще, — недовольно фыркаю я. — Обещаю, никаких драк, — заявляет блондин, — просто поговорим, ладно? — Иди, Ник, разберусь, — мягко улыбается Гриша и я уже собираюсь уйти, как слышу голос Голубина сзади: — Даже не обнимешь? Когда мы теперь увидимся? Вздыхаю, но решаю, что парень прав и возвращаюсь обратно. Кидаю осторожный взгляд на Гришу, но он совсем никак не препятствует этому. Подхожу к Глебу и оказываюсь в кольце его рук. Пока он прижимает меня за талию к своему торсу, нахожу его плечо и кладу на него голову, утыкаясь носом в татуировку на шее. Руки смыкаются за его спиной и я вдыхаю терпкий аромат алкоголя и дорогого парфюма. Боль пронзает сердце. Осознание того, что это, скорее всего, наши последние объятия добивает. Что-то внутри ломается. Кажется он сжимает меня до хруста костей, зарываясь носом в темные волосы, запоминая каждое движение. Ком подступает к горлу. Но я сдерживаю себя, оттягиваю момент. Держусь. Руки опускаются. Смотрю в его зеленые глаза и горько усмехаюсь: — Ну вот и все, Глеб Голубин, прощай, что ли… — Не будем прощаться, хорошо? — его пухлые губы трогает еле заметная улыбка, в глазах застыла боль. Сжимаю кулаки, дарю ему последнюю улыбку и скрываюсь за дверью подъезда. Бегом поднимаюсь на несколько пролетов. Падаю на холодные ступени и даю волю слезам. Желание кричать сдавливает горло, но я лишь терпеливо поднимаюсь с места и со злостью ударяю в стену. Еще раз. Еще. И еще. Пока алая кровь не стекает по моим рукам. Пока слезы не перестают катится по щекам. Пока боль не проходит. Пока я люблю его. Как же паршиво. Чувствую себя настоящей сукой, ведь Гриша только, чтобы отвлечься. А Глеб брошен мной же здесь, в серой России. Какая же я дура.