если будет апрель

Одинокая одуванчиковая поросль серым пухом возносилась над сухим марсианским полем. Мы долго шли под палящим солнцем в поисках какого-нибудь укрытия, но вокруг были лишь бесконечные красные каменные равнины и руины древних марсианских городов; где-то на линии горизонта торчали синеватые высотки города Крелэй. Мертвая земля вокруг него цвела раскидистыми садами, но все живое и зелёное будто обрывалось в каком-то определенном месте, и дальше над землей возвышались лишь бараки песочного цвета, какие-то палатки и пучки сухой дикой травы. Со стороны базара доносилась музыка и чьи-то недовольные возгласы на языке, которого я не знаю, ведь из-за сумасшедшей глобализации все языки начали постепенно сливаться в нечто новое, ранее не знакомое человечеству. Чем ближе мы подходили к базару, тем отчетливее звучали резкие иностранные слова: они будто звуком отскакивали от присыпанных песчаной пылью шатров, бесконечных прилавков с побрякушками и каждого придорожного камешка. Люди сновали туда-сюда, сливались в один ручейный поток, который где-то разбивался на брызги — отдельные части, а где-то люди продолжали идти как ни в чем ни бывало. Все они выглядели как что-то давно нами забытое. Я уже и не помню, когда последний раз надевала обычный хлопок и джинсу, никогда, наверное? Меня окутало странное чувство причастности к тому, что происходит. Вдруг захотелось броситься прямо в этот ручей и спросить, кто же они такие? Люди из прошлого века. — Мы стоим чуть ли не вплотную, а они нас будто не видят, — протянул Финн, приблизившись к прилавку незнакомца. — Странное дело, — я схватила перемычку на его рюкзаке и потянула на себя, — не подходи так близко! — Похоже на обычное поселение людей, отрицающих существующую систему. Видимо, они хотели жить в единении с природой, но проблема в том, что от неё здесь уже ничего не осталось, — юноша слегка отпрянул от меня, — смотри! На земле, прямо около моего ботинка, поблёскивало маленькое латунное колечко. Взяв его в руки, я заметила на его внутренней стороне гравировку. — Двенадцать, двадцать три, двадцать. И два каких-то символа. Не могу разобрать, — я положила кольцо на ладонь Финна, — давай оставим его у прилавка, мало ли какой-нибудь местный шаман расстроится. Вулфард поднял глаза наверх и ничего не увидел. Мы стояли рядом с таким же пустынным полем, что и мили назад, такие поля были везде на Марсе. Местами пыль облаком поднималась над остатками старой асфальтированной дороги, поднимая за собой жухлые травинки и фантики. От песочного городка не осталось и следа, точно он растворился в горячем марсианском воздухе. Будто никогда и не было этих людей в странных кофтах с короткими рукавами и медным загаром, будто не было слышно детского смеха и никто никогда не продавал здесь зелёные и фиолетовые фрукты. — Нам вряд ли кто-то поверит, — протянул Финн, запихнув колечко в карман. — Потому что мы просто перегрелись на солнце, — с необъяснимой грустью ответила я.

***

Крелэй встретил нас не так дружелюбно, как я себе представляла. Последний раз я была здесь в детстве, мы тогда всей семьей поехали в местный парк аттракционов — некогда визитная карточка этого города, но теперь этот парк простаивает пустой, прямо в самом центре главной площади. С тех пор многое изменилось. Военные волнения унесли тысячи жизней — в том числе и моих родственников. Мое имя также числится в списке погибших, чтобы мной не заинтересовались социальные службы, пусть они и работают сейчас на чистом энтузиазме. В столице уже давно перестала кипеть жизнь: улицы опустели, мимо лишь изредка проносились мобили. Марсианская техника значительно отличалась от той, с которой мы имели дело на Земле; да и в целом, различия между жизнями людей на разных планетах в нынешнее время были заметны более разительно, чем те же десять лет назад. После последнего конфликта с Землей, представитель Марса на последнем Космическом Конгрессе объявил о временной изоляции планеты и заморозке любого сотрудничества с голубой планетой, за исключением транспортного сообщения. Да и запретить передвижение между планетами (в том числе и в зоне их межпланетного пространства), чтобы приостановить конфликты и смятение среди разных представителей человечества, было бы самым худшим выходом из данной ситуации, так как по факту это бы не решило ни одну из проблем политических, а тем более — проблему вседозволенности, которая в последнее время отзывается в умах правительства и самого человека все чаще и чаще. Вокруг все чаще слышатся вздохи о том, что «как жаль, что апокалипсис тогда не случился», буквально на глазах рушатся остатки прошлого человечества: в музеи запрещён вход и экскурсии во избежание порчи экспонатов, зоопарки и цирки прекратили своё существование почти что век назад — да и кому нужны они в новой, другой современности? — Голова кружится, — вдруг протянул Финн, когда мы встали около пропускного пункта в Крелэй. — Это все погодка! — также внезапно отозвалась Клиа; мне казалось, что ее система отключилась, чтобы избежать перегревания, — а если серьезно, то это в связи с легкой разрежённостью марсианской атмосферы, вызванной не совсем удачным терраформированием. Я проанализировала содержание кислорода в твоей крови. Статус: гипоксемия. План действий: приобрести капсулы… Финн закатил глаза. — На Марсе слишком дорогие лекарства из-за прекращения поставок с Земли. Есть другие варианты? Я думаю, что дело скорее в привыкании. — Самая большая проблема людей заключается в том, что вы ошибочно полагаете, что бессмертны, — протянула Клиа, — как жаль, что существование электронного помощника напрямую зависит от вашего. Впрочем, и тут есть свои плюсы. За все время нашего сосуществования мне удалось изучить паттерны твоего поведения. Также я учла состав марсианского воздуха и состояние твоего физического здоровья, курс валюты и загруженность аптечных пунктов. Ждите доставку в место вашей геолокации. Списание со счета: 300 кредитов. Остаток: 2700 кредитов. — Клиа, это забота или что-то ещё? — я оглянулась вокруг в поисках беспилотника с посылкой и резко перешла на шепот, — после той ситуации с банковским мошенничеством и открытием дела я просила тебя не списывать кредиты со счетов без разрешения. — Забота это комплекс действий по отношению к какому-либо объекту, нацеленных на его благополучие. Это негативный алгоритм поведения? — Клиа замолчала, — концептуализация перестроена. Я НЕ представляю никакой опасности. Отключение системы. Пожалуйста, подождите… Финн глубоко вздохнул, и между нами стеной встала тишина.

***

С наступлением темноты город постепенно наполнился иными красками, игрой света и тени. Из дорогих пентхаусов на купольных крышах новостроек доносилась непонятная простому человеку музыка — возможно, дело было даже не в ее элитарности, а скорее в различии земной и марсианской культуры, ведь Марс всегда принимал сторону альтернативы и нестандартных решений, что сильно повлияло на разум его обитателей. В этом городе — одни музыканты и созидатели, участники забастовок против закрытия картинных галерей, стрит-артисты и просто дураки, которые никак не могут найти себе место... Мы шли в очередной дешевый китайский ресторан Крелэя. Таких было всего два в районе Чайна-Тауна, и все они были расположены недалеко от севера города (место обитания анархистов или просто округ, в который боится заезжать полиция), поэтому нам постоянно приходилось внимательно смотреть по сторонам. Я также изредка бросала взгляды на задумчивого Финна. Он оставался немногословным с того момента, как мы только попали на станцию, ведь из-за межпланетного конфликта было ограничено передвижение на личном транспорте, в связи с чем наш электроцикл был изъят и перемещён на какую-то стоянку по виртуальному тикету. — И зачем LANISEC Inc. так очеловечивают своих электронных помощников? — спустя долгое молчание, отчего-то охрипшим голосом вопросил Финн. Вдруг, срава от нас, в переулке с какими-то магазинами в духе «Все по 10 кредитов!» и другими опечатанными помещениями, послышался вопль и звук разбивающегося стекла. После было слышно как кто-то мычит, но с каждым шагом этот звук медленно вливался в монотонный шум города, звучал с ним в унисон отчего-то так естественно, что в наших умах пронеслась мысль о том, что сейчас не время геройствовать и ввязываться в очередные приключения. К тому же, герои сейчас больше никому не нужны. — Наверное, они так делают, чтобы у человека и помощника формировалась какая-то эмоциональная связь. Вернее, — я ещё пару раз обернулась на тот злополучный переулок и ускорила шаг, — вернее, чтобы у самого человека, как их клиента, сформировалась привязанность к искусственному интеллекту. — Тогда в чем смысл человеческих отношений, если надежного друга можно всегда купить или продать, пусть он всего лишь алгоритм в твоём экране? — Вулфард поворачивается ко мне лицом, и я вижу, как его брови медленно сползают к переносице, а губы поджимаются, образовав на щеках пару характерных ямочек. Это вполне привычная для него гримаса, которую я вижу по сто раз на дню. — Смысл в том, что люди умеют любить, — я механически повторила мимику Финна и засмотревшись на него, чуть не споткнулась об свою же ногу. — Любить сейчас нельзя, даже если ты можешь… — он хотел сказать ещё что-то, но внезапно отвернулся в сторону и прошептал себе что-то под нос. Оставшийся путь мы снова шли молча.