Стокгольмский синдром

— Итак, — он громко хлопнул, изучив материалы дел, — что мы имеем? Помешанного на рыжих маньяка с весьма банальными наклонностями к крови и боли жертвы. Все переглянулись и слабо кивнули, как бы принимая власть этого человека, чувствовавшего себя лучше рыбы в воде. — Ещё мы знаем, благодаря даме у стенки, что у него сорок первый размер ноги, ладони достаточно большие и растрепанные отросшие волосы, — Майкл кинул на Сару быстрый взгляд и подмигнул, — с отличием метает ножи, любитель растянуть своё творчество и не дать «проекту» моментально окончиться, — со скрытой иронией и подтекстом произнёс, вызвав в Никсоне легкую усмешку. — Но куда важнее, что наш малыш настолько комфортно чувствует себя в Сентфоре, что не торопится съезжать и с лета расцветает назло всем жителям. Мне, честно, наплевать на него, но раз меня попросила сама Лаура, то я не останусь в сторонке. Устремим своё внимание на подозреваемых, чьи фотографии прямо у нас под носом. Сара заметила, как все начинают всё больше и больше проникаться симпатией к Майклу и расслабляются, в то время как она нервно заламывала пальцы и поглядывала на свою ногу в кроссовке, думая, когда вернётся к ней полная подвижность. В комнате пахло кофе, блеском для кожаной обуви и краской для принтера. Прямо настоящая дружеская атмосфера летала и призывала отбросить враждебность к Тёрнеру, орудующему ручками и линейками, как учитель на уроке. Когда его только привели в участок, офицеры молниеносно схватились за кобуру, но два здоровяка позади него успокоили их одним жестом, веля отбить тревогу. На месте Майкла, Сара бы не стала пользоваться их добротой и хорошим отношением. Он даже успел парой шуток перекинуться с начинающим практикантом и отбить у него информацию о Никсоне. О’Нил этого не одобрила и метнула в стажера испепеляющий взгляд. Тёрнер обернулся к ней, недовольно промычав: — Ты мешаешь мне заводить новые знакомства! И теперь этот преступник руководил офицерами, как своими пятью пальцами. Требовал отчетов, фотографий жертв и мест преступлений, но привилегиями не злоупотреблял, оставаясь с ними в весьма специфических отношениях, граничащих в недоброжелательности и отзывчивости. — Первый кандидат — Самуэль Мёрфи, — он тыкнул в лицо мужчины, — сразу скажу, что он не виновен. Размер ладони не пропорционален размеру тела, и посмотрите на эту мордашку. Он же способен только газоны стричь и подстригать кусты. А если серьезно, то нет, сразу вычеркиваем. Изучив его досье, я увидел, что максимум Сэм способен на кражу. Судимости не было, в конфликтах замечен не был, соседи о нем отзываются со всей сердечностью. Да-да, такие вызывают больше всего подозрений, но поверьте мне, его смело приписываем к лику святых. Алкоголь не делает человека убийцей. Любит парень пропустить по бутылочке крепкого, что в этом такого? Я с ним был знаком со школы. Он и мухи не обидит. Второй претендент — Джейк Смит, продавец мороженого и переехавший из Вирджинии год назад. Гипотетически, возможно, но я не уверен. Помечаем его красным вопросительным знаком. Информация говорит нам, что этот человек не прочь набить морду другому и был уволен за драку. Обладает повышенной агрессивностью и болезненной восприимчивостью к цветам. Коллеги с работы утверждают, что не следит за словами и вполне адекватно заявляет, что убьёт, если его разозлят. Обычно, такие только в речи сильны, а на деле — не знают каким концом ножа убивать. Она была слишком осведомленной, чтобы верить в этот спектакль. Сара упрямо видела посторонние воспоминания, не замечая, как Майкл смотрел на неё чаще, чем на других. Речь его наталкивала всех на веселье, но все оставались по-прежнему суровыми и озадаченными над поимками убийцы. Смех смехом, а рабочее поведение никто не отменял, поэтому каждый в кабинете искусно прятал позитивный настрой за маской равнодушия. Сара не вникала в суть разговоров, находясь где-то далеко от кабинета и размышлений, ей куда важнее было понять смысл послания. Память старательно работала, припоминая лица всех клиентов, проходящих у неё терапию и замеченные с непростым диагнозом. Сколько их было? Десятки, а то и сотни, — не перечислишь по имени, хотя особо запоминающихся особ Сара помнила, как себя саму. Но ни одна фотография этих знакомых лиц не висела на доске, а вместо них находились совершенно левые люди, которых О’Нил с трудом узнавала. В Сентфоре все знали её, как психолога, и она, в свою очередь, знала всё обо всех по красочным рассказам. И этих мужчин явно не должно быть в списке подозреваемых, просто потому что соседи бы растрепали о них моментально. Чем больше она смотрела на нахмуренные и немного страшные фотопортреты, тем сильнее видела подвох. На языке вертелось предположение, но высказывать его вслух Сара не решилась. В кабинет вошла Лаура, в неизменном строгом платье и очках на переносице. Её глаза прошлись по всем присутствующим, остановились на Саре, и женщина подозвала к себе доктора движением пальцев. О’Нил встала, придерживаясь за стену и шагая только одной здоровой ногой, и чувствовала себя, как единственный зверёк в зоопарке. Нельсон терпеливо выжидала, не подавая признаков раздражения, а Майкл затих, наблюдая за Сарой. Голоса словно выключили и осталось одно тихое пыхтение девушки, передвигающейся строго у стены. Она повернула голову к Тёрнеру и взглядом умоляла, чтобы все снова заговорили и не было такой неловкости. — О чём мы говорили, господа? — Он отвернулся от неё, продолжая свою речь. — Я вижу, вы не здравом духе, — сказала Лаура, поглядев на Сару, — надеюсь, поправитесь. У меня есть к вам разговор, касающийся работы. Записка, которую вы получили, всё ещё здесь? — Её уже направили на экспертизу в лабораторию. — Вы помните её содержание? — Отправитель написал диагноз, видимо хотел, чтобы я порылась в своих мозгах и попыталась вспомнить всех. Лаура замолчала, обдумывая её слова и поправила оправу очков. Выглядела она сегодня красивее обычного: короткая стрижка, уложенная лаком, две жемчужины в мочках ушей и бордовая помада, подчёркивающая форму губ. Всегда выщипанные брови, накрашенные ресницы и стойкий аромат духов, и под красивой обёрткой горькая начинка, которая не всем по вкусу придётся. В ней смешивались и профессиональность, и строгий характер, не терпящий пролетов, низкий тягучий голос, иногда будоражащий самих мужчин. Сара сильно удивилась, когда увидела аккуратное кольцо на пальце, говорящее само за себя и владелицу. Муж её был хирургом, руководящим несколькими отделениями в двух городах и мотающийся туда-сюда каждый день. Даже Лаура со своими стальными яйцами замужем. Даже она. Сара прогоняет завистливые мысли, прекрасно осознавая, что всё дело во времени и только в нём. Украдкой глазеет на свою левую ладошку, мысленно вырисовывая кольцо. Где-то дома лежит, в шкатулке, а где, Сара вспомнить не может. Паста в этом месте пользовалась особым спросом, так как готовилась со знаменитым сливочным соусом. Порция её была больше, чем в пятизвездочных ресторанах, хотя вкус нисколько не уступал. Разница состояла в цене. И уплетала эту пасту О’Нил с особой одержимостью, не заботясь о помаде на губах и собственном виде. Голод давал о себе знать, а когда сидишь восемь часов на одном месте с каменным лицом и выслушиваешь проблемы других, невольно задумываешься о вкусной еде. На улице громыхало, капли дождя барабанили по окнам, привнося, в звучавшую со сцены музыку, свою роль. — Настолько голодна? — Майкл усмехнулся, отпив воду из бокала. — Сегодня клиентов было в два раза больше, — дожевав ответила и салфеткой вытерла края рта, — я должна спросить рецепт у шеф-повара. Я хочу есть эту пасту каждый день дома. — Ты можешь просто заказывать. — Да, но доставка прибавляет ещё двадцать долларов. Я в ванной с деньгами не купаюсь. Она планировала провести вечер в обнимку с телевизором, потому что по расписанию должен был выходить новый сезон любимого сериала. Уже на крайних минутах рвалась домой, бросая взгляды на настенные часы и дожидаясь, когда же стрелка уже укажет на семь часов. Последняя девушка плакала весь сеанс, прекратив только под конец и заплатив назначенные триста долларов. Сидела она больше остальных, постоянно продлевая и сморкаясь в бумажные салфетки. Её муж оказался козлом отпущения, оставил наедине с кредитами и свалил в закат с любовницей. Сара еле сдерживалась, чтобы не налить ей. Та всё говорила и говорила, пересказывала все моменты, и плакала от них сильнее, переживая те эмоции. — Тебя подвезти? — Майкл расплатился, очаровательно улыбнувшись официантке. — Да, — О’Нил повторила его жест, поблагодарив девушку, — поскольку ты мои планы прервал, а сериал начнётся уже через десять минут, то я не откажусь. — Смею заметить, что предложение ты приняла без сомнений и раздумий, — напомнил Тёрнер, помогая надевать пальто, — и про свой турецкий сериал ни разу не заикнулась во время ужина. — А чем я могла возразить? — Она обернулась и оставила лёгкий поцелуй на его щеке в знак признательности, — привлекательный мужчина в костюме врывается в мой кабинет, слышит, как не вовремя урчит мой желудок и буквально выносит из здания. Думаешь, у меня могли быть шансы на сопротивление? — Если бы это был кто-то другой, то да, — Сара закатила глаза, — но пришёл я, — Майкл ухмыльнулся, — следовательно, воспротивиться ты не могла. — Не все мои клиенты предлагают мне посидеть с ними в ресторане. — Это очень хорошо, — двусмысленно ответил Тёрнер, — даже не знаю, как бы боролся за ваше сердце, мадам О’Нил. — В твою пользу скажу, что не все пациенты вызывают во мне такое быстрое сердцебиение, — прошептала она, касаясь щетины и любовно смотря на Майкла, как на произведение искусства. — О, я могу угадать, — он наклонил голову, встречаясь с ней взглядом, — от одних у тебя начинает болеть голова, от других — тошнит, от третьих — бросает в смех, и посреди этого кошмара в эпицентре доктор О’Нил собственной персоной. Лифт у этого ресторана всегда ехал медленно, подбирая людей со всех этажей. Острая необходимость чувствовать его влажный язык и руки на своей талии подначили её подняться на цыпочки и впиться губами в его уста, схватить пальчиками воротник оливкового оттенка рубашки и потянуть на себя. Маленькая доза алкоголя распалила чувства, которые всё сильнее овладевали сердцем и разумом. Она отчетливо понимала, что ещё никогда подобные интрижки не приводили к счастью, но разве это волнует кого-либо, когда страстный поцелуй кружит голову и жизнь обретает совсем иной смысл? Пальцы его пробрались под пальто и сжимали ткань чёрной блузки, пьянящие движения одурманивали здравый рассудок, который напоминал об опасности того, что они не одни. Набухший член упирался в неё, и Сара до безумия возжелала заняться с ним сексом прямо сейчас, пока в обоих горит эта жажда. Он целовал всё настойчивее, тёрся об неё и тяжело дышал, показывая, насколько сильно хочет её, и она могла сказать о себе в том же ключе. Дрожащими руками уже расстёгивала пуговицы, затуманенными глазами смотрела на его шею и чувствовала, как живот сводит и ноги слабеют. — Мне кажется, тот старик всё понял, — Майкл посмеялся, когда они вышли из ресторана. — Ему же хуже. Холодные капли дождя понемногу охлаждали горячий пыл. На улицах никого не было, улицы покрывались лужами, и кучевые тёмно-серые облака зависли над городом, угрожающе нависая и озаряясь вспышками молний. Под руку, Сара осторожно ступала по лужам, не отпуская ладонь Майкла и смотря себе под ноги. Даже плохая погода не могла испортить ей настроение, а тем более, когда Тёрнер находился поблизости. Он неожиданно остановился у самой машины, развернулся к ней и одарил самой обольстительной улыбкой, какой только владел. Волосы его стали уже мокрыми, по лицу беспрестанно скатывались капли, но глаза светились, словно в них был маленький бриллиантик. — Ты выйдешь за меня? Сара выдохнула со смешком и покачала головой, не веря в услышанное. Но Майкл смотрел на неё с серьёзным выражением и, склонив голову набок, ждал. Вся способность говорить испарилась на мгновение, осталось только бьющееся об грудную клетку сердце, кажется, не выдерживающее всего счастья, что затопило с головой. — То есть даже не опустишься на одно колено? — отшутилась она, нервно начав поправлять мокрые волосы. — Могу лечь, — он пожал плечами и притянул её к себе. Сара этому не воспротивилась, потому что возможность стоять и не упасть смело покинула тело. Она погладила его щеки, зарылась пальцами в волосы, и губы её выдали одно тихое «да» перед тем, как на небе вспыхнула молния и прозвучал гром, эхом отдавшийся по всему городу. — Может тогда направимся в ваш кабинет и вскроем архивы? — Лаура щелчком оживила О’Нил, вытаскивая из соблазнительной паутины воспоминаний. — Да-да, — Сара прокашлялась, до сих пор ощущая холод того вечера и лихорадочную дрожь всего тела, вызванную безграничной радостью, — вы за рулём.