Стокгольмский синдром

Встреча с ним спустя восемь лет молчания — возвращение к закрытой книге, которая принесла тебе боль, но вместе с тем светлые моменты. Совершенно знакомое лицо человека уже кажется таким чужим, изменившимся под гнётом событий и стащившее у лучших маску фальши. Когда они прощались в Атланте, обещая никогда не держать зла друг на друга, Сара и представить не могла, что встреча всё-таки состоится и будет радушной, как объятия матери после долгой разлуки. — Я рад, что ты согласилась, — отозвался Джон, улыбнувшись и осмотрев её с ног до головы, — приятно видеть тебя такой же обворожительной. — Бросай свою фамильярность, — фыркнула Сара, — но спасибо за комплимент. Всё так же гоняешь и ищешь преступников? — Кручусь, как белка в колесе. Два года назад получил повышение, разъезды, как видишь, увеличились, времени стало не хватать даже на зарядку. — А как же Кэнди? Что с ней? — Охлаждается после приезда. Её укачало в дороге и голова приболела. Планировалось, что мы пообедаем втроём, но в последний момент она отказалась. Мы хотели поделиться с тобой новостью о нашей помолвке. Сара опешила, оторвавшись от чтения меню и уставилась на него во все глаза, оставаясь приятно удивленной. — Я вижу, — он кивнул на её левую ладонь, — ты тоже не потеряла времени. Неужели кто-то из этого захолустья? Тут на въезде в город даже патруль не стоит и дороги такие себе. Как тебе здесь живётся? Она знает, что если ответит честно, то вуаль жизнерадостности и успешности упадёт на пол и замарается об дорогие ботинки Джона с красной подошвой. Но и сказать, что Сентфор отвратителен Сара не может. Нейтралитет крутится возле деликатного молчания или смены темы разговора, что Холл заметит моментально. Ведь старые знакомые, чаще всего, для этого и встречаются — чтобы похвастаться финансами и машинами в гараже. А что было у неё? Должность, представляющая из себя тонкий лёд, Майкл, являющийся холодным морем за этим льдом, парочка друзей и отсутствие квартиры, которую изъяли на неопределенный срок. Зато атласное платье со шнуровкой на спине, сверкающее и переливающееся бликами кольцо на пальце, и красная помада наталкивали на мысль о самодостаточности. Сара помнит, как, пребывая в смятении, искала наряд, и взгляд зацепился за лёгкую ткань, ассоциирующуюся с богатством. Она надевала это платье лишь единожды: на вечеринке ещё в Балтиморе, когда встречалась с Джоном и всеми способами пыталась затмить остальных девушек. Только по пути в гостиницу, Сара вспомнила, что хотела отправить вещь на тряпки, так как давно не бралась за него. И удивительно, что влезла! — Мне не на что жаловаться, — ага, конечно, — живу, зарабатываю, с Дэниелом каждый день вижусь, ты же помнишь его? — О, это тот приятный коп? — Джон оживился, но взора с кольца не сводил, словно пытался вообразить его цену, — да-да, широкой души человек. Как будто вчера с ним сидели в спортивном баре и болели за любимую команду. А что насчёт мужа? — Жениха, — поправила его Сара, вовремя проглотив усмешку. — Он…задерживается в лечебнице, где я работаю. — Неужели один из больных? — Он удивленно приподнял бровь. — Нет-нет, помощник начальницы по бюрократической части. Она рассеяно скользнула глазами по изумруду и подавила рвавшийся наружу стыд. Ей не льстил его интерес, скорее наоборот, вводил в ступор и окрашивал щеки румянцем. Куда легче было бы соврать, если бы в действительности всё хоть немного совпадало с её бреднями, вылезшими из фантазий. Умение лгать не входило в её сильные стороны, и растерянность от прямых вопросов Джона подействовала на настроение. Официант любезно принёс на разогрев бутылочку шампанского, разлил по бокалам золотистого цвета жидкость, и Сара сделала глоток, ненадолго отвертевшись от ответа. Этого вполне хватило, чтобы мозг понял всю опасность её положения и начал выдавать хоть что-то правдоподобное. Холл предложил посидеть в «Chef's Whims», где подавали устриц и кальмаров по цене выше средней, ведь ему нравились морепродукты, и он считал это единственным презентабельным местом во всём Сентфоре. Хорошо пошитый смокинг с острым лацканом, причесанные и уложенные гелем волосы и образ завидного мужчины был готов. Но твидовый пиджак Майкла поверх чёрной водолазки и небрежно растрепанные пряди после дождя мерещились ей и сейчас. Неожиданно Сара поняла, что ей даже нечего сказать Джону, и вся эта дорогая обстановка только удручала настрой. — Как вы решились на это? — Прерывая неловкую паузу спросила она, — давай колись, Кэнди заставила? — Ой, — посмеялся Холл, — это произошло знаешь где? На месте проишествия в парке туманным утром. Нас вызвали по странному делу, якобы, очевидцы, пробегавшие очередной круг, видели расправу над подростком у огромного дуба, стоявшего почти в конце аллеи. Там дорожка, усыпанная гравием, деревья по бокам и полная тишина. Мы приехали с нарядом, разделились на части и пошли искать хоть какие-то доказательства произошедшего, напоролись на труп и понеслась вся карусель: криминалисты с фотоаппаратами, подъехавшие полицейские, собаки, жёлтая огораживающая лента и мы с ней вдвоём посреди этого представления. — Он вздохнул, предаваясь воспоминаниям и отпил из своего бокала, — я Кэнди отвёл в сторону, у неё ещё руки в перчатках были и заляпаны кровью. Я попросил снять их, сконцентрироваться на моём лице и ответить предельно честно. Вот так и на фоне снующих туда-сюда полицейских, мертвого тела и «фотографов» Кэнди ответила мне согласием и посмеялась с выбранного мною момента. — Вы больные, — посмеялась Сара, поражаясь его историей, — я знаю, что вы не верите во все приметы, но, чёрт, возле мертвеца? Серьёзно? — У нас нет времени на походы по ресторанам, — пожал плечами мужчина, — пришлось надевать кольцо в темпе и под выкрики начальника. Он обещал, что фильм снимет по этой истории, — они оба заливисто рассмеялись, — и знаешь, это был лучший момент в моей жизни. Любимая работа, любимая женщина — ещё и выстрелов на фоне не хватало для полной картины. До сих пор вижу это утро, и чувствую дрожь в теле. Как бы знаешь, я планировал сделать предложение ещё за неделю, но у неё произошла ссора с родителями, и подарок перенесся на неопределенный срок. — Ты ожидал, что она согласится? — Увлечённо спросила Сара, стащив зубами с деревянной палочки оливку. — Нет! Кэнди, как ты помнишь, всегда кричала о состоятельности и внутренней силе. Она и до сих пор побаивается, что мы расстанемся, и я её оставлю ни с чем на улице. — Но ты же не собираешься этого делать. — Верно, — его губы изогнулись в улыбке, — я был бы большим глупцом, если бы оставил её. Только иногда меня захлестывают фантазии, где в моем воображении под венцом стоишь ты. Сара моментально проглотила оливки и сузила глаза, кинув на него предупреждающий взгляд. — Как ты познакомилась с женихом? Не хочешь сказать мне его имени? — Поинтересовался Джон, подняв вверх руку и подозвав к себе официанта, — что будешь заказывать? Мне касуэлу с морепродуктами, — он приветливо кивнул подошедшему парню, — и тыквенный крем-суп, а тебе, Сара? — Пасту с креветками по-тайски. Холл налил им ещё шампанского, снял бабочку с шеи и убрал её в карман, словно приготавливаясь к рассказу. Сара пригубила алкоголь двумя глотками, вытянула ноги под столом и посмотрела на него под другим градусом, как на суженного, а не на знакомого. Всё пыталась отрыть в обрывках прошлого значимые моменты, но любая попытка сводилась к Майклу, заполонившему все мысли. Как он сейчас? Наверное читает, ведь ему нечем больше заняться, или острит с охранниками, а может лежит на кушетке и думает о ней. Нотки веселья испарились от этих предположений, и Сара погрустнела, припоминая вкус пасты в том кафе на последнем этаже делового центра. Она подняла подавленный взгляд на Джона, так увлечённо слушающего игру пианиста на музыкальном инструменте, и осознала, что восемь лет назад сделала верное решение, бросив его и перебравшись в Балтимор. Если бы этого не произошло, то Майкл бы остался в её истории, как простой душевнобольной. Она не может припомнить любимый цвет Холла и его день рождения, но от этого ничего не теряет. И от отказа в помолвке О’Нил многое утратила и обрела одновременно. — Ему понадобилась моя помощь в трудный период, — подала голос Сара после нескольких минут размышлений, — а окончательно моё сердце было утеряно после просмотра «Хатико». — Это тот фильм, который ты меня старалась заставить посмотреть? — Холл прыснул от смеха, — и я до сих пор его не видел. Трагичные драмы вызывают во мне скулящие зевки. — Именно, — соглашаясь с ним сказала Сара, озаряясь ухмылкой, — поэтому мы и разбежались. — Считаешь дело во вкусах? — Со скрытым презрением спросил Джон. — Считаю, что в неохоте идти на уступки, — она осушила бокал и ей стало легко, — мы оба не желали прогибаться друг под друга и такие отношения заведомо уже обречены. Ни ты, ни я — ни один из нас не признавал вины и не просил прощения, а примирение в виде секса не всегда спасает от разрыва. Может дело крылось в неопытности и юности, нам ведь было по восемнадцать лет — возраст сплошных ошибок и разочарования от наступившей взрослой жизни. — Хочешь сказать, что я твоя ошибка? — Я не говорила этого, — отрицательно качнула головой Сара, — и не считаю свой опыт ошибочным. Ты повзрослел и обрёл свою любовь, — она затихла, на короткий миг отвлекалась восхитительным запахом блюда. Дождавшись ухода официанта продолжила: — разве ты не счастлив сейчас? Иное течение обстоятельств привело бы тебя к другой жизни. Кто знает, — Сара взяла вилку и подцепила жаренную креветку. Прожевала, тихо мыча от превосходного вкуса и вернулась к разговору, — может быть ты был бы несчастлив со мной сейчас. Я ведь дама сложная как ты выразился. Фильмы отвратные заставляю смотреть, полный кошмар, не правда ли? Джон сжал губы в тонкую полоску, испепеляя её гневным взглядом. Мимолетная дружеская атмосфера нарушилась от крайних слов, О’Нил же не чувствовала за собой никакой вины, продолжая поглощать пасту и наслаждаться ею. Со сливочным соусом было бы вкуснее, но здесь такой не подавали, а от пафосных блюд желудок содрогался. — Я ведь любил тебя, — печально подметил Джон. — И я тоже, — Сара сочувственно взглянула на него, не понимая мотивов к такому откровению и не испытывая стыда за грубость, — но не хочу знать, зачем ты говоришь мне это, будучи обручённым. — Говоришь его зовут Майкл? — переспросил Джон, — не напомнишь фамилию, я не расслышал. — Тёрнер, — сладко произнесла Сара, словно свою собственную, а не его. Джон оторопел, отложил вилку на тарелку с едой и вперился в неё нечитаемым взором. Он прикусил губу, как во время решения задачки и прижал ладонь к щеке, потирая кожу большим пальцами. О’Нил эта перемена в лице пришлась не по душе, и она ответно уставилась на него, нахмурив брови и сомкнув красные губы. — Значит, Майкл Тёрнер, — отрешенно проговорил Холл, и лицо его на секунду озарила ухмылка. — Вы знакомы? — Мы не поддерживали близкие отношения, но да, я знаю его, — Джон исподлобья глянул на неё, — у него есть младший брат, Бобби, верно? А отца звали Артуром? — Он просил передать тебе своё приветствие. — Ох уж эта фишка всех Тёрнеров, — Он хохотнул, разлил остатки шампанского по бокалам и поднял свой в тосте, — удивительно, что я не услышал о вашей помолвке раньше, но…теперь я спокоен. За твоё счастье, Сара, — улыбка его стала шире, — за мир во всем мире.

***

Номер отличался обстановкой, собственной ванной и мини баром под столешницей. Пастельные тона одной стены переходили в резкий контраст с чёрной каменной кладкой у кровати, приглушённый свет ночников практически не освещал комнату, и тихо шумел работающий на малую мощность кондиционер. О’Нил с облегчением отбросила неудобные туфли, аккуратно помассировала ноющую стопу и упала на подушки, чувствуя усталость и мягкость свежего постельного белья. На часах показывало без пяти одиннадцать, в ресторане они просидели не меньше двух часов, один из которых ушёл на выяснение отношений. Она думала, что останется осадок, но им удалось попрощаться в вежливой и дружелюбной форме, и Джон даже не огрызнулся на неё за колющую правду. Одно только озадачило, а именно его реакция на Майкла. У него было мало знакомств, и ограничивался он всегда несколькими людьми в окружении, но как Тёрнер мог взаимодействовать с Джоном оставалось загадкой. По рассказам Майкл не переезжал и всю жизнь проводит в Сентфоре, Джон же здесь в первый раз. — Мисс! — Приглушённый голос за дверью заставил её подскочить и опомниться. Сара сняла с крючка халат, набросила на тело и кинула беглый взгляд на своё отражение в зеркале. Волосы немного растрепались, но в целом, всё выглядело прилично. Она отперла замок, одной рукой держась за дверной косяк и в недоумении оглядела двух офицеров на пороге номера. — Что-то серьезное? — О’Нил завязала пояс и скрестила руки у груди. — Что произошло? — Мы нашли Аарона и сегодня ночью окружим его временное место пребывания, — сказал один из них, — но нам поручено приглядывать за вами, потому что… — Потому что дядю Тёрнера не оставят в покое, пока не вытрясут всю информацию. Майкл появился за их спинами, нагло оттолкнул говорящего в сторону и уже на пороге обернулся к ним, разглядывая обоих. — Прошу простить меня и понять. И присутствие его реальное, и запах мыла с татуировкой на шее невозможно спутать с чем-то другим. Сара сглотнула, отошла назад, выставив ладони вперёд и хлопала ресницами, не до конца осознавая происходящего. — Ты что тут делаешь? — Тебе сказали уже большую часть, — Майкл прошёл за ней и с довольным прищуром осмотрел комнату, — ко мне сегодня приходила Лаура в обед, провела беседу и сказала, что мне дан последний шанс. Полиция металась в попытках найти Аарона, я один знаю о нем всё, следовательно, мной пользуются, как козырем, но я не против. Я ведь и в ответ получаю не меньшее, — он подцепил кончик висевшего на талии пояса и потянул на себя, вынуждая Сару приблизиться, — как прошёл вечер? — Постой-постой, — она шлёпнула его по правому предплечью и выпуталась из объятий, — то есть хочешь сказать, что ночью поедешь вместе с офицерами и Никсоном брать Аарона? И откуда тебе известно о его местоположении? Майкл вздохнул, присел на кровать и почесал переносицу, прожигая в ней дыры своим взором. Белая футболка свободно висела на плечах, глаза бегали от её лица к груди, и излучали интерес. Он протянул руки в приглашающем жесте, но Сара покачала головой, намеренно отойдя к столешнице подальше и с выводом, что, наверное, с ума сходит. Как и в доме Адель, Майкл появился неожиданно, словно ему её реакция была важнее остального. Тёрнеру несказанно льстили нотки оцепенения в выражении лица и лёгкий испуг, исходивший из неё прозрачными флюидами. Красная ткань под белым халатом выбивалась из образа, как и помада выделяла каждый дюйм губ в полутьме. — Да, ты всё верно понимаешь, — начал объясняться Майкл, — я попросил у Лауры разрешения увидеться с тобой перед операцией, она разрешила, но приставила целый патруль к гостинице. Сказала, что если ещё повторится что-то подобное, то мне пустят пулю без промедлений. А офицеры у входа будут входить сюда каждые тридцать-сорок минут, дабы убедиться в моем хорошем поведении. Простите, доктор, но я секреты не выдаю и рассказать об Аароне не могу. Ты не ответила мне про вечер. — Упрекнул он и двинулся к ней, — тебя не обижали? — Обижала я, — ответила Сара с придыханием, — паста была такая себе, Джон женится на Кэнди и приглашают меня на свадьбу в следующем году. Это то, что ты хотел узнать? Майкл подошёл, расставил руки по обе стороны от неё и вцепился пальцами в края столешницы. Неотрывно следил за Сарой, не пропуская ни единую мелочь и ощущая сильный прилив тепла в теле. В её выдохах витал запах алкоголя, но говорила она, как трезвая и взгляд был чист и ясен. — А зачем кольцо достала? — Он приложил ладонь к щеке и медленно спустился к губам, проводя по ним большим пальцем и размазывая помаду, — неужели похвастаться решила или вспомнить? Вторая рука его спустилась к груди, прошла под халат и огладила мягкий атлас. Сара выдохнула, откинула голову назад и чувствовала, как двигательные функции вкупе с разумом отказывали под натиском присутствия Майкла и касаний его холодных рук к её тёплой коже. — Надела, чтобы обрубить все попытки предложений, — вздрогнула, когда Майкл оставил первый поцелуй на шее, — и неплохо смотрелось, как… аксессуар. — Как аксессуар значит, — повторил он с усмешкой и отстранился, — тебе нельзя оправдываться, плохо получается. Она опустила голову, тяжело дыша и проигрывая своей фантазии, что рисовала уже непристойные картинки в цвете. От них становилось труднее соображать, а ноги словно кипятком обливали. И стоял Майкл напротив так близко, оставаясь по-прежнему в хорошей форме и не утеряв свою привлекательность. Одно движение пальцев по губам уже подвело её к грани, опаляющее кожу дыхание ощущалось до сих пор и с опозданием Сара признала, что живот у неё сводит от желания, а не от той паршивой пасты. Послевкусие у неё – паршивое и ужасное, испортившее все впечатления. — Сколько у нас ещё есть до проверки? — Шепотом спросила, кивнув на дверь. — Двадцать пять минут, — он снял футболку, потянув за шиворот и оголив торс, — а что такое, доктор? Я думал, мы сейчас заварим чайку и поговорим о проблемах. — Конечно, — она взяла свой ежедневник, села на диван и похлопала рядом с собой, — раз настаиваешь, то не буду переубеждать. Тень азарта промелькнула в его улыбке, и Майкл занял положенное место, на секунду задержался взглядом на размазанной по щекам помаде и выдернул из её рук ежедневник, бросив его на кровать. Немедленно притянул к Сару к себе, вовлекая в грубый и жаркий поцелуй. Она поддалась, обвив руками его шею, и каждая клетка тела возжелала большей близости, опьяненная шампанским и Тёрнером, что задирал ей платье и покусывал губы, О’Нил не видела других веских причин для отказа, кроме как стоявшие в коридоре полицейские. Не сильно расстроилась, когда шнуровка на спине с треском порвалась и одежда сползла вниз. Вес его тела, влажная кожа и безумствующая страсть соединились с непреодолимой тягой в один коктейль, поджигающий огнём все мышцы и сжигавший любые протесты. Ни он, ни она не могли остановиться, всё больше теряя голову от тихих стонов и требовательных движений, заглушая в них тоску и злость, избавляясь от переполненного котла эмоций и чувств. Сара приподнялась, раскрыв рот и облизнув нижнюю губу, привстала, меня положение и толкая Майкла к спинке дивана. — Сколько? — Только и сказала, помогая ему снять штаны. — Примерно пятнадцать минут, — протянул Тёрнер и отодвинул края нижнего белья. Нарочно скользнул пальцами внутрь неё, припал губами к ключицам и шее, кусая их и оставляя мокрые следы. Волна трепета пробежалась по всем конечностям, О’Нил сжала его волосы, сдерживая стоны и лихорадочно выдыхая, наслаждение подступало быстро, пока мысль об оставшемся времени маячила и в черепной коробке, и в глазах. Глоток воздуха ртом, она наклоняет голову к нему, хватаясь за его подбородок и чувствуя, как под халатом по позвоночнику вниз скользит капля пота. Майкл вытаскивает пальцы, смачивает их слюной и через секунду входит, насаживая Сару на член и сцепляя в замок пальцы на пояснице. Самообладание в ней сменяется исступлением, и каждый толчок отдается дрожью, халат небрежно болтается и раздражает, но остановиться всё равно, что закончить раньше времени, и именно этого она не хочет, балансируя на тонком канате над пропастью великого удовольствия. И если бы она согласилась стать женой Джона в том кошмарном прошлом, то не смогла бы вкушать Майкла сейчас и довольствовалась бы лёгкими поцелуями на завтрак. Животрепещущие движения его языка во рту, жар его тела и пульсирующий в ней член острым лезвием срывают тонкие нити, и Сара до выступившей крови прикусывает его губу, пока оргазм поднимается до кончиков волос и забирает у неё последние силы. Майкл скидывает её на диван, тянет за лодыжку к себе и хватается за бедра, заставляя выгнуться, оставляет шлёпок на ягодицах, сжимает их, мнёт и делает то, что вздумается ему. Вдалбливается в её тело, не выходя и натягивает на кулак рыжие кудри, ставшие влажными и запутанными, второй рукой обхватывает грудь и покрывает спину рваными укусами и засосами. Промелькнувшая мысль о Джоне высвобождает сидящую внутри ярость и Тёрнер поднимается выше, сжимая в хватке её горло и увеличивая темп. Она тихо скулит, дёргается и пахнет животной страстью, даже если будет в одежде. И трахает её не Джон, и не остальные, а Майкл, достигающий пика и не расслабляющий хватки. Сара царапает ему руку, старается освободить горло, но лишь раззадоривает Майкла. Громкий стук в дверь звучит как раз в тот момент, когда тёплая жидкость льётся ей на спину, а грудь Тёрнера вздымается и опускается намного чаще. Сара приподнимается на ослабших руках, убирает с лица мешающие пряди и осипшим голосом старается выдать что-то наподобие крика: — Всё хорошо! Подождите пять минуточек!