Стокгольмский синдром

Следственный изолятор Сентфора, двадцать четыре часа до судебного заседания. Он ступает по вычищенному полу размашисто, как подобает всем начальникам. Расстёгивает верхние пуговицы рубашки, разминая шею и переглядываясь с персоналом. Последнее дело обещало быть лёгким, но горчинка пряталась в клиенте, по которой невозможно было составить приблизительную историю лишь по одной фотографии на главной странице таблоидов. Стив не хотел проигрывать, жене обещал долгожданный отпуск и торопился на встречу, держа гладкий кожаный портфель на тонкой ручке. Его немного тошнит от здешнего запаха, но к этому можно привыкнуть, так убеждает себя Уилсон, каждый раз приходя к своим подопечным. Мужчина с усами у входа встречает кислой миной. Стив ничего не отвечает ему, только проходит вглубь небольшего зала, в котором одиноко сидит за круглым столом девушка с отросшими волосами и потухшими глазами. Сидит сгорбившись и уставившись в потолок с жужжащими лампами, вызывая сочувствие и тяжёлый вздох.С женщинами всегда тяжелее работать в эмоциональном плане. Их начинаешь поневоле жалеть и отвлекаться от важных вещей. — Сара О’Нил? — Стив присаживается и сразу же раскладывает на столе нужные документы, не теряя ни минуты. У них безумно мало времени, а ему ещё нужно подготовиться. — Я ваш адвокат, Стив Уилсон и хотел бы обсудить несколько вопросов. Меня приставил к вам Дэниел Никсон, прошу прощения за то, что появляюсь достаточно поздно. Рейсы задержали. Она поднимает на него взгляд и кивает. Ей вообще интересен процесс её же защиты? На кону свобода и вся жизнь, поставленная под угрозу. Когда самая значимая папка оказывается в середине, Стив набирается терпения и желает себе удачи. Сара не похожа на тех, кто идёт на сотрудничество с охотой. — Мне нужно узнать вашу историю, Сара, — осторожно подступает он, разрывая узелок и доставая запечатанный конверт, — потому что вы обвиняетесь в убийстве Майкла Тёрнера, и судья, который будет принимать решение, не славится благодушием, а скорее суровостью и жестокостью к наказаниям. О’Нил прожигает его бессильным взглядом, смаргивает слёзы, и Уилсону становится не по себе. Обычно, клиенты бьются в злости и рассуждениях о своей правоте, а она выглядит уязвимой, слабой и… бесцветной. — Я защищалась, — Сара кусает губу и отводит взгляд от него. — Вы выстрелили четыре раза, мисс, — прискорбно отвечает Стив, — тем самым заступив за границы позволенного. Это уже не самозащита, хотя я не виню вас. — Я не хочу ничего вам рассказывать, — категорично и надрывно перебивает его О’Нил, качая головой, — пожалуйста, оставьте меня. Что-то в ней ломается, и она уже не старается скрыть от адвоката своего состояния. Он деликатно протягивает тканевую салфетку из своего кармашка и неуверенно раздумывает о следующем шаге и письме в конверте. Это их козырь, но открыть его может только Сара, не перестающая реветь и давиться соплями. Она не похожа на ту девушку с фотографий полугодичной давности. — Сара, — мягко отвлекает её Стив, — при обыске палаты Майкла, я нашёл письмо, написанное за день до случившегося. Оно может стать неоспоримым фактом вашей невиновности или же наоборот. Сработало. О’Нил прекращает плакать, вытирает предплечьем красные глаза и восстанавливает дыхание. — Держите, — передаёт он конверт, берясь за общие материалы дела, чтобы не стеснять и не стоять над душой. Но всё же Стив не может оторвать от неё взора и исподлобья рассматривает её, в миг ожившую и переключившую все внимание на кусок бумаги. Почерк у этого Майкла был хорошим, но слегка кривым. Интерес загорается в нем от бурной реакции Сары, и по глазам мужчина пытается прочитать всё содержание душещипательного обращения в виде письма. Актерские курсы, которые я посещал в детстве, стали такими ненавистными и мерзкими, что мне приходилось сводить челюсть на репетициях и представлениях, давиться злостью на родителей, отправивших в чёртов кружок. Зато полученные навыки понадобились мне в жизни, будто компенсировав упущенные дни подростка, коим я был. Я всецело принадлежу тебе, Сара, но есть одно «но». Ты всегда учила меня смотреть правде в глаза, не убегая от неё, но так и не научилась делать этого сама. Чувства к тебе — та страсть, нежность, волнение и любовь стали интересным экспериментом для моей души, пронизанной жестокостью. Не могу их назвать искренними и реальными, всё-таки, честность у нас тобой превыше всего, ведь так? Я хорошо провёл с тобой время, спасибо, ты преподала мне много уроков, один из которых — забота о других. Мы оба получили от отношений то, что хотели. Я, может даже, больше, чем ты, но в этом и есть минус всех взаимоотношений, когда один даёт больше, чем второй. Моё письмо — правда, и только тебе решать: смотреть ей прямо в лицо или убегать, сломя голову. Так воспользуйтесь же своими советами, доктор, и ощутите себя в моей шкуре. Лист в её пальцах разрывается на две части, и Стив прикладывает все усилия, чтобы не прикрикнуть на неё за это. Сара кидает к нему обрывки, подрывается со скамьи и отворачивается, обескуражив адвоката своим поведением. Делает пару вдохов, взъерошивает свои волосы и обернувшись к нему, интересуется: — Хотите знать всю историю, адвокат? — Она так горько усмехается, вытирает выступившие слёзы и начинает безудержно смеяться, — тогда давайте начнём с нашей первой встречи с Майклом Тёрнером.