***
A-ha — Darkspace — ладони протяни — из всех ладоней в мире своё стальное сердце в твои я отдаю. Рей спала на диване, свернувшись клубком, как ленивый лот-кот. Она отказалась снимать его тунику, и чёрная безразмерная вещь почти полностью поглотила её фигурку. Бен не сомкнул глаз: он наблюдал за девушкой, пока в его голове метались беспорядочные мысли. Иногда она казалась ему невозможно маленькой, хрупкой, такой трогательной в своей наивности и невинности. Но при этом он знал, какая мощь таится в этом гибком теле, какая сила духа прячется за большими, растерянно смотрящими глазами. И эта двойственность натуры Рей очаровывала и покоряла его — снова, как в первый раз. Бен мог бы написать целую книгу стихов о том, как смешно Рей морщит нос, когда злится. Что до смерти, что после неё, любовь к этой девушке заставляла его задыхаться, терять голову, утрачивать себя в чувстве, неподконтрольном даже самой Силе. А ещё эта любовь делала его лучше. Он вспомнил, как Рей оплакивала Бена Соло на обломках Звезды Смерти в далёкой прошлой жизни, и их разговор, который состоялся в этой комнате несколько часов назад. — Я был обычным ребёнком когда-то. Потом пришла Тьма… она убила мальчика, и родился мужчина по имени Кайло Рен. Я заблудился в этой большой Тьме, Рей, я потерялся. Я был не я. И мне невыносима была такая жизнь, в которой я потерял всё, ради чего жить стоило. Но ты, и твоё упрямство… Твоя вера. Твоя любовь. Всё это вернуло мне меня. Я возродился благодаря тебе, и жить могу и хочу только возле тебя. Будь со мной. Останься со мной. И она кивнула, давая ему в сотый раз убедиться, что они на стороне друг друга; на той, которая не требует жертвенности, которая не будет разрушать его, дробить на части. На этой стороне они смогут отбросить гнетущее прошлое и построить новое будущее. Ещё раз взглянув на спящую девушку, Бен неслышно приблизился к ней и убрал с лица тонкие прядки волос. Он хотел быть с ней, принадлежать ей, быть любимым ею. Больше всего на свете он хотел этого. Её разум, открытый для него во время сна, кричал о том, что его чувства взаимны. Мужчина видел их совместную жизнь в том виде, какой она представлялась Рей; видел их счастливые улыбки, их сплетённые ладони; видел какие-то утопающие в зелени планеты, вечно ломающийся «Сокол» и ворчащего Чуи; видел детей всех известных рас с падаванскими косичками за плечами и одного человеческого мальчика с копной густых чёрных волос. Бен отпрянул от Рей и поспешно вышел на балкон, жадно глотая сухой безжизненный воздух Корусанта. Он и прежде видел детей в её мыслях, но никогда не видел, чтобы у них были его глаза, его волосы, его повадки. Сны рисовали девушке их с Беном сына. Прикрыв глаза, мужчина упёрся руками в прозрачные перила балкона и опустил голову. Подобно дурноте, к горлу подкатил мерзкий комок страха — липкого, тошнотворного. Бен знал это чувство очень хорошо: оно сопровождало его буквально с рождения и исчезло лишь после смерти. Но одной, невинной, беглой и посторонней мысли хватило, чтобы снова вернуть это позабытое ощущение. «Что я за человек, если меня так испугала пока ещё призрачная и совершенно естественная возможность стать отцом?», в отчаянии подумал Бен. — Ты нормальный и здоровый мужчина. Думаешь, твой отец отреагировал на твоё появление как-то иначе? — раздался позади ироничный голос. Соло поднял голову, наблюдая, как балкон заливает неестественный голубой свет, выделяющийся даже на фоне яркой корусантской иллюминации. Он выдохнул, прежде чем обернуться и встретиться с глазами матери. Когда Бен видел Лею Органа в последний раз, это была молодая и полная сил женщина. Сейчас же она стояла перед ним в том виде, в котором жизнь покинула её: серебро волос, тонкие нити морщин. И только глаза на уставшем лице сияли прежней энергией; они жили. — Мама, — прошептал Бен, и больше он ничего не смог вымолвить. Лея улыбнулась ему знакомой, лукавой и дерзкой улыбкой. Они стояли друг напротив друга и молчали очень долго, пока разум мужчины не атаковали воспоминаниями — чужие, путаные, далёкие. Он увидел себя глазами Леи — новорожденного, окровавленного, скривившего личико в первом крике; чуть подросшего, хватавшегося ручками за воздух в попытке сделать первые шаги. Увидел молодых Хана и Чуи, которые по очереди подбрасывали его в воздух, пока он заливисто хохотал. Он ощутил и мысли, что сопровождали родителей — как они гордились его цепким умом, наблюдательностью, как восхищались Силой, что забурлила в его крови буквально после первого вдоха; он ощутил их страх за будущее сына и их невероятную, непередаваемую, абсолютно беспрекословную любовь к нему. Эту любовь невозможно было уместить в словах, она сбивала с ног и резко отличалась от того, что сам Бен испытывал к Рей: это была пока ещё недоступная ему любовь родителя к ребёнку. — Я всегда знала, что ты будешь бойцом. Ты столькое смог преодолеть, Бен… Даже смерть. Он смотрел на мать, не моргая, стараясь оттиснуть в памяти её лучистые, печальные глаза и постаревшее, но всё такое же гордое лицо. — Это не я, — прохрипел он. — Это всё она… Лея вновь улыбнулась, склонив голову набок: — Она, ты — вы едины. Берегите друг друга. И когда придёт твоё время, ты узнаешь, что победить смерть можно и по-другому. Ты будешь жить в своих детях, вечно, и когда это произойдёт, страх отступит. Её силуэт стал медленно таять. Сердце мужчины гулко стукнуло о рёбра: он ощутил себя ребёнком, которого бросают в сиротстве, и под напором чувств шагнул вперёд, но его пальцы сомкнулись на пустоте. — Мама! Прости меня! Только ветер невесомой вуалью охладил его горящие щёки, по которым скатились две скупые слезы — будто прикосновение знакомой, родной руки, — и донёс до него едва слышное: — Я люблю тебя, малыш. Сила пребудет с тобой. Всегда…***
Celldweller — How Little I Must Know Apocalyptica feat. Adam Gontier — I Don't Care *** знаешь, если искать врага - обретаешь его в любом. вот, пожалуй, спроси меня - мне никто не страшен: я спокоен и прям и знаю, что впереди. я хожу без страховки с факелом надо лбом по стальной струне, натянутой между башен, когда снизу кричат только: "упади". разве они знают, чего мне стоило ремесло. разве они видели, сколько раз я орал и плакал. разве ступят на ветер, нащупав его изгиб. они думают, я дурак, которому повезло. если я отвечу им, я не удержу над бровями факел. если я отвечу им, я погиб. Громкий сигнал, известивший о посетителе, разбудил Рей и застал врасплох Бена, едва переступившего порог комнаты. Поспешно стерев со щёк остатки предательской влаги, мужчина распрямил плечи, и его лицо преобразилось: исчезло выражение растерянности и боли, уступив место сурово сдвинутым бровям и поджатым губам. Он взглянул на Рей, которую со стороны двери было не видно за спинкой дивана, дождался её кивка и небрежно дёрнул двумя пальцами. Дюрасталевая створка отъехала в сторону, являя недовольное лицо Финна. — Что? — сухо спросил Бен. Генерал Сопротивления окинул его быстрым взглядом, и мужчина осознал, что на нём по-прежнему надеты лишь штаны. Он проигнорировал вопросительные искорки в глазах Финна и приподнял бровь, намекая, чтобы тот поскорее перешёл к делу. — Я не хочу говорить на пороге. Зайти можно? Бен нехотя кивнул, встав между дверью и диваном и закрывая проход к последнему. Если Финн это и заметил, то не придал значения. — В общем, По только что сообщили: сегодня ожидается не просто Совет сенаторов. Это будет торжественный ужин, и присутствовать на нём будут не только члены временного правительства, но и представители самых крупных торговых и оружейных картелей. В общем, самые богатые и влиятельные. Как ты понимаешь, они все собираются не на нас с Дэмероном поглазеть. Это всё скверно, Соло. Бен, нахмурившись, слушал. Хотя он и предполагал нечто подобное, имея особый запасной план, складывающаяся ситуация делала благополучный исход Совета ещё более призрачным. Будто подтверждая его мысли, Финн продолжил: — Мы должны быть готовы к тому, что без боя нам не уйти. — Если правительство решится на арест, будет отдан приказ задержать и наши корабли с экипажем. Нужно спрятать «Сокол». В случае отступления это корыто будет единственным шансом уйти. Я свяжусь с Чуи, чтобы он отогнал его в безопасное место и ждал сигнала. — Как станем действовать, если всё-таки завяжется бой? То есть, разумеется, мы ответим, но численный перевес будет на их стороне. — Вы в любом случае будете прикрывать Рей, — отрезал Бен. — Им нужен в первую очередь я, так что отвести от неё удар будет несложно. — Мне не требуется защита, тем более, я никуда не уйду без тебя, — раздался позади них высокий напряжённый голос. В другой ситуации Соло посмеялся бы над обескураженным лицом бывшего штурмовика, когда тот увидел появившуюся из-за дивана Рей в одной мужской тунике. — Ты… Рей… здесь? Но почему я тебе не почувствовал? — То, что ты научился вычитывать пошлые мыслишки Дэмерона, не делает тебя сильнее внучки Палпатина, — фыркнул Бен. Финн ошарашенно пялился то на него, то на побледневшую Рей. Бен понял, что ляпнул лишнего, и пожал плечами, меняя тему и обращаясь к девушке: — Я защищаю не только тебя. Ты нужна Сопротивлению. — А мне нужен ты, — она выпалила эти слова быстро, как будто опасалась, что, если промедлит, то вообще не решится их произнести. Соло забыл о том, что в комнате находится Финн, забыл о двусмысленности их с Рей внешнего вида — он шагнул к ней, впитывая эхо отзвучавших слов. Девушка слабо улыбнулась ему: — Бен, всё будет хорошо. Не станут они нападать глазах у всей Галактики — если это настолько масштабное мероприятие, его наверняка будут транслировать в голонете. В конце концов, правительство составляют жадные ублюдки, а не дураки. — Я бы поспорил с последним утверждением, — хмыкнул Бен, стряхивая с себя оцепенение. — Но доля правды в твоих словах есть. Если они что-то и задумали, то вряд ли будут проворачивать свои делишки напоказ, это не их метод. Финн вновь обратил на себя их внимание саркастичным покашливанием: — В общем, в присланных приглашениях сказано, что стиль одежды — торжественный. — С этими словами он протянул два пластиковых прямоугольника, переливающихся зелёным, и пояснил в ответ на недоумённый взгляд Бена: — Я перехватил дроидов, которые должны были доставить их в ваши номера. Вовремя, надо сказать — они были оснащены скрытыми камерами и записывающими устройствами. Бен хмыкнул, принимая из рук бывшего штурмовика приглашение. Затейливое обращение, броский дизайн — за своё детство он перевидал сотни и тысячи таких прямоугольничков, которые бесконечным потоком присылали Лее Органа. Он даже посещал подобные мероприятия вместе с матерью до тех пор, пока не стал достаточно взрослым, чтобы отстоять свою позицию и отказаться от кочевания по залам, переполненным чванливыми политиками. — Похоже, пришла пора вспомнить альдераанские уроки этикета, — пробормотал Бен. Когда тусклое корусантское солнце исчезло за высоченными шпилями небоскрёбов, мужчина уже стоял у входа в комнату Рей. Он был в своём привычном облачении, проигнорировав то кричащее недоразумение, что в качестве подарка от сенаторов принёс ему протокольный дроид серии GE3. Бен стоял, сложив на груди руки, затянутые в перчатки, когда дверь номера открылась, являя Рей — и у него перехватило дыхание. Она была прекрасна. Замысловатое переплетение тонких кожаных ремешков на груди стягивало ярко-синюю ткань платья, которая книзу становилась всё светлее и нежно-голубым водопадом невесомых складок опадала к ногам. Бен мало что понимал в моде, во всех этих женских штучках, но он точно знал, что Рей была прекрасна. Он впервые видел её в платье, и, судя по смущённому виду девушки, подобный наряд и для неё самой был в новинку. — Я чувствую себя в этом тряпье так, словно оно вот-вот разойдётся по шву. Как я буду есть, в меня же ни кусочка не влезет! — горестно возвестила девушка, и Бен не смог сдержать тихий смех. Несмотря на изысканный наряд, это была всё та же Рей — его Рей. Она не очень понимала значение слова «деликатность», и девушку можно было бы даже назвать невоспитанной, если бы не врождённая мягкость, которую ей пришлось научиться прятать за долгие годы, проведённые на Джакку. Однако естественная непосредственность и отсутствие каких-либо намёков на манеры делали Рей живой, искренней и очень наивной. И Бен обожал в ней всё это. Сам воспитанный под чутким руководством изысканной Леи, он не хотел, чтобы на Рей ложился весь ненужный гнёт общественных правил «подобающего» поведения. Он хотел ответить ей, но в этот момент к ним приблизился Финн, одетый в странный балахон ярко-синего цвета. Оглядев Бена с ног до головы, он усмехнулся: — Было сказано «одеться торжественно». Бен пожал плечами и сухо бросил: — У меня на перчатках вышивка. Рей засмеялась, и даже на губах бывшего штурмовика промелькнула улыбка. Веселье прервал появившийся Дэмерон. Оглядев друзей, он сухо проронил: — Ну что ж, отступать поздно. Что бы ни ждало нас сегодня, это решит исход войны и всех наших многолетних усилий. Бен обменялся взглядами с Рей, и она едва заметно кивнула. Вскоре к ним присоединились остальные члены Сопротивления, и они медленно двинулись вслед за протокольным дроидом. Турболифт доставил их на последний этаж отеля, который полностью занимал гигантский зал для приёмов. Тысячи крошечных лампочек под теряющимся в высоте стеклянным куполом потолка ослепляли. По глянцевому полу вышагивали влиятельные и богатые представители Галактики самых разнообразных рас. Они выпивали, о чём-то беседовали вполголоса, то тут, то там раздавались взрывы заразительного хохота. Вдоль небольших группок скользили дроиды-официанты с напитками. Эта атмосфера всеобщего праздного расслабленного веселья была прервана появлением представителей Сопротивления во главе с генералом По Дэмероном. Все взгляды тут же обратились на новоприбывших, однако Бен видел, что на самом деле присутствующие смотрят исключительно на него и Рей. Смолки разговоры, толпа расступилась, и в освободившееся пространство шагнул высокий морщинистый муун. Слегка раскинув руки, он склонил голову в вежливом поклоне и произнёс гнусавым голосом: — Добро пожаловать, последний джедай Рей и генералы. Приветствую также сына Леи Органы, Бена Соло. Моё имя Гиллан Хилл, я — временный канцлер Новейшей Республики. Бывший Верховный Лидер цепким взглядом окинул мууна, выпуклые блестящие глаза которого не отрывались от Рей, временами возвращаясь к самому Бену. Он ощущал силу этого старика — не ту Силу, что течёт в жилах чувствительных к ней существ, а иного рода. Гиллан Хилл был умён, алчен и очень опасен. Больше всего на свете он ценил власть, больше всего любил — деньги. И за то, и за другое муун согласился бы принести в жертву половину Галактики. А ещё он был не один — Бен ощущал стоявшую за Хиллом мощь, с которой будет непросто справиться горстке сопротивленцев и двум форсюзерам. Собственно, мужчина лишь получил подтверждение своим предположениям, и челюсть его крепко сжалась. Шествуя в составе нестройной колонны за высокой фигурой канцлера, Соло ловил на себе любопытные взгляды разряженных богачей и заносчивых политиков. Ощущая себя выставленным на невольничьем рынке рабом, он чувствовал, как под кожей закипает гнев. Они приблизились к столу, и канцлер предложил гостям присесть по правую руку от себя. Всё это время в зале раздавался лишь возбуждённый шёпот и глухие щелчки голокамер. Но стоило членам Сопротивления занять свои места, как откуда-то снова полилась негромкая музыка, послышался звон бокалов и столовых приборов. Бен не собирался ничего есть и пить в этом месте. Он хотел мысленно обратиться с этой просьбой и к Рей, зная её любовь к вкусной и обильной пище, но то ли девушка сама пришла к этой мысли, то ли слишком нервничала, чтобы прикоснуться к богато накрытому столу. — Позвольте представить вам, сенатор из сектора Бормея Раш Надири, — протянул канцлер, длинной рукой с тонкими пальцами указывая на тучного мужчину средних лет, сидящего напротив. — Сенатор, это глава Сопротивления По Дэмерон и последний джедай Рей Скайуокер. Мужчина кивнул, едва глянув на вышеупомянутых лиц: его тусклые глаза не сходили с лица Бена, которого канцлер явно намеренно не назвал. В этих глазах плескался страх. — А это один из акционеров «Верфей Кувата», губернатор Рол Фиррис, — продолжал муун, — но вы с ним, кажется, уже знакомы. Бен замер. Рол Фиррис, сатрап Акивы, с которым они несколько недель назад встречались и который обещал оказать поддержку Сопротивлению и лично джедаю Рей, сидел и смотрел сейчас на них затравленным взглядом. «Правительство в курсе», молнией выстрелила мысль, посланная в сторону Рей, «они в курсе всего. Нам надо уходить». Внешне девушка оставалась абсолютно спокойна: она приветливо улыбалась, отвечала на безобидные вопросы и вела оживлённую беседу. Однако Бен ощущал исходившие от неё волны беспокойства. Покосившись на Финна, сидевшего рядом, он подумал, сможет ли мысленно передать ему, что они в ловушке, и спустя мгновение заметил, как бывший штурмовик дёрнулся и медленно повернулся к нему. Мгновение Бену казалось, что ничего не получилось, но затем Финн едва заметно кивнул, а спустя несколько минут он тихонько прошептал что-то на ухо По. В этот момент до Соло долетели слова Гиллана Хилла, обращённые к Рей в ответ, видимо, на её замечание: — При всём уважении, магистр Скайуокер, предложенная вами политическая модель утопична по своей сути. Именно поэтому мы раз за разом отклоняли её. Разрозненные системы, не объединённые общим командованием, непременно будут конфликтовать и спровоцируют появление сепаратистов. Мы не можем этого допустить, вы же понимаете? Бен не услышал ответ Рей, зато сам он прекрасно понимал, о чём говорил муун. Мелкие конфликты между соседствующими планетами и даже системами не требуют такого колоссального вооружения, как крупные галактические восстания. А значит, нажиться на них в привычных масштабах не получится. — Я не магистр, господин канцлер, — вежливо, но твёрдо произнесла Рей. — И в политике я смыслю мало, однако мне кажется, что, если дать демократичным мирам вздохнуть свободнее и расширить полномочия местных властей, Галактике это пойдёт на пользу. Те, кто давал присягу служить демократии, никогда не сделают того, что ей противоречит — по крайней мере, таково моё мнение. А раз так, нам не нужно опасаться конфликтов. Области Федерации, освобождённые от части общегалактичексих налогов, смогут помочь в восстановлении разрушенной после войны экономики. Гиллан Хилл, кажется, не обратил внимания на вторую часть монолога девушки. Его тонкие губы растянулись в снисходительной улыбке, и он, наконец, обратил внимание на Бена. — Я охотно верю, что вы плохо разбираетесь в политике, раз привезли на Корусант военного преступника, скрыв факт его выживания, — он обращался к Рей, но его выпуклые, в красных прожилках глаза продолжали жадно разглядывать бывшего Верховного Лидера. — Признаться, правительство разочаровано вашим поступком и тем, какую роль в этом сыграла фракция Сопротивления. Когда единственный известный форсюзер становится на сторону уже поверженного врага, жди беды. Бен только сейчас осознал, что разговоры вокруг снова стихли. Гости замерли, прислушиваясь к словам канцлера. Мужчина провёл рукой по рукоятям световых мечей, висевших на поясе: жест, всегда успокаивающий его перед боем. Боем, которого, как полагал Соло, уже не избежать. — О да, — саркастично ответил Бен, опережая Рей, и его голос прозвучал неестественно громко, будто усиленный в несколько раз мощным динамиком. — Когда у руля Галактики стоят не политики, чьей движущей силой является желание привнести благо, а бизнесмены, жаждущие наживы… о да, тогда, полагаю, стоит ждать беды, канцлер. Гиллан Хилл сжал подлокотники своего высокого кресла длинными бледными пальцами, но его вытянутое лицо оставалось спокойным, лишь в складках губ затаилось плохо скрываемое раздражение. — Думаю, я и присутствующие здесь сенаторы могли бы оскорбиться, услышав ваши слова, Кайло Рен, — протянул муун, намеренно обращаясь к нему прежним именем, наводившим ужас на жителей Галактики. — Но они исходят от предателя и убийцы, преступника, скрывшегося от правосудия, а потому я не приму их в расчёт. Видите ли, те, кого вы хотели оскорбить, уважаемые люди — в отличие от вас. — Нельзя оскорбить правдой, — отрезал Бен, не дав ему договорить. — Вы не уважаемые люди, вы актёры, и актёры довольно дрянные. Я не стану ничего вам доказывать и объяснять, поскольку — давайте начистоту — мы оба знаем, что никто не стал бы честно судить меня. — Вас невозможно судить честно, — Гиллан Хилл немного повысил голос, — но дело даже не в этом. — Муун поднялся, обращаясь к присутствующим: — Кайло Рен опасен не только потому, что он совершил, но и по причине того, что ещё может совершить. Согласно нашим сведениям, на планете Эриаду с ним вступили в контакт представители радикальной организации, которые по-прежнему преданы идеалам Империи. Они предлагали бывшему Верховному Лидеру примкнуть к ним и свергнуть существующий режим, вновь ввергнув Галактику в пучину войны. По залу пронёсся рокот. Бен поймал потрясённый взгляд Дэмерона, брошенный на Рей — в нём читалось изумление и негодование. Многие повскакивали со своих мест, глядя на небольшую группку сопротивленцев, зажатых между сенаторами и возвышавшимся над ними старым мууном. Длинное переливчатое пальто канцлера внезапно напомнило Бену золотистое одеяние Сноука, и грудь сдавило накатившей волной гнева, боли, страха. Соло с ненавистью взглянул в глаза мууна, и тот криво усмехнулся, поймав его взгляд. — Этот человек опасен не только как потенциальный лидер оппозиционно и воинственно настроенных фанатиков Империи, — продолжал Гиллан Хилл, — он ещё и опытный боец Силы, этого странного феномена, которому мы, простые смертные, много лет не можем найти объяснение. Политические и личностные конфликты форсюзеров тысячелетиями сотрясали Галактику. Кажется, пришла пора положить этому конец. Все, кто ещё оставался сидеть, повскакивали со своих мест. Все, кроме Бена и Рей. — Конец чему вы хотите положить, канцлер? — спросила девушка, и хотя её руки, сложенные на коленях, подрагивали, голос был твёрд и спокоен. — Силе? Форсюзерам? Боюсь, ваша самонадеянность граничит с безумием, ибо ни то, ни другое неподвластно никому. — Может, стоит напомнить вам о Приказе 66? — язвительно поинтересовался муун. — Плохая попытка преподать окружающим урок истории, — хмыкнул Бен. — Приказ 66 как раз доказал, что Сила не терпит таких сильных возмущений. Спустя время она породила новое поколение чувствительных, ещё более одарённых, чем прежде. Вы можете выкосить половину Галактики, канцлер, но Сила была, есть и будет. Её нельзя подкупить или запугать. Она вне вашей власти. И без того бледное лицо мууна окончательно растеряло все краски, став серым от ярости. Бен ощущал, насколько сильно гнев душил этого алчного инородца, ощущал его ненависть к форсюзерам — ненависть, порождённую завистью, ведь Соло попал в точку. Алчным и властным, захватившим всё сущее, неподвластна была одна лишь Сила, и это сжигало их изнутри огнём вожделения и злобы. Гиллан Хилл жаждал смерти всех форсчувствительных, чтобы они не могли самим своим существованием напоминать ему о том единственном, чем он и ему подобные никогда не смогут обладать. Но при этом Сенат дорожил последним джедаем — она была нужна им как гарант собственной честности при вербовке других систем. Бен ясно читал в мыслях присутствующих политиков и миллионеров, что они хотят использовать Рей для разжигания военных конфликтов и ещё большего обогащения. Их внутренняя борьба была видна даже без использования особых способностей. И когда Гиллан Хилл подал кому-то знак, отодвигая своё кресло, Бен выдохнул: их с Рей судьба была решена. Он схватил девушку за руку и вскочил со своего места. — Что ж, признаю, — проскрежетал канцлер, — вы правы: не в нашей власти уничтожить всех одарённых. Но в моей власти арестовать вас, как военного преступника, и вашу пособницу. В этот момент произошло сразу две вещи: высокие двойные двери зала распахнулись, и за ними показался отряд одетых в броню солдат. Их было не меньше двух десятков. Одновременно с этим гигантский стол разъехался в стороны, вынуждая окружавших шарахнуться в разные стороны: на пол со звоном попадали блюда с изысканной едой, бокалы с вином и свечи в высоких тонких подсвечниках, которые тут же гасли. Посередине зала возникла огромная клетка, внутри которой копошились крупные ящерицы с красивой золотистой шкуркой. — Дерьмо банты, — выругался Бен и, встретив растерянный взгляд Рей, быстро ответил: — Это исаламири, ящерицы с Миркра. Они блокируют Силу… Вокруг клетки с рептилиями тут же столпились все видные политики во главе с канцлером. Муун поднял длинную руку, указывая на Бена и Рей, в суматохе оказавшихся отрезанными от остальных членов Сопротивления, и прошипел: — Арестовать этих двоих! Бен окинул взглядом гигантский зал: глаза присутствующих, обращённые к нему, больше не были любопытными. Нет, там отражались страх и презрение. Благодаря пропаганде правительства и его собственным прошлым «заслугам» к нему относились, как к опасному дикому животному, которое не получается приручить. А что делает со зверем, который не подвергается дрессировке? Правильно, его уничтожают. Он перевёл взгляд на Рей. Она смотрела на него бесстрашно, едва заметно улыбаясь уголками губ. Время дипломатии прошло, и она явно была этому рада. Жизнь на Джакку приучила её отвечать добром на добро и ударом на удар. Наивная и эфемерная вера в справедливость окончательно уступила место трезвому взгляду на происходящее, и ей больше не нужно было изображать из себя парламентария. Бен ощущал то же самое — дипломатия не была коньком их пары. Его сердце замедлило свой бег, время растянулось, пока солдаты, разделившись на две группы, медленно брали их в кольцо. Краем глаза Бен заметил, как к ним пытаются прорваться По и Финн, но эта картина быстро смазалась — всю его периферию заняла Рей: её огромные глаза, которые смотрели на него с верой, бесстрашием и любовью. Они уже дважды оказывались в подобной ситуации — когда их обступала тьма бедствия, когда их судьбы, закрутившись в тугой узел, зависали над краем пропасти, и Сила ликовала и пела вокруг, приветствуя единение Диады. Бен понял, что произошедшее с ним на Экзеголе было лишь бледной тенью смерти — он умирал и возрождался уже трижды, стоя напротив Рей с зажжённым мечом в руке, когда перед ними двоими разверзалась бесконечная бездна космоса, в которой сияли две сверхновые. Они не сказали друг другу ни слова — им это было не нужно. Но когда Бен развернулся и своей спиной ощутил надёжную и тёплую спину Рей, его разум наполнила ясность. А потом всё потонуло в искрящемся азарте боя. Мужчина скользнул клинком в сторону, отбивая летящие в них бластерные заряды и ощущая, как движутся лопатки Рей, когда она сделала то же самое. Прикинув расстояние до солдат, он решил не разрывать дистанцию и в который раз порадовался, что они с Рей упражнялись в фехтовании, стараясь по минимуму использовать Силу — сейчас этот навык мог спасти их жизни и сохранить свободу. Когда бластерные заряды закончились у первой наступающий группы, они перегруппировались, и Соло понял, что такими темпами они могут тут до утра стоять и размахивать мечами. «Нам нужно развести их в разные стороны!», мысленно передал он Рей. Сосредоточившись, Бен выждал момент, когда первая группа сменит вторую и, сгруппировавшись, сделал эффектное сальто, приземлившись за спинами солдат. Он не стал дожидаться, пока они опомнятся: выхватив второй меч, он смазанными порывистыми движениями перерубил напополам сразу четверых. Поднырнув под следующим противником, Бен оставил его без ног. Падая, солдат успел сделать последний выстрел, но заряд из упавшего бластера попал в стоявшую слишком близко женщину, облачённую в ярко-красный наряд. Вскрикнув, она рухнула на пол, и в зале началась настоящая паника. Прорвавшийся откуда-то сбоку заряд скользнул по левой руке Бена, прожёг ткань плаща и туники и опалил кожу. Мужчина зашипел от боли, но не выпустил меч. Грубым ударом снеся голову очередному сопернику, он кинул взгляд в сторону Рей, проверяя, не требуется ли его помощь. Она дралась яростно, безрассудно, орудуя сейбером с резким замахом. Прекрасное платье цвета безоблачного неба превратилось в лохмотья. И, несмотря на кажущуюся хрупкость, её противникам приходилось непросто. Она была такая маленькая в сравнении с ним, Беном, но рука у неё была очень тяжёлая. Ему ли не знать. «Хватит пялиться на меня, иначе тебя сейчас нафаршируют бластерными зарядами», услышал он у себя в голове и, усмехнувшись, вновь пошёл в атаку. Через агонию битвы до него донеслись крики Дэмерона, отдававшего кому-то приказы. До Силы по-прежнему было не дотянуться в полной мере, но Бен ощутил, как что-то переменилось. Он почувствовал знакомую пульсацию — это гнев распускался в нём, с клокотанием разливаясь по крови. О да, его очень разозлили — они угрожали ему и Рей, их общему счастливому будущему. Сквозь дым и мельтешение людей он увидел высокую фигуру канцлера и жавшихся к нему сенаторов. Ненависть заволокла глаза алой пеленой. О, они хотели видеть его монстром, недостойным искупления? Что ж, он докажет, что имя Кайло Рена, его второе имя, не зря заставляло Галактику содрогаться. Он покажет, как же чудовищно они ошибались, решив списать со счетов потомка Скайуокеров и недооценив мощь форсюзеров. Весь отдавшись бою, он не заметил, как они с Рей вновь оказались спина к спине. И когда около её головы просвистел красный заряд, в груди Соло родилось рычание. Мечи в его руках дрогнули, воздух вокруг завибрировал, и дантуинские кристаллы треснули в глубине рукояти. Тёмно-фиолетовые лезвия сейберов стали нестабильными, окутавшись яркими всполохами. Они серебрились, очерчивая вокруг Рей границу, за которую не проходили выстрелы. А девушка под защитой его меча отбивала заряды бластеров обратно в солдат. Когда-то они сражались друг против друга. Сражались вместе. Теперь сражались друг за друга. Их дуэт был симфонией гармонии в Силе: его рычащая Тьма, её пульсирующий Свет. Гудящее золото и потрескивающий аметист их сейберов. Баланс. Внезапно всё стихло. Разрушенный зал предстал перед сотней глаз в рассеивающемся дыму. В центре круга, образованного телами поверженных, стояли Бен и Рей. Через двойные двери уже проходила новая группа солдат, закованных в броню, когда стеклянный купол над головами присутствующих брызнул осколками. Бен пригнулся, закрывая собой Рей. Сверху раздавался шум работающих двигателей. Сокол! Впервые за много лет Соло был действительно рад видеть этот корабль. Раздался высокий голос Гиллана Хилла, приказавший стрелять по фрахтовику. Но заряды не проходили через дефлекторный щит, отскакивая от него. Один из выстрелов, отражённый защитой, попал в клетку с ящерицами исаламири, вокруг которой толпилась кучка политиков под защитой своих телохранителей. И через мгновение Бен ощутил, как мощный обруч, казалось, сдавливавший грудь всякий раз, когда он хотел применить Силу, лопнул. Соло ухмыльнулся и вскинул руку одновременно с Рей. Несколько десятков наступавших солдат отлетели в противоположный конец зала, сбивая тех немногих гостей, что ещё оставались на ногах. Сокол завис в нескольких метрах над ними, и ветер, поднимаемый работающими на полную мощность двигателями, трепал одежду и волосы. Бен нашарил глазами Дэмерона, Финна и оставшихся членов Сопротивления. Они с Рей удерживали присутствующих в захвате Силы до тех пор, пока все не поднялись на борт. Гиллан Хилл кричал что-то о страшном будущем, которое их ждёт. Бен хотел сделать это… Он сильнее сжал руку, наблюдая за хрипениями канцлера. На его плечо легла ладошка Рей. Обернувшись, он встретился с ней взглядом. Она покачала головой: — Не надо, Бен. Это плохо — убить их, безоружных, явно более слабых. — Разве ты полюбила меня не за то, что я плохой? — усмехнулся он, но руку опустил, уже не глядя на рухнувшего противника — его гнев утихал, убаюканный её Светом. Девушка улыбнулась, в её огромных глазах блеснули яркие золотистые искорки: — Они ничего не смогут сделать нам. Они и так проиграли. Когда через несколько мгновений Сокол, набирая высоту, уносил их всё дальше от высокого шпиля гостиницы, на полу зала торжеств лежала почти сотня неподвижных тел гостей и политиков. Оглушённых, но живых.***
IAMX — The Power And The Glory Ни солнечный свет, ни яркая иллюминация экуменополиса почти не достигали нижних уровней Корусанта. Однако жизнь здесь кипела не менее бурно, чем на «поверхности». Хитроумная сеть длинных и запутанных улиц, множество тайных ходов и укромных мест делали эту часть города пристанищем бандитов, контрабандистов, наёмников и политических беженцев — всех, кто был вне закона или скрывался от властей. Теперь погружённый в неоновый полумрак 1313 уровень Корусанта укрыл членов доблестного Сопротивления во главе с последним джедаем и последним Скайуокером. Рей сидела на низком ящике из-под боеприпасов, всё ещё одетая в своё пришедшее в негодность платье, и перевязывала рану на левом предплечье Бена. Он наблюдал за её манипуляциями, скептически приподняв бровь, убеждённый в том, что это лишнее. Но остановить Рей, вбившую что-то себе в голову, было нереально. Небольшое и душное полуподвальное помещения, куда их отвела Маз, примыкало к кантине «Последний глоток» — шумному заведению, вход в который охраняли двое гигантских деваронцев. Оно принадлежало старой пиратке, которая обосновала здесь новый приют для всякого рода авантюристов после того, как её замок на Такодане был разрушен Первым Орденом. Дождавшись, когда Рей туго затянула рану, покрытую бакта-пластырем, Бен повернулся к присутствующим. Он ожидал увидеть раздражение, злость или даже ненависть, но вместо этого лица товарищей выражали растерянность и какой-то странный задор. Причина этого вскрылась буквально через секунду. — Крифф, как в старые добрые времена, а? — воскликнул Финн, хлопнув по плечу сидящего рядом По. Тот ухмыльнулся и кивнул головой: — Жаль, что не было возможности прыгнуть в звездолёт и что-нибудь взорвать. — Ты неисправим, — засмеялась Зори Блисс, притянув его к себе в жарком поцелуе. Бен покачал головой и повернулся к Рей, которая перевела взгляд с целующейся парочки на него. «Я не стану при всех целовать тебя», — категорично подумал он. Девушка сморщила нос, так, что крапинки веснушек проявились ещё чётче, и бросила мысленно: «Не больно-то и хотелось». Соло вскинул брови и не стал отвечать, решив про себя, что позже он ей это припомнит. — Не то чтобы я против публичных брачных игрищ, — заметил он вслух, привлекая внимание присутствующих, — но нам стоит подумать, как действовать дальше. Дэмерон оторвался от Зори с характерным звуком и усмехнулся: — Предлагай. — Насколько нам удалось выяснить, никаких записей произошедшего сегодня в голонете нет, не считая парочки криво снятых на скрытую камеру коротких роликов, на которых видны лишь смазанные отрывки боя. В любом случае, самого главного нет — мы не сможем доказать, что всего лишь защищались, и это позволило выставить зачинщиками именно нас. — Очевидно, что многолетняя работа по налаживанию контактов с лояльными нам системами и попытки восстановить демократию провалились с треском. И прежде я бы винил в этом вас двоих, приятель, возможно, даже злился бы. За то, что она, — По кивнул головой в сторону Рей, — вернула тебя, за то, что скрывала вашу связь и то, что тебя пытались завербовать последователи Императора. Да, ещё некоторое время назад я бы на стенку лез от злости. Но теперь… — он пожал плечами, — теперь я окончательно осознал, что мы бессильны изменить правила игры, придуманной не нами. Это изначально было глупой затеей. Возможно, умнее будет придумать свою игру. Собравшиеся зашумели. — Генерал Дэмерон, вы хотите сказать, что мы проиграли? — Бомонт Кин перекричал гомон голосов. — Мы проиграли эту партию, — раздался спокойный старческий голос Маз, — но не всю игру. Здесь присутствует воссоединённая Диада, два потомка враждующих семей, что воплотили союз, который когда-то положил начало войне, а теперь покончит с ней. По сказал правду — нам не победить, играя по чужим правилам, поэтому установим свои. Мы теперь изгои, можно сказать, что Сопротивления с данного момента больше не существует, — подитожила старая пиратка. Воцарившееся молчание, казалось, было живым, колебало воздух — всех придавило, словно обрушившимся камнепадом, осознание того, что настал конец эпохи повстанцев. Бен ощутил, как гулко стукнуло в груди сердце. «Мамы не стало, но её дело, то, за что боролась, живо» — слова отца отозвались в нём острой болью. Теперь не было ни Леи Органы, ни того, за что она отдала всё самое дорогое, что имела. Но, потянувшись к Силе в попытке нащупать там присутствие матери, Бен не почувствовал ожидаемого разочарования. Наоборот, казалось, кто-то ласково и ободряюще шепнул ему на ухо, что пора оставить прошлое в прошлом. А будущее всегда знаменует перемены. — Что же нам теперь делать? — растерянно пробормотала Роуз, нарушая тишину. — Нужно убираться с этой планеты — это всё, что я знаю, — Финн хлопнул себя по коленям. — Несколько суток, пока Корусант прочёсывают разведывательные дроиды, мы в относительной безопасности, — заметил Бен, — поскольку здесь им нас не найти. Но это не продлится долго. В любом случае, все космопорты уже предупреждены о том, чтобы каждый корабль, покидающий планету, был подвергнут тщательной проверке. — Нам в любом случае придётся выбираться поодиночке, — хмуро произнёс По. — Сначала необходимо отправить Бена и Рей в безопасное место, — строго сказала Маз, снимая свои линзы; без них её лицо, подёрнутое сетью морщин, казалось очень усталым, а она сама — странно уязвимой, но огонь, упрямо горевший в маленьких мудрых глазах, был таким же ярким, как и прежде. Бен взглянул на Рей, наблюдая, как её лицо отражает его собственные мысли. Куда податься двум изгоям с такими способностями и такой биографией, как у них? В Центральных мирах его ждёт суд и казнь, в Неизведанных регионах Рей ждёт жизнь в безвременной ссылке. «Я знала, на что шла, когда выбрала тебя», слышит он. Его сердце обрадовалось этим словам, но что-то мешало Бену. И этим мешающим фактором был вопрос: а готов ли он сам коротать всю жизнь на задворках Галактики? Сможет ли он забиться в какую-нибудь дыру на границе Неизведанных регионов и Дикого космоса, зарабатывать на жизнь мелкой контрабандой и выпивать раз в неделю в местной кантине дрянной виски? Он — сын принцессы, внук королевы, наследник Дарта Вейдера и фамилии Скайуокер. Он — Кайло Рен, могущественный Верховный Лидер военной организации, державший в страхе всю Галактику. Он — рождённый, чтобы править, чтобы переломить ход истории. Теперь ему требовалось отбросить всё это, отказаться от своего наследия окончательно и навсегда. Громкие имена предков не принесли ему ничего, кроме боли и лишений. Но забыть их сейчас значит исчезнуть. Стать никем. А он не умеет быть никем. Кровь, текущая в его жилах, кровь легенд, диктовала ему иное — она вскипала, стоило Бену Соло подумать о том, чтобы потерять себя. «Ты никогда не будешь никем, Бен», — глаза Рей, огромные и печальные, смотрели на него умоляюще. Как будто она боялась того, что он готов всё бросить… и её в том числе. Хотя его разум был открыт ей почти полностью, и она могла видеть, что он об этом даже не помышлял. Значит, она что-то чувствовала… их Связь выдавала как истинные намерения его души, так и эхо запрятанных глубоко мыслей. Обычно человек после долгой и выматывающей дороги возвращается домой. Но у Бена не было даже этого. Нет, имелся огромный особняк Леи Органы на Чандриле, который пустовал уже долгие годы. А ещё чудесный дом в горах на Набу, принадлежавший семье Наберри и также доставшийся со временем Лее, как дочери Падме Амидалы. Но это слишком приметные места, чтобы можно было рассматривать их в качестве убежища для политических беженцев. На середину помещения выкатился ВВ-8 и что-то быстро запищал на бинарном, повернувшись к По. Тот воскликнул: — Би-би говорит, что в его памяти хранятся координаты того вора, который помогал им в операции с гиперпространственным трекером на флагмане Первого Ордена! — ДиДжей! — воскликнул Финн со злостью. — Этот предатель! Да он продаст нас первому, кто предложит более крупную сумму! Лучше уж снова обратиться к твоему мастеру-взломщику, Маз. — Нет, — возразила старая пиратка, — этот проходимец уже второй месяц не выходит на связь, что говорит лишь об одном: его кто-то сменил на посту лучшего слайсера, и с этим новичком я пока не наладила контакта. А вот ДиДжей успел задолжать мне кое-что, поэтому мы вполне можем воспользоваться его услугами по взлому системы безопасности, чтобы покинуть Корусант незамеченными. А мои друзья обеспечат безопасный коридор, проложенный вдалеке от оживленных торговых путей, по которому вы, — Маз повернулась к Бену и Рей, — направитесь на Батуу. — Батуу? — воскликнуло одновременно несколько голосов. — Аванпост «Чёрный Шпиль», — кивнула Маз. — Там мы сможем найти временное укрытие. До завтрашнего утра я постараюсь найти корабль. Лететь на Соколе вам нельзя — он слишком приметен. Рей, всё это время хранившая молчание, внезапно возразила: — Мы полетим только на Соколе. Если план провалится, будет неважно, на борту какого корабля мы находимся, нас в любом случае арестуют. Поколебавшись какое-то время, старая пиратка кивнула. — Тогда остаётся только найти транспорт для остальных. — Маз, что-нибудь маленькое и манёвренное, — заявил Финн. — И с хорошими лазерными пушками, — вставил Дэмерон, но они оба тут же умолкли под строгим взглядом Маз. — Между прочим, ты мне должен! — воскликнула вдруг Роуз, обращаясь к Финну. Тот замялся, глядя на протянутую ладошку девушки. — Давай-давай! Я ведь оказалась права! — Я в этом и не сомневался, вообще-то, — недовольно проворчал бывший штурмовик, извлекая из кармана кредитный чип номиналом в двадцать. — Тогда зачем спорил, — хмыкнула Роуз, быстро сцапав тонкую металлическую пластинку, и подмигнула Рей с Беном. — Тебя проверял. Кстати, насчёт проигрышей! Дэмерон, надеюсь, ты не забыл, сколько и на что ставил? Потому что я прекрасно помню! По усмехнулся и в свою очередь протянул другу чип номиналом в пятьдесят: — Глупый проигрыш, ведь я понимал, что ты знаешь её лучше, — он тоже посмотрел в сторону Рей. — Да что тут происходит? — не выдержала девушка. — Мы поспорили: я с Финном на то, что вы двое с лёгкостью надерёте задницу солдатам канцлера. А Финн с По… — тут Роуз замялась. — Я поставил на то, что ты испоганишь своз платье не позже, чем через час после того, как наденешь, — хмыкнул Финн, вскинув руки в примирительным жесте. — Не злись, но я-то знаю, как ты относишься к дорогим и непрактичным шмоткам. Рей бросила на него свирепый взгляд, но по её виду было ясно, что в целом она не злится на друга: в конце концов, он был прав. — Я рад, что вам удалось подзаработать, пока мы с Рей потели в битве, — хмыкнул Бен, но его тон давал понять, что он тоже не сердится. Поднявшись, мужчина кинул взгляд на Маз: — Спать мы тоже будем здесь? — Нет, вам выделили пять комнат наверху, так что можете распределить… — Отлично, мы с Рей берём себе одну из них, — безапелляционным тоном заявил Соло, направляясь к выходу, — а теперь, если позволите, я хотел бы передохнуть после роскошного приёма. Остальное обсудим завтра. Рей, красная и вспотевшая, быстро вышла следом, пробормотав пожелания доброй ночи. Когда за ними закрылась дверь, воцарилась тишина. Казалось, после их ухода что-то испарилось, какая-то сила, витавшая в воздухе и поддерживавшая всех в относительно приподнятом расположении духа. Финн тяжело вздохнул и тоже поднялся: — Соло прав: это был долгий и трудный день. Пора расходиться. Странно, — прибавил он, — сегодня разрушились все наши планы и надежды, а я чувствую себя удивительно свободным. Его тихие искренние слова прокатились по комнате, подобно ударной волне. Он высказал то, что было у всех на уме и в сердцах: измученные, выжатые до дна войной и борьбой за власть, эти люди хотели просто раствориться на просторах Галактики и пожить спокойной жизнью, наслаждаясь её самыми простыми, но такими важными дарами столько, сколько им будет отведено. — Я бы ни о чём не жалел, — подытожил По, — если бы знал, что всё это было не напрасно. А так… — Ничего не было напрасно, — сказала Маз, по-прежнему глядя на дверь, за которой скрылись Бен и Рей. — Мы помогли той, что спасла Бена Соло — наследие великой династии великих людей. Мы помогли объединится Диаде — они вдвоём смогут охранять мир в Галактике, необходимый для равновесия Силы. Финн открыл рот, чтобы пошутить про Маз-сводницу, но старая пиратка вдруг повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза бывшего штурмовика, явно прочитав его мысли. Он думал, что она разозлится, но вместо этого женщина покачала головой и улыбнулась: — Двое, благословлённые самими звёздами, должны быть вместе.