Там, в океане, В черте горизонта, Плещутся рыбы В блаженном сне. Там, за горами Драконье пламя, Принцы спасают Юных принцесс. В небе летают Огромные птицы, Будто зовя За собою в полёт. Хочется верить, Что это не снится, Хочется думать, Что всё не пройдёт.
Лили протянула руки к небу, которого было почти не видно из-за густой листвы. Девочка слушала песню менестреля, представляя себя свободной птицей, рассекающей крыльями синеву неба над морем. Она прикрыла глаза и раскинула руки, словно вот-вот могла подняться над землёй... и не заметила, что песня давно закончилась. Принцесса пискнула, когда оказалась над землёй, но тут же засмеялась. — Ну же, Лили, расправь крылья! Ты же летишь! — смеялся Ларк, держа принцессу в воздухе. Лилиан вновь засмеялась, расправляя руки в стороны. У Ларка быстро устали руки, и он поставил принцессу на землю. Закинув за спину лютню, поправил ремешок и двинулся по лесу. Лили последовала за учителем, заложив руки за спину. — А всё, что ты рассказываешь в песнях — правда? — поинтересовалась принцесса, сощурившись. — Конечно, правда! — возмутился Ларк. — И про драконов? И про больших птиц? — всё ещё не верила Лили, обогнав менестреля. Ларк тут же остановился, заметив, что принцесса вновь была босиком. — Вот где твои туфельки? — он развернулся, готовый уже идти обратно за обувью госпожи. — Дракон унёс, — захихикала Лили. — Да вот они! — она помахала обувью перед наставником. — Так я не верю, что про драконов — всё правда. Ты меня обманываешь! Менестрель выдохнул и присел на одно колено, чтобы помочь госпоже обуться. — Вот скажи, я хоть раз тебя обманывал? — он посмотрел снизу на принцессу, осуждающе сузив глаза. Лили призадумалась. — Ни разу, — она ухватила Ларка за щёки, широко улыбаясь. — Я хочу за горизонт! Я хочу увидеть драконов, море, огромных птиц! Менестрель рассмеялся, мягко высвобождаясь из хватки девочки. — Возможно, когда-нибудь... — Ларк посмотрел в куда-то в сторону. — Когда-нибудь...***
— Когда-нибудь, — прошептала королева, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами. — Ты такой обманщик, Ларк. Более жестокого лжеца я ещё не встречала, — Лилиан дёрнула ухом, прислушиваясь к звукам за дверью. Она знала, что Клемент должен был прийти с минуты на минуту. К его приходу её обмыли, расчесали и обрядили в новое платье с завязками, чтобы не мешало спицам высасывать из неё жизнь. От всего этого Лили было так тошно и противно, что даже злиться не хотелось. Они даже не знали, что Лилиан и без этого была готова к встрече с возлюбленным. Давно пора было сделать всё правильно. Она посмотрела вниз, на свой округлившийся живот, и подавила всхлип. — Прости меня, малыш. Ты достался худшей матери на земле, — Лили закусила губу. Дверь отворилась, и Лилиан подняла голову, стараясь встретить гостей так, будто она была не узницей, а по-прежнему королевой, готовилась решать государственные дела.***
Когда Клем вошёл в камеру, его сердце сжалось от боли. Лилиан была за руки и за ноги прикована к жутковато выглядящему прибору. В спину её были воткнуты иглы, от которых шли трубки, по которым энергия перетекала в кристалл, который пульсировал, словно сердце. Растерянность сменилась яростью. Клемент заметил, что у его возлюбленной округлился живот. Эльфинит вздрогнул всем телом. Он резко развернулся к Винсенту, готовый убить нового короля на месте за то, что тот посмел так обращаться его возлюбленной, но голос возлюбленной остудил его пыл. — Здравствуй, Клемент, — холодно произнесла Лили. Клем обернулся, встретившись с королевой взглядом. В её глазах была решимость и даже гнев. Винсент отошёл в сторону, наблюдая за парой и не желая вмешиваться. Лилиан бросила на бастарда короткий взгляд и снова перевела его на полуэльфа. Он сделал шаг к возлюбленной, оглянулся на Винсента. Не увидев сопротивления, присел перед Лили на одно колено, боясь прикоснуться. — Тебе больно? Лилиан, ты... о, святая Анджелика! Наш малыш... — пальцы шевалье мелко задрожали. Лилиан тяжело вздохнула, сжала кулаки и презрительно фыркнула. — Он мой. Мой и Ларка. Я наконец добилась своего, — Лили впилась ногтями в ладони, унимая разрывающееся сердце. Клемент удивлённо моргнул. Он выглядел так, словно получил пощёчину. — Я встретил женщину. Амаю. Всё что она сказала, правда? — осипшим голосом спросил мужчина. — Да! — твёрдо сказала королева. — Я ведь даже не сказал, что услышал от неё! — разозлился полуэльф, вскакивая на ноги. Лили закусила губу, но вновь вернула себе самообладание. — Ты хотел спросить, правда ли она твоя мать? Да. Эта женщина околдовала Ларка, заставив цвести сад за его окном! Я заперла её в тюрьме на долгие девять месяцев. Каждый день я говорила ей о том, чтобы она приняла свою судьбу. Но эта рабыня настаивала. И когда родился ты, — перед глазами Лили возникло безумное лицо Амаи, и то, как она занесла лезвие над младенцем. — Я заколдовала её и оставила в башне, чтобы она наконец перестала портить мне кровь! Из-за таких, как она, умер Ларк! Его убили разбойники по дороге в замок... Жалкие бывшие рабы, которым я дала свободу! — по щекам Лили полились слёзы. — И вот я добилась того, чего желала — во мне малыш его крови! Это мой ребёнок! — она хрипло засмеялась. Клемент посмотрел на возлюбленную и приложил руку к протезу, словно боясь сорваться. Он ожидал чего угодно, но не думал, что всё, что скрывала Лилиан, настолько его шокирует. Проглотил вязкий комок в горле. — Винсент, уведите его отсюда, я не хочу видеть отпрыска этой ведьмы. Лучше сдохнуть в этой тюрьме, чем быть спасённой щенком этой женщины, — Лилиан подавила новый всхлип и скривилась в отвращении. Винсент хищно улыбнулся, но пожелал досмотреть сцену до конца, поэтому не сделал попыток остановить шевалье. Клем зарычал, вновь оказался перед Лили на одном колене, приподнимая за подбородок её лицо. — Столько лет... Всю мою чёртову жизнь я оправдывал тебя. Думал, что настоящая ты — это сад в твоих покоях, и что же? Я правда был для тебя лишь псом?! — в отчаянии закричал Клемент прямо в лицо возлюбленной. Лили от души плюнула в лицо полуэльфа и гадко ухмыльнулась. — Ты даже не пёс... я ненавижу тебя! — прохрипела она, ощущая, как спицы сильнее впиваются в спину. Королева не могла смотреть в алые горящие глаза возлюбленного — ощущала, как сердце разрывается от боли. Клемент отпустил возлюбленную и медленно встал на ноги, вытер с лица влагу. — Так вот о каких ответах ты говорила тогда, — с горечью прошептал он, покидая камеру. Винсент выглянул за дверь. Убедившись, что Клемент зашёл за угол, он медленно подошёл к Лили и присел перед ней, продолжая улыбаться. — Ты, — Лилиан подняла голову, сверкая слезящимися глазами. — Я отрекаюсь от короны! Забирай её, но не смей причинять ему вреда. Слышишь меня?! Поклянись! — её губы задрожали. — Я и так заполучу корону, зачем мне давать такие обещания? — Винсент отодвинулся, заглядывая в лицо узницы. — Ваша штука, — Лили хрипло, почти шипяще засмеялась и кивнула себе за спину. — Будет высасывать из меня всю энергию ещё долго. Но если я захочу, ты получишь и мою силу, которая будет кормить твой народ многие годы, и корону, не прилагая особых усилий, уже завтра, — Лилиан посмотрела на Винсента как-то жалко, совсем устало. — А как же твой ребёнок? Он же умрёт вместе с тобой, — изумился новый король. Лили опустила взгляд на свой живот и зажмурилась. — Я знаю, что его некому будет растить. Я была бы счастлива подарить жизнь своему крохе, но вы не позволите, я знаю. Вы или сделаете его жизнь адом на земле, либо просто убьёте. Так пускай лучше он умрёт прежде, чем сделает первый вздох, — Лилиан обречённо опустила голову, не желая дальше разговаривать. Винсент несколько минут разглядывал лицо королевы, тщательно взвешивая варианты. — Вечером, при священнике, ты отречёшься от короны. И если твой подопечный будет достаточно благоразумным, я сохраню ему жизнь, — без-пяти-минут-король вышел из камеры, а в спину ему понёсся душераздирающий вопль.***
Вечером, как и было оговорено, пришёл священник с писарем, чтобы зафиксировать отречение от короны. Лилиан даже не смотрела на людей рядом, машинально соглашаясь на всё, что от неё требовали, дала клятву, будто бы находясь в забытье. По традиции на её голову водрузили корону, и она должна была лично снять её с головы, чтобы передать новому правителю. Но, так как руки ей никто не развязал, Винсент самостоятельно снял серебряный символ власти с головы эльфийки и водрузил себе на голову. Тюремная камера была далека от изящества тронного зала. Лилиан только сейчас ощутила на языке вкус беспомощности и полного поражения. У неё не осталось ничего. Она самолично прогнала единственного, кого любила всем сердцем, она сама дала клятву отдать жизнь на рассвете во благо страны и нового короля, а сейчас отреклась от короны, которая уже много лет тянула её голову к земле. Лили посмотрела наверх, выше головы нового короля, словно могла бы увидеть солнце. Она закрыла глаза, представляя себя свободной птицей, рассекающей крыльями синеву неба над морем. Она вспоминала улыбку светловолосого мальчика, который усердно пытался запомнить названия растений, которые она называла. Она воскрешала в памяти образ юного сорванца, который носился по замку с деревянным мечом и клялся защищать любимую госпожу. Она вспоминала нежный и смущённый взгляд юноши, прикованный к ней. Лили слышала словно наяву слова любви, которые ей говорил молодой мужчина, её любимый Клемент, когда она смеялась в его объятиях. Лилиан верила, что решение покинуть этот мир — верное. Наконец Амая сможет быть с сыном, как это должно было быть. А государством будет править истинный король. Это правильно, эльфийка изначально была лишней в этой цепочке. Та, что была хорошей разменной монетой и таковой осталась.***
Амая устроилась в кресле напротив Клемента. Отблески огня матово освещали её бледное лицо. В комнате рядом с ними стоял стол, уставленный тарелками с едой, но шевалье есть не желал. Он неотрывно разглядывал молодую женщину ненамного старше себя самого. Амая что-то тихо напевала себе под нос, орудуя спицами. — Лекарь сказал, что я должна усердно заниматься, чтобы мои руки вновь хорошо работали, — она подняла взгляд на сына и ласково улыбнулась. Клемент смущённо отвёл взгляд. За то время, пока они вдвоём находились в выделенных покоях, Амая рассказывала о себе и о Ларке. Она говорила, как была рабыней, как радовалась, наконец получив свободу. Не упустила и воспоминаний о том, как Ларк пел песни и любил есть у дерева недалеко от конюшни. Он был завсегдатаем библиотеки и таверн. Амая будто окунулась в прошлое, тепло улыбаясь, но всячески избегая упоминания королевы в своей жизни. Словно её величества не существовало. — Мама, расскажи, почему Лилиан так обошлась с тобой, — Клемент не хотел верить в то, что сказала ему госпожа, надеялся узнать больше. Возможно, Лилиан и поступала жестоко, но полуэльф слишком хорошо помнил испуг в глазах возлюбленной, то, насколько ей было тяжело все эти годы держать голову высоко. Амая перестала вязать и подняла взгляд на Клемента. Вновь, как и на мосту, мужчина ощутил, как по спине пробегают мурашки. В бледно-голубых глазах плескалось безумие, смешанное с ненавистью. — Что я могу рассказать тебе, сын? — Амая отложила спицы. Подойдя к Клему, она обхватила его голову руками, прижала к груди. — Я сама хотела бы это знать. У неё было всё. Корона. Слуги. Ларк всегда поддерживал её. Она сказала, что любит его, но он любил меня. Думаю, именно это она принять и не смогла, — Амая положила голову на макушку Клему, крепче прижав его к себе. — Мы переедем, как хотел твой отец. Подальше от этой грязи... Ведьма заслужила всё то, что сейчас с ней происходит. Её руки в крови. Каждый день своего заточения я ненавидела её, за то, что она отняла у меня всякую надежду и свободу. Молилась, чтобы мои чувства передались тебе, надеялась, что ты меня слышишь. А потом она сказала, что Ларк умер... Ох, я так не хотела с тобой расставаться — думала, что мы последуем за ним, лишь бы не попасть в руки этой ведьме, — Амая поцеловала макушку сына. Сердце Клема пропустило удар. Он понял прозрачный намёк матери, и это его расстроило. А ведь сейчас Лилиан так же сидела в темнице и медленно умирала. И, что бы она там ни говорила, с его ребёнком под сердцем. Однако то, что она ему сказала, и то, что говорила его мать, путали его мысли. Они будто распались на множество осколков, чтобы вновь собраться заново. Клемент поднял взгляд на мать, нежно провёл по её щеке. — Я всегда считал, что принадлежу проклятому роду де Лютан. Роду людей, которые славились своей жестокостью. Думал, поэтому свет не принимает меня, — по рукам шевалье поползли тонкие нити теней, обвиваясь вокруг его пальцев. Амая их не видела, продолжая смотреть в винного цвета глаза, которые в пламени камина казались двумя рубинами. — Однако я понял, кто напитал меня этой силой. Магией тьмы. Твои молитвы были услышаны. Во мне скопились все твои чувства, мама, — Клемент встал, крепко обняв мать. — Ты права, надо уезжать как можно дальше отсюда. Сегодня же. Тело в его руках обмякло. Амая уснула, околдованная. — Прости меня, мама, — Клем усилием воли заставил спящее тело повиноваться. Амая встала напротив сына. Её руки свисали вдоль тела, а глаза были закрыты, но она могла двигаться — этого было достаточно, чтобы вывести мать из замка. От натуги у Клема застучало в висках, а голова показалась пудовой. Полуэльф прислушался, и только когда убедился, что за дверью никого не было, приложил руку к полу.***
Лилиан почувствовала, как завибрировала земля. Она тут же распахнула глаза, озираясь. Всё та же тюремная камера. Лязгнул замок, и в камеру вошли три стражника. Было в них что-то неестественное, ненормальное. Мужчины подошли к эльфийке. Та замерла, не понимая, что происходит. Неужели рассвет уже наступил? С Лилиан легко сняли кандалы, но она всё ещё не могла пошевелиться — спицы всё ещё были в её спине, и она боялась навредить себе ещё больше. Стражники, только сняв кандалы, достали ножи и перерезали себе глотки. Лили зажала руками рот. Она тяжело задышала, сдерживая ужас, который сковал её. Поджала ноги, стараясь не запачкаться в крови. В комнату вошёл Клем, а за ним, неестественно передвигая ноги, зашла и Амая. Лилиан смотрела на возлюбленного, словно на палача. Лицо его было непроницаемой маской, а глаза будто бы чуть светились в темноте. Лилиан зажмурилась и закрыла лицо руками, очевидно ожидая, что мужчина пришёл по её душу. Холодная ладонь коснулась спины Лили, и та не смогла сдержать всхлипа. — Потерпи, любовь моя. Я быстро, — с этими словами Клемент вытащил из спины Лилиан первую спицу. Эльфийка терпела, лишь изредка всхлипывая и вздрагивая. Она чувствовала, как по её спине текут струйки густой крови. В нос ударил запах железа, слегка сладковатый и вязкий. Когда последняя спица была вынута, Лили не смогла больше держаться на ногах, и повалилась вперёд. Клемент осторожно приобнял возлюбленную, стараясь не трогать многострадальную спину. Кристалл, прикреплённый сзади к стене, продолжал пульсировать, но уже медленнее. Амая пошатнулась, и Клементу пришлось вновь обратить на неё внимание, чтобы восстановить концентрацию. — Зачем? Господи, зачем? — Лили сотрясали рыдания, она ослабевшими руками обняла свой живот, свернулась в комок. На плечах эльфийки оказался плащ. Наконец она подняла голову, чтобы посмотреть на возлюбленного. Он улыбался — легко, почти незаметно. — Нужно бежать, сейчас, — Клемент развернулся, подставляя спину. Лили осторожно залезла, обхватила онемевшими руками шею шевалье. Амая с закрытыми глазами, словно её потянули за невидимую верёвку, двинулась следом за парой. Лили мотала головой, пытаясь понять, почему нет тревоги, и с ужасом обнаружила кучи мёртвых тел. Кто-то, как стражники в её камере, был с перерезанным горлом, кто-то был оплетён ядовитыми терниями. Некоторые и вовсе словно были кем-то объедены, и их останки марали лестницу. — Я никогда не прощу тебя за мать... И никогда не прощу тебе твою ложь, — Клемент свернул за угол и, услышав, как мимо пробежали стражники, остановился, спрятавшись в нише. — Но, — Клемент повернул голову. — Я люблю тебя, и знаю, что ты тоже меня любишь, несмотря на все тобой сказанные слова, иначе бы не носила нашего ребёнка. И я знаю, что если бы ты действительно хотела убить мою мать, ты бы это сделала... но ты сохранила ей жизнь. Я знаю, тебя, потому что наблюдал всю свою жизнь. Поэтому я сейчас с тобой и всегда буду, — он улыбнулся, увидев, как эльфийка шумно всхлипнула. Зазвучал колокол, и Клемент бросился вперёд. Лили сильнее прижалась к спине любимого, сжимая его плащ, повторяя снова и снова: — Спасибо...***
Вёрджил уже собирал отряд для поимки беглецов. Казначей был возмущён бездействием короля. Как он мог допустить, чтобы королева вот так просто сбежала?! А если она соберёт армию и вернётся? Браун готов был самостоятельно решить проблему, раз его величество решил не вмешиваться. На башню поднялся Адам Бург. Он был взъерошенный и сонный. За ним прибежал его сын, который не смог усидеть на месте, услышав звон колокола. — Господин Браун, король отдал приказ дождаться его решения! — Адам ошарашенно оглядывал отряд снизу. Внизу показался и Карл Кирхенбаум, который, видимо, прибежал из храма. — Господин Браун, я сделал, как вы сказали! — Карл испуганно прижимал высохшие руки к груди. Он больше всех боялся мести королевы, потому что был тем, кто раскрыл тайну эльфийки первым. Архиепископ готов был на что угодно, чтобы избавиться от страха перед местью, и поэтому немедленно выполнил приказ казначея поднять тревогу. — Что здесь происходит?! — голос Винсента заставил всех вздрогнуть. Король поднялся на башню в сопровождении двух магов и оглядел отряд, стоящий внизу. Стража была в полной боевой готовности, оружие блестело от света факелов, на лицах отражалась решимость. — Чёрт, — тихо выругался Винсент. — Медлить нельзя, ваше величество. Все отступники должны быть казнены. Маги находятся под нашим контролем! — нетерпеливо произнёс маг в капюшоне. — Хорошо... Найдите их! — Винсент отдал приказ, и весь отряд во главе с магами тут же отправился на поиски беглецов. Двор опустел, и только огонь жаровен трепетал на ветру, озаряя холодные стены замка. Адам Бург покинул башню, решив всё же отправить сына в его покои. Винсент остался наедине с Вёрджилом. Казначей прислушивался к тишине, не решаясь что-либо сказать первым. Новый король был слишком молод, и поэтому не был способен принимать разумных решений. Медлить было нельзя, нужно было поймать беглянку, и наконец добить её... вместе с её шавкой. — Господин Браун, почему вы ослушались моего приказа? — голос Винсента был хриплым, но твёрдым. — Мой король, я был вынужден действовать по обстоятельствам. Стража, охранявшая пленницу, мертва. Клемент опасен, как и сама королева. Мы не можем дать им шанса сбежать. Я был вынужден взять ответственность... — Вёрджил не договорил. Винсент одним движением проткнул живот казначея и провернул лезвие. Кровь хлынула на камни. Вёрджил непонимающим взглядом уставился на короля, отчётливо увидев черты лица Рандела. — Я уже говорил, что тех, кто не слушает моего приказа, я держать рядом не буду, — прошипел Винсент, вытащив кинжал. Вёрджил не устоял на ногах, и тут же упал, беспомощно хватаясь за смертельную рану. Жизнь быстро утекала из его тела, но он не мог даже позвать на помощь. Король вытер кинжал об одежду мертвеца. Адам, приказав сыну не лезть в государственные дела, вернулся в башню... и обнаружил короля и мёртвого казначея. Мужчина едва заметно вздрогнул, но беспристрастно склонил голову перед королём, ожидая приказа. — Нужно убедиться, что никто из жителей не выйдет из дома. Никто из простых горожан не должен пострадать, и за это ты отвечаешь своей головой. Тебе ясно?! — Винсент резко развернулся, сурово посмотрел в глаза советника, увидел в них испуг и слегка улыбнулся. — Это приказ. Адам сорвался с места. Нужно было лично ехать в город с отрядом, чтобы разогнать жителей по домам.***
Клемент уже начинал уставать. Поддерживать связь с матерью и удерживать контроль над её телом становилось всё труднее. Тело Лилиан было не таким тяжёлым, но так долго нести её на себе было утомительно. Ко всему прочему, приходилось защищаться. Клемент осознавал, что за ним объявили охоту. А ещё он чувствовал силу магов, которые рыскали по всем улочкам города. Теперь шевалье официально объявили отступником, и в Рокдене, да и вообще на материке, его ждала лишь смерть от рук магов. Главной задачей было добраться до леса — там их ждали равары и личный отряд. Он мог бы оставить с ними мать, чтобы те увезли её как можно дальше, а сам он решил отправиться за море. Клем сжал зубы до скрипа. Он ощущал тепло возлюбленной на своей спине. После долгого заточения она была совсем обессилена и бесполезна, можно было надеяться лишь на свои силы. Клемент опёрся о холодную стену какого-то здания, чтобы перевести дух. Всё это напоминало охоту за диким животным, и полуэльфу не нравилось ощущать себя жертвой. Лили подняла голову, огляделась по сторонам. — Туда, — она указала на узкий переулок, который, по мнению мужчины, должен был окончиться тупиком. — Мы там не пройдём, — возразил он. — Пройдём. Туда. Я знаю, — Лили вновь махнула рукой и тяжело задышала. Клемент свёл брови к переносице и направился в указанную сторону. — Вот они! — раздалось сбоку, и полуэльф ускорился, заставляя Амаю следовать за ним. В переулке было темно, всюду сновали крысы. Мостовая сужалась, уходя куда-то за дом. Клем начал смутно понимать, что это переулок именно за той таверной, куда он водил свою госпожу куда-то давно. Стража гналась за ними. Как Клемент и ожидал, это оказался тупик. Он взвыл от ярости, что вообще послушал полубессознательную эльфйку и сунулся в этот переулок — нужно было бежать через улицу прямо к воротам. Мужчина осторожно прислонил тело возлюбленной к стене. Обнажив оружие, встал лицом к противникам. — Сдавайтесь во имя его величества! — подал голос стражник. Клемент тут же выставил руку вперёд, чтобы с помощью магии перекрыть ему кислород. Мужчина начал задыхаться, царапая горло. — Прекрати! — закричал второй, и тут же бросился на врага с мечом наперевес. Места было немного, и к Клементу смогли прорваться лишь двое. Они были хорошо подготовлены. А как же! Он лично с ними тренировался! Клем ловко орудовал мечом даже в таком узком переулке. Он оглядывался на Лили и замершую Амаю. Эльфийка подползла ближе к тупику и что-то ковыряла в стене, но разбираться, что она там делала, не было времени. Ледяной шип едва не пригвоздил Клема к стене. Полуэльф сместился в сторону, насколько это было возможным, и заметил входящего в переулок мага. — Учение хаоса запретно вне стен башни, и каждый, кто соблазнился этой властью, будет казнён силами Света! — прорычал маг. — Не сегодня! — прокричал Клемент и поднял руку. Земля под его ногами вспухла, разбросав по сторонам камни мостовой. Из недр почвы вырвалась химера с переплетёнными вокруг тела шипастыми терниями. Стражники отошли назад. Существо раскрыло пасть, обдав мага смрадным дыханием, и занесла плеть, желая размазать мага по стене. Колдун выставил вперёд руку — плеть вмиг замёрзла и откололась. Существо взревело... но сделать ничего не успело, так как превратилось в ледяную статую. — Ты ослаб, отступник, концентрация требует много ресурсов, — маг посмотрел на Амаю из-под капюшона и перевёл взгляд на самого Клемента. — Однако я впервые вижу таких существ, — он кивнул на статую. — Я передумал тебя убивать. Мы исследуем природу твоей магии. Это будет полезнее. Мужчина выставил руку вперёд, и протез Клемента начал замерзать. Обледеневший металл жёг кожу, и Клему пришлось быстро отстегнуть его от культяпки. Лилиан вновь подняла голову и, болезненно замычав, пустила стебли в щель между камнями, наконец добравшись до механизма. — Клем... — прошептала эльфийка, вываливаясь за стену. Клемент, осознавая, что бороться с магом у него нет сил, схватил Лили, сконцентрировался на Амае и ввалился в проулок, а стена захлопнулась за его спиной и начала стремительно замерзать. Времени на отдых не было. Лили дышала через раз. Она потратила последние силы, чтобы открыть тайный ход. Клемент зарычал, стараясь удержать на спине возлюбленную одной рукой и побежал дальше. По дороге он понял, что они оказались за стеной. Оставалось лишь пробраться чуть дальше, и до леса будет рукой подать. Силы покидали Клема, и в какой-то момент он понял, что связь с Амаей теряется. Женщина словно начала сопротивляться. Она резко остановилась и вцепилась пальцами в ствол ближайшего дуба, сдирая кору и пытаясь открыть глаза. Клемент больше не мог сопротивляться, и отпустил мать. Сил не было, ему нужна была хотя бы секундная передышка. Лили открыла глаза, как только оказалась на земле. Клемент притянул возлюбленную ближе, не понимая, пытается ли удержать её, или же не упасть от усталости сам. Амая всё же открыла глаза. Она непонимающе огляделась, пока не остановилась на прижимающихся друг к другу Клементе и Лилиан. В глазах улуанки полыхнула ярость. Она не понимала, что делает на улице, и почему у неё так трясутся и болят ноги. — Клемент, что ты делаешь? Почему она с тобой? — не отрываясь от ствола, Амая смотрела на сына и бывшую королеву затравленным, болезненным взглядом. Клемент испуганно посмотрел на мать. Он не хотел сейчас разбираться во всём этом — не тогда, когда за ними была погоня. — Мама, прошу. Нам нужно срочно скрыться. Они нас убьют. Позже мы во всём разберёмся. Пожалуйста, послушай меня, — Клемент осторожно отстранил от себя Лилиан и прислонил её к дереву. Эльфийка лишь выдохнула, не в состоянии пошевелиться. Амая всё так же прижималась к дереву, смотря на сына как на предателя. — Нет. Я никуда не пойду! Только не с ней! Как ты мог, сын?.. После всего, что она сделала?! После всей боли, которую она нам причинила? Где мы? Нужно вернуться и отдать её королю, тогда он сохранит нам жизнь! — Амая бросилась к сыну, ухватила его за полы плаща. — Нет, мам, послушай. Я люблю её! И она носит моего ребёнка! Я знаю, она во многом виновата, знаю. Но послушай... Я не могу убить её. Не могу, понимаешь?! — Клемент пару раз встряхнул мать, чтобы привести в чувство. Амая отпрянула — резко, будто от удара. — Она и тебя околдовала! Конечно, как я могла не догадаться?! Она растила тебя с рождения! Она заразила тебя! Так ещё и ребёнка твоего носит?! — улуанка скривилась в отвращении. — Прошу, мама! — Клем протянул к Амае руки, понимая, что погоня приближается. — Не смей так меня называть! Не трогай меня! — Амая отшатнулась и рванула в сторону замка. — Нет, мама! — Клемент побежал за матерью. — Стража! Стража! Они там! — раздался голос Амаи, которая размахивала руками, пытаясь привлечь мужчин на стене. Клемент закусил губу, с сожалением посмотрев на мать, продолжающую что-то кричать. Он сделал один шаг назад, второй... но в итоге развернулся и побежал обратно. Снова водрузив Лили к себе на спину, рванул дальше, с сожалением осознавая, что мать он снова потерял.