Вспомни, и я спасу тебя

      Сумерки постепенно захватывали величественный замок, закутывая его в свои темные объятия. То и дело из темноты возникали яркие огоньки пламени. От озера шла прохлада, дарившая отдых раскаленному за день камню.       Из Хогсмида все шли и шли выпускники, уже не мальчики и девочки, а вполне взрослые люди. Но то ли стены родной школы так влияли на них, то ли в душе они все так же оставались детьми — смех не переставал литься со всех сторон, как и радостные взгляды, счастливые улыбки.       Они вновь все собрались в Большом зале. Он был празднично украшен по случаю прибытия выпускников. Это был первый бал, проводившийся после войны, и профессору МакГонагалл хотелось провести его с размахом.       Тысячи свечей летали под потолком. Стены были украшены вьющимся зеленым плющом, на котором контрастировали яркие маленькие цветочки, создавая ощущение того, что присутствующие были в лесу, а не в самом сердце Хогвартса.       Посередине было выделено большое пространство для танцев. Звучала тихая музыка. Бывшие ученики столпились около столов с угощениями и напитками. Стоял веселый гул радостных голосов так, будто это был пир в честь нового учебного года.       Через толпу к столам пробиралась невысокая девушка. На ней было серое вечернее платье в пол с длинными полупрозрачными рукавами. Стройный стан украшали белые вышитые цветы. Распущенные кудрявые волосы были аккуратно уложены. Это придавало их хозяйке очень милый вид.       Очень странно было снова оказаться здесь. Она не была тут после Битвы за Хогвартс, и за это время замок успел сильно измениться — старания профессора МакГонагалл были заметны невооруженным глазом. Не было ни одного намека на жестокую битву, происходившую на этом самом месте несколько лет назад. Камень был гладок и казался нетронутым. Конечно, не было ни завалов, ни пыли, ни тел погибших. Именно таким Гермиона запомнила Большой Зал, когда видела его в последний раз.       Около столов она заметила друзей: Гарри с Джинни под ручку, Рон, рядом с ним Лаванда. Улыбнувшись, она направилась прямиком к ним.       — Гермиона! — воскликнула рыжая девушка, тряхнув волосами. — Замечательно выглядишь.       Лаванда смерила ее критическим взглядом и выдавила из себя кислую улыбку, пробормотав приветствие.       — Я тоже рада тебя видеть.       — Минуточку внимания!       Звонкий вкрадчивый голос перекрыл шум в зале. Профессор МакГонагалл вышла на середину, приветствуя своих учеников.       — Как радостно снова видеть всех вас. Спасибо, что откликнулись на приглашение. Не хотелось бы в этот счастливый час снова погружаться в невеселые воспоминания, но думаю, что было бы правильно почтить минутой молчания всех тех, кто погиб в этом замке, борясь за свободу. Почтить наших друзей, родных.       Многие потупили взгляды. Во всем зале не нашлось бы человека, у которого бы война никого не отобрала. Каждый так или иначе кого-то потерял. Такие раны быстро не излечиваются и со временем продолжают заявлять о себе.       — Они погибли не зря. Ведь мы с вами сегодня здесь собрались. Значит, все было сделано правильно, — более веселым голосом произнесла профессор, обводя взглядом выпускников. — Не будем грустить! Давайте танцевать.       Гарри вышел из толпы и подошел к профессору МакГонагалл, приглашая ее на танец. И они первые заскользили в вальсе по центру зала, постепенно все больше сливаясь с присоединяющимися парами.       Гермиона осталась стоять в одиночестве, с улыбкой глядя на друзей и искренне радуясь за них. Внезапно ее взгляд зацепился за белобрысую макушку в толпе, мелькнувшую на другом конце зала. Ей показалось, что она двигается прямо к ней. Не желая встречаться с этим человеком, девушка поспешно ретировалась из зала, выйдя на балкон.       Прохладный ветер сразу же стал играть с ее волосами, то поднимая их, то опуская. Гермиона сделала глубокий вдох, блаженно прикрыв глаза, явно наслаждаясь окружающей обстановкой. Хогвартс будто снова сделал ее четырнадцатилетней девочкой на Святочном балу. Она очень давно не чувствовала этой волшебной обстановки, и вновь очутиться в ней было поистине прекрасно.       Столько всего изменилось.       Изменилась и она сама.       — Гермиона!       За ее спиной показался Гарри.       — Ты в порядке?       Девушка расплылась в благодарной улыбке. Единственное всегда оставалось неизменным — их верная дружба и постоянное беспокойство друг о друге. В этом не было ничего удивительного, ведь им столько всего пришлось вместе пережить.       — Все хорошо, Гарри.       Судя по выражению лица Поттера, он поверил, поэтому склонился в шутливом поклоне и продекламировал:       — Потанцуете со мной, мисс?       Рассмеявшись, Гермиона приняла приглашение, и они вернулись в зал, вступив в ряды танцующих. Это уже не был спокойный размеренный вальс. Быстрый ритм, все ускоряющийся темп музыки вскоре заставили их задыхаться от нехватки кислорода и постоянного желания смеяться от переполнявшего их возбуждения.       Станцевав несколько раз, девушка подошла к столу, чтобы выпить освежающего пунша. Она продолжала пить, как внезапно из ниоткуда за ней выросла высокая фигура. И прямо над ухом раздался нахальный, до боли знакомый с детства голос.       Жаль, что воспоминания, связанные с ним, вряд ли можно было назвать приятными.       — Ты будешь бегать от меня весь вечер, Грейнджер?       Гермиона резко развернулась, встретившись взглядом с серыми глазами. Малфой был одет в черный парадный костюм. Он явно пришел в форму с их последней встречи. Лицо уже не казалось чересчур худым, но сохраняло бледность, которую черная мантия только подчеркивала. Его губы были изогнуты в нахальной ухмылке, но глаза вовсе не выражали злости.       — Кто ты такой, чтобы я от тебя бегала? К тому же, не уверена, что нам вообще есть о чем говорить, — в тон ему ответила девушка и попыталась уйти, но дорогу ей перегородила все та же высокая фигура.       — Но ты же зачем-то заявилась ко мне несколько недель назад.       — Как «заявилась», так и ушла.       Чуть оттолкнув в сторону парня, Гермиона поспешила выйти из зала. Ей совершенно не хотелось обсуждать с ним тот день. Поведение Малфоя ничуть не изменилось со школьных времен. Все такой же нахал. Но теперь его единственным жалом был его собственный яд, которым он, по всей видимости, продолжает разбрызгивать во все стороны, отпугивая от себя людей.       «Это его и погубит», — мстительно размышляла девушка, тихо бредя по внутреннему двору. Эта мысль, конечно, совершенно не подобает психологу, который должен быть снисходителен к людям. Но сегодня она была только Гермионой Грейнджер — попыталась она оправдать себя в своих же глазах.       Она не хотела признавать, что такое поведение юноши ее расстраивает. Ведь после того, что она для него сделала, Гермиона рассчитывала на какую-то теплую перемену в их взаимоотношениях, хотя бы на чувство благодарности, которое он должен к ней испытывать. И тот факт, что Малфой, видимо, относился ко всему равнодушно, очень задевал ее гордость.       Девушка обняла себя за плечи – все-таки дул довольно прохладный ветер, и подняла голову, надеясь в холодном сиянии звезд найти утешение.       Послышались тихие шаги. Кто-то застыл рядом и тоже поднял голову наверх.       — Зря ты бегаешь от меня, Грейнджер.       Гермиона ничего не ответила, лишь тихонько закатила глаза. Видимо, ей не отделаться от этого несносного Малфоя. И что только ему надо?       Она снова поежилась.       — Что ты хочешь? — усталым голосом осведомилась девушка, решив сразу действовать напрямую, чтобы не портить себе такой хороший вечер.       Драко Малфой развернулся к ней всем корпусом, при этом его длинная мантия зашуршала. Несмотря на прохладный вечер и на то, что его собеседница мерзла, он не предложил ей свою мантию.       Луна хорошо освещала внутренний дворик, поэтому Гермиона разглядела неуверенное выражение, застывшее на лице ее собеседника. У нее появилось ощущение, будто он настолько поглощен собственными мыслями, что забыл нацепить свою обычную маску.       Наконец, он приоткрыл тонкие губы и нехотя произнес:       — Я был слишком груб с тобой в тот день, — его лицо исказилось, как будто ему было физически больно произносить эти слова. Они были произнесены скорее утвердительно-жестким тоном, нежели извиняющимся.       Гермиона застыла, словно громом пораженная, явно не в силах как-то отреагировать на это заявление. Она настолько не ожидала услышать что-то подобное от Драко Малфоя, что на какой-то краткий миг ей показалось, что ей просто послышалось. Но нет. Вышеупомянутый Малфой стоял перед ней, гордо подняв голову. Его лицо снова нацепило непроницаемую маску, но глаза слишком явно выражали неуверенность. Девушке оставалось только догадываться о том, какую внутреннюю борьбу проделал молодой человек, чтобы это сказать.       Он молчал, явно ожидая, что Гермиона первая продолжит разговор. Но та продолжала упорно вглядываться в его лицо.       — Не смотри на меня так, Грейнджер. После всего, — он выделил голосом это слово, — я обязан был тебе это сказать. Но не воображай себе, что это между нами что-то меняет, — яростно добавил Драко.       На этих словах девушка позволила себе улыбнуться. Последняя фраза была явно произнесена только для того, чтобы он сам перед собой не потерял своеобразное достоинство. Между ними явно больше не чувствовалось вражды, и это было видно невооруженным взглядом. Она теперь слишком хорошо знала его прошлое, чтобы сомневаться в этом. Но вслух она сказала:       — Хорошо. Что у тебя произошло?       Малфой как-то странно отшатнулся от нее, подозрительно глядя исподлобья.       — Это профессиональный интерес. Явно что-то произошло. Я же вижу.       Молодой человек несколько смягчил свой взгляд и тяжело опустился на ближайшую скамейку. Он нервно сжимал и разжимал пальцы рук. Перемена в его поведении была слишком заметна, поэтому Гермиона опустилась рядом, продолжая обнимать себя за плечи — становилось все прохладней, — и участливо посмотрела на юношу.       — Моя мама. Она умерла, — тихо проговорил он, смотря прямо перед собой.       — О, Малфой! — воскликнула девушка.       Она знала, как молодой человек дорожил матерью и даже не хотела представлять, какой для него это удар. Гермиона хотела было порывисто обнять собеседника, но вспомнив, кто перед ней, передумала. А Драко, заметив ее порыв, отодвинулся подальше, угрожающе прошипев:       — Не смей меня жалеть.       Девушка гордо вскинула голову, но не сказала ни слова в протест его грубому заявлению, посчитав это сейчас не самым важным.       Они продолжали молча сидеть рядом, погрузившись каждый в свои мысли. Никто не решался нарушить тишину.       Музыка, доносившаяся из Большого зала, становилась все громче. Слышались громкие веселые голоса. Они словно отрезвили Гермиону, которая решительно поднялась на ноги.       — Пойдем танцевать, — она протянула руку.       Малфой смерил ее странным взглядом, его губы изогнулись в усмешке, и он предупреждающим тоном произнес:       — Только без рук, Грейнджер. Или тебе не рассказывали о правилах этикета?       Он резко выпрямился и решительно шагнул в сторону замка. Тихонько закатив глаза — Гермиону раздражала эта манера поведения молодого человека, она двинулась следом.       В Большом зале снова заиграл медленный вальс. Остановившись около круга танцующих, Малфой протянул девушке руку с таким видом, будто делал ей величайшее в жизни одолжение. Сделав вид, что она этого не заметила, Гермиона вложила свою руку в его, и они вступили в круг. Ее партнер был великолепным танцором.       «Наверняка в чистокровных семьях этому учат с детства», — отметила про себя девушка, припоминая, что действительно видела что-то такое в его воспоминаниях.       Появление их пары среди танцующих вызвало в толпе удивленный шепот, заставивший друзей Гермионы обернуться и внимательно всмотреться в лицо подруги на предмет какого-то неудовольствия, но оно было совершенно спокойным и выражало скорее…участие. Это заставило Гарри с Роном беспокойно переглянуться, но вмешиваться они не стали.       Конечно, все присутствующие знали о том, как несколько недель назад Гермионе Грейнджер удалось оправдать своего пациента в глазах Визенгамота, и их совместный танец вызвал удивление лишь на короткие несколько секунд — слишком уж необычно смотрелась эта парочка. Но о них вскоре забыли, и зал снова наполнился веселым шумом голосов.       Малфой умело вел свою партнершу, вынужденно прижимая ее ближе, когда того требовал танец. Как раз во время такого па юноша отвел взгляд, осмотрев толпу, и тихо произнес, обращаясь больше к самому к себе:       — Мне здесь нет места…       — Что? — Гермиона вскинула голову. — Почему ты так говоришь?       — Не надо делать такое лицо, Грейнджер, — презрительно выдохнул Малфой, продолжая танец, — ты не хуже меня видишь, что я тут чужой. И навсегда таким останусь.       Девушка отвела взгляд, чтобы не услышать очередную порцию колкостей относительно ее сочувствия ему. Какое-то время они танцевали молча.       — Малфой, — неуверенно начала Гермиона, вспомнив совет Джинни, полученный ею сразу после его освобождения, — я хочу тебе помочь. Я же психолог. Если бы ты захотел этого…       Она не закончила, ожидая, что сейчас на нее посмотрят насмешливые серые глаза, которые заставят ее пожалеть о сказанном. Но этого не последовало. Они лишь внимательно всмотрелись в ее лицо, явно оценивая, насколько это предложение может что-то исправить и как это повлияет на его и так не блестящую репутацию.       — Наверное, мне не помешает помощь, — неуверенно проговорил он, тут же поспешно добавив: — Только не смей думать, что я обращаюсь к тебе, потому что мне не к кому больше обратиться…       Во время этих слов он гордо вскинул голову, всем своим видом показывая полную независимость.       — …просто ты уже достаточно порылась в моей голове, когда я не давал на это согласия, — Малфой выразительно посмотрел в ее глаза, — и не хочу пускать туда кого-то еще. А раз ты уже это сделала… то, наверное, сможешь помочь мне в дальнейшем, — закончил он это таким тоном, будто оказывал Гермионе невиданную доселе милость.       Девушка презрительно фыркнула и не стала комментировать его слова, решив быть выше этого.       — Тогда я пришлю тебе сову, — ответила она, подражая снисходительному тону собеседника.       Музыка кончилась. Малфой остановился рядом с Гермионой, посмотрев на нее еще раз своим странным взглядом. Он слегка поклонился, развернулся на каблуках и зашагал прочь из зала.       Девушка двинулась к друзьям, но на ходу остановилась, чтобы выпить пуншу около группы бывших слизеринцев, которые что-то возбужденно обсуждали. До нее долетели обрывки фраз.       — …очень изменился после Азкабана…       — …его мать умерла…       — да…всего через несколько дней после освобождения…       Гермиона невольно прислушалась. До нее вдруг дошел смысл этих слов. Картинка начала складываться воедино: сцена в Косом переулке несколько недель назад, поведение Малфоя сегодня и обрывки разговора — все это ясно говорило о том, почему тогда он так нервно себя повел. Конечно, вполне возможно, что это не все объяснение, но тем не менее. Это означало, что тогда он ухаживал за больной матерью, а она, Гермиона, возникла очень некстати. Малфою было действительно в тот момент не до нее.       НО.       Больше всего ее поражало, что, даже имея основания для такого неучтивого поведения, сам Драко Малфой извинился за это, пусть и очень своеобразно. Он явно чувствовал себя неуютно после той сцены.       Сегодня же было заметно, что ему не часто приходилось просить прощения. Гермиона позволила себе улыбнуться.       «А он не настолько поглощен тьмой, как я думала», — она резко обернулась и заметила, как белобрысая макушка покидает праздник.