Вспомни, и я спасу тебя

      Гермиона Грейнджер быстрым шагом пробиралась сквозь толпу в Косом Переулке, спеша к месту встречи. Накануне она послала письмо Малфою с предложением встретиться и обсудить, какую помощь он от нее ждет. Она хочет помочь, ох уж это гриффиндорская самоотверженность во всем, но пока она не представляла, как именно.       Малфой вполне любезно согласился на встречу, в конце концов, она была назначена по его инициативе, но все-таки Гермиона с трудом себе представляла, что сейчас подойдет к столикам на летней веранде и встретится с Малфоем лицом к лицу. Образ Драко Малфоя, который сидит, ожидая ее, совершенно не хотел вырисовываться в голове.       Вот уже показалось слегка покосившееся от времени кафе Флориана Фортескью. За одним из столиков сидел молодой человек, его платиновые волосы были аккуратно убраны, а челка поднята наверх. Он в явном нетерпении стучал волшебной палочкой по столу, на котором стояла маленькая вазочка с нетронутым мороженым.       Гермиона приблизилась и, не спрашивая разрешения, опустилась на стул напротив так, словно они снова были в той маленькой комнате в Азкабане.       — Привет! Я смотрю, ты уже ешь мороженое?       — Вовсе нет. Это тебе, — небрежно бросил молодой человек и выразительно закатил глаза, увидев, как брови его собеседницы поползли вверх от удивления. — Я что, по-твоему, не могу вести себя вежливо?       Насупившись, Гермиона лишь слегка пожала плечами и потянулась к мороженому, которое очень любила. Не то чтобы Малфой выбрал ее любимые вкусы, но у Флориана Фортескью все мороженое было отменное.       — Итак, давай к делу, — сказала девушка, поглощая лакомство, — как я могу тебе помочь?       Казалось, такого вопроса Малфой совершенно не ожидал, потому что на его лице застыло изумленное выражение, которое он поборол и с усмешкой ответил:       — Я думал, что это мне нужно тебя об этом спрашивать. Ты же мой психолог, — парень с нажимом выделил последнее слово.       — Я могу помочь, когда буду точно понимать, что тебя беспокоит, — невозмутимо ответила Гермиона, будто не заметила многозначительно произнесенного слова и выразительного взгляда. — Ты пока сказал только, что чувствуешь себя чужим. Вот я и хочу понять: почему? — как можно более мягче спросила она.       Малфой задумался и опустил взгляд. Гермионе показалось, что он хочет ей что-то сказать, но как будто все не может решиться или подобрать нужных слов. Девушка не торопила его, лишь наблюдала, как он нервно крутит палочку в своих пальцах.       — Ты… ты уже знаешь, что друзей у меня особо не было… эм-м, а после моего освобождения их, м-м-м, по сути, и нет. Совсем, — очень тихо и неуверенно проговорил молодой человек и замолчал.       Гермиона в который раз за последнее время удивилась словам, которые слышит от Малфоя. Сначала он извинился за свое поведение, потом попросил о помощи, теперь практически открыто признался в том, что он совершенно одинок. Ей оставалось только догадываться о том, какая дыра скрывается в душе этого парня, если это все он говорит человеку, которого все школьные годы открыто ненавидел.       — Тебе просто нужен кто-то, с кем можно будет поговорить? — тепло улыбнулась девушка.       Драко метнул на нее быстрый взгляд, пытаясь уловить: смеется она над ним, или искренне отвечает. Видимо, мысленно склонившись ко второму варианту, он кивнул.       — Так странно. Второй раз, благодаря тебе, я буду заниматься тем, чему меня не учили в Академии, — задумчиво протянула Гермиона, обращаясь больше к самой себе, но, увидев, как напрягся ее собеседник, кажется, услышав в этих словах упрек, быстро добавила: — Но мне нравится! Я люблю решать сложные задачки, а ты как раз такая.       Малфой, казалось, пропустив ее последние слова мимо ушей, с отрешённым видом обвел взглядом улицу.       — Если хочешь, можешь приходить ко мне в Мунго в приемные часы… — начала было Гермиона, увидев, что продолжать разговор придется ей.       — Нет! — резкий голос не дал ей договорить.       Девушка смерила его подозрительным взглядом, но, в свою очередь, предложила:       — В таком случае, можем, — она задумалась на секунду, прикидывая, как можно устроить их «общение» получше, — встретиться где-то на природе? Что скажешь?       Малфой лишь безразлично махнул головой и хмыкнул, выражая согласие.       Воцарилось неловкое молчание.       Парень сидел, напряженно соображая, что ему сказать. Каждое сказанное слово он тщательно анализировал, боясь сказать что-то лишнее. Да, его полностью оправдали, но он совершенно не хотел потерять от этого голову и забыть об осторожности — надо всегда быть начеку. Если Министерство один раз смогло засадить его за решетку, им нужен был только повод, чтобы отправить его обратно в Азкабан. Так рассуждал Драко. А обратно ему не хотелось, и теперь он постоянно контролировал себя.       Он был до глубины души благодарен Гермионе, у которой получилось вытащить его из тюрьмы, но он не сказал ей об этом, и вообще не был уверен, что сможет. Ему в жизни так редко приходилось высказывать кому-то благодарность, максимум, снисходительность. Он чувствовал, в каком неоплатном долгу находится перед Гермионой, но признаться в этом не мог, как и поблагодарить. Столько времени уже прошло! А он все не удосуживался это сделать. И с каждым днем ему казалось, что надежда на то, что он это сделает, становилась все призрачней…       Как только Гермиона предложила ему приходить «к ней, в Мунго», Драко даже бросило в холодный пот. Оказываться в толпе волшебников, которые наверняка презирают его, пусть даже только раз в неделю? Нет! Это выше его сил. Он даже уже пожалел, что попросил ее о помощи. Но, с другой стороны, а что ему еще было делать? Он один. Совершенно. Не к кому обратиться. Ему просто необходимо было с кем-то поговорить. Все равно о чем. Одиночество теперь, на свободе, когда он осознавал, что происходит, мучило его еще сильнее, чем в Азкабане. Там он просто не мог ни с кем говорить чисто физически. Теперь же он был окружен людьми, но при этом так же невообразимо далек от них. Это было невыносимо до такой степени, что он даже обратился к Грейнджер. У него особо и выхода не было, возможно, она была единственной волшебницей в Магической Британии, которая смотрела на него как на человека и не презирала, во всяком случае, открыто.       К невыносимому одиночеству прибавлялась жгучая боль, которая мучила его после потери матери. Единственный близкий человек умер у него буквально на руках, не выдержав всего, что свалилось на и так всегда хрупкое здоровье Нарциссы Малфой. Слухи о ее здоровье были правдивы — его мать действительно почти лишилась рассудка, потеряв сначала мужа, потом и сына. Она таяла на глазах после возвращения Драко из Азкабана. И пусть теперь его разрывала пустота после этой потери, в глубине души он был рад, что оказался рядом, и его мать ушла не в одиночестве.       Возможность побыть на природе без посторонних уничижающих взглядов он расценил как хорошую перспективу. Драко попытался даже выдавить некое подобие улыбки, встретившись с нерешительным взглядом собеседницы, которая замолчала, явно не зная, что еще она может ему сказать.       Он же, Драко, вовсе не спешил ей с помощью. Его такое положение полностью устраивало, так как избавляло от необходимости в очередной раз тщательно обдумывать свои действия. Он снова стал водить взглядом по Косому Переулку, наполнявшемуся народом с каждой минутой все больше. Краем глазом он заметил, как изменилось лицо девушки, сидящей рядом, будто она внутренне боролась с любопытством, и, наконец, на ее лице отразилось выражение полной решимости.       — Малфой, — твердо начала Грейнджер, но тут прямо над ее головой прозвучал резкий голос:       — Гермиона! Не ожидал тебя увидеть в Косом Переулке так рано, да еще и во вторник, а как же твоя работа? — тут рыжий запнулся, видимо, только заметив, с кем сидела его подруга.       — Привет, Рон, — воскликнула девушка и, как показалось Малфою, слегка обеспокоенно посмотрела на него, а потом резко перевела взгляд на парня, нависшего над ней.       Драко лишь глубоко вздохнул. Этот взгляд в очередной раз подтвердил его опасения: если даже его психолог начинает нервничать, когда знакомые видят ее с ним, то что уже говорить про остальных людей, которые, как казалось Малфою, шарахались от него как от прокаженного.       — И тебе прекрасного дня, Уизли, — презрительно выплюнул он, спеша опередить противника.       От цепких глаз Драко Малфоя не укрылось, как девушка предупреждающе схватила Рона за руку, стремясь предотвратить нападение на своего пациента средь бела дня, да еще и на людной улице.       — У меня много дел. До скорого, Грейнджер, — с этими словами Малфой гордо выпрямился и зашагал прочь от кафе, на ходу придумывая, куда бы податься.       — Что. Это. Было? — Рон тяжело опустился на стул рядом с подругой, тщательно выделяя каждое слово, и презрительно взглянул на место, которое только что занимал ненавистный блондин.       Гермиона подперла подбородок рукой. День только начинался, а она уже чувствовала себя порядком измотанной. Слишком независимая и холодная натура ее пациента высасывала из нее энергию.       — Это его защитная реакция на мир, Рон — устало махнула рукой девушка, уже соображая, куда они с Малфоем могут отправиться на выходных.       — Ты все-таки решила ему помогать? Но зачем? Ты и так много для него сделала — неверящим взглядом уставился на подругу Рон. Он искренне не понимал мотивов такого поведения.       — Неужели ты не понимаешь? — глаза Гермионы расширились от изумления. — Война его покалечила, и он отчаянно нуждается в помощи. Я должна ему помочь, просто не могу бросить все на полпути.       Рон неодобрительно махнул рыжей шевелюрой, но больше спорить не стал.