Путь искупления

Утром после ночной вылазки Вэй Ин чувствовал небывалый душевный подъем, а душу грела мысль о припрятанном под половицей сосуде вина, который он намеревался прикончить этой ночью. Тогда какая это уже будет по счёту бессонная ночь, третья? четвёртая? Хотя какая разница, пока можешь твёрдо стоять на ногах и проказничать направо и налево в полной безнаказанности.        Даже хорошо, что тело не требует отдыха. Не хотелось снова испытывать удачу в еженощной лотерее. По правилам которой, если выпадал счастливый билет, то Вэй Ину удавалось проспать здоровым сном до позднего утра, а если в твоих руках оказывался меченый жетон, то сознание уволакивало в бездонный омут кошмаров, из которого не так-то просто вырваться, тем более без криков.        А ведь Цзян Чэн живет за тонкой стенкой. Ему-то меньше всего хочется признаваться в своей слабости. Вэй Ин не может позволить себе быть слабым, ведь именно он является главным рычагом, который должен воздействовать на будущее, и если он сдастся, позволит себе малейший прокол или слабину, это отразится на мотивации всех остальных. Продолжай подросток погружаться в депрессию, и людей, посвящённых в страшную тайну, тут же бы охватили безысходность и уныние.        Интересно, Лань Чжань уже доложил своему дяде о нарушителе, что под покровом ночи скитается по ордену с вином подмышкой? Наверняка, а значит старикашка к утренним занятиям уже сколотил помост и, как палач, секиру заточил. И почему живые вынуждены беспокоиться о загробной жизни?        А вот в другом прошлом Вэй Ину не удалось удрать от Лань Чжаня и тот, как до мозга костей правильный патрульный, повёл его на поклон к Лань Ци Жэню, где нарушителю огромных трудов стоило вымолить прощение на почве незнания правил. А тут даже не пришлось крутиться, как уж на сковородке, придумывая сладкоголосые речи, сразу, будьте добры, пройдите на публичную казнь. В том, что она состоится, Вэй Ин даже не сомневался, ведь старик Лань, ответственный до скрежета зубов, никому не прощает нарушение правил.        Ну-с чему быть, того не миновать! С таким настроем вылетел из своей комнаты Вэй Ин, сразу же принимаясь биться бараном в новые ворота, то бишь в смежную с ним комнату брата. После продолжительной неугомонной барабанной дроби, от которой дверь ходуном ходила, из предрассветных недр своей комнаты выполз, как черт из табакерки, злющий Цзян Чэн, с ещё распущенными волосами и в одном нижнем одеянии. Не церемонясь, он схватил своего дятла-брата за шиворот и втащил в свою комнату.        — Цзян Чэн! Нельзя же так людей хватать! Тебе ещё повезло, что я не девушка! Ты только представь, какие кривотолки бы пошли! — ёрничал недовольный жизнью Вэй Ин, который с тяжелой руки брата прилетел ровно на невысокий стол, больно ударяясь головой о деревянное покрытие. — Будь ты девушкой, тебя бы здесь не было. — озвучил очевидный факт Цзян Чэн, скрываясь за белой с узором плывущих облачков ширмой. — Ты же знаешь, для меня стены не помеха. Я бы перепрыгнул через неё и примчался к тебе на крыльях любви. — перевернулся на живот Вэй Ин, продолжая валяться на столе, подпирая голову руками. — Зачем ты вообще ко мне ввалился с утра пораньше? — бухтел совершенно не отдохнувший за ночь Цзян Чэн. — Как это зачем?! Ты смотри, уже пять часов, а ты спишь в одном тапке! Нет бы поблагодарить меня за заботу… — выпрашивал ласковое слово Вэй Ин, свесившись вниз головой со стола. — Да не за что. — выдохнул в край раздражённый и сонный Цзян Чэн. — Не-бла-го-дар-ный! — в такт слогам качал головой Вэй Ин, подметая конским хвостом идеально чистый пол. — Ты собираешься слезать со стола или как? — выглянул из-за перегородки чуть посвежевший Цзян Чэн, замечая, что его брат уже весь изъерзался на деревянной поверхности. — Оу! Так ты уже готов! А я-то думал, наша молодая госпожа Цзян будет дольше собираться. — аплодировал Вэй Ин, плавно стекая головой вперёд со стола на пол. — Ты кого здесь молодой госпожой назвал! — бросился на брата Цзян Чэн, но вмиг оживший проказник уже оказался у дверей комнаты. — Тебя! А ты видишь здесь ещё кого-то кроме нас? К тому же я не Цзян, так что все для вас! Все для вас! — раскланялся невидимым зрителям Вэй Ин, в ту же секунду выметаясь из комнаты, наталкиваясь на двух адептов, что сопровождали их вчера. — Оу. Молодые господа уже готовы? — неподдельно удивился один из подошедших, когда его чуть не сбил с ног Цзян Чэн, намеривавшийся накинуться на брата. — У вас все в порядке? — поинтересовался второй, за спиной которого прятался с улыбкой до ушей Вэй Ин. — Конечно! Просто мой шиди с утра очень буйный, но я убеждён, что в ваших тихих местах, он обретёт гармонию и спокойствие мыслей. — вещал из-за надежной спины будущего товарища Вэй Усянь.        Адепты сразу поняли, что они против воли были втянуты в братские разборки, и нужно это дело, как-то миром урегулировать, пока на их невинные головы не свалилось наказание из-за излишнего шума и суеты.        — Вы ведь прибыли из Юнь Мэна. Слышал, ваш распорядок дня сильно отличается от нашего. — попытался перевести разговор один из адептов, который загораживал своей спиной чему-то улыбающегося Вэй Ина. — Да, вы правы. Ваш уклад жизни для нас пока непривычен. — сквозь зубы поддержал праздную беседу Цзян Чэн, испепеляющим взглядом наблюдая за братом, который принялся корчить рожицы со своей безопасной зоны. — Если вы не против, мы покажем вам наш орден, чтобы вы могли самостоятельно по нему перемещаться. — бочком отползал с линии огня второй сопровождающий, молясь всем богам, чтобы сие действие не выглядело излишне подозрительно. — Отлично! Ведите нас! — с радостью принял предложение об экскурсии Вэй Ин, пристраиваясь подальше от названного брата.        Оба адепта облегченно выдохнули, когда после завтрака с чистой совестью сплавили новичков на занятия. Серьезно, эти двое просто невыносимы. Хотя тот, что был во всем фиолетовом, вёл себя сдержанно и спокойно, а вот второй в чёрном, что постоянно подначивал и подтрунивал над своим шиди и несчастными сопровождающими, — кошмар любого благочестивого мужа. Юноши даже успели в душе посочувствовать учителю Ци Жэню за то, что на его голову свалили подобного оболтуса. Этот новичок точно станет пятном позора на его безупречной репутации.        А вот подростку и море по колено, сидит себе на мостике и в ус не дует, хотя рядом с ним стоял, скрестив руки, однообразно бухтящий Цзян Чэн. То не делай, сё не говори, на перилах не сиди, и бла-бла-бла. Ну что за несносный человек. Совесть ходячая. Нигде от него спасу нет. Мог хотя бы речь изменить, а не нудеть над ухом об одном и том же, из раза в раз, так часто и усердно, что Вэй Ин уже выучил зачитываемые по три тысячи какому-то там кругу лекции, оттого, разбуди его в три ночи, он без запинки бы смог процитировать их.        А на горизонте тем временем появляется уже знакомая нам фигура в болотно-зелёных одеждах с любимым веером в руках. Вэй Усянь, заприметив чуть сутулый силуэт, хотел было окликнуть старого друга, но вовремя одернул себя, припоминая, что им сейчас только суждено представиться друг другу.        Ну приветствие, так приветствие, пришлось спрыгивать на мостовую, раскланиваясь со всем почтением и представляясь по всем правилам. Хотя уже через пару фраз Вэй Ин взгромоздился на нагретые солнцем каменные парапеты, а Не Хуай Сан уже звал его, как близкого приятеля. И почему с ним так просто, а Лань Чжань за всю их прошлую жизнь ни разу не назвал его приятелем! Хотя Вэй Ин был единственным, кого он называл «убожеством», ну что это как не проявление его искренней любви?!        Пока в разговоре не мелькало его имя, Вэй Усянь расслабленно сидел себе на раннем солнышке да ногой покачивал, но вдруг его привлёк робкий вопрос, озвученный прикрывшимся веером Не Хуай Саном.        — Отчего у Вэй-сюна шея забинтована? — А ты не слышал? — неподдельно удивился Цзян Чэн, которому казалось, что эту тему в его ордене не обмусолила разве что собака. — Нет. — уже уверенно заговорил Хуай Сан, складывая веер. — Так меня убить пытались, а под бинтами шрам скрываю. — махнув рукой, безмятежно ответил Вэй Ин. — Все же это правда! До Нечистой Юдоли долетали некоторые слухи, будто на первого ученика ордена Юнь Мэн Цзян было совершено покушение, но звучали они слишком неправдоподобно, что я и забыл их! — с нескрываемым любопытством, слишком радостно для озвученной новости воскликнул Хуай Сан, теперь уже во все глаза пялясь на белые бинты, почти полностью скрывающие шею. — Да уж… дай людям волю, и они исковеркают все что угодно. — со вздохом прикрыв глаза, сказал Цзян Чэн. — Не знаю, сильно ли слухи преувеличены, но я не поверил им, потому что ваш орден входит в пятерку сильнейших, и я думал, что просто невозможно незамеченным проникнуть в него и также сбежать. Но похоже то был непростой наемный убийца, как же ты выжил? Тебе удалось его победить?! — с искренним восхищением в глазах спрашивал Хуай Сан. — Да ладно тебе. Он ведь удрал, так что ничего особенного я не сделал.        Притворно смущался от всей этой истории Вэй Ин, разжигая в приятеле ещё большее любопытство, хотя ему было противно от самого себя за всю эту театральщину. Но на что не пойдёшь ради поддержания легенды. Ведь так бы поступил старый Вэй Ин? Тот, знакомый всем юноша просто обязан был, все превратить в шутку или невероятную легенду, красочно расписанную историю. Но весь этот балаган прекратил Цзян Чэн, жестко чеканя каждое слово.        — Нам пора на занятия. — Да… точно… учиться. — тянул слова неохотно сползший с перил подросток, зевая через каждое слово. — Вэй-сюн, Вэй-сюн, расскажешь позже, как все было?! — семенил чуть позади новичков Хуай Сан, надеясь получить сплетню из первых рук. — Может быть, если старик Лань не насадит мою голову на пику. — перевёл разговор в нужное ему русло Вэй Ин, нужно же кому-то похвастаться своими ночными приключениями.        Но этому не суждено было случиться, так как адепты уже приковыляли в класс, где наш проказник встретил его. Длинные пряди, уложенные волосок к волоску, туго затянутая на затылке лобная лента с узором голубых облаков, идеально ровная спина, холодный взгляд, устремлённый на ещё пустующее место учителя, и сердце Вэй Ина пропустило удар, а после забилось в бешеном ритме. Как он мог забыть, что Лань Ци Жэнь намерено пригласит на уроки Лань Чжаня, чтобы с двух фронтов пытаться исправить неисправимое Юнь Мэнское недоразумение?!        Помирать так с песней! Решил Вэй Ин, со всей способной на это благопристойностью усаживаясь за соседний стол с Ванцзи, чем чуть не вызвал сердечный приступ у Хуай Сана и желание брызгать желчью у Цзян Чэна, не иначе как его брат опять что-то задумал. А вот Лань Чжань никак не отреагировал на появление соседа. Поначалу. Лишь боковым зрением уловил какое-то неторопливое, плавное, текучее движение краешка чёрных одежд рядом с собой, не сразу сообразив, что все заклинатели его родного ордена носят белую форму, а единственный знакомый ему человек, предпочитающий подобные темные облачения, это тот самый нарушитель, которого Лань Чжань упустил ночью.        Как во сне, второй нефрит обернулся на колыхания ткани, и сразу же наткнулся на точеный, благородный профиль молодого адепта. Янтарные глаза неотрывно смотрели на смельчака, которого нисколько не отпугнула его «аура недотроги», как любил выражаться старший брат. Лань Чжань и сам понимал, каким нелюдимым и холодным он представляется остальным людям, поэтому никогда не удивлялся тому, что все ученики в классе в последнюю очередь занимают места возле его стола, а этот юноша продолжает ломать все устоявшиеся представления о жизни.        Видимо, почувствовав на себе чужой, пристальный взгляд, неизвестный повернул голову в сторону молчаливо созерцающего его профиль нефрита и с лёгкой улыбкой на губах кивнул со всем почтением в знак приветствия, будто не его вчера поймали за нарушением правил. Этот адепт вёл себя слишком благовоспитанно и держался так спокойно, что Лань Чжань невольно задумался, а тот ли это человек перед ним, что вчера так непристойно сидел на стене и в один присест осушил целый сосуд вина, глазом не моргнув нарушая одно правило за другим, улыбаясь так широко и так ярко — ярче всех звёзд на небе. Перед Ванцзи сейчас сидел абсолютно другой юноша, которого хоть сейчас в пример ставь, как самого прилежного ученика.        Вот так Лань Чжань откровенно сломался, абсолютно неэтично пялясь на чёрную фигуру перед собой. Которую этот взгляд, пристально изучающий ее неповторимую персону, нисколько не смущал и не мешал чинно сидеть и смотреть на то место, куда до неожиданной встречи с ночным призраком смотрел Ванцзи, пока в класс не вошёл строгим шагом Лань Ци Жэнь с огромным свитком в руках, который он не преминул тут же раскатать, что его край остановился аж в дверях класса. Лань Чжань тут же встрепенулся и отвернулся от императорской красоты профиля, будто уличённый в ужасном непотребстве.        Лань Ци Жэнь пригладил свою козлиную бородку и принялся скучным, монотонным голосом зачитывать правила ордена Гу Су Лань, записанные на этом километровом свитке. Двое юношей сидели на первых партах, одетые как Инь и Янь, с одинаково нечитаемыми, серьёзными лицами слушая невозможно скучную лекцию, как будто соревновались, кто лучше изобразит прилежность и стремление к учёбе. И если Лань Чжань жил с таким лицом, то Вэй Ин проявлял чудеса актерского мастерства, вгоняя сидевшего за последними партами Цзян Чэна в скрытую панику.        Он никак не мог взять в толк, что этот придурок с суицидальными наклонностями удумал, разыгрывая из себя пай-мальчика. Пытается сблизиться с Лань Ванцзи? Но что-то в том пристальном взгляде, которым второй нефрит одарил своего внезапного соседа, было подозрительным. Будто на каменное лицо, не отражавшее не единой эмоции, набежали чёрные тучи. Только не говорите, что Вэй Ин уже умудрился вляпаться в историю? Они ведь только вчера вечером приехали, когда только он находит время и силы на все свои проделки? Почему высшие силы решили поиздеваться над Цзян Чэном, нарекая ему в братья эту ходячую катастрофу?        Однако, за весь урок Вэй Усянь не сделал ничего из ряда вон выходящего. Послушно сидел, не крутился, не разговаривал, не кидал записки, а записывал речь учителя или внимательно слушал страшную нудятину с прямой спиной, точно швабру проглотил, перед этим смертельным номером.        Правда был один случай, привлёкший внимание Цзян Чэна, когда учитель Ци Жэнь стал закидывать новенького вопросами, на которые тот благочестиво отвечал, даже не задумываясь, хотя не многие его одноклассники могли похвастаться подобными познаниями, дрожа, как осиновые листы, за раскрытыми щитами-учебниками. Спроси их кто про правило трёх «У», и практически все отвечали ли бы с запинками и точно что-то да перепутали. Но Вэй Ина было не подловить даже в этом вопросе, ответ на который он тщательно раскрыл, что у учителя не возникло к нему ни единого вопроса, чем он был явно огорчён, прекратив мерное поглаживание своей бородки.        Разве что Лань Чжань мог составить конкуренцию ораторскому искусству нового ученика. В то время как Ванцзи чеканил каждое слово, как заучивал с учебников, Вэй Ин в свою очередь предпочитал художественно расписывать слишком скучные и серьезные формулировки, приводя интересные примеры или добавляя немного эмоциональной окраски в свои слова, вызывая легкую улыбку у слушающих. Но даже в такие моменты он не пересекал границу дозволенного, всегда обращаясь вежливо и почтительно к старшему или терпеливо что-то объясняя осмелившемуся задать вопрос адепту.        Ну прямо-таки не дать не взять мальчик-колокольчик. Но Ци Жэня не проведёшь этим жалким фарсом. Ведь он не забыл, как к нему с утра подошёл Ванцзи, чтобы рассказать о неслыханной дерзости новенького адепта, только вчера вечером переступившего порог их ордена и в ту же ночь нарушившего по меньшей мере три правила! Да ещё посмевшего сбежать от патрульного, вместо того чтобы покорно принять наказание за совершенный проступок.        Лань Ци Жэнь по старой памяти и нерушимой дружбе между его орденом и орденом Цзян принял на обучение первого ученика, сына почившего слуги и друга Цзян Фэн Мяня, и как этот негодник отплатил ему за доброту? Никакого почтения к традициям и правилам места, что на год должно стать его домом. Мужчину коробило от одной лишь этой мысли, однако, он вынужден был смириться с испытанием, выпавшим на его преподавательскую долю, и постараться превратить гадкого утёнка в прекрасного лебедя. Для этого он уже сделал первый шаг, приставив к Вэй Усяню свою самую большую гордость — Лань Чжаня. Ци Жэнь не одинок на этом исправительном поприще.        Несмотря на спокойный урок и абсолютно все правильные ответы, учитель отпустил из класса всех, кроме Вэй Ина, который успел заметить в удаляющихся фиалковых глазах угрожающие вспышки молний и сочувствующие капли в темно-зелёных кристаллах, почти сразу же скрытые веером… и Лань Чжаня, нисколько не удивлённому подобной просьбе, хотя можно ли вообще судить о каких-либо эмоциях, не находящим свое отражение на нефритовом лице.        — Вэй Ин, ты догадываешься, почему я задержал вас двоих? — спросил Ци Жэнь, окидывая стоящих перед ним адептов цепким взглядом. — Примерно. Позвольте представиться, Вэй Ин из Юнь Мэна, имя в быту: Вэй Усянь, первый ученик главы ордена Цзян, отправленный на обучение в Облачные Глубины для обмена опытом. — развернулся к Лань Чжаню подросток и отдал ему честь в знак уважения.        Ясно, как день, что старик Лань оставил Вэй Ина для наказания за ночную проделку, но он вёл себя так почтительно уверенно, будто бы и сам свято уверовал в полнейший бред, переиначивая всю ситуацию, вынуждая Лань Чжаня ответить ему со всей любезностью, а Ци Жэня шумно втянуть воздух от своего бессилия. Потому что упрекнуть, действительно, было не в чем. Он же сам сформировал такой вопрос, на который можно было ответить тысячью разных фраз и поступков, чем Вэй Ин и воспользовался.        — Раз с церемонией знакомства покончено, то я могу перейти к сути дела, по которому задержал вас. Вэй Ин, где ты был этой ночью? — спросил Ци Жэнь, пристально наблюдая за мимикой подростка, чтобы непременно уличить того во лжи. — В своей комнате. — спокойно ответил Вэй Усянь, ведь он и в правду был в ней большую часть ночи. — Ванцзи, этого юношу ты вчера поймал за нарушением комендантского часа и распитием алкоголя на территории ордена. — перевёл взгляд на племянника учитель. — Нет. — односложно ответил Лань Чжань, чем сильно удивил родственника. — Ванцзи, что ты хочешь этим сказать? — вернул контроль над эмоциями старший. — Первый ученик ордена Цзян не распивал алкоголь на территории ордена. — монотонно ответил Лань Чжань, хоть он и знал, что юноша сумел пронести сосуд в орден, но выпил ли он его или нет, неизвестно. — Тогда где же он это делал? — вспоминая утренний разговор, уточнил Ци Жэнь. — На стене. — холодно ответил Ванцзи.        Тут Лань Ци Жэнь вновь ощутил беспомощность, ведь Вэй Ин в самом деле совершил это правонарушение за пределами ордена, поэтому за этот проступок его наказать не представляется возможным, но за ночные гуляния ведь можно назначить отработку. Пусть хорошенько подумает над своими ошибками.        — Вэй Ин, Ванцзи утром мне доложил, что вчера ночью ты нарушил комендантский час и разгуливал по территории ордена после отбоя. Тебе есть, что сказать на эти обвинения? — спросил учитель у молчаливого, ровно стоящего адепта, что не пытался за все время разговора хоть как-то оправдаться или помешать Лань Чжаню. — Этот ученик просит прощения за свою неосведомленность о правилах и дозволениях этого места и обещает исправить свою вину, выучив все три тысячи правил со стены Послушания. — с глубоким поклоном признал свои ошибки Вэй Ин. — Тогда позволь этому учителю помочь тебе. Трижды перепишешь раздел Добродетели из Праведности. — с чувством внутреннего удовлетворения назначил наказание Лань Ци Жэнь, отпуская адептов на другие занятия.        Как-то слишком просто признал свои проступки Вэй Усянь, слишком покаянно отвечал, слишком подозрительно. Думал Лань Ци Жэнь, расхаживая взад и вперёд по классу. Что-то здесь не так. Что-то здесь не чисто, ведь об этой подозрительно благовоспитанной особе ходит множество не самых лицеприятных слухов далеко за пределами родного ордена, особенно сильно выделяющие его неподобающего поведения.        Всё-таки в чём в чём, а в ораторском искусстве Вэй Ину не откажешь, ибо как ещё объяснить то, что он смог отложить допрос с пристрастием своего брата, на поздний вечер, когда весь орден уже отправился спать, а троица новоиспеченных приятелей устроилась со всем удобством и вином в комнате Вэй Усяня, развесив уши, слушая его россказни о ночном побеге за святым граалем, который они сейчас безжалостно осушали, сдавленно хихикая на самых интересных моментах истории, чтобы не поднять ор выше гор и не перебудить весь орден.        — Так вот я ему и говорю: молодой господин Лань, как же я буду спать на земле, я ведь заболею, а вы даже не придёте меня навестить. — притворно стенал Вэй Ин, трагично прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — А с какой бы стати ему заботиться о тебе? Ты же даже не представился. — стукнул фарфоровой чаркой по столу Цзян Чэн. — Вот и Лань Чжань о том же! Говорил, что только супруги должны иметь такие близкие отношения! А я-то что! Я человек простой! Говорю, что за такого красавца не грех и душу продать, не то что замуж выйти! — Ну ты загнул, балабол! Чушь собачья, все что ты нарассказывал! Не мог Лань Ванцзи стерпеть такое отношение к себе! — Так он и не стерпел! Как обнажил со звоном сталь, так и накинулся на меня, пытаясь второй сосуд отобрать! — вскочил на ноги Вэй Ин, изображая фехтовальные движения. — А что же было дальше! — не мог усидеть на месте Хуай Сан. — Как что?! Разве вы сейчас не вино пьёте?! А ведь распивают все, но наказали меня одного! Нет, ты только представь! Старик Лань заставит меня переписывать раздел Добродетели из Праведности! Да ещё и три раза! Я уже после первого вознесусь на девятые небеса! — Ну и поделом тебе! — рассеянно кивнул головой Цзян Чэн, похоже с вином он перебрал, потому что перед глазами уже два Вэй Ина бегают, а ему и одного с головой хватает. — Ах ты! А ну выплюнь вино! После таких речей ты его не заслуживаешь! — подставил брату кувшин Вэй Усянь, будто и правда хотел заполучить напиток богов обратно. — А нечего было Лань Ванцзи попадаться! Сам виноват, вот сам и выкручивайся! — Ха! Тоже мне брат называется! — сплетенные в страстных объятиях катались по полу двое братьев (P.s. Хуай Сан одобряет, если вы понимаете о чем я ;) — Я! Я перпешу раздел за тя! — с готовностью отозвался захмелевший Хуай Сан. — Не могут люди быть столь услужливыми, не имея на то причины. Говори, чего ты от меня хочешь? — с хитринкой в глазах уставился на покрасневшего от вина приятеля, а может он всегда краснел, когда стеснялся, просто прятал это за веером. — Этоооо… Знаешь, у стрика Лань есть одна дуб… то есть дурная при-выч-ка… Ик! — заплетающимся языком пытался по слогам выговорить Хуай Сан, но Вэй Ин не мог продолжать слушать эту речь без ущерба для своих ушей, поэтому быстро перебил. — Ты хочешь, чтобы я дал тебе списать диктант. — Да! — энергично закивал красный, с расфокусированным взглядом приятель, если бы он стоял на ногах, то уже давно бы свалился, а сейчас ему остаётся только под стол закатиться. — Хорошо! С тебя шпаргалки! — хлопнул в ладоши Вэй Ин.        А что? В прошлом он целый месяц провёл напротив Лань Чжаня, когда тот в обычное время постоянно бегал от него, как только заслышал или завидел громкого адепта. Но теперь то ему не отвертеться от прекрасной, великолепной, начитанной и благовоспитанной компании в лице Вэй Ина. Это просто отличный шанс сблизиться с непробиваемой ледышкой, которым грех не воспользоваться, только надо найти правильный подход, потому что если действовать как в прошлый раз, то все, что ему светит, это солнышко и заклинание молчания. Хотя повторить тот розыгрыш с порнографической книжкой было бы очень даже недурно, какая милая реакция была у всегда холодного и безразличного к шутнику нефрита.        Стоило только Вэй Ину на секунду отвернуться и погрузиться в собственные раздумья, как два приглашённых на халяву алкоголика уже выхлебали остатки вина из сосуда и вповалку валялись на полу. Хуай Сан нашёл-таки свой любимый веер и спал с ним в обнимку под столом, в то время как Цзян Чэн ещё что-то бубнил под нос, размахивая то ногой, то рукой, приговаривая «Ну давай… боялся я тебя!».        С этим срачем нужно было что-то делать, ведь Лань Чжань точно видел, как Вэй Ин ускакал от него с сосудом вина, значит, может повториться ещё одна ситуевина из прошлого, когда этот монах-праведник застал с десяток адептов, пьяных вдрабадан, в этой комнате. Правда произошло это несколькими неделями позже, но как говорится: бережёного бог бережёт. Простите парни, но повторно получать за вас ферулой Вэй Ин не намерен!        Поэтому остаток ночи подросток занимался пьяной доставкой. Если с Цзян Чэном все было относительно просто, бери да неси в соседнюю комнату, только осторожно — этот лунатик во сне может хорошенько лягнуть. То с Хуай Саном пришлось провозиться битый час, на своём горбу таща пускающего на плечо слюни приятеля, в добавок по крышам, чтобы патрульным не спалиться, ну, а заодно ещё и пустой кувшин к тому в комнату притараканить. Вдруг Лань Чжань обыск устроит. Так пора с чем-то завязывать, потому что у Вэй Ина уже паранойя развивается, на почве праведности второго молодого господина Лань.        Подросток всю ночь провёл без сна, любуясь на крыше того здания, где его поселили, полной луной на чёрном без звёзд небосводе, пытаясь понять, чем он в прошлой жизни заслужил особое внимание такой, казалось бы, апатичной ко всему, персоны.