Путь искупления

Когда адептам официально выделили с неделю выходных и отпустили на неопределённый срок самостоятельно развлекать себя в пределах правил ордена, приглашённые ученики со вздохом вселенского облегчения разогнули свои затёкшие за месяцы зубрежки спины и проводили свои дни где угодно, но точно не в библиотеке или классах, которые словно вымерли от этого. Старейшины были слишком заняты и обеспокоены ситуацией с бездонным омутом, и по возвращении Лань Ци Жэня из Нечистой Юдоли начался полномасштабный мозговой штурм, призванный придумать способ, как избавиться от возникшей проблемы.        Осушать озеро на семь лет и выгребать со дна лодки и утопленников было крайне муторно и невыгодно, но и поддерживать наложенную Вэй Ином печать было затратно в плане человеческих ресурсов. Ещё не существует в мире такой печати, которая была бы столь могущественна, что смогла бы сдерживать бездонный омут на протяжении, да хотя бы трёх лет! А учитывая духовные силы того, кто усмирил бездонный омут на озере Билин, данное заклинание продержится не больше полугода. Так что хочешь не хочешь, а делать с этим что-то нужно, ведь не бросать же мирных жителей на растерзание кровожадной воде, которая без присмотра вскоре с озера переберётся в каналы поселения.        После возвращения с озера Билин братья Лань честно отчитались старшим о произошедшем. Заслышав о подвиге Вэй Ина, старейшины были просто поражены такими незаурядными способностями и находчивостью юноши, и все эти качества были помноженны на непомерную наглость. Ведь заклятие на крови относится к запретным техникам, которые строго охраняются в специальной секретной комнате библиотеки ордена Гу Су Лань, и не многим позволено даже знать о ее существовании. Не то что тайком пробраться туда и рыться в трактатах сколько душеньке угодно, чтобы найти нужный.        И то, что приглашенный адепт смог самостоятельно отыскать комнату, раскопать трактат с описанием сложного, духовно затратного ритуала, а после и успешно применить запретное знание… Тут не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, юноша перед вами не так-то и прост, как хочет казаться! А дальше кто-то из старших или из тех адептов, что видели все это воочию на озере Билин, неосторожно обсудили новость, способную сотрясти всю Поднебесную, и это быстро сделало из Вэй Ина уже даже не местную знаменитость. Ведь в Гу Су в этом году прибывало много приглашённых учеников и знакомые между собой адепты быстро обсудили, а после и распространили эту историю на территориях своих родных орденов, так что не далее чем через неделю об этом уже судачила каждая собака на пристани.        И естественно эта участь не обошла и Пристань Лотоса. Потому как буквально через два дня в Облачные Глубины на всех парах примчался Цзян Фэн Мянь, и что-то подсказывало детям, что он точно не погладит их по головке.        — Отец. — Дядя Цзян. — нарочито вежливо поздоровались мальчики, когда их к себе на ковёр вызывал прилетевший мужчина. — Дети. — с улыбкой, но чрезвычайно холодно ответил мужчина. — Как Матушка? — начал со стандартного вопроса Цзян Чэн. — Медитирует. — тем же тоном ответил Цзян Фэн Мянь.        А вы не расходитесь, все ещё веселее, чем может показаться на первый взгляд. Что для обычного человека медитация? Холодный источник или может быть уединение в горах. Что такое медитация у взрывной женщины, хозяйки ордена, где царит постоянный крик и хаос? Естественно это что-то в стиле Цзы Дянем помахать, на подчиненных наорать, а кто не увернётся, я не виноват.        — Она убьёт тебя. — Она убьёт меня.        Одновременно и без капли эмоций озвучили свои мысли братья.        — Когда приедет Мадам Юй? — обреченно спросил Вэй Ин. — Вы, мальчики, не представляете, каких трудов мне стоило задержать ее в Пристани Лотоса. — со вздохом ответил Цзян Фэн Мянь. — Значит, матушка не приедет? — с зарождающейся надеждой в глазах спросил Цзян Чэн. — Да. Вместо неё отчитать вас должен я. Вы оба понимаете, что натворили? — серьезно спросил мужчина. — Вы имеете в виду печать? — для чего-то уточнил Вэй Ин. — А произошло что-то ещё, чего я не знаю? — подчёркнуто холодно спросил отец. — Нет. — тут же ответили братья. — Вэй Ин… зачем? — с искренним непониманием во взгляде спросил Цзян Фэн Мянь. — Это было нужно для нашей задачи. Я должен был убедить нефритов в своём даре предсказателя. — без тени сомнения ответил Вэй Ин. — Это наверняка можно было сделать более безопасными путями. — пытался скрыть беспокойство в голосе отец. — Дядя Цзян. Я делаю то, что должен. Я бы не пошёл на неоправданный риск. — по-взрослому отвечал Вэй Ин. — Хорошо. Они поверили? — уже оттаявшим голосом с тёплой улыбкой спросил Цзян Фэн Мянь. — Они задумались о подобной возможности. — уклончиво ответил Вэй Ин. — На большее и не стоило рассчитывать. — скрестив руки на груди, ответил Цзян Чэн. — А-Чэн абсолютно прав. Не так-то просто поверить в столь редкий дар. А-Сянь, ты же это понимаешь? — последним вопросом прощупал почву хлипкого душевного состояния приемного сына отец. — Конечно, Дядя Цзян! — скопировав улыбку родителя, согласился Вэй Ин, разгоняя своей уверенностью практически видимые тучи на душе родителя. — Чтобы вы понимали, я не только за этим прилетел сюда. — загадочно улыбнулся Цзян Фэн Мянь, — Я поговорил с Лань Ци Жэнем, и он намерен вынести вопрос о бездонном омуте на совете кланов, потребовав от ордена Вэнь компенсацию и извинений. — То есть… у нас получилось?! Вэй Ин! Будущее изменилось! — на радостях навалился на спину брата Цзян Чэн. — Не кричи! Но, да, черт меня дери! Получилось! — улыбаясь своей самой широкой улыбкой, поддержал Вэй Ин. — Дети, куда же вы так торопитесь? — безо всякого укора покачал головой взрослый, — Хоть моя госпожа и пожурит меня за подобные слова, но я просто обязан их сказать. Вы оба большие молодцы. — Мы знаем! — радостно воскликнули мальчишки, убегая, завидев на горизонте Лань Ци Жэня, который строгим шагом направлялся к их компании.        Однако, будем честны, не только Цзян Фэн Мянь и старейшины по достоинству оценили подобную практику. Кто втайне, а кто открыто восхищался этим странным существом, безбожно нарушающим правила, слегка избалованным и беззаботным адептом, который в тёплой компании не обременяет себя этикетом и нормами приличия, но при этом остается тем же, крайне благовоспитанным и степенно держащимся со старшими молодым господином.        Но Вэй Ину не было никакого дела до своей известности. И отвечал он на вопросы о том дне постольку-поскольку, не вдаваясь в подробности, к тому же спрашивать решались лишь приглашённые ученики, потому как адептам ордена Гу Су Лань запрещалось так открыто любопытничать и добывать сплетни какое-то из трёх тысяч правил со стены послушания. Так что вся эта суматоха не сильно то и напрягала на самом деле. Особенно когда ты по большей части живешь в астральном мире, а твоё тело существует на абсолютных инстинктах.        Да и зря что ли Вэй Ин заводил полезные знакомства в виде Не Хуай Сана? Этот старый сплетник, даже несмотря на свою скромность, просто обожает потрещать языком о том о сем. Поэтому достаточно просто выложить ему на блюдечко с голубой каёмочкой пару ключевых фраз, а там уж его фантазия и его собеседников сама все додумает, а ты просто кивай, если согласен. К тому же воображение у адептов отчего-то крайне скудное, хотя ничего удивительного, если учесть, что они большую часть жизни мечом машут, так что исковеркать факты у них не особо выходит.        Но как бы Вэй Ин не хотел сбежать от реальности, он не мог себе позволить прохлаждаться такой долгий промежуток времени, ведь он, как настоящий трудоголик, придумал себе ещё одно занятие. Ему нужны дружеские доверительные отношения с Цзинь Цзы Сюанем.        Во-первых, будучи наследником ордена Цзинь, он мог бы ближе всех подобраться к своему отцу и найти ту крысу, что сбежала с корабля в прошлой жизни. Конечно, Вэй Ин ещё не раздумывал над вопросом, что он сделает с тем человеком и что ему позволено будет сделать с ним, но для начала неплохо будет хотя бы найти закулисного кукольника и держать ухо востро. Может быть в этой жизни его преступления не будут столь серьезными, тогда вершить самосуд, как в прошлом над Вэнь Чжао, ему не позволят. Вдобавок Вэй Ин будет бороться за мир всеми правдами и неправдами, но не ступит на путь тьмы и не создаст Стигийскую печать. Он с лихвой хлебнул горя от этого решения в прошлой жизни.        Во-вторых, Вэй Ин запомнил ту драку, которую он развязал с Цзы Сюанем из-за его пренебрежительного отношения к любимой шицзе. И от одного воспоминания об этом Вэй Ин хоть сейчас готов был воспылать праведным гневом и кинуться избивать наглеца, до тех пор пока его за уши не оттащат. Но ради дела придётся запихнуть свою жажду справедливости куда подальше и доходчиво втолковать этому павлину, что не такой уж он и замечательный, каким привык себя считать, и что именно он не достоин шицзе, а уж никак не наоборот.        Вэй Ин и не думал слушать историю основателя клана Лань во второй раз, учитывая, в какой скучной манере ее любил подавать Лань Ци Жэнь. Ему было все равно на монотонный бубнеж, добивающий до его второй парты. До определенного момента. Когда наш Вэй Ин ощутимо накренился на бок от услышанного. После этого он не мог поддерживать маску спокойного, и благовоспитанного юноши, со скоростью ветра выводя слишком размашистые, неразборчивые иероглифы. Ответ на свою записку, посланную Не Хуай Сану, он ожидал даже больше чем свой первый меч, а сердце отбивало барабанную дробь, то в горле, то в висках, то в груди, то во всех местах одновременно.        Вэй-сюн, это уже всем известно. Их лобную ленту могут трогать лишь члены семьи или возлюбленная.        Гласила записка в дрожащих руках Вэй Ина.        Как до этого дошло? Ну в рассказе об основателе ордена Лань Ци Жэнь обмолвился парой слов о лобной ленте, но Вэй Ин, что предпочёл дремать всю лекцию в одном тапке, среагировал на эти слова, только когда услышал приставки «нельзя» и «спутник на тропе самосовершенствования». Но так как учитель уже убежал вперёд со своими датами и событиями, ученику пришлось добывать ответы от того, кто является, во-первых, другом, во-вторых, тем собеседником, который четко даст ответ на вопрос, а не вначале пожурит за невнимательность и узколобость.        Теперь он окончательно и бесповоротно убеждён лишь в одном. Благовоспитанные люди действительно пугают, а он сам — редкостный идиот! Он ведь должен был через пару лет сорвать ленту с Лань Чжаня, на стрельбище, при куче свидетелей! И ведь тот в прошлом не пристрелил его на месте! Это же надо обладать таким терпением! Вэй Ин прилюдно обесчестил его, а тот ещё разговаривал с ним!        Что же я натворил! Что же я натворил! Что же я натворил!!! Что же я натворил!!! Что же я натворил!!!!!        Пялился в стол Вэй Ин, даже не пытаясь задуматься о том, как это выглядит со стороны, не обращая внимание на еще пару записок от Хуай Сана, ровно как и на странный взгляд Лань Ци Жэня. Он не мог перестать думать о том, что он натворил на стрельбище. Ему ещё никогда не было так стыдно! Как он Лань Чжаню в глаза смотреть будет!        Во второй раз в мир живых Вэй Ин вернулся, когда занятие уже закончилось, а Цзян Чэн уже собирался покинуть класс, но не мог сделать этого по причине того, что его брат каменным изваянием имени себя сидел с середины урока. У Вэй Ина точно что-то случилось, потому что тот даже на записки от Хуай Сана не то чтобы не отвечал, он на них даже не смотрел! Цзян Чэну пришлось зарядить брату хороший подзатыльник, чтобы хоть как-то привести его в чувства.        Вэй Ин, однако, даже не обратил на это внимание и никак не прокомментировал. Быстро скомкав бумажки, он принялся оглядываться, не обращая внимание на своего брата, что проявлял чудеса терпения и не накинулся на того с кучей заготовленных вопросов.        Первое, что Вэй Ин подметил, пробуждаясь от своеобразной спячки, так это внушительное число адептов сгрудившихся в одном месте. Именно так все и начиналось в прежней жизни! Они вот-вот должны начать обсуждать самых красивых и примечательных девушек заклинательниц, которых бы они хотели видеть в качестве спутниц на тропе самосовершенствования!        Действовать надо прямо сейчас, пока ещё не поздно, и белки не покрылись кровавой сеточкой капилляров от желчного языка павлина. Если Цзы Сюань опять начнёт плохо говорить о Янь Ли, Вэй Ин уже не может ручаться за адекватность своих дальнейших действий.        Выкидывая из головы все самоуничижительные мысли о Лань Чжане, борец за справедливость в мгновение ока ожил и оказался подле Цзинь Цзы Сюаня, который критично осмотрел фигуру в чёрно-красном одеянии с нефритовой флейтой за поясом, и уголки его губ заметно дрогнули, отражая настоящие чувства легкого отвращения пробравшиеся в душу, когда он понял, кто одарил его блистательную персону своим вниманием.        — Цзы Сюань-сюн, не уделишь мне минутку? — с улыбкой слаще мёда спросил Вэй Ин. — С какой стати мне это делать? — презрительно бросил адепт, смотря строго перед собой, хотя учитель уже давно покинул класс. — Ну вот уделишь и узнаешь! — хмыкнул Вэй Ин, удаляясь из класса.        Цзян Чэн, что видел, но не слышал разговор подозрительной парочки, одарил брата угрожающим взглядом, как бы говоря: только попробуй что-то устроить и мало тебе не покажется. Вэй Ин на это только лукаво подмигнул и краем глаза заметил, что павлин, заинтригованный его поведением, поднялся со своего места, намереваясь всё-таки узнать, что же такое от него хочет местная знаменитость.        Далеко ходить не надо было, чтобы послушать их занимательный разговор. У Вэй Ина прямо-таки руки чесались, вначале хорошенько проехаться по этому приторно слащавому личику, после встряхнуть за шиворот и крикнуть в отёкшую физиономию да погромче, чтобы он катился на все четыре стороны от его сестры, которая заслуживает человека в десять тысяч раз лучше, чем Цзинь Цзы Сюань хоть когда-то сможет стать. Но увы и ах, Янь Ли уже влюблена в этого засранца, и по сему надо превратить эту лягушку ради неё в прекрасного принца. Может хоть так Вэй Ин сможет отплатить сестре за ее доброту и заботу, сделав ее капельку счастливее.        — И? Что ты от меня хотел? — скрестив руки на груди, спросил Цзы Сюань, едва сдерживая себя в рамках приличия. — Поговорить. Можешь отбросить всю эту манерность, раз она тебе так претит. — махнул рукой Вэй Ин, запрыгивая на деревянные перила, максимально отстраняясь от пиончика, чтобы вовремя остановить себя от возможного избиения. — Воспитание не позволяет. — сухо ответил Цзы Сюан, совсем не культурно приваливаясь спиной к стене. — Не думал, что ты так легко согласишься поговорить со мной. — как бы между прочим сказал Вэй Ин. — Да так. Я тоже хотел кое-что спросить, без твоих вечных защитников. — в той же манере ответил Цзы Сюань. — Защитников? — не понял намёка Вэй Ин. — Да я про твоего Цзян Чэна и Хуай Сана. Неплохой выбор. Один по лицу съездит, коль попросишь, второй слухи распустит, чтобы к тебе не липли с расспросами. — объяснил свой нелицеприятный комментарий Цзы Сюань. — Не понимаю о чем ты. — холодно оскалился Вэй Ин, заставляя парня перед ним мгновенно сжаться, но тот быстро уличил свою жалкую реакцию, кое-как скрыв ее за маской надменности. — Неужели кто-то способен поверить в то, что такой безалаберный адепт, как ты, может что-то противопоставить наемному убийце. Ясно как день, что ты ничего из себя не представляешь, а от смерти тебя спасла обычная случайность, а не знаменитое мастерство адептов ордена Юнь Мэн Цзян. — самоуверенно объявил Цзы Сюань. — Люди могут наговорить все что угодно, но ты прав, спасло меня счастливое стечение обстоятельств. — не стал юлить Вэй Ин, догадываясь, что эта история о нападении не главная часть выданной тирады. — Значит, и к запечатыванию бездонного омута ты едва ли имеешь отношение. — завуалированно поинтересовался Цзы Сюань.        Ну конечно! Едва ли такой гордец, как он, сможет когда-нибудь подойти к сыну слуги, чтобы спросить насчёт правдивости слухов, и уж тем более над ним висела реальная угроза получить со стороны Вэй Ина отказ, тогда бы он прилюдно потерял лицо. От людей, подобных Цзинь Цзы Сюаню, не стоит ждать открытых признаний и восхищений, но, по правде говоря, они не привыкли себя обманывать, так что если их предположения найдут подтверждения в такой обстановки как сейчас, честно и с глазу на глаз, то это серьезно повлияет на их отношения, по большей части в лучшую сторону.        — Хочешь спросить, я ли запечатал омут, как все судачат недели напролёт? Да. Я. — выделяя последние слова ответил Вэй Ин, — Как говорится, честность за честность. — Допустим. Тогда я должен два честных ответа. — поддержал правила игры Цзы Сюань, по неосторожности выкопав себе могилу. — Что ты действительно думаешь о Цзян Янь Ли? — неотрывно смотря на слишком рано распушившего хвост павлина, спросил Вэй Ин. — Тц. Она моя невеста. — многозначительно ответил Цзы Сюань, отводя взгляд в сторону. — К невестам может быть разное отношение. И хорошо, что ты оставил продолжение фразы при себе, иначе я бы не побрезговал тебе врезать. — улыбнулся Вэй Ин, но взгляд его оставался все таким же серым и холодным. — Не было никакого продолжения. Следующий вопрос. — резко отрезал продолжение темы Цзы Сюань, но не тут-то было, не он устанавливал правила игры. — Тц, тц, тц, не так быстро. — покачал пальцем Вэй Ин, ловко спрыгивая с перил, с каждым словом неспешно вдавливая адепта в стену, подобно хищнику, что играет со своей добычей, — Есть ещё кое-что, о чем люди не считают нужным упоминать в своих рассказах. Я — предсказатель. И это не просто громкие слова. Сам подумай, неужели я случайно увёл тебя из класса, когда речь зашла о спутнице на тропе самосовершенствования? Нет. Я знал, что ты скажешь, если тебя спросят. «Не стоит об этом говорить», верно ведь? Если бы тебя спросили, чем же ты так ей не доволен, ты бы не сказал правды, воспитание не позволило. Ты бы вернул вопрос: «А как я могу быть ей доволен?». Ну что? Скажешь, что я не прав? — нависал мрачной тенью над побледневшим до синевы господинчиком Вэй Ин, радуясь достигнутому эффекту.        Кто бы что не говорил, сколько бы времени не прошло, в нем навсегда останется жить огромная, подавляющая часть Старейшины Илин. Которая просто незаменима в моменты подобные сегодняшнему, когда нужно сбить спесь с гордецов, едва ли что-то представляющих из себя на деле. Это даже полезно для Цзы Сюаня, которому раньше нужно было прочувствовать тяготы и лишения войны, чтобы поумерить свой пыл и сбросить со своих глаз пелену мнимого превосходства.        — Ты. Ты. Что ты себе позволяешь?        Пытался добавить надменности в голос Цзы Сюань, но он был откровенно не в том положении, чтобы командовать, по неизвестным причинам чувствуя внутренний трепет перед адептом, нависшим над ним пугающей глыбой неотвратимости.        Вэй Ин, что всегда говорил с ухмылкой, никогда не гневался, и каждая вторая фраза была шуткой, теперь был похож в своём подавляющем авторитете на Вэнь Жо Ханя, а взгляд его серый и безликий, какой бывает лишь у лютого мертвеца, но никак не у живого человека, вопреки мягкой улыбке, лучился немой угрозой. Так убедительно он преподносил свои пророчества, что Цзы Сюань даже задумался, а не говорил ли он сам этого раньше? Потому что описанное поведение точно было в его стиле.        Невинное лицо молодого адепта перед ним все также непринуждённо улыбалось, но в слишком взрослых глазах читалась неприкрытая уверенность и враждебность. Будто подтверди сейчас Цзы Сюань его невероятные изречения и тут же будет разорван на десять тысяч маленьких Цзы Сюаней. Под нависшей, полной силы и превосходства тенью, павлин растерял все свое достоинство, не в силах сказать и слова.        — Можешь не отвечать, я и так знаю, что все сказанное мной — правда. Стоит слететь твоей жалкой маске высокомерия, и твои мысли и чувства становятся видны как на ладони. Честность за честность. Ты должен мне ещё один ответ. — не отходя ни на шаг, с вежливой улыбкой сказал Вэй Ин.        Цзы Сюань даже дышать перестал в ожидании вопроса, распекая себя за невнимательность. Как он раньше не замечал этой темной стороны в подростке перед ним? Этот парень куда более загадочный и ответственный, чем может показаться. Если бы он не был сыном слуги, может Цзы Сюань и обратил бы на него свое внимание куда раньше. С таким человеком выгоднее дружить, чем воевать.        — Ты когда был последний раз в Пристани Лотоса? Риторический вопрос — давно. Когда ты общался с Янь Ли по своему желанию, а не по прихоти матушки? Не отвечай — никогда. Ты хоть раз пытался узнать девушку, пророченную тебе в жёны. Ответ — нет. — Вэй Ин… — набрался храбрости Цзы Сюань, но был прерван ледяным тоном, не терпящим возражений. — Молчать. Ты предпочёл строить из себя жертву, ведь это проще. Как это нечестно, родители нашли мне невесту, а меня даже не спросили. Раз тебе так не нравится, когда твоей жизнью управляют, то прекращай ныть и строить из себя жертву несправедливости. Мир вообще несправедлив и не знает пощады. Но прежде, чем ты побежишь под крылышко своего папочки, вспомни свои ошибки по отношению к Янь Ли. Ну как. Сможешь попробовать посмотреть дальше своего носа?        Закончил с надменной, чуть презрительной улыбкой Вэй Ин, как бы спрашивая «слабо?» Он больше не нависал над парнем, давая ему шанс уйти, но ведь тогда он уронит лицо перед сыном слуги, и от этого пострадает его гордость. Он не оставил Цзы Сюаню выбора, своим поведением.        — Я подумаю над твоими словами. — скрылся за своей игрой в невозмутимость, как за щитом, Цзы Сюань.        Победа! Поставил себе галочку в голове Вэй Ин, не сбрасывая маски опасности собираясь уйти, как его остановил неожиданный вопрос.        — Зачем ты это делаешь? — Мы семья. А в семье принято защищать друг друга. — не поворачиваясь на собеседника, сказал как само собой разумеющееся Вэй Ин, скрываясь за поворотом к классу.        Цзы Сюань же устало привалился к стене и прикрыл рукой глаза. Казалось, будто из него вытащили позвоночник, стоило Вэй Ину скрыться из виду. А ведь он даже младше него! Откуда такая аура превосходства?! Казалось, будто разговариваешь не с подростком, а с по меньшей мере взрослым, для которого подобная «игра в предупреждения» уже стала неотъемлемой частью повседневной жизни. Даже Вэнь Жо Хань, прославившийся своей кровавой тиранией, не способен уничтожать одним взглядом все живое, раздавливая собеседника своей надменностью.        Но Вэй Ин… его теперь язык не повернётся называть бесталантным, оболтусом, сродни грязи под ногтями. Нет. Такой Вэй Ин всего лишь образ, а вот тот, что замораживал воздух одним своим голосом, обладал непоколебимостью в речах, с незыблемой уверенностью озвучивая полнейший бред, который с такой подачей воспринимается не иначе как прописная истина, и колким, прожигающим душу взглядом выскабливал потаенные чувства, выворачивая их хозяина наизнанку — это его настоящее лицо, которое он показывает, когда стремиться защитить семью.        Похоже, он не только на словах вошёл в семью Цзян, но и на деле. Даже Вэнь Чжу Лю, который небезосновательно считается цепным верным песиком Вэнь Чжао, никогда бы так рьяно не стал защищать своего господина. Эти «дружеские советы» были желанием брата, а не слуги.        Глядя на такого превосходного актёра, невольно задаешься вопросом. А только ли он скрывает свою истинную сущность за маской? Цзян Чэн предпочитает во всех разговорах и проделках держаться подальше от центра, изредка вставлять какие-либо фразы и почти всегда стоит на страже, чтобы вовремя одернуть своего брата, уберегая от неприятностей, будь то наказание или неоправданный вред здоровью. Возможно ли что этот молчун тоже не так прост и открыт для понимания?        Пожалуй, гордость никогда не позволит Цзы Сюаню признать этого, но в его семье о подобном и мечтать не стоит. На мероприятиях его родители преподносят красивую картинку, играя на публике всепонимающую семью. Но скрытая от людских глаз правда жестока. Семья для них не более чем политический союз, и каждый в ней сам за себя, сам по себе. Мать ссорится с отцом из-за сотен незаконнорождённых детей, отец, человек которого волнует лишь власть, деньги и положение в обществе. В духовном плане семья для него пустой звук.        Как у единственного законного ребёнка и наследника главы ордена, что в своём богатстве может сравниться с самим императором, Цзы Сюань с детства получал все, чего только он мог желать, и со временем это приелось. Получая все, что ему было нужно и не нужно, живя на широкую ногу и не в чем себе не отказывая, он со временем заметил, что перестал получать от этого удовольствие. Все это воспринималось им как должное. Так что даже ни одна девушка, какой бы талантливой, воспитанной или красивой ни была, не могла надолго привлечь его внимание.        Он уже не помнил, что значит действительно хотеть чего-то. Когда при одной мысли загораются глаза, сбивается сердце и дыхание, хрипнет голос в попытках получше объяснить и описать желаемое. Цзы Сюань получал все, что хотел. А тут внезапно его десятой дорогой посылают. После такого просыпается азарт, не самая лучшая черта унаследованная от отца.        Если Цзян Чэн и Вэй Ин имеют обратную сторону, то может и их старшая сестра тоже не так проста и скучна, какой себя преподносит? Ведь младшие перенимают большую часть черт не от родителей, а от братьев или сестёр. Тогда в Янь Ли точно должно быть что-то скрытое от глаз публики.        Вэй Ин вприпрыжку вернулся к классу, где у дверей стояла фигура, которая являлась сосредоточением всего фиолетового в этом мире. Брат со всего размаху налетел, подобно шквальному ветру, на ничего не подозревающего Цзян Чэна, ожидая, что тот всласть выругается. Но когда Вэй Ин обвился вокруг него руками и ногами подобно осьминогу, тот не проронил ни слова, лишь презрительно цыкнул.        — Добрый день, молодой господин Вэй. — послышался улыбающийся голос из класса.        Вэй Ин от неожиданности едва не скатился с брата на каменную тропинку, медленно переводя взгляд на Лань Сичэня, который невозмутимо ему улыбался. Но рядом с ним также стояла вечно молчаливая белая тень, на которую Вэй Ин осмелился кинуть лишь мимолетный взгляд и поспешил отвернуться, будто посмотрел на полуденное Юнь Мэнское солнце, что в секунду сжигает глаза, даже скрытые кожей век.        — Добрый день, Лань Сичэнь… Лань Ванцзи. — с неразличимой на первый взгляд запинкой между именами ответил Вэй Ин. — Похоже, у вас произошло что-то хорошее, молодой господин Вэй? — лукаво улыбнулся Лань Сичэнь. — Да нет. Я всегда такой. Знаете, жизнерадостный, беспечный оболтус, Цзян Чэн, ты тут похоже разговаривал, а я тебе помешал… — пытался незаметно ускользнуть Вэй Ин, но был остановлен просто медвежьей хваткой на своём вороте. — С каких это пор мы стали такими проницательными?! — От-пус-ти. — буквально по слогам шипел Вэй Ин, пытаясь при этом беззаботно улыбаться, в душе вопрошая, отчего его брат не может быть столь же проницательный и научиться, наконец, понимать намёки. — Я тебя ждал, теперь и ты подождёшь! — самодовольно заявил Цзян Чэн, не замечая странного поведения брата. — Молодой господин Вэй, это поперечная флейта? — неподдельно удивился Лань Сичэнь. — Да! Прихватил из Юнь Мэна! Мне нужно заниматься, пока ещё есть возможность попользоваться вашими музыкальными классами, так что был рад этому неожиданному столкновению! — выкарабкался из-под крыла брата Вэй Ин, спешно удаляясь. — Простите, Лань Сичэнь. Я поговорю с братом о его поведении. — как обычно попытался загладить вину за Вэй Ина Цзян Чэн, с разрешённой скоростью убегая за своей личной головной болью.        Лань Сичэнь даже ответить ничего не успел, как уже остался наедине с молчаливо наблюдавшим за побегом Ванцзи, на которого не преминул посмотреть своим самым прозорливым взглядом.        — Ванцзи, у молодого господина Вэй очень занятная флейта, не находишь? — невинно поинтересовался у младшего Лань Сичэнь. — Возможно. — холодно ответил Лань Чжань, сосредоточением всего спокойствия и невозмутимости этого мира проплывая между рядами парт. — Он сказал, что привёз ее из Юнь Мэна, но работу наших мастеров я узнаю всегда. Тем более что сам просил изготовить эту флейту и футляр для неё. Выходит, молодой господин Вэй не знает, кто ее подарил. — скорее утверждал нежели спрашивал старший, любуясь милыми красными ушками Лань Чжаня. — Возможно. — односложно ответил младший, с грацией пьяного, вымотанного палящим солнцем фермера присаживаясь за первую парту.        И почему я не удивлён?        У самого себя спросил Лань Сичэнь, вспоминая как улыбались глаза его брата, когда тот увидел свой подарок в руках Вэй Ина. Ванцзи даже не было важно, знает ли Вэй Ин человека, который сделал ему столь ценный подарок или нет, он просто хотел сделать наигранно счастливого Вэй Ина по настоящему счастливым.