Никогда не было

      Антон глубоко вдохнул. И выдохнул.       Нет, это все ещё не точно. Теория сложилась, кажется, стройная, но если присмотреться, можно обнаружить кучу дыр, а самая большая из которых – мотивация. Зачем убивать этого мужчину? В чем смысл?       Напрашивается самое очевидное – информация, ведь водитель знал, где находится Антон, потому что сам его привёз. Но он тут уже несколько дней, а раз демоны так до сих пор и не заявились, значит едва ли они что-то смогли узнать. Получается, либо мужик оказался крепким орешком и ничего не выдал под пытками и угрозой смерти, либо все это чушь и никакая информация демонам от него нужна не была. И что тогда?       Другой вариант – заметание следов. Он был свидетелем – лицезрел ангела. Но какое дело до этого демонам? С одной стороны, раскрывая себя людям и одни, и другие рискуют сразу всеми. Ведь давно известно: зла без добра не бывает – есть черт, значит есть и ангел, есть Бог, значит и Сатана должен быть. С другой стороны, вся эта ситуация отнюдь не что-то экстраординарное. Может быть не при таких обстоятельствах, но все равно кто-нибудь нет-нет, да и попадается людям на глаза – и обычно в этом нет ничего страшного. Это все всегда остается на уровне каких-то старых бабушкиных сказок, домыслов запойных пьяниц и фантазий местных сумасшедших. Ладно, почти всегда. Бывает, что такие случаи выходят из-под контроля, но даже тогда Антон не помнил, чтобы свидетелей истребляли физически. Хотя, вполне можно допустить, что он просто об этом не знал.       Предположим, что и не в этом дело тоже. Тогда зачем убивать? Если это, конечно, действительно было убийство. Может все-таки совпадение? Может Антону совсем незачем себя винить и накручивать? Увы, хотя в глубине души все ещё теплилась скромная надежда на спасение, рациональный ум уже подписал обвинительный приговор. – Слушай, я сейчас кое-что спрошу, ты только не подумай… Я ни на что не намекаю и не хочу делать поспешных выводов. Я лишь пытаюсь понять, что происходит, ладно? – Арсений с осторожностью заглядывает в глаза напротив надеясь, видимо, найти ответы. – Просто ты уже пять минут молчишь и я… – Что? – на выдохе. Вместо «твою мать». – Я чувствую, что мне нужно уточнить один момент. Есть вероятность, что вся эта история… что с этим как-то связаны люди, которые тебя преследуют?       Антон отводит взгляд, поджимает губы и коротко мотает головой, мысленно умоляя Арсения заткнуться, но в глубине души понимает – молитва тут едва ли поможет. – Ты ведь сказал, что это сердечный приступ, разве нет? – вопросом на вопрос в нелепой попытке слиться с этого разговора. – Ну я ведь ничего не знаю. Не знаю кто ты, чтó ты. Не знаю кто за тобой «охотится». У меня есть только причина смерти человека, сказанная между всхлипами и вздохами безутешной жен... – Арсений осекся, – вдовой. Я не видел труп и отчета судмедэксперта не читал. Зато я видел тебя и… это скорее сбивает с толку, чем наводит на ответ. Я понятия не имею на что они способны, и уверен, что все мои предположения даже не близки к истине. Поэтому спрашиваю у тебя – ты же с ними знаком. – Я тоже не знаю на что они способны, – Антон опускает глаза в пол, одной этой фразой невольно признавая собственную уязвленность. И такая обезоруживающая честность заставляет Арсения нервно выдохнуть. – Отлично. Что ж… Мне стоит начинать волноваться? – спрашивает Арсений и хотя он отчаянно пытается скрыть беспокойство в голосе, Антон слышит – уже начал.       Слышит и растерянно молчит, потому что не знает как помочь, как исправить. Ему хотелось бы, чтобы все было иначе. Чтобы Арсений ничего не знал и ни о чем не догадывался, а лучше вообще не встречал Антона. Чтобы его вообще никто не видел. Или чтобы демон не вмешивался в ритуал и все прошло бы иначе – нормально. Так как должно было пройти. Но имеем, что имеем, а чего нет – того нет. Например, нет ответа, а потому приходится абсолютно по-идиотски молчать.       По-идиотски, потому что, надо признать, что молчание – худшая из возможных реакций на вопрос «стоит ли мне об этом переживать». – Почему-то я так и подумал. Ладно, – Арсений с хлопком опускает ладони на колени и поднимается с дивана. – Попробуем разобраться с этим, – он почти уходит, но на мгновение замирает в дверях. – Если что – зови.       Антон кивает. Хотел бы он знать, как и с чем именно Арсений собрался «разбираться», но останавливать его снова, чтобы спросить, не решается. Ему надо переварить этот разговор. Им обоим, на самом деле.       Так что – убийца он или нет?       Если он и виноват, то это ведь было не специально. Он не хотел, чтобы так вышло. Он не знал, что такое может произойти, и все же… «Причинение смерти по неосторожности», кажется в современном законодательстве это так называется. Называется и наказывается. А есть ли ему место в Раю после этого?       Одному только Богу известно.       В любом случае, пока есть вероятность, что вся эта ситуация – результат его действий, рисковать нельзя. Тогда «спусковым крючком», вероятно, стали крылья, сейчас же он может привлечь сюда демонов, если воспользуется другими своими способностями.       А может и не привлечь.       Либо он применяет свои силы и – возможно – подвергает смертельной опасности человека…       «Ещё одного человека», – назойливо подсказывает внутренний голос.       …либо не применяет и тогда лежать ему здесь ещё… а фиг его знает сколько. Пока рана не заживет.       Хотелось, конечно, хотя бы сделать вид, что у Антона в этой ситуации есть выбор, но было очевидно, что совесть и какой-то неприятный, едва-едва зародившийся внутри страх обрекают его на бездействие. Будучи солдатом, он мог принять и понять необходимость тактического бездействия, например, с целью выматывания и истощения противника или сбора информации, но такой вот принудительный простой действовал деморализующе. Вина, убийство, Рай… Что толку об этом думать? Сидеть накручивать самого себя, зарываясь все глубже и глубже в собственное беспокойство – никакой пользы от этого нет. Зато прилично выматывает. Не удивительно, что в конце концов, Антона потянуло в сон. Хотя изначально спать он не собирался, сил сопротивляться не было, как впрочем и желания. Ещё и нога разболелась…       Арсений разбудил его к обеду – даже матушка в прежние годы так не следила за его питанием. Поинтересовался самочувствием, замерил температуру, давление, пульс и привычно записал все в тетрадь. Говорил он теперь коротко и по делу, лишних вопросов не задавал. Антон должен бы быть этому факту рад – больше не нужно было неловко молчать вместо ответа, но такая перемена в поведении его больше напрягала, чем успокаивала. Собственно, обедать – как и, забегая вперёд, ужинать – пришлось в одиночестве: Арсений принес еду, пожелал приятного аппетита да потом, через минут двадцать, унес грязную посуду.       Спать, естественно, больше не хотелось. Лишившись пусть не самого приятного, но единственного доступного собеседника, Антон немного расстроился, однако решил, что сейчас неподходящее время для того, чтобы сидеть с кислой миной и впадать в уныние. Чтобы как-то развлечься Антон стал рассматривать комнату, отмечая, что на многие вещи он не обращал внимания. Так, например, он все это время игнорировал большой стеллаж из крепкого на вид дерева, забитый сверху донизу книгами разной толщины и формата. На корешках особенно крупных экземпляров Антон даже со своего места мог прочитать названия: темно-синяя потертая «Общая хирургия», глянцевая бордовая «Абдоминальная хирургия», целый ряд болотного цвета книжек с золотистыми буквами «БМЭ», потрепанный временем анатомический атлас за авторством Пернкопфа, черная «Общая психопатология» – и еще бесчестное количество книг поменьше, предположительно тоже посвященных медицине. Кое-где на полках вперемешку с книгами стояли разноцветные пластиковые папки, на нижней полке стояли картонные коробки, распухшие от хранящегося в них количества бумаги. Из каких-то торчали серые листочки, в других были замечены тетради – по типу той, с которой Арсений носился все это время.       Всё это выглядело как нечто среднее между библиотекой и складом, но для первого все было слишком сумбурно, а для второго – чересчур упорядоченно. С одной стороны, куча литературы, а с другой – все не по алфавиту. Вроде все разложено по папкам-коробкам, но ничего не подписано. Видимо, одному Арсению известно, где и что здесь лежит. Антон отчего-то подумал, что хотя на первый взгляд здесь сложно было обнаружить какой-то порядок, хозяин всего этого добра едва ли забивал полки наобум – уж слишком он дотошный. Нет. Этот хоть какой-нибудь пусть самой дурацкой логикой, но руководствовался.       Во всём этом бумажном разнообразии почти затерялись на полках две фотографии в простых рамках. На первой, вертикальной, немного потрепанной, была изображена женщина. Светлые глаза, самую малость курносый нос, длинные темные немного вьющиеся волосы, контрастирующие с бледной кожей, подчеркивают её молодость. Она мягко улыбалась, чуть склонив голову. Красивая. Фотография была старой, хотя и не слишком: уже достаточно четкая, но ещё черно-белая, слегка разлохматившиеся края, но ещё не рассыпающиеся. Ей, вероятно, меньше полувека.       На второй фотографии было трое: без проблем узнававшийся Арсений, девушка и ещё один мужчина. Эти двое были как будто похожи: смуглые, темноволосые, кареглазые – в них без проблем угадывалось южное происхождение. Троица счастливо улыбалась на фоне бьющих в небо фонтанов и светящихся на солнце золотом статуй. Стояли близко, обнимая друг друга. Судя по фото – друзья, не меньше.       Люди часто имеют склонность фиксировать моменты своей жизни в разных вещах: собирают сувениры, фигурки, фотоальбомы. Арсений же такой тяги по видимому не испытывал: кроме двух фото в рамках в комнате ничего похожего на памятные вещи не наблюдалось. Зато на стенах висели в рамках какие-то дипломы, грамоты, благодарности – свидетельства серьезного профессионального успеха. Обычно такое их разнообразие встречается в рабочих кабинетах, подчеркивая для всех входящих красной линией высокий статус специалиста, а тут в простой гостиной это было малость странно, но впечатляюще. Впрочем, если принять во внимание раздутое эго хозяина квартиры… Не так уж и странно.       Антон бы и дальше лежал, изучая наполнение шкафа, – учитывая, что физически активных альтернатив лежанию у него не было, – но в дело вмешался организм со своими естественными потребностями. Арсения, по известным причинам, беспокоить не хотелось. Он и так уже столько всего сделал для Антона, а ему и отплатить то нечем, разве что не подставить под удар демонов, как он – возможно – подставил водителя.       Впрочем, если бы были другие варианты, Антон с удовольствием ими воспользовался, но, увы, обратиться больше было не к кому. Ходить самостоятельно он пока не мог, поэтому пришлось в очередной раз стиснув зубы, просить Арсения помочь добраться до туалета. – Вот так вот. Держишься? Потихоньку...       Он оказался крепким. Закинул чужую руку на шею, плотно прихватил под ребрами и почти дотащил на себе. По дороге они успели поспорить, потому что Антон старался идти сам, будто в попытке создать иллюзию своей независимости, а Арсений, естественно, был этим крайне недоволен. – Да я почти... – Ага, я заметил. Прекращай артачиться. Не хватало ещё перешивать. – «Артачиться»? Это из какого века? – решил подколоть Антон, все ещё смущенный своим беспомощным положением. – Из того же, из которого «вершки», – парировал Арсений. – Иди к черту, – пробубнили в ответ. – После тебя. Держись.       И Антон держался. Вцепился в подставленное плечо, проскальзывая пальцами по ткани рубашки, прижался боком и держался. Благо идти было недалеко. – Дальше сам справишься. Только аккуратно, не нагружай ногу, я тебя по-человечески прошу. – Справлюсь.       В итоге, день пробуждения несмотря на то, что тянулся хуже вечности, пролетел достаточно быстро. К десяти вечера зашёл Арсений, спросил про самочувствие, не нужно ли чего и сообщил, что он собирается спать. – Нет, ничего. – Ладно. Тогда доброй ночи. – Ага. Доброй... – замешкался на мгновение, перебирая пальцами ткань кофты, прежде чем позвать по имени. – Арсений? – М? – ... Прости. – За что? – спрашивает с непонимающей полуулыбкой. – За... – Антон мнётся, не зная как подобрать слова. – За все, да? – Угу, – кивает, поджимая губы. – И спасибо. Тоже за все. – Отдыхай.