Вас много, а я один

— Тебя же Влад зовут? — спросил мужчина, стоявший ближе остальных. Денис помотал головой, вытер слёзы. — Нет, Влад — это в следующей деревне, — подал голос долговязый парень. — В этой, как ее… — Власовке? — спросил Денис. — Ага, — кивнул парень. — А ты этот, как его… — Денис. — Точно! — обрадовался парень. Мужчина кивнул ему, и парень подошел ближе, присел рядом с Денисом на корточки и начал рассказывать: — Мы сейчас всех собираем, кто остался, понимаешь? Семьи написали имена и адреса, нас отправили за вами. — Кто? Куда? — растерялся Денис. — Кто отправил? Правительство, — сказал парень, важно поднимая палец и указывая куда-то вверх. — Все обосновались, нашли вакцину… У тебя вроде как аллергия на щель, понимаешь? А вакцина ее убирает. Теперь все пройдут, никто не застрянет, — бодро заключил он. Денис молча смотрел на парня. Всё это было слишком внезапно, слишком хорошо, слишком… Слишком. — В общем, собирайся, — сказал мужчина. Денис поднял голову, прищурился, разглядывая его. Покрытое оспинами и шрамами лицо, красная кожа, заплывшие глаза пронзительного бирюзового оттенка, рыжеватые волосы, выглядывающая из-под рукава неряшливая татуировка. Неприятный человек. Да и парень, заливавший про вакцину, какой-то скользкий: белесые глазки так и бегают, будто боится упустить добычу. — Хорошо, я… Мне вещи надо упаковать, — сказал Денис. — Не надо, вещи затрудняют переход, — прервал его мужчина. — Геныч, помоги ему подняться. — Я сам могу, — сказал Денис, но парень уже рывком поставил его на ноги. — Давай, пацан, без шума. Денис почувствовал, как наливается железом рука на его плече. Слетела шелуха плохих декораций, всё стало до боли понятно. Но что-то подсказало Денису, что лучше притвориться дурачком. — А мы скоро перейдем? — спросил он. — Скоро, — хмыкнул рыжий. И Геныч подтвердил: — Не пройдет и года. Остальные загоготали, обступили Дениса, стали разглядывать. Мародеры? Нет, вряд ли. То есть не совсем. Плохие, да. Но обычные мародеры врываются и бездумно разрушают, а эти… Им чего надо? — Куда мы пойдем? — спросил Денис. — На кудыкину гору, — ответил Геныч. Какой-то чернявый парень с повязкой на глазу подхватил: — Воровать помидоры. Все снова дружно загоготали, будто впервые слышали такую искрометную шутку. Денис криво улыбнулся, заставил себя сказать: — Здорово, что вакцину нашли, я по маме соскучился. Пусть думают, что он дурачок, пусть решат, что продолжать спектакль смешнее, пусть не берут в плен открыто. Геныч задумался, наверное, подбирая рифмованный ответ, а рыжий усмехнулся: — Ну, пойдем. Отведем тебя… к маме. Денис еле сдержал облегченный выдох. Получилось. Теперь надо просто расслабиться, болтать, усыпить бдительность. — А вы и сестренку мою видели? — спросил он. Вспомнил, как мама ругалась, когда он был маленьким и ковырялся в носу: «Перестань, а то люди будут думать, что ты дурачок!» Решительно сунул палец в ноздрю. — Видели, — ответил рыжий. — Как, говоришь, ее зовут? — Света, — соврал Денис, вдохновенно разглядывая вынутый из носа палец. Чернявый о чем-то зашептался с соседями, покрутил пальцем у виска. Толпа снова захохотала. Прекрасно. Теперь надо не выдавать себя. Надо быть настоящим. Денис окунулся в воспоминания, представил себе во всех подробностях, как шел с отцом за руку, задрав голову и восторженно разглядывая высокие здания. Это они, кажется, приезжали в райцентр — как раз до того, как его погребли под собой твари. Денис скользнул в прежнего беззаботного себя, представил, что все эти высокие незнакомцы — просто дома, которых он никогда раньше не видел. Он запрокинул голову и стал безмятежно их разглядывать. Рука скользнула вниз, взялась за татуированную ладонь рыжего, доверчиво ее сжала. Это всего лишь папа. А Геныч с его стальной хваткой пусть будет мамой. Денис обернулся к нему и счастливо улыбнулся. — Точно, дегенерат, — пробормотал кто-то. — А как тебя зовут? — спросил Денис, заглядывая в злые глазки рыжего. — Рыжий, — предсказуемо ответил тот, брезгливо выдергивая руку. — Пошли уже. Они покинули двор Михалыча и свернули направо, к окраине деревни. Денис с тоской подумал о своих скудных припасах, но тут же одернул себя: нельзя выныривать, опасно. Снова прикрылся оболочкой себя пятилетнего, лучезарно улыбнулся Генычу: — А у тебя есть конфеты? Я очень люблю конфеты. — Сладкое вредно для зубов, — ответил Геныч, вынимая из кармана леденец. — Но тебе зубы не понадобятся, так что… Рыжий отвесил ему подзатыльник, и Геныч замолчал. Денис сунул леденец в рот и на секунду позволил себе помечтать. Может, они действительно добрые, эти люди. Может, они отведут его к родителям, к Дашке, к нормальной жизни… Нет, не отведут. Но леденец вкусный. Надо будет еще попросить. Денис снова поковырялся в носу, потянулся к Генычу: — Ты хороший. Геныч отпрянул так же брезгливо, как и Рыжий, но руку с плеча не убрал. Ничего, зато теперь план есть. Денис вприпрыжку шагал рядом со своими похитителями, рассасывая восхитительно сладкий леденец и болтая обо всём на свете. Когда дошли до поворота к давно развалившейся автобусной остановке, Денис тщательно облизал пальцы, позаботившись о том, чтобы максимально увлажнить их, и тронул ладонь Геныча, сжимавшую плечо. Геныча аж передернуло. Он брезгливо тряхнул рукой, потянулся, чтобы вытереть ее о штанину — а Денис уже мчался к оврагу. Там, внизу, надо будет занырнуть в куст боярышника, пролезть между камней — и в бункер. Перебраться через скелеты — это не страшно, они же давно мертвые — и выйти по узкому туннелю в главное помещение, заполненное битым стеклом и прочим мусором. Только осторожно, чтобы не порезаться. Затаиться, вооружившись горлышком бутылки, и при необходимости… Это противно, но физически легко, Михалыч научил. Труп закроет проход, они смогут соваться только по одному — и Денис будет убивать их по одному. Это, конечно, если они поймут, куда он подевался. А они вряд ли поймут, потому что главный-то вход в бункер далеко, к нему ползти по другой ветке туннеля еще метров двести, выйдешь посреди леса. Вот он уже, овраг, вот куст… Что-то обрушилось на затылок, и стало темно.