Вас много, а я один

— Ну ни хрена себе, — сказал Андрей, предусмотрительно отойдя подальше от Командора, — это у кого так со зрением плохо? — В смысле? — насторожился Антошка. — Я понимаю, если бы тебя с гладильной доской перепутали, но Василька… Антошка вспыхнул. Денис болезненно скривился, будто не понимал сразу, что так и будет. Насели на Василька, а всё он виноват. — Не обращай внимания, он просто не ожидал, — шепнул Василёк. — Через пять минут уже все всё забудут. Командор поманил к себе Андрея: — На пару слов. Андрей насупился, но подошел. Остальные напряженно молчали. — Не обязательно забивать смущение шутками, — сказал Командор, глядя Андрею в глаза. — Что бы ты ни почувствовал, это нормально. Андрей опустил глаза и промолчал. Командор ободряюще сжал его плечо, тут же отпустил, повернулся к остальным: — Вы купаться будете или нет? — Будем, — ответил Арсений и потянул за собой Стаса: — Пойдем. — И ты тоже иди, — велел Командор Андрею. — Не хочется. — Всю душу вымотал просьбами, а теперь не хочешь? — прищурился Командор. — Смотри, сброшу тебя в воду… — Не сбросишь! — недоверчиво сказал Андрей. Командор молча подхватил его на руки и потащил к озеру. Андрей забарахтался, возмущаясь для порядка, и с хохотом полетел в воду. — Ну вот, а я хотел постепенно зайти, — сокрушенно объявил Стас, которого окатило брызгами. О шрамах Василька действительно все забыли. Арсений со Стасом ныряли, Андрей вдохновенно врал осмелившемуся зайти в воду Антошке о гигантских крабах, которые будто бы ползают по дну, Командор пытался научить Митю держаться на воде, пока Тушканчик копал ров вокруг стоящего в карауле Лёлика. Василёк лег на воду и блаженно жмурился, подставляя солнцу лицо. А Денис смотрел на Василька и думал, специально ли он плавает на спине, чтобы не светить шрамами. Забыть и отвлечься не получалось. Закончилось купание, настало время обеда, мытья посуды, стирки и прочих мелочей. Всё это шло фоном, не занимая мыслей Дениса. Наконец Командор отвел его в сторону и спросил: — Вы что, не помирились? — Помирились. — Молодцы. А что хмурый такой? Денис молча сверлил Командора взглядом. — Что не так, Денис? Вы помирились, молодцы. — Просто он… он хороший, а я… Денис опустил было глаза. Плохая идея. Очень плохая. Еще перед Командором реветь не хватало. Он быстро запрокинул голову, понимая, что незамеченным этот нехитрый маневр не останется. Ну и плевать. Удержать бы слёзы, а там видно будет. — Ты тоже хороший, — уверенно сказал Командор. — Я его обидел. Небо рваной линией рассекла какая-то стремительная птица. — Он тебя простил. — А я себя — нет. — Денис решился оторвать взгляд от неба, повернулся к Командору. — Это еще хуже, что они меня не винят. Лучше бы побили. — Ты опять? — вздохнул Командор. Денис прикусил губу. — Это ты ему утюг на спину поставил? — спросил Командор. — Не ты? Ну и всё. Денис хотел было возразить, но сил продолжать спор не было. Накатила обида и злость. Почему никто не понимает? Он кинулся назад в лагерь, на бегу пинком разрушив крепость, которую строили Тушканчик и Митя, раскидал в стороны рюкзаки и плюхнулся на колени перед спальником. Рванул молнию, чтобы наконец спрятаться ото всех, но та не поддавалась, будто нарочно. — Ты всё? — спросил Командор. Вот ведь сволочь вездесущая! Денис сердито обернулся, сжав в кулаке оторванный язычок молнии. Где-то очень далеко рыдал над руинами крепости Тушканчик. Звук этот с небольшим опозданием прорвался сквозь завесу злости и окатил Дениса ледяной водой. Всё снова стало реальным, слишком реальным. Денис с каким-то тупым недоумением наблюдал, как в поле зрения врывается рука Командора. Сильная, жилистая, сейчас как врежет по лицу… Денис мигнул, понимая, что траектория руки совсем не соответствует придуманному им сценарию. Командор расстегнул упрямую молнию, откинул угол спальника — и отступил. Денис пристыженно залез, дернул за лишенный язычка бегунок. Только бы не заело, только бы… Молния сжалилась над ним и застегнулась с первой же попытки. Сквозь спальник доносились приглушенные разговоры. Арсений утешал Тушканчика, Василёк с Митей планировали строительство новой крепости, еще лучше и больше. О Денисе — ни слова. Будто нет его. Слёзы струились горячими ручейками и противно щекотали уши. Стало трудно дышать. Наверное, в этом весь смысл. Чтобы успокоиться, нужно сосредоточиться на малом. И Денис сосредоточился, задышал старательно ртом. Злость ушла. Пришло опустошенное разочарование. Снова он себя загнал в ситуацию… Мысли Дениса потекли в сторону смерти. Он примерял на себя всевозможные варианты гибели, с мрачным удовольствием представлял, как все облегченно вздохнут. Даже кошка не пришла утешить, потому что так ему и надо, заслужил. Заслужил. Заслужил. Денис выпутался из спальника. Солнце резануло глаза. Мальчишки занимались своими делами, в лагере царило умиротворение. Руины крепости исчезли, чуть поодаль громоздились невероятные башенки и зубчатые стены следующего архитектурного шедевра Тушканчика и Мити. В этот раз им помогали старшие, и крепость выходила основательной. На Дениса никто не обратил особого внимания. В воздухе не было тяжелой атмосферы бойкота, и это еще больше вывело из равновесия. Что еще нужно сделать, чтобы они поняли, какую змею пригрели? Денис подошел к Командору, что-то вырезавшему из дерева, застыл. Командор поднял голову: — Что? — Сдаваться пришел. После небольшой паузы Командор отложил в сторону нож и деревяшку, встал. — Ну, пойдем… Денис молча проследовал за ним по тропинке, огляделся, когда они вышли на поляну. — Куда ложиться? — Никуда не надо, — ответил Командор. — Сядь, если хочешь. Он кивнул на трухлявый пенек. — Не хочу. Командор пожал плечами, сам сел на пенек, а Денис остался стоять, чувствуя себя совершенным идиотом. — Чем я могу тебе помочь, Денис? — спросил Командор. — А? — растерянно переспросил Денис. — Чем я могу помочь? — терпеливо повторил Командор. Денис открыл было рот, но понял, что сказать ему нечего. Командор ждал. — Слушайте, я… Не надо со мной разговаривать. Просто бейте уже, не тяните. — Я не собираюсь тебя бить, — ответил Командор. Подумал немного, добавил: — И пороть тоже. — Почему? — разочарованно воскликнул Денис. — А за что? — За всё… — С Васильком всё случайно вышло, — возразил Командор. — И вы уже помирились. Что крепость сломал — нехорошо, конечно. Может, надумаешь извиниться. — Не надумаю, — с нажимом сказал Денис. — Твое дело, — пожал плечами Командор. — В любом случае для порки состава преступления не хватает. Психанул, наделал глупостей, бывает. — Понятно, — мрачно сказал Денис. — Расстроился, что ли? — Командор глянул на него снизу вверх, кажется, едва сдерживая улыбку. — Извини, но тебя не за что пороть. Никто не пострадал. — Это пока, — процедил Денис. — Угрожаешь или обещаешь? — Просто я себя знаю. Командор кивнул: — И мы возвращаемся к изначальному вопросу: чем я могу помочь? Денис крепко зажмурился, чтобы вытеснить всё лишнее и вернуть рассудку ясность. — Выпорите сейчас. — Авансом? — Чтобы я уже успокоился. — Ты представляешь, о чем просишь? Денис пожал плечами: — Всё равно этим закончится. — Не факт. — Факт. Я же говорю, я себя знаю. Командор смотрел на него внимательно, без тени улыбки. — Хорошо, — наконец сказал он. — Это будет первый раз? — Нет. — Мне нужно о чем-нибудь знать? — Например? — Есть что-нибудь вроде каперсов? Что-то, чего мне не надо делать. — Ну… Голову между колен не зажимайте, если можно. Я тогда дышать не могу. Теперь уже Командор прикрыл глаза. — Я тебе никогда не наврежу, — сказал он. — И я понимаю, чем рискую. — Чем? Командор вздохнул. — Твоим доверием. Я бы предпочел, чтобы ты меня не ненавидел, но это общему спокойствию не мешает. А твое чувство вины перед Васильком — мешает. Поэтому я тебе уступаю, хоть и не согласен. — Я вас не ненавижу. Куда ложиться? — Подожди здесь. Командор вернулся минут через десять со спальным мешком, расстелил его на траве. — Василёк просил передать, что ты дурак, — сообщил он. И только теперь до Дениса дошло, что все знают о предстоящей порке. Вот ведь блин! — Передумал? Денис упрямо стиснул челюсти и процедил: — Нет. Он рывком сдернул вниз шорты и трусы, плюхнулся на спальник, прикусил кулак, готовясь терпеть. — Удобно лежишь? — спросил Командор. — Угу. Денис весь подобрался в ожидании. Первый удар всегда хуже, чем его помнишь. Больнее, яростнее, невыносимее. Потом боль забывается, кажется, что всё пустяки. Ну, неприятно, но вытерпел ведь… А когда приходит черед новой порки, попадаешься в ту же ловушку, орешь, вырываешься, не понимая, как это всё пережить. И почему боль не может отпечататься в памяти навечно? — Пятнадцать, — сказал Командор. — Если что-то не так, сразу говори, не молчи. Договорились? — А что может быть так? — мрачно спросил Денис. — Вы меня вообще-то лупить собрались. — Потому что ты сам попросил. — Потому что иначе будет еще хуже. — Значит, всё так. — Угу… — Поехали, — сказал Командор, лишив первый удар внезапности. Денис дернулся скорее по инерции, сжался, ожидая, что следующий удар прилетит вдогонку, возможно, по ногам или по пояснице. — Выдохнул — и возвращайся на место, — подсказал Командор. Денис послушался. Расслабился, тут же поймал второй удар, дернулся, сжался… Выдохнул и лег ровно. — Молодец, — сказал Командор. Денис себя молодцом не ощущал. После третьего удара у него вырвался вскрик. После четвертого пришлось затолкать в рот угол спальника. — Не ешь спальник, он грязный. Кричать можно. Денис упрямо помотал головой. Командор продолжал размеренно стегать его ремнем. Что-то было не так, но вот что именно — понять не получалось. — Можно помедленнее? — вырвалось у Дениса. — Можно. Паузы стали длиннее, и Денису наконец удалось поймать ускользающую мысль. Страшно не было. Вот что не так. Не было ни бессильной ярости, ни чувства одиночества, ни ощущения, что весь мир против него, ни боязни, что боль вот-вот перельется через край. — Никто в тебе не разочаровался, — заговорил Командор. — Ты не сделал ничего плохого. — Крепость сломал, — возразил Денис и совсем по-детски всхлипнул. — Значит, поможешь строить новую. — И Василька сдал… — Так, Денис! — Ремень стегнул как-то резко, сердито, а Командор продолжал: — Ты хороший человек, ты наш, тебя давно все приняли. Подвоха не будет, хватит уже его ждать. Всё в порядке. Ты ничего не испортил. Почему-то это окончательно добило Дениса, и он разрыдался горько, отчаянно и безудержно, вцепившись в спальник и не замечая, что порка уже закончилась. На плечо легла рука, легонько сжала. Слёзы всё лились, и это казалось нужным, правильным.