Вас много, а я один

— Шестью шесть — тридцать шесть, — бубнил себе под нос Лёлик. — Шестью семь — тридцать девять, шестью восемь — ну, допустим, пятьдесят… Нет, что-то много. Сорок пять. Или тридцать пять? Тьфу, блин. Лёлик умолк, окончательно сбившись, и раздвинул заросли папоротника, надеясь найти там подосиновик. А если бы еще белых, вообще здорово! Лёлик прислушался, голосов Андрея и Антошки не услышал. Вот жулики! Сами-то не рассказывают никакую таблицу, а над Лёликом смеялись, наверное… Ну и ладно, он зато победит. Тропинка уперлась в расколотую скалу. Лёлик задрал голову, прикидывая, стоит ли карабкаться вверх, рискуя высыпать собранные в подол сыроежки. Вспомнил любимую поговорку Фила, произнес ее вслух: — Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Нет, у Фила она лучше звучала, задорнее. Лёлик попытался повторить фразу еще раз, подражая его голосу. Не вышло, но зато стало очень грустно. Лёлик вздохнул и принялся обходить гору, продираясь сквозь папоротник. Нашел пару поеденных слизнями подосиновиков, уткнулся в болото, попытался вспомнить, есть ли какая-нибудь народная мудрость на этот счет. Не вспомнил, решил полагаться на свое чутье. Попробовал продвинуться по краешку болота, боязливо наступая на пружинящие кочки. — Нет, если я провалюсь, Командор мне точно голову оторвет. Почему-то и это произнеслось вслух, и Лёлик почти услышал, как фыркает Фил, соглашаясь с таким выводом. На секунду его присутствие стало почти материальным. Лёлик обернулся. Уперся взглядом в подножие какой-то монументальной конструкции, задрал голову. Прямо над ним возвышалась жуткая в своей молчаливости металлическая башня. Лёлик ойкнул, попятился, уткнулся икрами в препятствие и с размаху сел на обломок скалы. Охнул от резкой боли в копчике, снова сосредоточился на башне. Откуда она взялась? Как можно было ее не заметить? Весь лес почему-то показался враждебным, опасным, и больше всего на свете Лёлику захотелось оказаться рядом с Командором. Сидеть на спальнике, пить чай со сгущенкой, смотреть на отблески костра, слушать какую-нибудь историю. Или хоть посуду мыть, но в лагере, вместе со всеми, в безопасности. Лёлик с трудом отвел взгляд от башни, встал, грустно пересчитал грибы в подоле рубашки. Проиграет, точно проиграет. Но надо уже возвращаться. Вдалеке громыхнуло. Лёлик недоверчиво посмотрел на клочок чистого неба, видневшийся над ёлками. Может, это не гроза? Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, сказал себе, что бояться какой-то мертвой электровышки глупо, и принялся аккуратно лезть на скалу, одной рукой хватаясь за растущие в щелях сосенки, а другой придерживая подол. Вот выберется наверх, найдет тропинку, пройдет по ней немного, а потом по ней же и вернется назад, гордо неся рекордное количество грибов. Тропинка не находилась. Лёлик прошел немного вперед, потом свернул направо, передумал, взял левее. Здравый смысл твердил, что надо вернуться, спуститься, пойти вдоль скалы и до того места, где тропинка исчезла. Но азарт кричал, что грибы вот-вот найдутся, должны, тут и место подходящее, только спуститься бы со скалы в низину. Громыхнуло уже отчетливее, и Лёлик заметил, что в лесу стало как будто бы темнее. Он задрал голову и уставился на серое небо. Крупная капля угодила ему в уголок глаза. — Бли-и-ин! Лёлик повернул, теперь уже ища не потерянную тропинку, а жуткую башню. Спуститься, обойти скалу, вернуться на поляну… Башни не было. Коварная решетчатая конструкция терялась в деревьях, пока лбом не упрешься, не увидишь. Дождь закапал сначала редкими крупными каплями, потом, наплевав на плавные переходы, обрушился сплошной стеной. Лёлик почувствовал, как намокает одежда, и поплотнее увязал подол, чтобы не растерять добычу. Ветки царапали лицо и руки. Под деревьями было чуть суше, но там Лёлик прятаться побоялся, гроза ведь… Он едва не налетел на выглядывающие из-подо мха лисички, наклонился и наспех сорвал их, ощущая всю нелепость ситуации. — Всё равно промок и заблудился, куда теперь спешить? — виновато пояснил он воображаемому Филу. Но присутствие Фила больше не ощущалось. Лёлик был один. Раскаты грома неумолимо приближались, и Лёлик стал представлять себе, как его поразит молния. Интересно, он успеет удивиться перед смертью? Всё всегда случается с кем-то другим, не может быть, чтобы молния попала в него. Или может? Ох, что скажет Командор… Перспектива порки сейчас не очень-то пугала, ее можно пережить, но вот слова… А вдруг Командор решит, что Лёлика нужно выгнать? А вдруг и вправду выгонит, не дав оправдаться? Да и чем тут оправдаешься, если заблудился по собственной глупости… Лёлик расстроенно всхлипнул. Нет, Командор не выгонит, не должен. Только выпорет… Только. Теперь Лёлик просто брел куда глаза глядят, мысленно прибавляя себе наказание, пока оно не разрослось до чудовищных размеров. Выходило, что надо либо вернуться в лагерь, чтобы умереть под розгами, либо уйти — и умереть от голода, холода, мародеров и тварей. Мысли путались, лес звал Лёлика по имени нестройным хором, невидимыми тенями тащились по пятам страшная башня и мертвый Фил с переломанными пальцами. Умный в гору не пойдет… Ливень чуть поунялся, но это уже не имело значения. Лёлик сел на присыпанную хвоей мокрую землю, прислонился спиной к сосне и сдался.