Вас много, а я один

Андрей опустил палку, разглядывая осколки банок и россыпи винтиков и гвоздиков. Почему-то вся эта затея ему резко разонравилась только сейчас, когда поздно было уже что-то исправлять. Нет, можно, конечно, найти новые банки, рассортировать все железяки, выкинуть осколки, но это, во-первых, займет много времени, а во-вторых, факта преступления не скроет. Олег всё равно увидит, что банки другие, что порядок нарушен, что это — дело рук Андрея. Дверь сарая скрипнула, и Андрей приготовился умереть. — Что ты натворил? Тетя Женя. Всего лишь тетя Женя. Андрей раскрыл было рот, чтобы оправдаться, но тетя Женя не стала слушать. — Уйди, — сказала она, потянувшись за метлой, — и чтоб я тебя не видела. Андрей попятился было вглубь сарая, потом сообразил, прошмыгнул мимо тети Жени, низко опустив голову. Во дворе задержался, обернулся. — Насовсем уходить? Тетя Женя, уже вовсю орудовавшая метлой, только сердито отмахнулась. Андрей побрел прочь со двора. Миновал кучку тетиных питомцев, прыгавших через резинку, обошел по широкой дуге цепного пса, чтобы тот не кинулся к нему привычно и не лизнул в нос, положив лапы на плечи, потому что от этого Андрей бы точно расплакался, а плакать было нельзя. Выйдя за калитку, Андрей на секунду задумался, куда свернуть: в сторону трассы или к лесу. Если идти по трассе, можно добраться до вокзала, прошмыгнуть в электричку, зайцем доехать до города, потом на автобусе — или даже пешком — до гаражей за домом, к Брауни. Оттуда не прогонят. Но по трассе Андрей прошел совсем немного. Пронесшаяся мимо машина едва не зацепила его, обдала волной воздуха, и Андрей испуганно отпрянул, оступился, свалился в канаву. Выбрался, кое-как отряхнул штаны от мокрой глины, побрел обратно. Пробираясь через огороды, Андрей рассуждал про себя, что уже, наверное, можно вернуться. Он же ужасно долго бродил, срок наказания наверняка истек… Но тетя Женя, увидев его у калитки, сразу же опровергла эту теорию. — Что ты здесь делаешь? Уйди, сказала! — Я же уже уходил, — возразил Андрей. — Можно я вернусь? Я больше не буду. — А больше и не надо. Олег тебя убьет, если увидит. Иди. Тетя Женя отвернулась, будто и за себя не могла поручиться. Может, из последних сил держится, чтобы его не придушить? Андрей вздохнул и выложил последний аргумент: — Мне некуда идти. — Раньше надо было думать, — отрезала тетя Женя. Андрей опустил голову, постоял еще немного у калитки, отвернулся и побрел в сторону леса. — Андрей, — тихо окликнула его тетя Женя, кажется, немного смягчившись. — Можешь переночевать в свинарнике. Андрей помотал головой, не останавливаясь и не оборачиваясь. До леса он не дошел, свернул в заброшку. В сам дом заходить побоялся из-за привидений, забрался в крошечный курятник. На полуистлевшем сене было почти удобно, особенно если лежать на животе: так почти не напоминали о себе следы утренней порки. Андрей закрыл глаза и стал размышлять о перспективах на будущее. Без еды можно протянуть до утра, ничего страшного. Завтра уже можно будет вернуться, Олег успеет пересердиться. Побьет, но не убьет. Всё будет по-старому. Разобравшись с этим, Андрей погрузился в свою привычную фантазию о том, как мама возвращается с мороженым, садится на скамейку и объясняет, что задержалась из-за очереди, а потом они идут домой, болтая и смеясь. В этот раз мороженое было шоколадным. Когда Андрей проснулся, в курятнике было темно. Недавний надежный план почему-то перестал казаться таким надежным. А вдруг привидения водятся и в курятнике тоже? А вдруг волки? А вдруг… Андрей попытался разогнать тревогу, свернувшись калачиком и обхватив голову руками, но это не помогло. Промаявшись так с полчаса, он встал, скривился от боли в затекшем теле, кое-как размял мышцы и выбрался из курятника. Тени метались туда-сюда, страшно вскрикивали то ли ночные птицы, то ли привидения. Андрей побежал. Споткнулся, ободрал колено, встал, завертел головой, пытаясь понять, куда теперь идти. Увидел огни дач, побрел к ним. Колено адски ныло и пульсировало. Андрей задержался у соседских окон, наблюдая за мирно текущей жизнью в тесной кухне. Баба Настя раскатывала тесто, с силой налегая на скалку, а ее внучка Даша вырезала печенье, не особо беспокоясь о том, чтобы придерживаться границ. Иногда формочки вылезали за край теста, иногда наползали друг на друга, и печенье выходило кривым, но Дашу это только веселило. Дед Вася сидел на обитом плюшем стуле и читал газету, время от времени поглаживая кошку. Андрей с вожделением посмотрел на свободную табуретку в углу. Вот бы очутиться там и тоже вдыхать запах разогретой духовки, гладить кошку, выбирать формочки для печенья… Он вздохнул и зашагал к калитке. Свет горел только на кухне. Андрея это не удивило: время позднее, тетя Женя наверняка отослала всех спать. Может, и его отправит в кровать, сурово велев почистить как следует зубы. Может… — Явился, — сказал Олег. Он сидел за столом и мусолил в руке сигарету. Тонкая бумага уже успела порваться, и табак частично просыпался на скатерть. Пальцы Олега всё мяли и мяли сигарету, будто пытаясь слепить из нее что-то, как из пластилина. Андрей молча застыл в дверях. — Явился, паразит, — продолжал Олег. Андрей осторожно кивнул. — Явился, гнида. Андрей и это подтвердил, опустив голову. — Подойди. Не послушаться было нельзя, и Андрей сделал пару осторожных шагов в его сторону. — Ближе. Еще три шага. Олег аккуратно положил сигарету на стол, подался вперед и влепил Андрею пощечину. На секунду показалось, что голова оторвется, не выдержав удара. Андрей знал, что этого не произойдет, но всё равно удивился, когда голова осталась на месте. От следующей пощечины зазвенело в ушах. Андрей пошатнулся, ухватился за стол и чуть не перевернул его. Олег поймал упавшую было сигарету, аккуратно вернул ее на стол, взял Андрея за плечо, а свободной рукой снова ударил по щеке. Сменил руку, ударил по другой щеке. И снова. И снова. Андрей вяло отмечал про себя, как мотается туда-сюда голова, как расцветают радужные ореолы вокруг настенных светильников. Это было даже красиво. Потом пощечины прекратились. Олег встал, порылся в шкафу, вынул тяжелую разделочную доску, которую только недавно вырезал для тети Жени. Андрей завороженно рассматривал резвящихся на гладкой дубовой поверхности купидонов. Олег снял сушившуюся на кране посудную тряпку, вручил ее Андрею. — Заорешь — убью. Андрей еще раз посмотрел на разделочную доску, обернулся к двери, всё надеясь, что тетя Женя придет и вмешается. Потом сунул тряпку в рот, спустил штаны и лег на узкий деревянный диван.