Вас много, а я один

Командор оставил Брыся караулить тележку, а сам вошел в дом. — Ну как, поймали? — спросил Василёк, выглянув из кухни. — Поймали, — кивнул Командор. Мальчишки давно уже не выбегали строиться после каждой его отлучки. Эта традиция осталась в кочевом прошлом, и Командора это даже радовало — но не сегодня. — Все на месте? — спросил он. Смутная тревога усилилась. Андрей же обиделся, что его не взяли с собой, вдруг он что-то натворил? Нет, никаких «вдруг». Гарантированно натворил, но вот что именно? — Мы с Лёликом и Денисом готовим, — принялся перечислять Василёк, — Арсений и Стас таскают воду для стирки, Антошка с Андреем наверху прибирают, Митя с Тушканчиком принесли дров и ушли в кабинет рисовать, коты, наверное, спят. Молоко мы пока убрали в погреб, чтобы не скисло. Командор кивнул. Хоть Манькино молоко и не воняло, почти никто из мальчишек не хотел пить его сырым: некоторым просто не понравилось с непривычки, а у Антошки от одного его вида начиналась паника, потому что в общине он часами просиживал над чашкой, заставляя себя ее опустошить и таким образом спасти душу от ада, а тело — от побоев. С учетом всего этого из молока решили варить какао и кашу, которые нравились всем. — Надо заняться курами, — сказал Командор. — Пока что запрем в курятнике, а завтра поправим сетку, чтобы можно было их выпускать. Нужно принести свежей соломы, помыть и наполнить поилку и кормушку. Вы с Денисом этим займитесь, а Лёлик пусть присмотрит за обедом. — Понял, — кивнул Василёк, стаскивая с себя выцветший передник. Командор поднялся на второй этаж, прислушался. Заметил аккуратно прислоненные к стене веник и совок, нахмурился. Заглянул в ближнюю спальню, обнаружил на кровати Василька довольную собой Электричку и дохлую мышь, покачал головой. Вышел, поднялся еще выше. На чердаке было относительно светло. Просторная площадка, теперь окончательно превратившаяся в кинотеатр, пустовала. Подушки были аккуратно сложены у стены, скатанная рулоном простыня привязана к балке. Дверь в Антошкину каморку оказалась закрыта. Командор прислушался, потом коротко постучал и вошел. Антошка, кажется, не только смирился со своим изгнанием, но полюбил чердак. Треугольную заднюю стену, наполовину занятую окном, он украсил гирляндой в виде скворечников, на широкий подоконник положил подушки и свернутый в несколько слоев плед, кровать застелил сшитым из пестрых квадратиков покрывалом, на низенькой тумбочке пристроил ночник и миски для Митрофана, на пол постелил полосатый коврик. Сейчас покрывало было немного смято и усыпано разноцветной галькой, стеклянными шариками и прочими сокровищами. Антошка сидел на полу, роясь в подкроватных ящиках, а Андрей устроился на подоконнике и гладил Митрофана. Все трое уставились на Командора: Антошка — испуганно, Андрей — удивленно, Митрофан — с глубочайшим осуждением. — Что там куры? — спросил Андрей. — Пойманы. — Командор какое-то время тщетно пытался прочитать его настроение, потом сдался. — Дуешься? Андрей непонимающе покачал головой. — Точно? — С чего мне дуться? — С того, что я тебя не взял с собой. — Потому что я много болтаю, — пожал плечами Андрей. — Подумаешь, новости. Командор вздохнул. — Если не дуешься, почему не встречаешь? — Не слышал, как ты вернулся, — пояснил Андрей. — Мы везде подмели, потом поиграли в камешки, а потом Митрофан меня чуть не усыпил. Он здорово мурлычет, правда? Командор совсем растерянно кивнул, привыкая к этой новой реальности. Обычно Андрей не находил себе места, рвался на поиски, кидался к Командору, обнимал, будто и не надеялся увидеть его живым. Выходило, что и это осталось в прошлом.