Не Надо Больнее.

Ричи пришёл в школу. Да, утречко выдалось каким-то вялым... Ничего не могло так взбодрить его, как две сигаретки перед школой. Вот он уже зашёл в нужный ему класс. «Чёрт, вот за что мне сейчас алгебра с Каспбраком?...» Да, хоть он и старался не смотреть на Каспбрака, как на объект больного ему прошлого, но ничего не получалось, как бы он не пытался это сделать... Ведь, смотря на него каждый свой день, он чувствовал какое-то вдохновение... И, он, Каспбрак, и есть причина его вечного вдохновения, когда он мог писать новые песни и мелодии. Хоть и одновременно он испытывал к нему смешанные чувства, омрачённые тенями прошлого... Но нет же! Этот Эдди же просто забирает у него популярность, словно он пытается каждый день одеться во что-то новое, лишь бы все смотрели на него, а не на Ричи. Несмотря ни на что, брюнета бесил Эдди, поскольку он не хотел, чтобы какой-то маменькин сыночек отобрал популярность у крутого солиста его группы... Но в последнее время у него с этим не особо-то клеилось... Он не мог пообщаться со своей группой адекватно... А там состояли Макс, Дастин и Лукас. Ведь, он уже и забыл про то, что в Чикаго у них был провал с карьерой... И да, он не хотел, чтобы старые нежные чувства возвращались к нему, как какая-то обязательная деталь в его жизни, так как сейчас всё кардинально изменилось. Но больнее уже было просто некуда... Ему было так плохо от того, что он больше не сможет назвать его своим мальчиком... Нет! Такие мысли у него были только впервые ночью в Чикаго! У него теперь есть Макс, он натурал, и точно на правильном пути, и никакие пробивавшиеся чувства из прошлого не должны затмевать ему все это... удовольствие. Потому что Эдди теперь всё равно был омрачён для него, потому что то, что случилось с его судьбой года два назад... Навсегда изменило его жизнь... Он никак не мог бороться со своей несчастной судьбой. И отрывки из прошлого порой проявлялись в его памяти болезненным грузом, и из-за этого он не мог спать даже ночью: Боже... а ведь никакая Макс ему не заменит Эдди... Никогда. Он всего лишь хотел загладить свою серо-чёрную депрессию. А сигареты, скорее всего, ещё и погубили его лёгкие... И эти мысли порой встречаются в его снах каким-то серым потоком туч... Нет, он не будет даже думать о нём... хотя... иногда-то он действительно пропускал мысль: «а может... просто остаться хорошими друзьями, как три года назад?... Чтобы всё было как прежде, чтобы никто не знал о твоих чертовых чувствах?! Чтобы ты шутил так глупо, как раньше! И не задумываясь о смысле?» Но Ричи не мог. Не мог смириться с тем, что эта мысль преследовала его всю неделю в старой школе... И происходило это именно тогда, когда он находился рядом с ним... как и сегодня. Ученики уже входят в класс. Учитель пронзающим взглядом обводит класс. - Мистер Тозиер, сядьте поближе, пожалуйста... Учитель посмотрел уже на передние парты рядом с ним. - Пожалуйста, присядьте на вторую парту первого ряда к мистеру Каспбраку... «Чёрт, только этого ещё не хватало!...» Ричи неуверенно подходит к парте, вот осталось совсем чуть-чуть, и он дойдёт, но расстояние казалось ему вечностью... Тут он заметил Беверли, сидящую на предпоследней парте второго ряда, которая ему подмигнула и улыбнулась, как раньше, как три года назад, когда он испытывал к ней нежные чувства... «Хм, ничего страшного, если я завлеку из банды самовлюблённого Каспбрака к себе Беверли Марш... надо бы замутить с ней...» Он улыбнулся ей в ответ, та хитренько отвела взгляд, лишь поправив короткую рыжую шевелюру. Ричи, явно уже довольный собой, дошёл до парты. Он снова посмотрел на свободное место рядом с Эдди, стараясь совсем не смотреть на него, и даже слегка удивляясь такому повороту событий... но тоже старался не подавать виду, что что-то не так. В классе-то, и, тем более, их учитель, о „них” никогда не знали... И, наверное, никто так и не узнает теперь. Вот он уже сел рядом, заметив сосредоточенность парня. «Хм... я забыл, а всегда ли он таким был?...» Он решил действовать, сам не зная, какого чёрта он это делает. - Тсс... Эдс? У тебя есть обычная ручка? За своим пеналом, естественно, он даже и не думал лезть, ему просто нужно было, чтобы Эдди дал ему свою ручку, чтобы уделил своё внимание ему... А астматик лишь напрягся, не желая поворачиваться к Тозиеру. Но всё же ему пришлось. - Да, есть... сейчас... Ричи тепло на него смотрел, сам даже не зная, какого фига он смотрит на него тем детским зачарованным взглядом из прошлого?... - Спасибо, - просто сказал Ричи, даже не задумываясь, как это его «простая фраза» заставила Эдди улыбнуться... Уже целую минуту учитель алгебры всё говорил и говорил... А Тозиеру стало так неинтересно всё это, что он просто отвёл взгляд уставших очей в окно, солнце скользнуло по его лицу. Вот он посмотрел на Эдди, удивился. Астматик лежал на парте с закрытыми глазами, явно заснув, и Ричи просто улыбнулся, незаметно для всех, так как отвернулся к окну. «Он по-прежнему такой милый, когда спит...» Ричи повернулся к нему, и в его чёрных кудряшках словно запутались лучики утреннего солнышка. Он медленно, незаметно для всех, под партой, полез рукой к ноге Эдди, погладил его там... И тут он, медленно, по ноге, провёл пальцами вверх, оказавшись на желанном месте... Ричи тут же покраснел, что даже и не знал, куда смотреть, чтобы не возбудиться больше... Он начал поглаживать длинными пальцами по плотной ткани его тёмных джинс... Тут учитель подошёл к ним, Тозиер моментально отвернулся к окну, с некой досадой убрав рукой. «Какого чёрта, Ричи?... Ты не должен, не должен! Он в твоём далёком прошлом, он заставит тебя страдать, а Макс хотя бы делает счастливым... ты теперь любишь Макс! Ты теперь любишь Макс!... И только... поэтому... больше этого не будет...» И что только нашло на Ричи?... Чтобы он, вполне нормальный, адекватный и хороший парень так поступал?... Ведь он успел перевоспитаться за два года. Ну, поскольку Ричи кое-что решил, он не будет здесь таким же, как в Чикаго, хоть там он и сдерживался, но город всё равно его поменял, конечно... И не в лучшую сторону... Ему хотелось то, чего другим не хотелось. А решил-то он то, что в Дерри наведёт свои порядки... особенно, теперь, когда родители уезжают в командировку. И он снова плохо ведёт себя в школе. Но, как он уже повторяет себе каждый день, он знает, как подкупить директора школы, чтобы тот не вызвал родителей. Ведь они всё равно были лучшего мнения о Ричи, и никак не могли подумать, что он мог таким заниматься... Особенно, с той новой молодой учительницей... Вот с ней-то как раз и не было проблем... А вот Ричи пришлось объясняться... Но вот вопрос, кто изменил Ричи? Те родители - что слишком хорошо его воспитывали, или же Чикаго - город, который заставлял чувствовать в своих железных оковах лёгкую свободу?... Этого Ричи и сам не знал... А может и знал? Но не задумывался? Просто напросто не заморачивался?... - Мистер Каспбрак, я, конечно, не хочу прерывать ваш сладкий сон, но мы уже пишем контрольную... Услышал Ричи сухой и строгий одновременно голос мрачного учителя, а сам уже успел приготовить лист для работы, чтобы к нему не придрались. Эдди проснулся, взяв черновик с края парты, и вырвав чистый лист из тетради, сказал: - Да, простите, мистер Рид, я... просто не выспался. И да, это Ричи-то и заметил. «Хм... ну неужели он с Оди теперь не боится заниматься этим?... Неужели мой мальчик так вырос за это время?...» Нет! Какого чёрта? Эдди больше НЕ его мальчик!... - Хм, удачи на контрольной. И да, помните, никому не давайте списывать, - последнее предложение учитель сказал, усмехнувшись, и уже совсем тихо, чтобы его услышал только Эдди. Но до ушей Ричи это всё-таки донеслось. Он вдруг почувствовал взгляд Каспбрака на себе, но продолжал смотреть в окно как ни в чём не бывало. Нужно было только не обращать на Эдди никакого внимания, словно бы он сидел здесь один. Сейчас Ричи просто еле слышно усмехнулся, поворачиваясь к нему, но тот же уже внимательно слушал учителя, и это, отчасти был даже немного нервный смех, словно он уже сам не знал, что думает, ведь его мысли - просто бурный поток давно уже не нужной ему информации... И он не знает, какие мысли побуждают его на правильные действия, а какие на плохие... Он уже и сам запутался... Запутался в чувствах... мыслях... и даже уже в жизни в целом... Он считал, что он действительно какая-то смешная шутка для всех... И он чувствовал себя клоуном, особенно все эти годы, проведённые с Эдди, с его самой первой любовью, которая сейчас уже и вовсе не является (или является) ею, которая просто стала для него причиной удержать астматика, ведь почему-то он сам придерживался того принципа в жизни, что если ты впервые влюбишься, должен будешь до конца бороться за свою первую любовь, и что эта первая любовь - она навсегда... на всю жизнь... Но он словно бы носил маску, которая приклеилась к нему в самом детстве и с которой он не может расстаться в своей более взрослой жизни... Он, пытаясь скрыть свои дурацкие чувства, хохоча, отпуская глупые шутки в адрес мамы Эдди, кривляясь, стараясь рассмешить своих друзей и тем самым разряжая напряжённую обстановку, даже не замечал, как постепенно один его глаз за маской чёрный, полный печали и жестокой реальности... полный боли жизни... А другой - фальшивый, словно бы полный позитива, будто бы всё в порядке на самом деле... будто всё так и должно быть... И этот его страх, вновь столкнуться с ужасными детскими переживаниями... Которые он пережил года два назад... и... даже раньше. Но Эдди он так и не сказал об этом два года назад. Теперь для него быть самим собой гораздо тяжелее и страшнее, чем прикрываться привычными масками комика... Он снова столкнётся с этой ужасной реальностью, которая рушит его жизнь... Но на это нужна настоящая смелость... которую, к сожалению, он не знал, где сможет раздобыть... Сначала придётся отказаться от привычки превращать всё в шутку перед Эдди... И научиться разговаривать с ним откровенно, прямо выражать свои чувства. Но нет. Сомнения, хоть и заставлявшие его передумать, заставшие подумать о том, что, с волнительным трепетом в груди он-таки сможет вернуться в счастливое, одновременно мрачное прошлое, снова рассеялись, и теперь он просто снова забудет про свои чувства к астматику. Вот просто раз и навсегда постарается изгнать их из себя... хотя... какие чувства?... если он итак эти два с половинкой года в Чикаго старался это сделать?... И вроде же сделал, да? Ну, по крайней мере он их не смог изгнать, зато он попытался хотя бы зарыть их куда поглубже в себе?... Да?... И он, возможно, никогда уже не признается Эдди в том, почему он уехал... в чём же была причина?... Что такого ужасного натворил тогда его отец? И признаться ему в том, почему он даже не попрощался перед отъездом из Дерри...